1. Волосы Изольды

Глава 1. Первая жертва Изольды

К своим двенадцати годам Изольда убила уже семерых.
Каждую ночь она и её отец Джаил овладевали своими снами и шли из хижины к Великому Оу, светящемуся Океану Грёз, где обитают рыбы сновидений всех спящих. Они входили в волны, и вода пузырилась вокруг их смуглых тел. Они отталкивались от неверного дна и плыли вглубь Океана. Они свободно дышали под водой.
– У каждого человека есть рыба Сна, в которой живут его сновидения, – говорил Джаил дочери. – Все рыбы Сна обитают в Океане Грёз, появляясь там ночью и исчезая утром. Если убить рыбу человека, он больше не сможет заснуть. Без сна человек продержится самое большее две недели. После – умрёт от истощения. Это мучительная смерть. Её называют инсомния.
Первой жертвой девочки был сеньор Моррелл, коротышка, носивший цветастые пиджаки с золочёнными пуговицами, обожавший вино и гашиш, дешёвых шлюх и дорогие духи из лавки мсье Андрэ. В подкладке его пиджака всегда был спрятан закопчённый бонг и немного опиума для хозяина борделя, а редкие волосы он зачёсывал женским черепашьим гребнем, доставшимся от покойной бабки – осенью на левый бок, в остальные сезоны – на правый. Он помогал доставлять в порт города Полудня самые деликатные товары, от листьев коки до чёрного дерева, знал, кому из полисменов можно сунуть стопку купюр, а на кого натравить головорезов своего властителя, господина Ву, крупнейшего мафиози, известного от Королевского залива до Слоновьих деревень. Моррелл был незаменим для семьи, потому мистеру Ву было особенно горько отдавать приказ о его инсомнии. Говорят, в тот день дон Ву плакал и курил опиум не переставая.
– Есть особый вид людей, отличный от обычных спящих, – говорил Джаил дочери, – ловцы снов. Как ты, Изольда, или как я. Ловцы от рождения не видят снов. У них нет рыбы Сна. Если молодые ловцы встают на ступени лестницы Ло и развивают свой дар, их первый и единственный сон – родная хижина на берегу. Ловцы снятся сами себе спящими в гамаке. Овладеть своим сном и подняться, значит, вступить на первую ступень лестницы Ло, Ступень песка. Вместо обычного моря у Хижины будет ждать Океан Грёз. Великий Оу. Вторая ступень – плыть в Океане и находить рыб Сна.
Здесь Джаил замолкал. Он не рассказывал дочери о других ступенях.
Джаил был Оу Моргул. Он убивал рыб Сна за деньги, выполняя самую грязную и грубую работу в Океане Грёз. В прибрежных деревнях, в трущобах у Рынка его именем пугали непослушных детей, а в высоких кабинетах Здания и городских притонах – угрожали врагам. Джаил был лучшим Оу Моргул города Полудня, слугой Полуночи, дарующим инсомнию.
Джаил был высок и темноволос, ему было тридцать пять лет, и он всю жизнь убивал за деньги. Он не стал осваивать тёмное дело Ло, дело ловли снов, остановившись когда-то на первых двух ступенях.
Джаил хотел передать своё умение Изольде. Он был строг с ней. Потому Изольда вручила инсомнию сеньору Моррелла.
Месяц назад сеньор Моррелл без памяти влюбился в Лону – нандийку с угольными волосами, коричневой кожей и тёмными от гашиша зубами. Лона была самой дорогой шлюхой самого дешёвого борделя на улице Плача и уже лет шесть не помнила ни своего имени, ни возраста.
Любовь вершит дела великие и безрассудные, наверное, потому Моррелл похитил из порта груз бесценной слоновой кости, несколько полос шёлка и свёрток с сырцом опиума, что предназначались семье Ву.
Бедняга Моррелл отплыл с Лоной на восток, надеясь обрести маленькое счастье где-нибудь в городках Нанди. Но сеньор Ву хранил пряди волос всех подчинённых.
А через волосы Джаил находил рыб своих жертв ночью в Великом Оу. Стоило ему прикоснуться к волосам, как он видел рыбу Сна, её очертания и изгибы. Это были его Ворота, его арва.
– У каждого ловца своя арва, – говорил Джаил. – У нас – волосы жертвы.

Девочка слушала отца и задумчиво перебирала свои пряди. Волосы её были волнистые и светлые, как у покойной матери.
Мать Изольды утонула в море, когда девочке было пять. Изольда помнила только светлые волосы, красные бусы и нежный голос.
Когда Изольда с отцом отправлялась в Океан Грёз, в руке Джаила всегда был большой рыбий зуб, длиной с предплечье. Наяву это был маленький амулет, неизменно висящий на шее. Джаил засыпал, крепко сжимая его. В руках Изольды было маленькое копьё. Подарок отца.
В Океане Джаил мог найти любую рыбу Сна и расправиться с нею. Дочь должна была стать такой же. Стать Оу Моргул.
Изольда не смела перечить отцу.
Джаил вложил копьё в руки своей дочери.
Рыбой Сна Моррелла оказалась трогательная рыба-шар, что раздулась до смешных размеров, завидев в Океане ловцов.
Изольда проткнула её копьём.
Моррелл проснулся в лодке в обнимку с Лоной, напряжённо вслушиваясь в плеск волн, вглядываясь в звёздное небо.
И больше не заснул никогда.
Моррелл скончался через одиннадцать дней, бледный с чёрными тенями вокруг глаз. В его жизни наступила инсомния. Моррел умер, когда Изольде исполнилось одиннадцать.

