Глава 37. Грустный праздник

Круэлла влетает в зал яркой птицей, рассматривая все по сторонам будто видит впервые. Хотя она действительно до этого ни разу не была в лучшем клубе Сторибрука. От ее внимательного взгляда не укрылось бедное, хоть и старательно украшенное убранство главного зала, где уже толпятся жители этого мерзкого городка, напичканного магией, как динамитом.

       Она была уверенна, что удастся избежать всеобщего внимания, но нет. Первой отреагировала Реджина, повернув голову в ее сторону и удивленно поведя бровью. Перехватив Де Виль, старательно вещающую свое манто в гардеробной (кажется, за гардеробщицу сегодня служит старуха-волк), и коснувшись слегка ее пальцев, она изумленно произносит:

       - Круэлла! Надо же, какое превращение! Не узнала тебя, скоро не иначе разбогатеешь.
       - Да, да, дорогая, ты тоже восхитительно выглядишь – у Де Виль нет никакого настроения на треп с мэром, и, подхватив в руки любезно предложенный ей бокал шампанского, она порхает яркой птицей в зал, откуда сладостным морем уже льется музыка.

       Она напрочь забывает о крутящейся здесь Свон, не сомневаясь, впрочем, что бывшая Спасительница быстро найдет себе друзей. Ей теперь на все уже плевать, даже на восхищенные взгляды мужчин, прикованные к ее призывно выставленной напоказ груди. В общем, нельзя сказать никак, что она привыкла к такому вниманию, потому что с ее своеобразной внешностью, мерзко подпорченной авторским пером, брать на абордаж идиотов-самцов приходилось точно не телом, точнее, далеко не им одним, однако же, столь восхищенная реакция ей без сомнения приятна.

       Артура она видит сразу, хотя глаза ее и выискивали исключительно Румпеля в этой пестрой толпе. Но Темного не было, и она отлично знала, что он не падок на подобные праздники. Поэтому ей оставалось лишь молить небеса о том, чтобы Белль захотелось развлечься. Забавно. Ее спасение и ее будущее нынче целиком и полностью зависит от той, у которой она это будущее намерена сегодня же отнять. Парадоксы в этом городе не уставали удивлять ее, хотя удивить ее в общем было довольно таки тяжело.

       Похотливый, влажный взгляд короля камелотцев, обводит глазами ее бюст и тонкую талию. Какое счастье, что она не испортила свою точеную фигуру беременностью и родами и может наслаждаться вниманием избалованного правителя нынче. Быстрыми шагами он пересекает весь зал, идя к ней и скалясь в фальшивой приветливой улыбке. Ну что ж, она готова играть совместный спектакль и непринужденно улыбается ему в ответ.

       Несчастная королева Гвиневра, покинутая своим венценосным супругом, растерянно щурит глаза в пустоту, словно бы ища поддержки, но, увы, мисс Де Виль никогда не была способна ни на поддержку, ни на сочувствие. Поэтому она звонко смеется, когда Артур касается губами ее щеки, показывая всем присутствующим, как она довольна жизнью. Им вовсе не обязательно знать, что вот уже который день единственное, чего ей хочется – завыть.

       - Мисс Де Виль – скалится в белозубой улыбке правитель, увлекая ее в сторону от пестрой толпы.

       Круэлла вовсе не против быть увлеченной, нет. Но когда Артур проводит ее по залу, она отчаянно шарит глазами, бесполезно пытаясь найти Румпеля. Она и так знала, с самого начала, что его здесь нет, но хреновое чувство надежды не покидало ее до последнего.

       Твердая уверенная рука камелотца ложится на ее плечо, и Круэлле бы понравился такой жест, если бы они были в другой ситуации. Артур сладко улыбается, лаская ее шею горячим дыханием. Играет музыка, но это вовсе не помешало ей услышать его слова:

       - Ты сегодня очень красива, милая.
       - Ты тоже ничего – с неизменной усмешкой блестящей кокотки отвечает Круэлла, тем не менее, осторожно уклоняясь от его поцелуя.

       Они двигаются в такт музыке, хотя Круэлла вряд ли может похвастаться тем, что хорошо ее слышит. Звуки образуют какую-то странную какофонию, отзываясь в ее ушах болезненными всплесками. Наверное, впервые за всю жизнь, Круэлла Де Виль предпочла бы остаться в тишине.

