Алиса, не подходи к ашиклекам

Фэндом: Булычёв Кир «Приключения Алисы», Гостья из будущего, Алиса знает, что делать!, Тайна третьей планеты (кроссовер)
Основные персонажи: Алиса Селезнёва, Павел Гераскин
Рейтинг: R
Жанры: Гет, Флафф, Фантастика, Психология, Пародия, Hurt/comfort, Мифические существа, Стёб
Размер: Мини, 18 страниц
Кол-во частей: 8
Статус: закончен

Описание:
Как Паша отреагировал, посмотрев видеозапись приключения Алисы на астероиде среди ашиклеков?

***

Часть 1
— Зачем ты позволила ему ла … прикасаться к тебе?!

— А что такого?

— Что такого? … Как … как ты не понимаешь-то!

— Паша, ты чего взвился-то?
Спокойно до сих пор смотрел видеозапись о приключении с астероида.
… Хотя было столько моментов куда более острых.
А тут… Что на тебя нашло-то?

— Он же… да как вообще посмел до тебя дотронуться!

— Паша, но он же всё равно что дикарь.
Ты бы стал сердиться на дикаря?

— Стал бы!

— Ну и зря.

— А ты — тоже хороша.
Ну ладно он как дикарь. В самом деле тупой и примитивный.

Но ты-то. Ты-то почему позволила ему прикасаться? Почему не отошла, не убрала его руки?!

— А почему я не должна была позволять?

— Я считал тебя умнее.

— Паша, но он же просто потрогал ткань скафандра.

— Ну да, ну да.

— Что «ну да». Ты можешь нормально говорить?

— Что с тобой говорить. Ты, наверное, в самом деле не понимаешь.

— А ты попробуй объяснить.

— Объяснить? … Хм. Скажем так — ты недооцениваешь его помыслы.

— Паш, ну какие помыслы-то?
Это несчастное существо. На грани вымирания.

— Ага. Притворись бедненьким — и добрая Алиса позволит тебе делать что угодно.

— Что «что угодно»?

— Что-что. Трогать — вот что.

— Паша, но они же как дети, как полуживотные. Не понимают ничего.

— Ну да. Всё он понимает.

— Да брось.

— Нет это ты, Алиса, брось.
Нельзя быть такой наивной.
Неужели ты не видишь, как он смотрит на тебя.

— Как?

— А ты отмотай и посмотри.

— Ну отмотала.

— И что? Ничего не видишь?
Часть 2
— Паша, перестань говорить загадками.
Что я должна видеть?

— Ты в самом деле сама-то не понимаешь?
Хочешь, чтобы я это сказал?

— Уж будь так добр — скажи уже.
А то мне не нравится твой тон.
Такое впечатление, что ты говоришь о чём-то непристойном и грязном.

— Вот! Вот именно. Правильное впечатление.

— Паша, или ты наконец-то нормально всё объясняешь, или я ухожу.

— Не надо! Не уходи.

— Тогда говори.

— Как бы помягче сказать…
Он же совсем не малыш. С тебя ростом. Так?

— Так.

— Значит что?

— Что?

— Возраст его какой?

— Ну не знаю. Я пока не изучила их личные дела.

— А учитывая то, что они отстают в росте — что означает его рост?

— Что он старше меня?

— Именно.

— Даже если так — что с того.

— Алиса, ты биолог или кто?
Он не просто подросток, как ты.
Он старше тебя. А значит … ну вспоминай биологию.

— Тут много чего можно вспомнить.

— Юноша старше тебя станет просто так теребить скафандр девушки?

— Он старше по годам. А психическое развитие у него как у ребёнка.

— Да нет же, Алиса. То есть конечно да. В чём-то как у ребёнка.
Но только в чём-то. Не во всём.

— В чём не во всём?

— Просто кошмар какой-то.
Алиса, ну как ты не понимаешь-то?
Он проявляет к тебе совсем не детский интерес.

— Не детский?

— Нет.

— А какой? … Погоди ты что — хочешь сказать, что …

— Дошло, наконец?