О следующих жертвах она знала мало. Купец, отказавшийся платить дань господину Ву, Изольда не с первого раза попала в его вёрткую рыбу-молот.
Неверная жена, тигровая акула – инсомнию ей подарил муж. Перед тем, как вонзить копьё, девочка увидела в глазах рыбы сон: спящая целовала мужа. Может, сердце жертвы, принадлежит только супругу? Но отец строго-настрого запретил заглядывать в чужие сны.
После первых трёх жертв Джаил заставил Изольду распускать волосы, чтобы скрыть отрастающие мочки. Жители прибрежных деревень не любили ловцов. Свежи были в памяти времена, когда их закидывали камнями, не дожидаясь заката.
Четвёртый – банкир, задолжавший сеньору Ву – Изольда час боролась с его черепахой, не в силах пробить панцирь. Отец вмешался, только когда черепаха вцепилась дочери в ногу, прокусив икру. Удар Джаила прошиб панцирь сбоку – черепаха разжала челюсть. Изольда добила жертву. Дочь должна освоить дело отца.
Утром на икре появился чёрный кровоподтёк. Отец осмотрел ногу, а потом несколько раз ударил дочь тяжёлой ладонью по заплаканному лицу:
 – Ты должна помнить, если ловец погибнет в Океане, он в тот же миг умрёт наяву. Каждая рана в Великом Оу обернётся раной в Полуденном мире. Ловца нельзя лишить рыбы Сна. У него её нет. Но Океан Грёз для ловца не менее реален, чем явь.
После этого Джаил наказал дочери в одиночку убить следующую рыбу. Он остался на берегу. Дочь должна освоить дело отца.
Пятой жертвой была неугодная свекровь, старушка с медузой бессонницы. Старухе было лет сто, и спала она мало. Ночью она слушала стрёкот цикад и стук капель из плохо завёрнутого крана, разглядывая, как по потолку проносятся редкие отблески фонарей на велоколясках.
Изольда пыталась проткнуть медузу старухи, но копьё проходило сквозь, проскальзывало мимо. Девочка вернулась ни с чем.
– Когда человека мучает бессонница, нельзя убить его рыбу, – говорил Джаил. – Его сны неверны, а рыба полупрозрачна.
Он подговорил невестку дать старухе Сонный лист, что пахнет гвоздикой и женским потом.
Когда старуха выпила отвар, её рыба Сна обрела плоть, превратившись в большую макрель. Она была серого цвета, как седые волосы старухи, которые Джаил принёс дочери. Копьё вошло в рыбу легко, как шпиль Здания в весенний в воздух.
Шестым был конкурент мистера Ву, главарь банды кассийцев, что захватывала южные районы города, бордель за борделем, притон за притоном, оттесняя мафию Ву на север. Кассиец знал о том, как щедр сеньор Ву на инсомнию и про Джаила, но не знал, где живёт Оу Моргул.
Однако кассиец знал и арву Джаила. Потому кассиец вызывал брадобреев на дом, заставляя сжигать остриженные волосы.
Сеньор Ву подкупил цирюльника, и тот унёс волосок из бороды кассийца.
В этот раз Джаил поплыл с дочерью. И не зря. В Океане Грёз кассийца охранял другой Оу Моргул – юноша из трущоб. Кассиец нанял его, чтобы уберечь свою рыбу Сна. У юноши был лук с тремя стрелами. Он заметил Изольду, она плыла впереди. Он выпустил три стрелы, одну за другой. Первая, рассекая воды просвистела над головой девочки. Вторая задела светлую прядь её волос. Третья летела Изольде прямо в лицо, прямо в лицо, но отец отшвырнул дочь за спину и отбил стрелу копьём. Юноша бросился на Джаила, достав короткий нож из-за пояса. Джаил метнул в него копьё, остановив нападавшего. Копьё попало в живот, сложив Оу Моргул пополам. Вокруг жертвы взорвалось багровое облако. Девочка отвернулась. Юноша начал падать, оставляя дымный след. Джаил камнем ринулся к нему и вырвал копьё.
А затем Изольда убила акулу кассийца.
После трёх ночей без сна южанин понял, что ему вручили инсомнию. Он выпил отвар Сонного листа, что пах первым снегом и конским волосом. Кассиец уснул, оказавшись в Океане Грёз без рыбы и захлебнулся. Его тело съели рыбы Сна других спящих. Им потом долго снились сны на кассийском. Утром в лёгких южанина обнаружили морскую воду.
Изольде вот-вот должно было исполниться двенадцать, когда пришло время седьмой жертвы.
В тот день к ним в хижину пришёл бледный юноша. Он говорил с отцом.;
Глава 2. Седьмая жертва Изольды

– Мачеха моя. Звать Сарой. Отец был капитаном шхуны. Он на Саре женился четыре года назад. Приволок из какого-то порта. Она гадалкой была. Точно не ловец. Мочки маленькие. Не как Ваши-с. Но про ловцов знает. Постоянно твердит про Шесть ступеней, как похищать тайны, как влюблять через сон…
– Быстрее.
– Месяц назад папоньки не стало. Сара при нём тихая была. Сейчас разошлась. Говорит, надо поступить на судно юнгой. Семнадцать, самое время. Якобы завет папаши такой был. Боцмана нового капитаном сделала. Папаня всегда хотел отдать меня в матросы. Но море мне не нравится. И не ради папаши всё это. Скоро я вступлю в права наследования, и шхуну нам делить поровну. А в рейс уйду, считай, меня нет. Случиться может что-то в плавании. И капитан молодой красив. Два раза у нас ночевал. А папа странно умер: день рвало кровью. После супа Сары. Потому – так.
Флегматичный юноша Холо посмотрел на отца Изольды. В руках юноши была прядь волос. Холо был бел, высокого роста. Брови, ресницы, волосы на голове – белые. Даже волосы на руках – белые. Глаза были бесцветны, как небо в жару, с редким намёком на синеву. Губы потрескавшиеся, манеры учтивые. Лицо утомлённое. Будто юноша заранее знал все реплики собеседника. Такое лицо.
Отец не смотрел на Холо. Он плёл венок, иногда поглядывая на море.
– Берётесь?
Отец назвал сумму. Юноша растерянно моргнул несколько раз белыми ресницами.
– Простите, но почему такая цифра? Дяде Олафу вы…
 – Твой дядя работает на семью. Отец твой на сеньора Ву работать не хотел. Инсомнию ты хочешь подарить человеку близкому. Я это сделаю, не согласовав с мистером Ву. Такая цифра.
Юноша провёл рукой по волосам и проследил падение пылинок в солнечном луче. Отец плёл венок.
– Хорошо.
– Изольда.
Изольда спрыгнула из гамака на песок, подошла к юноше, протянула руку.
– Волосы – ей. Сегодня?
– Можно сегодня. Чем раньше, тем лучше. Когда мучиться со сном начнёт, я ей Сонного листа подмешаю. Мистер Моррелл, говорят, через неделю себе все ногти объел на руках. Под корень. Не хотелось бы так. Не чужой человек.
Изольда смотрела на Холо.
– Деньги вперёд.
– Держите.
Когда Изольда коснулась пряди, под детским лбом вспыхнул образ рыбы-меч, стареющей, плывущей самой в себе, наперекор течениям.
Какая красивая.
– Нашла? – Джаил положил ей руку на плечо.
 Океан Грёз здесь был с примесью зелёного. Изольда знала это место. Здесь она убила свою первую рыбу, рыбу Моррелла.
– Да.