       - Чертов гад Румпель – вздыхает разочарованный властелин Камелота. – Не пришел сегодня на праздник. Решил плюнуть мне в лицо.
       - Он придет, дорогой, - скорее, чтобы приободрить саму себя, чем чтобы успокоить его, кивает Круэлла, больше всего на свете сама желающая сейчас в это поверить, - просто опаздывает. Это не в его привычке, но вот его жена-копуша вполне может быть причиной того, что его еще нет здесь. К тому же, праздник только начался, еще ведь не все пришли, не так ли, дорогой?        - Почти все – недовольно бурчит Артур, страшно задетый не только опозданием Голда, но и, видимо, тем, что любовница защищает соперника.        - Ничего, дорогой, - спешит его заверить Круэлла, - он придет. Придет.
       - Ты уверенна?
       - Да, конечно – как можно более твердым голосом старается отвечать Де Виль, но это у нее, кажется, не очень хорошо получается.

       Потому что она никогда не может быть уверенна в Румпеле. Особенно сейчас. Она уже в себе самой не уверенна.

       Сквозь тонкую ткань платья Круэлла чувствует горячие прикосновения венценосного любовника, и, конечно, знает, что они означают. Больше всего на свете ей сейчас хочется ударить бородача по яйцам и сбежать отсюда, потому что веселиться у нее явно не получится. Но она понимает, что этого нельзя делать. Сотвори она подобное – это будет равносильно безумию. Поэтому Круэлла просто отстраняется от него, впрочем, не торопясь убирать похотливые руки со своей талии.

       - Дорогой, ты не забыл о нашем уговоре? Никто не должен знать о наших с тобой отношениях – едко шепчет она, склонившись ртом к самому его уху. Это цирк. Круэлле прекрасно известно, что все вокруг это знают, но она должна доиграть спектакль до конца и хотя бы попытаться отвязаться от этой назойливой средневековой мухи.
       - Почему ты напоминаешь мне об этом сейчас, детка?
       - Не называй меня так, дорогой, буду очень благодарна. Потому что ты так похотливо лапаешь меня за талию, что все вокруг уже обо всем давно догадались, если они, конечно, не безудержно тупы.

       Он притягивает Де Виль к себе, наверняка, чтобы она смогла почувствовать жар в его паху. Круэлла вздыхает, но не от безвыходности или раздражения, а потому, что она бы хотела почувствовать этот жар от совсем другого мужчины, которого все еще неистово желает видеть здесь. И которого здесь нет.

       - Если Румпель сегодня явится, ты не будешь против, когда мои люди швырнут его труп с пирса, милая?

       Круэллу охватило нечеловеческое желание немедленно воспользоваться своим пистолетом, и одному Дьяволу известно, чего ей стоило сдержать себя. Однажды она все же прикончит этого ублюдка к чертовой матери. Но, увы, не сейчас, очень жаль.
       - Я буду категорически против и, клянусь, сброшу с пирса тебя вслед за Голдом, дорогой – с неизменной очаровательной улыбкой отвечает она, царапая ему шею, и слыша, как он заскрипел зубами от боли. – Потому что только безумец может убивать крупного бизнесмена крошечного городка в разгар праздника, когда все довольны жизнью и счастливы.
       - С каких это пор, леди Де Виль, вас заботит благополучие остальных? – Артур усмехается недоброй, мерзкой ухмылкой, мстя ей за причиненную боль ощутимым ударом по почкам, якобы случайным.
       - Меня по-прежнему нисколько не заботит ничье благополучие, кроме моего собственного, дорогой, но убивать нужно под шумок. Тогда, когда в городе ужасная паника и можно списать любое преступление на мифических чудовищ, которыми этот чертов Сторибрук переполнен. Мы могли бы организовать нападение на город, я уже об этом думала. Чтобы от себя подозрения, я могу одолжить лучших собак, которые обязательно понадобятся для поимки преступника, а ты, дорогой, сражался бы на стороне героев. Но это нужно делать не тогда, когда все веселятся, в том числе, и мы сами. Ты можешь делать что угодно, дорогой, но упаси тебя все волшебники этого мира испортить мне праздник!

       Артур хохочет так, что танцующие оборачиваются к нему, не понимая, что происходит. Круэлле тоже приходится засмеяться. Пусть эти чертовы тупицы думают, что ее развлекли отличной шуткой.

       - Очаровательно, леди Де Виль! Я потрясен! Хорошо, я больше не посмею испортить вам праздник. Но мое терпение заканчивается, Круэлла, и я очень бы просил учесть это – глаза его угрожающе сверкнули. Слегка коснувшись губами ее руки, Артур отходит в сторону, тут же ловя под руку Мери-Маргарет и о чем-то мило с ней беседуя.