— Погоди … да нет же, не может быть.

— Ну точно дошло.

— Нет.

— Его интерес к тебе — это мужской интерес.
Мужской, понимаешь?
Часть 3
— Да ну, тебе показалось.

— Алиса, пересмотри ещё раз запись.
Вот, смотри. Как он смотрит на тебя.

— Да ничего особенного.

— Ты не права. Алиса, ты совершенно не права.

— Тебе показалось.

— Да нет же.
Ты посмотри, какой голод в его взгляде.

— Ты преувеличиваешь.

— Я?! Я преувеличиваю? Да я наоборот молчу практически.
Не понимаю, как ты сама ничего не замечаешь.
Он же готов разорвать твой скафандр и наброситься на тебя.

— Ерунда.

— Нет, не ерунда.
Это хорошо, что у него силёнок мало разорвать скафандр.
И что вы не одни.
Иначе он его сорвал бы, чтобы прикасаться к твоей … то есть к тебе уже без всякого скафандра.

— Всё, замолчи.

— Теперь не замолчу.

— Не надо, Паша, я поняла твою мысль.
Но уверена, что ты сильно преувеличиваешь.

— Значит, ничего ты не поняла.
И это очень меня тревожит.
Потому что без понимания таких вещей у тебя могут быть неприятности.

— Повторяю — он просто как ребёнок.
Понравилась игрушка — подошёл посмотрел.

— Верно. Он как ребёнок по бесцеремонности.
Но вот желания у него совсем не как у ребёнка.
Будь его у него возможность, он бы вообще…

— Что?

— У меня такое впечатление, что они там очень просто поступают.
Никаких брачных ритуалов.
Если захотели — подошли и спарились.

— Паша!

— Что «Паша»?
Меня просто трясёт он того, что он дёргает твой рукав.
А тебе хоть бы что.

— Ты просто сам себе напридумывал всяких ужасов.
И сам же ужасаешься.

— Ага. И его взгляд я тоже придумал?
Часть 4
— Ну подумаешь … взгляд.

— А если бы на тебя так же посмотрел кто-то из наших?
Что ты почувствовала бы?

— Ну… честно говоря — наверное, смутилась бы.

— Вот! Вот же! А почему ты смутилась бы?

— Ну… наверное, по твоей логике — в таком взгляде есть …

— Ну?

— Влечение.

— Ну наконец-то. Молодец, что соображаешь. Хоть что-то.
Я-то уж думал, что ты совсем ... хм... непонятливая.

Так вот, драгоценная моя, этот ашиклек — тоже смотрит на тебя именно с желанием.

Не перебивай! И совершенно недвусмысленным. С настоящим вожделением.
Понятно тебе?
И ты даже смогла расшифровать смысЕл его взгляда.

Но так как ты его не воспринимаешь в качестве обычного человека,
то и о смысле его взгляда особо не задумывалась.
Малыш да малыш, бедненький несчастненький.

— Паша, я не уверена в верности расшифровки. Может, мне показалось.

— Не показалось.

— Я могу и ошибаться. Ведь наши так не смотрят.

— Смотрят, Алиса. Смотрят. Просто не когда приспичит, а когда это можно.

— А когда это можно?

— После свадьбы.

— После?

— Да. А до свадьбы так смотреть просто неприлично.
Это же оскорбительно для девушки.
Просто наши это понимают, а это животное — не понимает.

— Паш, не называй его так. Он же не виноват, что вырос в таких условиях.

— Да понимаю я это, не тупой.
Но это не значит, что я согласен, чтобы он:
А — к тебе прикасался,
Б — чтобы он так смотрел на тебя и
В — чтобы он даже думал о тебе.
Меня передёргивает от мысли, что он вообще помнит о тебе.

— Опять сам себя накручиваешь.
Может, и не помнит вовсе. Забыл уже, а ты тут сердишься.

— Как же — забыл он. Ничего он не забыл.
Будь моя воля — я вообще стёр бы ему память о встрече с тобой.