– Он тяжёлый для меня.
– Ты просто не пробуешь.
– Пробую. Он тяжёлый.
Отец вздохнул. Они лежали в гамаках. Изольда пыталась унести амулет отца. Рыбий зуб был тяжелее её копья. Отец наказал ей взять с собой его амулет.
– Пробуй ещё.
Они лежали в хижине наяву. За стенами шумело море. В руке девочки был зажат амулет отца. Они закрыли глаза здесь.

…и вот уже лежат в гамаках, за стенами плещется Океан Грёз. Они снятся себе. В руках у девочки нет оружия.

Отец и дочь лежали в хижине. В руках девочки был амулет.
– Ещё.
Амулет на секунду исчез наяву.
 
Оружие на секунду появляется во сне.

Девочке не удалось удержать амулет.
– Слишком тяжёлый.
– Почти, Изольда. Ты становишься сильнее. Нужно больше стараться.
– Он слишком тяжёлый.
– Ладно. Поплывёшь с копьём.
– Одна?
– Ты уже убивала рыб в одиночку. Дальше будет только так.
– Хорошо.
– Это не всё. Принеси мне меч рыбы. Вырви его.;
Глава 3. Сон Сары

Какая красивая.
Рыба-меч плывёт в синеве, сама в себе, наперекор всем течениям, какая большая рыба-меч, какая красивая рыба-меч, девочка смотрит на рыбу-меч во все глаза. «Они всегда такие красивые и так больно умирают», – вспоминает девочка.
У рыбы мощное тело, сверкающие плавники, и такие плавные очертания.
Девочка плывёт в сине-зелёном стекле Океана. Её волосы то вытягиваются в линию, то окутывают голову светлым облаком. Девочка смотрит на красивую рыбу-меч. В руке девочки копьё.
Рыбе снится что-то заветное…
Мистер Моррелл сгрыз ногти. Отец будет в ярости. Ну и пусть. Можно сбежать из дома.
Девочка смотрит на рыбу. Рыба счастлива и прекрасна.
Эта женщина знает про лестницу Ло. Отец ничего не рассказывает про лестницу Ло. Может, этой женщине снится лестница Ло?
Девочка подплывает вплотную и смотрит рыбе в глаза, в самые глаза рыбы-меч.

Комната. Тёмно-жёлтые стены. Книжные полки, книги меняются именами в полумраке, помещение теряется в размерах. На стене картина – портрет в полный рост – мужчина, боцманская форма неизвестного судна, залихватски закрученные усы, преувеличенно нежный взгляд.
У полки глобус золотистого цвета хвастается западным полушарием.
В центре комнаты круглый стол, белая скатерть. За столом – женщина лет тридцати, но распущенные волосы седы. На столе керосиновая лампа. Женщина читает старинную книгу. Страницы жёлтые, исписаны от руки. Тихо.
Женщина ведёт пальцем по бумаге, читает вполголоса. Слышны отдельные слова, что-то про тёмное дело Ло. Изольде приходится вслушиваться, впадая маленьким ухом внутрь старой рыбы, в тёмно-жёлтую комнату. Но женщина читает тихо, самой себе. Изольда думает: «Громче, пожалуйста», – мысль её так отчётлива, что комната будто вздрагивает, женщина приподнимает голову. А потом продолжает громче:
«Все люди в мире разделены на два рода.
Есть род спящих, и их большинство.
И есть редкий род Ло Оуш, ловцов снов.
Спящие всю жизнь хранят свои сновидения в Океане Грёз, а ловцы видят за жизнь только один собственный сон в Хижине на берегу.
Потому ловцы обречены подглядывать чужие сны и даже спускаться в них. В этом их дар, в этом их слабость. Нет ловца, который сможет отказаться от дела Ло, если он видел хоть один чужой сон.
Каждую ночь в Океане Грёз появляются рыбы Сна. В них живут сны спящих. Стоит заснуть, как рыба возникнет в Океане. Спящие не знают о рыбах. Спящие живут в Полуденном мире.
 Все рыбы Сна прекрасны. Даже светящиеся чудовища из Скорбной Впадины, рыбы умалишённых, кошмары душевнобольных. Все рыбы Сна прекрасны. Ни одна из них не достойна гибели.
Ловцам не дана рыба Сна. Но у них есть дар подсматривать чужие сны, заглядывая рыбам в глаза, им даны большие мочки, а с ними способность путешествовать по Океану Грёз, спускаться в чужие сны и даже менять их по своему усмотрению. Им дано тёмное дело Ло, а потому они могут выведывать заветное, красть воспоминания, влюблять, насылать кошмары и лечить болезни души.
Но, чтобы в совершенстве освоить это умение, им нужно пройти лестницу Шести ступеней, Лестницу Ло.
Первая – Фарг Стэ, ступень Песка. Всем ловцам дана Хижина на берегу, где снится их единственный сон – спящий ловец в Хижине на берегу, видящий себя во сне. Суметь разорвать это кольцо, оседлать свой сон, выйти из Хижины и найти Океан, значит, постигнуть первую ступень из шести.
Вторая – Сойло Стэ, ступень Соли. Найдя Океан, Ловцы входят в его воды. Научиться дышать под водой без страха захлебнуться, значит, постигнуть вторую ступень».
Палец женщины с шорохом скользит вдоль строки. Изольда слушает и не понимает, где она. В тёмной комнате, в Великом Оу, в хижине отца, что играет сам с собой в шахматы, поглядывая на спящую дочь в гамаке. Изольда сжимает древко копья.
«Первых две ступени – удел самых слабых ловцов. Оу Моргул. Они убивают рыб Сна с помощью амулетов, вручая спящим инсомнию. Но ни одна из рыб не достойна гибели. Все рыбы Сна прекрасны. Нет никого гнуснее Оу Моргул».
Женщина осматривает комнату. Изольда не дышит. Женщина улыбается сама себе и продолжает:
«Чтобы найти рыбу конкретного человека, Ло Оуш и Оу Моргул используют арву. Арва – путь к рыбе, который нужно совершить наяву, в Полуденном мире».
Женщина переворачивает страницу, внимательно смотрит во тьму. Затем вновь обращается к книге:
«У каждого ловца своя арва. Одним достаточно увидеть цвет глаз жертвы. Другим – услышать голос. Третьим – прикоснуться к волосам. Как тебе, Изольда».
Изольда вздрагивает и роняет копьё.
Женщина переворачивает страницу.;
Глава 4. Кошмар Сары