       Хвала силам небесным. Если бы не тугой корсет, Круэлла бы просто взлетела в воздух от собственного облегченного вздоха. Она не лгала Артуру о своем плане. Еще недавно она серьезно обдумывала возможность такого убийства Румпеля. Это было тогда, когда Круэлле только и оставалось, что кусать себя, в бессильной злобе пытаясь оседлать свои чувства к Голду. Но за последнее время так много всего переменилось, что она не сможет применить этот план, даже если бы страстно того захотела. Потому что еще сильнее, чем убить Темного, она желает любить его. Круэлла садится в дальний угол зала, угощаясь вкусным шампанским. Сладкий вкус напитка приятно разливается по горлу, к тому же, канапе, приготовленные к выпивке, невероятно вкусные.

       Где же Румпель? Она все еще страстно ждет его и желает его появления здесь сильнее, чем чего бы то ни было за всю жизнь. Но его нет, зря она с надеждой гипнотизирует входную дверь и каждого входящего в зал.

       - Скучаешь?

       Голос, прозвучавший буквально в сантиметре от нее, заставил Де Виль вздрогнуть. Слегка повернув голову, она замечает темноволосую женщину в пышном платье, не сразу сообразив, что перед нею Реджина.
       - Просто присела отдохнуть, дорогая – отмахивается она.        - Вечер только начался, а тебе уже понадобился отдых. Стареешь, Круэлла – это прозвучало вовсе без злобы, скорее, как дружеское подтрунивание, поэтому Де Виль решила не отвечать. Но Миллс явно настроена поговорить, как оказалось.        - Нам нужно поговорить с тобой, Круэлла.

       Так она и знала. Круэлла провожает глазами неуверенно стоящую посреди толпы Свон, снова пытающуюся поговорить с Крюком, и, кладя в рот оливку, вздыхает:

       - Кажется, я даже знаю, о чем, дорогая. Точнее, о ком. Говори.        - Так уж вышло, что одной тебе известно, что у Эммы теперь в голове. Мне надо это знать. Хотя бы потому что я тоже мать Генри. Я понимаю, наверное, ты этого не поймешь, но все же. Просто скажи мне, что она задумала, и сколько еще времени у нас есть, чтобы ей помешать.
       - Сказать тебе? – Круэлла иронично раздвигает губы. – Почему ты думаешь, что я тебе это действительно скажу, дорогая? Я не должна.
       - Не должна, но я спрашиваю по-хорошему, Круэлла – Реджина говорит мягким, вкрадчивым голосом. – Я ничего такого у тебя не прошу и ничего от тебя не требую. И, поверь, единственное, что я хочу знать – что у Свон в голове. Эмма разрушает себя. Но нам с тобой слишком хорошо известно, как разрушает душу Тьма. Не отмахивайся, Круэлла, я знаю, что и ты это знаешь. Я могу и хочу помочь Эмме. Она нужна нам всем. И особенно Генри.

       Если бы можно было сбежать от этой навязчивой мухи подальше, Круэлла бы уже это сделала. Но, увы, это невозможно, судя по всему, никак. Тем более, что на Крюк курсирует так близко к ее столу, что лучше бы ей скорее унести отсюда ноги, потому что она даже не сомневается, что он страшно зол после их последней встречи. Круэлла придвигается поближе, глазами гипнотизируя выход, и заговорчески шепчет Реджине:

       - Дорогая, поверь, сейчас единственное, чем заполнена голова Свон – как спасти своего драгоценного пирата, и, готова поклясться всеми своими шубами, даже будущими, что ради этого она пойдет на все. Полгорода переколотит, если понадобится.

       Крюк зачастил мельтешить туда-сюда, явно кого-то высматривая в пестрой толпе и Круэлла подхватывается на ноги, делая вид, что ей просто жизненно необходимо выйти в туалет.

       - Погоди, но… - бросается следом Реджина, но Де Виль лишь отмахнулась от нее рукой, мол, разбирайтесь сами. В конце концов, ей действительно нет никакого дела до Свон и всей этой пестрой геройской компании. Надо немедленно уносить отсюда ноги. Праздник, похоже, закончился, не начавшись.