— Какой смысл? Всё равно мне с ними ещё работать и работать.
Часть 5
— Тебе?! Работать с НИМИ? ТЕБЕ?

— Ну да.

— Кто?

— Что «кто»?

— Кто разрешил тебе с ними работать?

— Да никто даже и не думал запрещать.

— Ужас. Это просто преступление.
Это всё равно что ребёнка забросить в клетку со львами.

— Паша, ну какие львы, какие ребёнки.
Они же слабы.

— Они слабы и тупы, но вот вожделеть они не разучились.

— Паша, тебя опять заносит.

— Нет. Нет.
Алиса, этот экземпляр — образец похоти.
Извини за такое слово, но точнее не подобрать.

И это тебе не желание, не влечение.
Не та потребность в сближении, которую нас учат понимать, уважать, принимать и любить. Нет.

В его случае это именно животная грубая похоть.
Причём намного хуже.
Если у животных это всё как-то естественно невинно, но здесь всё иначе.
Здесь это отголосок деградировавшего человеческого влечения.

И я уверен, что он там такой не единственный.
Они наверняка все такие же — примитивные, но похотливые животные.

— А вдруг ты ошибаешься.

— Алиса, но почему тебе так хочется думать, что всё не так плохо?

— Потому что я очень хочу заниматься социализацией и реабилитацией ашиклеков.
Паша, это же чрезвычайно интересно.
Как вернуть к нормальной жизни настолько запущенных существ.

Мне так хочется помогать им снова стать людьми, так хочется наблюдать, как возвысятся их помыслы, вкусы.
Как в них проснётся трудолюбие, любовь к порядку, к знаниям.

Это же так интересно. Может, потом не будет такого шанса всю жизнь.
Да и лучше бы не было. -
Ведь его наличие означало бы встречу с ещё одной группой существ типа ашиклеков, то есть с ещё одной бедой.

Но раз уж ашиклеки уж есть — надо воспользоваться возможностью приобрести опыт их приобщения к нормальной жизни.

— Я так и думал, прогрессорша ты моя.

Но ты из-за своего интереса не обращаешь внимание на очень тревожные и опасные знаки. Это плохо.

Алис, ну ты сама подумай:
они непосредственны, как животные.
То есть если захотел потрогать — потрогал.
И это в лучшем случае.

Неужели ты хочешь, чтобы то один, то другой из них тебя постоянно трогал?
И заметь — уже без скафандра.

— Ну… они же наверное скоро уже усвоят, что не принято трогать посторонних людей.

— А если нет?
И даже если они усвоят, что трогать не принято —
где гарантия, что никто не станет трогать уже вопреки тому, что это не принято?
А, Алиса? Ну где?

— Ну почему ты думаешь, что они станут трогать вопреки усвоенным нормам?

— Да хотя бы потому, что я видел, как на тебя смотрел Этот.
Алиса… его «не принято» - не остановят. Для него это пустой звук по сравнению с его влечением.
Он тебя запомнил. Он не станет сдерживаться.

— Опять нагнетаешь.

— Нет. Его может сдержать только угроза наказания.
А если он будет думать, что ему ничего не будет или никто не узнает — он снова к тебе полезет.

— А может нет.

— Тебя устраивает авось? С каких пор? И кто это меня постоянно упрекал в неосторожности?

— Мне не нравится, что ты муссируешь вопрос вожделения.

— А что мне остаётся делать, если сама ты не понимаешь этих вещей?
Ты хоть с папой бы что ли поговорила. Или с мамой.
Я уверен, что они скажут тебе то же самое, что и я.
Часть 6
— Знаешь… не говори с ними об этом. Я очень тебя прошу.

— Почему?

— Наверное, они в самом деле скажут то же, что и ты.

— Ну слава богу. Алиса признала правоту моих доводов.

— Да. Как-то начинает казаться, что что-то есть в твоих доводах…
Родители в самом деле могут запретить мне участвовать в программе по медицинской и социальной реабилитации ашиклеков…
Если всё в самом деле так, как ты говоришь.