Заметила, заметила, господи, она меня заметила, она знает моё имя, она видит меня, как выйти, как выбраться из сна.
– Выйди в круг света.
Девочка остаётся на месте.
– Выйди в круг света. Изольда, дочь Джаила.
Девочка подбирает копьё и выходит.
– Ого, да ты вооружена! – женщина смеётся. – Твоё копьё имеет силу в Океане, здесь я могу превратить его во что угодно.
Изольда смотрит на копьё. Тюльпан. Красный тюльпан в руке.
Ладони девочки намокают, а ноги становятся ватными. Женщина всматривается в девочку.
– Твой отец – знаменитый Оу Моргул Джаил. Скольких он загубил! А заказчик? Ох, Холо. Ты пришла убить меня, девочка.
Язычок пламени в лампе колышется, краснеет, стены качаются в такт огню.
Женщина поднимает лампу, подносит к лицу:
– Нельзя убивать рыб Сна.
Шипение в руке. О Господи. Вздымаясь кольцами, запястье опутывает чёрная змея. Прочь!
– Госпожа!
– Меня зовут Сара. Запомни.
Сара задувает огонь.

Темнота. В темноте – плач младенца. И колыбельная.
Пусть тебе приснятся сны:
Путешествие луны…
Знакомый голос. Как выбраться? Сначала надо зажечь лампу.
Руки скользят по скатерти. Пальцы упираются в живое. Холодное. Склизкое. Змея.
Тьфу! Как щупальце осьминога. Однажды в Океане в лодыжку вцепился осьминог кошмара, пытаясь утянуть на дно. Отец плыл рядом. Он не помогал, он говорил что они питаются страхом. Когда ты боишься, они сильнее. Нужно дышать глубже.
Хорошо. Глубокий вдох. Выдох. Вдох. Выдох.
Холод. Железо. Лампа.
Как тебя зажечь? Дома, в хижине лампа точно такая же, уютный огонёк. Поднести бы спичку, повернуть фитиль…
Лампа сама вспыхивает в руке.
…она сидит спиной, раскачиваясь, напевая колыбельную. Простое платье, как носят в рыбацкой деревне. На руках надсадно кричит младенец, личика не разглядеть. Волосы узлом на затылке, красные бусы, голос, знакомый голос, неужели…
– Мама?
Женщина смолкает на секунду. Продолжает:
Пусть тебе приснятся сны:
Путешествие луны…
Поёт, упиваясь голосом и горем. Просто протянуть руку.
Кит огромный, тёплый дом –
выбирай любимый сон.
Слёзы текут по лицу, а голос не умещается в горло. Как таким говорить, мама, как таким молчать.
– Это я. Твоя дочь.
Изольда кладёт кисть на плечо матери, а плечо ледяное.
Женщина рывком поворачивает голову. Профиль мёртвой старухи. Пятая жертва:
– Моя дочь – убийца.
Старуха резко разворачивается корпусом, но ноги остаются на месте. Младенца почти не видно: он весь покрыт чёрной шевелящейся массой.
Змеи.
Изольда визжит, лампа падает, долго, долго, бесконечно долго. И разбивается. Руки шарят по ледяному полу. Осколки стекла, метнувшаяся змея, коробок…
Спички! Три штуки.
Первая ломается. Вторая вспыхивает.
…они стоят в шахматном порядке, руки по швам.
Кассиец, старуха, неверная жена, купец, банкир, сеньор Моррелл.
И говорят хором:
– Пусть тебе приснятся сны! – шаг вперёд.
– Путешествие луны! – ещё шаг.
– Кит огромный, тёплый дом, – ещё шаг.
Спичка обжигает пальцы и гаснет.
Изольда зажигает последнюю. Прямо перед ней лицо отца.
– Выбирай любимый сон, – изо рта выползает тонкая чёрная змейка.
Изольда кричит, роняя спичку.
«Это просто сон! Я не хочу в нём быть. Я хочу домой!» – девочка сворачивается в клубок, представляет хижину, но перед глазами лицо отца. Ладно, тогда просто уютную лампу на столе, белую скатерть, книгу, полки, глобус, портрет, всё, как было…»
– Смотри-ка. Шестая ступень!
Комната. Уютная лампа на столе. Белая скатерть. Открытая книга. Полки. Глобус. Портрет. Сара шагает в круг света и садится за стол.
– Ты изменила мой сон. Это последняя из Шести ступеней. Твой отец знает?;
Глава 5. Сделка