       Она спешит к выходу, расталкивая довольную толпу и едва сдерживаясь, чтобы не проклясть их всех. Выход близко, она уже видит дверь перед собой и только торопит себя: скорее, скорее, уйти отсюда немедленно, и лететь домой, сбивая столбы и деревья. Плевать, что Крюка ничто из этого не остановит, если он и в самом деле захочет ей мстить, а Круэлла знала – он захочет.

       Она рывком открывает дверь, жадно затягиваясь глотком свежего воздуха, как сигаретой… и падает на пол, сбитая вошедшим только что в этот зал.

       О черт. Этого как раз не хватало. Мысли блуждают у Де Виль в голове, как раненные птицы: не сбилась ли прическа? Не порвалось ли платье? Возможно, Крюк уже вышел на охоту и жить ей остаются считанные секунды, но Круэлла не была бы собой, если бы даже в такие минуты не думала о своем внешнем виде и своих нарядах.

       Она даже не сразу понимает, что до пола попросту не долетела, подхваченная кем-то на руки и лишь по едкому запаху дорогих духов узнает, кто пришел.

       Румпель.
       И без того отвратительный вечер теперь стал еще более мерзким. Круэлла Де Виль. Гребанная неудачница. Она хотела подать себя с помпой сегодня. Хотела, чтобы Румпель увидел, как она красива и элегантна. Все пальцы себе исколола, чтобы только он смог любоваться сдержанным черным мешком, который какой-то бездарь назвал классическим платьем. И вот они встретились. А он не просто подхватил ее, почти распластавшуюся у его ног на полу, на руки и тихо хохочет себе в губы. Осмотревшись, Круэлла понимает, что он пришел не один сюда. Рядом с ним Белль.

       Круэлла не знает, что злит ее больше – то, что чертов Темный опять притащил за собой эту глупую библиотекаршу Белль, или то, что ее грандиозный план по покорению его сегодня с треском провалился. Она проигрывает по всем фронтам. Хорошо, что дорогая мамочка научила при любых обстоятельствах держать лицо. Поэтому, мило улыбаясь, Круэлла воркует:

       - Ох, извини, дорогой, просто очень захотелось подышать свежим воздухом. Я сегодня слишком тороплива.

       Румпель продолжает по-идиотски скалить зубы, вызывая почти непреодолимое желание воплотить в жизнь план, который они совсем недавно обсуждали с Артуром в жизнь прямо сейчас. Пропустив удивленно глазеющую по сторонам жену, он мягко отвечает ей в ответ, как бы небрежно скользнув руками по талии Круэллы:

       - Дорогуша, я отпущу тебя подышать на воздух, так и быть. Но, пожалуйста, возвращайся скорее. Ты мне так сильно нужна!

       Она поднимает на него вопросительный взгляд, не в силах поверить в то, что услышала и отказываясь так же верить в то, что мысли, которые роем загудели от его слов у нее в голове, правильны. Поискав глазами кого-то (очевидно, Белль) и убедившись, что она уже занята разговором с Девидом, Румпель кратко целует ее в шею, прямо в россыпь родинок на горле, заставляя ее встрепенуться:

       - Я скучал, дорогуша! И мне вовсе не понравилась альтернативная реальность, которую написал мой внучек. В ней ведь не было тебя.

       Круэлла беззвучно ахает, даже не пытаясь понять, откуда он обо всем этом помнит и знает. Это же Румпель, в конце концов. Ему по статусу положено. Гораздо больше ее трогает то, что он только что ей сказал. Я. Скучал. Дорогуша.

       Она ждала этих слов всю свою жизнь.

       И, конечно, уже передумала бежать и от Румпеля и от Крюка. Гораздо охотнее она бы сейчас убежала с Голдом – куда угодно, хоть на край света. Она почти прижимается к нему губами, остановившись только когда поняла, что на них смотрят, и в дверях уже начала образовываться толчея.

       - Давай сбежим вместе, дорогой! – вдыхает она в по-прежнему растянутые в ласковой улыбке его губы.

       По бугру, образовавшемуся в его брюках, Круэлла понимает, что он вряд ли против ее предложения, но он все же мягко отстраняет ее от себя.

       - Жди меня в машине, дорогуша. Я поприветствую хозяина бала и побуду с Белль самую малость для порядка. Создам видимость своего присутствия на этом празднике жизни.

       Заметив, что Круэлле очень не понравилось упоминание о Белль, Румпель ободряюще хлопает ее по плечу:

       - Я не надолго, Круэлла. Не ревнуй.