— Алиса, пойми, инстинкт воспроизводства не зря называют основным.
… Эти ашиклеки уже начали вымирать, генетически вырождаться.

И они инстинктивно чуют, что сохранить свои гены они могут с помощью браков с нормальными людьми.
То есть общих детей с обычными людьми.
Это может проявиться во влечении к обычным людям и в приставаниях к ним.

Поэтому меня не удивит, если ашиклеки обоего пола
(тем более при их непосредственности, а они не скоро научатся нормальным манерам) станут приставать к нашим людям.

Если так и будет, то в программе не разрешат участвовать никому из подростков.
Даже тебе, несмотря на твою знаменитость.

Потому что терпеть домогательства и постоянные приставания невоспитанных дегенератов —
это слишком чрезмерное испытание для психики подростков.

Так что на программе будут работать только старенькие и сильные врачи и воспитатели.
Понятно тебе?

— А если всё же разрешат молодёжи работать?

— Тогда мне придётся работать вместе с тобой.
Неофициально — телохранителем.

Неужели ты думаешь, что я разрешу тебе одной ходить среди ашиклеков,
зная, что в любой момент кто-то их них может на тебя напасть?

— И всё же ты нагнетаешь.

— Нет. Ты для них — изумительный экземпляр.
Сама подумай: они привыкли к своим страшненьким дегенераткам.

И тут среди них начинаешь крутиться ты —
представительница здорового человечества, юная и прекрасная.
Ты просто обречена на их приставания.

— Ну … допустим. Будем работать вместе с тобой.

— Надеюсь, что ты всё же передумаешь.

— Вряд ли.

— Значит, ты станешь виновницей чьей-то смерти.

— С чего бы это?

— Очень просто. Если я увижу, что кто-то из них пристаёт к тебе — я за себя не отвечаю.
Точнее, отвечаю. — Что приставший улетит очень далеко.
А учитывая их хлипкость…

— Паша, ну зачем ты так. Они же почти неразумные.

— Мне без разницы.

— Всё равно это как-то …

— Жёстко?

— Ну да.

— А вот не лезь к ним, не провоцируй их своей красотой — и они останутся живы.

— Это ультиматум и шантаж.

— Именно.

— Так нельзя.

— А как можно?
Ты предлагаешь мне спокойно смотреть, как они к тебе лезут?

— Может и не будут, а ты тут уже нарисовал картины … возмездия.

— А если будут?

— Ну… достаточно просто отодвинуть их…

— Ты думаешь?
А по-моему, они пока в состоянии понимать только силу и угрозы расправы.
Не забывай, какие развлечения они любили на своём астероиде.
Это о многом говорит.

— Ну почему всё так мрачно.

— Се ля ви. Так что решай сама.
И не забывай, что по сути ты собираешься их провоцировать своим присутствием.

— Я постараюсь не провоцировать.

— Как?

— Ну … не наряжаться…

— Ты это серьёзно?
Ты забыла, что ты и не наряжалась, когда к тебе пристал этот хлыщ на астероиде?

Ты там просто в скафандре.
Но этого оказалось достаточно, чтобы он потерял голову.

Кстати, имей в виду, что у него импринтинг — ты была первой здоровой девушкой, которую он увидел.
Да ещё и потрогал.
С твоего позволения, кстати. И это для него тоже знак, как он думает.

Так что он тебя запомнил.
И не успокоится, пока…

— Что?

— Ну, по крайней мере, пока ему не вернут подобие человеческого облика — морального. Если это вообще удастся.

— Что же делать?

— Просто не приближайся к ним. Очень долго.
По крайней мере пока их не воспитают.

— Я подумаю. Может я и не стану участвовать в программе. …
Но мне будет очень жаль, если придётся отказаться от участия.

— А я надеюсь, что ты откажешься —
например, из-за того, что найдётся более интересный проект для тебя.
Или кого-то понадобится спасать из друзей.