Лампа становится ярче, восточные узоры на ней пляшут сами собой. Глаза у Сары разноцветные: один – зелёный, один – голубой. Изольда уже за столом, а Сара – напротив.
– Что ты делала, свернувшись калачиком?
– Комнату. Представляла комнату. Как всё тут сейчас. Чтобы было безопасно. И светло.
На столе откуда-то берётся фарфоровый чайник в танцующих нандийских узорах: слоны, шестирукие боги, воины с копьями и мечами. В комнате пахнет пряностями, морем, полынью. Сара льёт чай в невесомые чашки, свет перебирает перстни на её пальцах:
– Я прочла тебя. Воспоминания. Страхи.
– Почему вы не убили меня?
Женщина улыбается:
– Потому что ты в моём сне. Никого нельзя убить внутри сна. На то сон и сон.
– Но ведь раны ловцов из Океана переходят в явь…
– Ты ничего не знаешь про ловцов, да?
Сара берёт книгу:
– «Четвёртая – Сна стэ. Ступень Сна. На ней ловцы могут спуститься в сон спящего и действовать в нём как один из персонажей. …» Так, это как влюблять, не то… Насылать кошмары … А! вот: «Если ловец во сне убивает спящего, спящий пробуждается, и рыба Сна исчезает. Ловца выбрасывает в Океан. Если ловца убивают во сне, его также выбрасывает в Океан. Если убить ловца в Океане, он умрёт. Если во сне – нет. Все раны ловца, полученные в Океане, переходят в явь. Но раны во сне, даже в чужом – всего лишь сон», – Сара закрывает книгу. – Я бы тебя убила, ты бы очнулась в Океане рядом с моей рыбой. И убила бы её. А так у меня был шанс запугать тебя. Здесь мне подвластно даже время. Кошмар длился бы не одну неделю. Ты бы вышла с седыми, как у меня, волосами. Но ты дошла до Шестой ступени.
– Шестой ступени? – Изольда пьёт чай, в котором сплетаются травы и специи и слышится музыка Нанди: трубы и барабаны, танцы и голоса.
– Да. Есть лестница Шести ступеней. Кто-то, унаследовав дар, не знает про Шесть ступеней, как ты. А кто-то знает всё, но не имеет дара. Как я. Мои родители были Ло Оуш.
– А Вы?
– Мне не перешёл дар, я не могу путешествовать по чужим снам. Но могу управлять своими. Неплохая защита от гостей.
 – А гости Ваших снов остаются до утра? – Изольда рассматривает чашку.
– Хочешь выйти? – Сара посмеивается, но глаза её холодны. Что зелёный, что голубой.
– Нет, я…
– Выйдешь из сна и проткнёшь мою рыбу?
– Нет. Отец может найти нас.
– Джаил, – Сара смотрит на Изольду. – Он запрещает идти дальше по Лестнице.
Изольда молчит. А Сара пьёт чай.
– Почитайте ещё, пожалуйста. Расскажите про шесть ступеней…
– Нет.
Изольда смотрит на Сару. А Сара – на Изольду.
– Помнишь, как умерла твоя мать?
– Нет.
Сара вдруг съёживается, уходит куда-то в себя, комната наливается синей печалью, голоса нандийских певцов увядают на лету, и даже чай в чашке остывает и теряет вкус.
– Госпожа? – Сара вздрагивает, испуганно смотрит на девочку.
– Ты убьёшь мою рыбу, Изольда, дочь Джаила.
– Нет! Обещаю.
Сара молчит.
– Заплатите отцу больше. Он убьёт Холо.
Сара смотрит на Изольду с презрением.
– Я не могу убить Холо. Я не убийца, как ты, девочка.
– Вы убили Олафа. Своего мужа.
Изольда смотрит на Сару. А Сара – не смотрит.
 – Мужа? Смешно… Олаф похитил меня с острова, где я жила. Его матросы схватили меня на рынке. Я пыталась сбежать, но Олаф поймал меня и сказал, что люди мистера Ву в следующий раз меня убьют. Я хотела убить его, да, вот только не смогла, не поднялась у меня рука. Мы с Острова Ветров – не убийцы, мы помним. А мой Рикки, – Сара кивает на портрет, – любимый, родной, глупый Рикки, боцман Рикки, с которым у нас должна была быть свадьба, искал меня по всем портам. Нашёл. Рикки ведь хотел его убить, просто убить голыми руками, да я отговорила. Мы с Острова Ветров – не убийцы, мы помним…
 Сара резко допивает чашку и наливает новую. А глаза блестят в полумраке:
 – Рикки нанялся боцманом к Олафу, чтобы быть ближе и при случае организовать побег…
 – И?
 – И тут Холо отравил Олафа.
– Холо? – комната вздрагивает вместе со спящей и снящейся.
– Да. Ему нужны шхуна и дом. А теперь он хочет убить меня.
– Заплатите отцу больше.
– Джаил не остановится. Инсомния находит спящих. Таков девиз Оу Моргул. Они идут до конца.
– Хотите, я. Убью Холо.
Сара встаёт, подходит к глобусу, перебирая меридианы, находит родной остров.
– Родители говорили, рыбы прекрасней спящих. Холо-то может быть последней сволочью, но ни одна рыба Сна не умрёт по моей вине… Нет. Ты не доберёшься до его волос, чтобы найти рыбу. А я не выкраду их для тебя наяву. Потому что не смогу убить рыбу.
– Но Вы знаете, что умрёте. И не хотите убивать?
– Рыбы прекрасней спящих. Это наш девиз. Я не могу заставить себя убивать рыб.
– И Вы никак не можете преодолеть этот запрет?
– Нет.
– Никак-никак? Не сможете убедить себя?
– Нет.
– А Рикки? Он как? Он сможет… без Вас?
Пауза. Сара смотрит куда-то в сторону, и от этого взгляда по комнате разрастается серость. Изольда молчит, Сара молчит. Длится сон, и длится молчание, и Океан шумит за стеной.
А потом Сара говорит быстро, тихо, словно давно готовила эти слова, репетируя их украдкой, сухим шёпотом:
– Ты выйдешь из моего сна, погасив лампу, так я не запомню сон. Вернёшься и скажешь: «Хотите быть с Рикки – вручите инсомнию Холо через меня, Изольду, дочь Джаила. Иначе я убью вас первой». Запомнила? Мне нельзя запоминать сон. Запомню и всё пойму, и не смогу пересилить себя. Но ты снова погасишь лампу и выйдешь из сна, чтобы я не вспомнила ни тебя, ни твоего визита, ни твоих слов. А потом вернёшься и повторишь всё снова. Семь раз за ночь. Три ночи подряд. Тебе нужно семь раз говорить мне одно и то же. И стирать за собой след, гася лампу. Тогда идея придёт ко мне сама. Я найду тебя наяву и закажу рыбу Холо. Но не говори мне про сделку до того, как Холо умрёт. И я расскажу всё про лестницу Ло.
– Но отец ждёт…
– Соври. Скажи, не справилась. Продержись три ночи, – Сара открыла лампу. – А теперь выходи из моего сна и возвращайся в Великий Оу. Посмотри на руки.
– Как умерла моя мать?
– Я скажу, только когда сбегу с Рикки. Посмотри на руки.
Девочка смотрит.
– Закрой глаза и вспомни мою рыбу.
Девочка закрывает глаза и вспоминает рыбу-меч Сары.
–  Задуй лампу и оттолкнись.
Девочка дует, не глядя, и отталкивается от рыбы-меч в Великом Оу, течение относит её в сторону. Океан мерцает зеленоватым.
Рыба-меч плывёт в его водах, сама в себе, наперекор всем течениям. Девочка смотрит на рыбу во все глаза. Рыба становится всё дальше, уменьшаясь в размерах. Девочка смотрит на рыбу. Она вспоминает наказ отца вернуться на берег с мечом.;
Глава 5. Клятва Изольды