       Легко ему говорить. Де Виль буквально чувствует, как воет отвратительное чувство в каждой клетке ее тела, когда он покидает ее, направляясь в зал.

       Ей же только и остается, что торчать в собственном авто, вдруг ставшем ужасно не уютным, и шпионить под окнами, видя, как он танцует с женой и подает кому-то коктейли, и жалея, что она не может разбить ему сейчас голову. Полчаса, тридцать пять минут, сорок минут томительного ожидания – но ничего.

       Голд по-прежнему в зале, а Круэлла мечется, словно идиотка, расхаживая туда-сюда под окнами, и проклиная в миллиардный раз мгновение их с Румпом знакомства.

       Будь он сотни раз проклят за то, что смеет так унижать ее – аристократку, Королеву Тьмы, Круэллу Де Виль!

       Рыча от злобы при виде вполне мирно беседующих Белль и Румпеля в отражении стекла, она направляется к припаркованной кое-как машине. К черту любовь. К черту Голда. К черту этот проклятый вечер, ничего изначально не указывало, что он будет счастливым.

       Рванув дверь так, что едва ее не оторвала, Де Виль садится в машину, пытаясь завести мотор и издает стон просто мученической боли, когда это не удается ни с первого, ни со второго, ни с третьего, ни даже с четвертого раза. Для полного счастья только этого не хватало, да! Дерганье рычага и всех возможных двигателей ничего не дало и Круэлла что было сил лупит кулаком по рулю.

       - Ну, чертова железяка, давай, добей меня, сломайся еще и ты!

       Хреновая из нее вышла Золушка, а счастливый праздник обернулся похоронно-грустным. Ну, все как всегда, одни обломы. Ничего нового.

       Бросив взгляд на дверь, она замечает одиноко и бодро шагающего Румпеля, преодолевающего по три ступени лестницы вприпрыжку. Круэлла стискивает зубы, но все равно издает рычание, пожалуй, куда более грозное, чем у самых свирепых мамочкиных далматинцев. Ну сейчас она ему задаст! Руки просто чешутся разукрасить эту самодовольную рожу и Круэлла наготове сжимает их в кулаки. Ничего не подозревающий Румпель попадает под атаку ее рук, ног и зонтика, который, вероятно, захватила Свон. Надо будет поблагодарить Спасительницу, в перерывах между ударами думает она.

       - Ублюдок, урод, мерзкая, гадкая скотина, чтоб ты сдох, тварь!


       Комплименты сыплются на Румпеля так же щедро, как льется вино из рога изобилия, и он только лишь закрывается, слабо сопротивляясь ее кипящей ярости.


       Но вдруг посреди атаки он крепко прижимает противящуюся изо всех сил Де Виль к себе, так, что она снова ощущает жар его дыхания, и, с особой лаской проведя пальцем по щеке, откинув выбившуюся из прически прядь волос, произносит с улыбкой:

       - Круэлла! Какая ты сегодня восхитительно, волшебно красивая!

Она оторопело смотрит на него, тут же забыв как дышать, и в голову закрадываются подозрения, что даже этот отвратительный вечер, проведенный на чужом празднике по-прежнему можно спасти и даже осматривается в поисках другой женщины, потому что попросту не может поверить, что он сказал это именно ей.

       Сомнения сменяются почти абсолютной уверенностью, когда Голд склоняется к ее шее, медленно целуя каждую родинку, рассыпавшуюся мелким бисером по ней.

       - Поехали!
       - Куда? – стонет она ему в рот, хотя в общем, ей наплевать. Она сейчас согласна отправиться даже в заснеженную Сибирь, если он это имеет в виду.
       - Туда, где нам будет хорошо, Круэлла.

       О небеса, куда угодно! Она нетерпеливо ерзает, когда он осторожно отстраняется от ее талии, но только лишь за тем, чтобы ласкать лицо, как несколько секунд назад, только проникновеннее. Несколько секунд он внимательно смотрит на нее, как будто заглядывая ей в душу, потом вдруг шепчет, горячими губами едва касаясь ее губ:

       - Однажды ты попросила меня перестать бежать от тебя, Круэлла. Ты была права. Я – чертов трус. Я столько лет напрасно убегал от тебя, потому что боялся в тебе захлебнуться. Но я никогда не пробовал купаться в тебе. Теперь хочу попробовать. Давай вместе.

       Он заводит мотор, повторяя свое «Поехали!» и Круэлла, распластавшаяся на пассажирском сиденье, где очутилась черт знает каким образом, молча кивает.