— Вот уж не надо второго. Пусть с друзей не возникает проблем.

— Это от тебя зависит.

— Как?

— Ну, если ты не полезешь в программу реабилитации ашиклеков,
то судьбе не придётся отвлекать тебя от программы, создавая проблемы у друзей.

— Посмотрим.
Часть 9
— Паша, а меня осенило.

— Что ещё?

— Я же могу работать только с маленькими ашиклеками.

— И тебе не жаль их?

— Жаль. Я поэтому и хочу с ними работать.

— Я про другое.
Не пройдёт и десяти лет, как нынешние малыши станут взрослыми.

И тогда их настигнет влечение к своей юной прекрасной воспитательнице.
Тебе не жаль их в этой ситуации?

— Ну уж.

— Не ну уж.
Я же уже говорил про то, что они обречены влечься к обычным людям.
А уж к тебе тем более как к особенно привлекательной представительнице землян.

— Тебя послушать — так мне вообще нельзя общаться ни со взрослыми, ни с детьми.
Из-за того, что они все якобы польстятся на мою привлекальность.

— Правильно. Так и есть.

— Сомнительно.

— «Без ума от Мэри».
То есть от Алисы.

— Да никто не без ума.
Все реагируют на меня вполне адекватно.

— Это потому что у землян на тебя иммунитет.
И вообще у представителей благополучных цивилизаций.

И поэтому всё их обожание ограничивается просто симпатией к тебе.
Да и то я не уверен, что кто-то не болеет тайно неизлечимой формой алисоманией.
А уж несчастные вроде этих ашиклеков совсем голову теряют.

— Ну до чего ты любишь преувеличивать — это что-то.

— Неа. Если я стану преувеличивать — это будет звучать совсем иначе.
А я пока вообще преуменьшаю.

— Страшно представить, что ты сказал бы, не преуменьшая.

— Могу показать.

— Не надо.
А вообще — знаешь, мне приятно, что ты так заботишься обо мне.

— Ну, а как иначе-то.
Кому же заботиться о тебе, как не главному другу.

— Но иногда ты всё же перегибаешь палку в своей заботе.

— Это когда же?

— Ты слишком уж сильно меня опекаешь.

— Что значит слишком сильно?

— Ну… иногда ты излишне настойчив в навязывании своих рекомендаций.

— А что делать, если мои рекомендации жизненно необходимы.

— Но мне в такие моменты так и хочется как-то сбавить пыл твоей настойчивости.
Например, сказать тебе, что такая гипер-опека пристала разве что мужу.
Часть 10
— Да? … Как интересно.
А что — мужу ты разрешила бы опекать тебя?

— Не знаю. Об этом я пока не думала.
Я говорю чисто теоретически.
Потому что твоя забота так и навевает образ сверхзаботливого мужа.

— Короче, если бы ты разрешила мужу защищать тебя, то я готов.

— К чему?

— К тому, чтобы записаться в мужья.
Если уж это единственный способ получить твоё разрешение заботиться о тебе.

На мужьи права я, естественно, не претендую в этом случае.
Но зато ты разрешишь мне качать хотя бы права телохранителя.

— Стоит ли записываться в мужья только ради телохранения?

— Почему бы и нет.

— Потому что ты заслуживаешь лучшего.

— Иметь возможность беречь тебя — это и есть самое лучшее.

— Паша-Паша…

— Это что ещё за сочувственные интонации?

— Ты образец рыцаря и оруженосца в одном человеке.

— И это повод для сочувствия?

— Немного. Потому что это заставляет меня думать о том, смогу ли я тебя отблагодарить за твоё столь благородное отношение…

— Пфф. Да проще простого — просто будь осторожнее.
Мне этого вполне достаточно.

— А мне нет.

— В смысле?

— У меня не будет права называть тебя мужем, если ты будешь только телохранителем.

— Не парься.
Достаточно того, что меня это устраивает.

— Если уж ты станешь моим мужем, то со всеми причитающимися мужу правами.

***

есть там - https://ficbook.net/readfic/3578224