Изольда открыла глаза в хижине. Рассвело. Отец сидел перед ней. В руке он держал фигурку ферзя.
– Долго.
Изольда поднялась, потирая мочки. Они сильно опухли. В её ладони была только маленькая фигурка копья. Отец это видел.
– Я спустилась в её сон.
Отец долго смотрел на Изольду.
– Холо – убийца. Он убил своего отца.
Отец смотрел на Изольду.
– Слышишь? Олаф похитил её, она ни в чём не виновата, папа!
Отец смотрел на Изольду.
– Папа, она может заплатить больше…
Отец ударил дочь по лицу. Девочка упала с гамака на песок. Попыталась встать.
– Папа, послушай…
Отец ударил её снова. Девочка упала. Нет. Она не будет плакать. Девочка не будет плакать.
– Папа, Сара ни в чём…
Отец ударил её сильнее. Изольда упала. Больно. Ком в горле. Слёзы подступили к глазам. Изольда не будет плакать.
– Я запрещал тебе спускаться в сон. Ты Оу Моргул. Отправляйся в Океан и убей рыбу.
Изольда не будет плакать.
– Слышишь? Времени мало. Уже рассвело. Принеси мне её меч.
Изольда швырнула горсть песка в лицо отцу. Он схватился за него руками. Он был ослеплён и отступил вглубь хижины.
– Ох… Будет больно, дочка. Где вода? – Джаил пытался пальцами очистить глаза. Кувшин был за его спиной, на старом ящике.
– Я больше не буду убивать рыб. Слышишь?
Отец слепо потянулся к шахматному столику. Он шарил руками по клеткам, сбивая фигуры. Слон, пешки, король, конь, ходит буквой «г», доченька.
– Как умерла моя мать?
Отец быстро поднял голову. Замер.
– Папа?
Джаил развернулся и пошёл к ящику. Изольда выскочила из хижины и побежала прочь.

Старое платьице было с открытыми плечами, и кожа сгорела до ключиц и лопаток, до алого с кровью, до сжатых зубов. Изольда старалась закрыть плечи натянутой тканью, волосами, прилипшим песком.
Голод её мучил несильно – она и так была девочкой худенькой, длинноногой, вытянутой, ела мало, смотрела на собеседника молча и внимательно, как сейчас смотрела в створку приоткрывшейся мидии, чтобы с трудом и треском разломить раковину и высосать интимную сырость. Её пальцы чутко хранили несколько свежих порезов.
Ступни были обожжены горячим песком, глупышка, она убежала босой. Она решила идти вдоль волн, но один раз наступила на медузу, усилив ожог, как же больно, Господи.
Волосы, светлые как у матери, выгорели почти добела.
Голову напекло, как бы она ни прятала, ни мочила в воде, как бы далеко ни заплывала, голову так напекло, что она будто смотрела на себя со стороны, всю жизнь смотрела на себя со стороны, смотрела чужой сон о своей жизни, как будто это не её голос думает эти мысли и слова, а голос рассказчика рассказывает о ней рассказ со стороны, Изольда, слышишь.
Дура. Зачем она рассказала отцу. Надо было соврать, продержаться три ночи. Она думала, отец выслушает её. Дура.
Она думала найти Сару в городе Полудня, к которому вели водопады лестниц от залива, рассказать ей всё, укрыться, но где искать, ни адреса, ни примет, да и какой адрес, святой Полдень: девочка ни разу не поднималась с побережья, она боялась города сильнее отца.
Дура. А что, если отец прав. А что, если Сара врёт? А что, если нет Шести ступеней и Океана Грёз нет, и рыб Сна нет, а есть только это бесконечное побережье с раскалённым песком, и сожжённые плечи, свинцовая голова, ноющая ступня, саднящие пальцы, что это там вдалеке.
Изольда нашла её, когда солнце уже шло к западу.
Одноместная, перевёрнутая, с проломленным у кормы днищем, со спасительной тенью внутри – Изольда забралась в лодку через этот чёрный провал – здесь было сыро, душно, пахло мхом и водорослями, но Изольде большего и не нужно. Она прикрыла глаза на секунду, справляясь с волной озноба, и неожиданно уснула.

В ту же секунду девочка находит себя в гамаке Хижины на берегу Великого Оу. Отец сидит перед ней. В руке фигурка ферзя.
Её единственный сон.
– Ты думала, можно сбежать? – девочка отползает назад, кутается в сетку гамака, но отец остаётся сидеть на месте, он даже не смотрит на Изольду.
Ты Оу Моргул, где бы ты ни была. Ты можешь убежать наяву, но у тебя один сон. Твоя ловля начинается здесь. И моя начинается здесь.
Изольда смотрит на отца. А отец молчит. А потом говорит.
 – Ты не убежишь. Я всегда найду тебя. Ты – Оу Моргул. Ты – моя дочь. Всё, что у меня есть. Ты должна вернуться, – Изольда смотрит на отца, а в его глазах стоят слёзы.
– Я вернусь, папа.

Девочка плывёт в синем стекле Океана. Её волосы то вытягиваются в линию, то окутывают голову светлым облаком. В руке девочки рыбий зуб.
Рыба-меч плывёт в синеве. Ей снится что-то заветное. Какая красивая.
«Не хочу её убивать. Они всегда такие красивые и так больно умирают. Прости, Сара. Клянусь. Это последний раз. Клянусь тебе, Сара, клянусь лестницей и Великим Оу. Это последний раз».
Рыба счастлива и прекрасна. Рыбе снится что-то заветное.
Эта женщина знает про лестницу Ло.
Изольда подплывает к рыбе и вонзает в неё зуб. Зуб проходит насквозь. Алое облако окутывает рыбу.

Изольда проснулась от громкого голоса.
– Забери это. Моей сестре не быть с Оу Моргул, – девочка повернула голову, в дверном проёме стоял  Лью, юноша из рыбацкой деревни. Изольда видела его пару раз, он брат Норы, первой красавицы на берегу. Лью заметил Изольду, резко развернулся и пошёл прочь.
 Девочка поднялась в гамаке. Мочки ныли сильнее обычного. В правой руке был отцовский амулет. Рыбий зуб. Она в первый раз смогла взять его на охоту. А в левой руке был он.
Утренние волны накрывали одна другую. Море было неспокойно. Дул крепкий ветер. На пороге хижины лежал венок. Его сплёл отец.
Такие венки юноши в рыбацкой деревне плетут и дарят девушкам, на которых хотят жениться. По тому, как сплетён венок, какие в нём цветы и водоросли, девушка догадывается, кто оказал ей внимание. У каждой семьи свои родовые цветы, свой способ плетения. Красивые девушки перед Праздником Слонов могут найти сразу несколько венков. Девушка выбирает одного, отвергнув остальных. Выйдя в нём, она показывает деревне, кто её избранник.
Девочка встала с гамака, подошла к шахматному столику, за которым сидел отец и молча положила на него рыбий зуб. Затем его. Невинная детская ладошка, дочкин подарок отцу, кусок кости, измазанный кровью.
Джаил встал из-за стола. Пересёк хижину. Аккуратно подобрал венок.
– Меч Сары теперь твой, – Джаил обернулся. – Это твой амулет, который ты добыла сама. Будешь охотиться с ним.


Глава 6. Нара и Нора

Она была глупая. Глупая, глупая, бесконечно глупая. И она была необъяснимо красивая. И жила она в рыбацкой деревне. И её звали Нора. И Джаил любил её.
Джаил любил её сильнее всего на свете. С первых секунд, как увидел. Любил её до того, как сбежал с маленькой Изольдой на руках, а вся деревня ополчилась на Джаила. Джаил любил её до того, как мать Изольды, жена Джаила, Нара, была найдена мёртвой на побережье. Джаил любил её до того, как родители, сильнейшие ловцы, живущие на отшибе, сосватали его Наре.
Джаил не умел двигаться дальше второй ступени Лестницы Ло. Он не мог влюбить в себя Нору. Он не мог заставить Нару разлюбить его. Он не мог уговорить своих родителей не женить его на Наре. Решение было принято давно, Джаил был плохим ловцом. Его родители всё время посвящали младшему брату Чоллу, который уже в двенадцать освоил четвёртую ступень. Джаил не мог двигаться дальше второй.
Джаил мог стать только Оу Моргул.
Семья Джаила презирала Оу Моргул. Ведь рыбы прекрасней спящих. Ведь нет никого хуже Оу Моргул. Ведь им не нужен такой сын под боком. Не нужен.
Родители сосватали его Наре, чей отец, Наиль давно был должен им за одно грязное дельце. Наиль не мог отказать. Нара и Джаил сыграли свадьбу. Для Джаила жизнь в деревне была единственным шансом видеть Нору чаще. Видеть Нору чаще.
Потом произошло то, что произошло, и Джаил сбежал с маленькой Изольдой на руках. Нару похоронили в море, в котором она утонула за три дня до этого. Море забрало её, хороший знак. Нора вышла замуж за рыбака, а Джаил решил её забыть. Джаил воспитывал Изольду, дабы она продолжила дело отца.
А потом муж Норы погиб во время шторма. Нора стала вдовой, и у Джаила появилась надежда. Надежда быть с Норой.
Джаил ненавидел своих родителей. Но у рода Джаила был свой способ плести венок. Джаил сплёл его из цветов и водорослей. И принёс к хижине Норы. К хижине Норы.
А брат Норы, Лью, взял венок Джаила да и принёс ему обратно. Такой позор. Надеяться не на что.
Джаил мог вручить Лью инсомнию. Но он этого не сделал. Джаил любил Нору. Сильнее всего на свете.
Брат Норы был против того, чтобы сестра была с Оу Моргул.
Хорошо. Нора не будет с Оу Моргул. Но Нора будет с Джаилом. Посмотрите на его мочки. Они всё меньше. Ведь он больше не выходит в Великий Оу. Он больше не дарит инсомнию. Не он убил сеньора Моррелла. Не он убил банкира, купца, неверную жену, старуху, кассийца, Сару. Не он.
Денег у Джаила достаточно. А что до мистера Ву – теперь подрастает Изольда, и её деревенские не увидят, и мочки её не увидят, и глупая Нора мочки её не увидит.

Мочки Джаила стали, как у обычного человека. Он пил на ночь отвар Сонного листа, что пахнет весной и надеждой, что лишает ловца возможности оседлать свой сон и выйти на охоту, и снова и снова ходил свататься к Норе. Джаил был настойчив.
И в один день глупая Нора поддалась. Она влюбилась в Джаила, как когда-то он в неё. Она влюбилась без памяти. Джаил взял Нору, хотя брат был против, Джаил взял Нору в своей хижине, пока Изольда ходила вдоль ночного берега, мечтая о волнах Великого Оу. Джаил взял Нору, и она стала жить в его хижине. Изольда всё чаще сидела на берегу.
Любовь изменила его.
Изольда ещё никогда не видела его таким счастливым. Он весь сиял и светился, он за неделю сбросил лет десять, он замирал, как ребёнок, когда Нора входила и упиралась ему носом в шею, и он краснел, как юноша, когда робко целовал её в душистую ямочку под затылком, а когда Нора обнимала его сзади за плечи, он смотрел на море, как старик, познавший всю мудрость мира, и Изольде было стыдно.
Изольде было стыдно. Изольде было безумно стыдно.
Джаил однажды сказал дочери – «Я больше не Оу Моргул». Он рассказал ей про мочки и про свой план, а дочь сказала, а как же я, а Джаил сказал, что сейчас сеньор Ву спокоен, и город в его власти, и нет кровных врагов, и нет нужды вручать инсомнию, а Изольда помолчала и спросила, как умерла её мать, Джаил вспыхнул, но тут в хижину вошла Нора, а Изольда вышла. Ей было стыдно.
Дело шло к свадьбе, и все в деревне знали про Нору и шептались по углам, но ей было плевать, она была влюблена, она расцвела, и все говорили, что сделать-то ничего нельзя, Нора сама выбрала Джаила, вышла в его венке в деревню, значит, так тому и быть. Был бы Джаил ловец, Ло Оуш – другое дело, можно было бы спорить, что он влюбил в себя Нору, но ведь Джаил – Оу Моргул и ловцов всю жизнь ненавидел, вы вспомните про родителей, он и от убийств отказался, и мочки его ушей совсем обычные и были такими, когда Нора полюбила Джаила, а значит, это чистое чувство и тут ни при чём ремесло Ло. Дело шло к свадьбе.
Дело шло к свадьбе, когда к Джаилу пришёл гонец от мсье Ву.
Принципиальный чиновник из Здания не пошёл навстречу семье и теперь подбивает руководство городской полиции положить Ву конец, это, конечно, глупости, и, может, не такой он принципиальный, а просто не поделил с мистером Ву какой-то денежный поток, но чиркнуть его по старинке в переулке бритвой по горлу, как ты предлагаешь, Джаил, не получится, тут нужна демонстративная казнь от семьи Ву, от мистера Ву, от сеньора Ву, от мсье Ву, от господина Ву.
Тут нужна инсомния.
Джаил вздохнул, хлопнул грузного человека в шляпе по плечу, позвал Изольду и, когда она вошла в хижину, молчаливая, повзрослевшая, со светлыми волнистыми волосами, как у её матери, Нары, отец протянул ей конверт. В конверте было три волоска с бритвы чиновника, которые грузный человек в шляпе смог найти в квартире жертвы.
Грузный человек надел свою шляпу, улыбнулся девочке и вышел из хижины. Отец посмотрел на Изольду. Изольда смотрела на отца.
– Я не буду.
– Будешь.
– Нет. Убивай сам.
– Тише.
– Боишься, что твоя Нора услышит?
Изольда смотрела на отца.
– Боишься, что твоя Нора узнает, чем ты промышляешь?
– Заткнись. Ты сделаешь, что нужно.
Изольда смотрела на отца. Отец – на Изольду.
– Не бойся. Твоя Нора всё простит. Она же тебя любит. Так любит. Так влюблена. Что простит всё.
– Замолкни.
– Она всю жизнь тебя презирала. А потом взяла и влюбилась.
Отец смотрел на Изольду.
– Разве она не простит тебе, мне, нам чуточку, самую малость?
Отец смотрел на Изольду.
– Настоящая любовь ведь такая? Как ты думаешь, папа?
Отец смотрел на Изольду.
Изольда развернулась и вышла. Конверт лежал на столе.
Ночью Изольда не вернулась. Джаил лежал с Норой в гамаке. Он не перебирал её кудрявые волосы, как делал обычно. Он смотрел на соломенную крышу хижины. Он слушал своё сердце и сердце Норы. Он пытался понять, совпадают ли их ритмы. Он хотел спросить и боялся спросить. И когда Нора уже провалилась в сон, Джаил всё-таки спросил:
– Почему ты меня полюбила, Нора? Спустя столько лет. Почему?
Нора уткнулась ему носом в шею.
– Ты мне приснился. Помню смутно, но ты снился мне каждую ночь. Ты был таким милым во сне. С каждым утром я влюблялась в тебя всё сильнее. Приснишься сегодня? Ты давно уже мне не… – Нора заснула на груди Джаила.
Джаил лежал в гамаке. С детства он помнил слова родителей. Ловцы не могут сниться. Никогда. Даже Оу Моргул. Даже тот, кто ещё не вступил на лестницу Ло, а только видит свой первый сон, себя самого спящего в Хижине. Ловцы не могут сниться. Если ловец приснился, значит, он проник в сон в своём обличии. Или кто-то проник в сон в его обличии.
Изольда не пришла. Она бродила где-то по берегу, кидала камни, собирала ракушки, смотрела на лунную дорожку в морских волнах. Сука.
Джаил аккуратно, чтобы не разбудить Нору, потянулся к столику. Медленно вылил в песок хижины чашку заготовленного отвара Сонного листа, что пахнет волосами любимой и отчаянием, что лишает ловца возможности выйти на охоту. Затем дотянулся до крепления гамака, отвязал припрятанный рыбий зуб.

Джаил открывает глаза в гамаке в Хижине. За стенами плещется Великий Оу. Джаил поднимается из гамака и видит Изольду, которая каждую ночь засыпает в старой лодке на берегу, чтобы отправиться в путешествие по чужим снам.
Изольда стоит у выхода из хижины. В руках её мощный и острый меч длиной с руку девочки. Изогнутый рыбий зуб в руках Джаила немного короче.
Изольда оборачивается и видит отца. Отец смотрит на дочь.
– Это ты сделала? – Джаил весь кипит, словно гроза над городом.
–  Ну, ты же хранил её прядь в ящике с деньгами. Когда ты сказал мне про мочки, про то, что хочешь отойти от дел, про мою участь, я хотела убить тебя. Не смогла. Я хотела сжечь все твои деньги. Но наткнулась на волосы. И всё узнала через её сны. Сара не рассказала мне про пятую Ступень, да только я догадалась. Шестая – менять весь сон. Пятая – приходить в чужой сон в чужом обличии. Раз за разом. Пока не влюбишь жертву.
Джаила трясёт от злости.
– Сука, – костяшки, сжимающие рыбий зуб побелели, как песок побережья, на котором спит Изольда в перевёрнутой лодке.
– Я подарила тебе счастье, папа. Мне безумно стыдно, что я это сделала.
Джаил смотрит на Изольду.
– Не перед тобой.
Джаил поднимает рыбий зуб.
– Перед ней.
Джаил бросается на Изольду. Изольда отбивает удар мечом. Отскакивает назад, на побережье. Джаил идёт на неё, тесня Изольду. Она пятится, отступая к самой кромке светящейся воды. Девочка поднимает меч, левую ногу вперёд, правая согнута – древний воин перед прыжком. Отец идёт на дочь.
– Она любит меня.
– Только пока я этого хочу.
– Я отрежу тебе мочки. Тогда тебе не видать ни Великого Оу, ни Лестницы Ло.
– Сила ловца в мочках. Отрежешь, и её любви конец.
– Убью тебя – будет любить всю жизнь.
– Ага. Хочешь проверить?
Отец смотрит на дочь.
– Иди сюда.
– Всё лучшее, что любит в тебе Нора, всё самое светлое – всё это создала я. В тебе этого даже нет. Ты жесток. Ты убийца. Ты – Оу Моргул.
– Сука, – Джаил кидается вперёд и наносит удар сверху изогнутым зубом, словно кошка – когтем. Изольда отбивает удар, с трудом устояв на ногах, с плеском вбежав в светящиеся волны, оскальзываясь в песке.
– Знаешь, чего ты не знаешь, Изольда? Знаешь чего, дочка?
Изольда смотрит на Джаила.
– Как умерла твоя мама.
Изольда смотрит на Джаила. Дочь смотрит на отца.
– Хочешь узнать?
Губы Изольды дрожат. Она часто моргает, волны Океана шумят, поддавая ей под коленки, не устоять.
– Утонула в море? Может быть… – Джаил делает шаг вперёд.
– Не надо, папа, – губы Изольды трясутся, трясётся весь подбородок, слёзы текут по лицу, падая в воды Великого Оу с короткими зелёными вспышками, так красиво.
– Одно я знаю: в лёгких твоей мамы точно была морская вода.
– Не надо, папа! Не надо, – Изольда ревёт, совсем как двенадцатилетняя девочка, как подросток, сбежавший из дома, как же я тебя ненавижу, папа.
– Так бывает, если дать Сонного листа, когда…
– Я люблю тебя, папа! Остановись!
Джаил смотрит на Изольду.
– А я тебя – нет.
Изольда смотрит на Джаила.
– И мать твою не любил.
Джаил снова кидается на девочку, но та успевает увернуться. Джаил тяжело дышит.
– Я любил Нору. Ты отняла у меня всё, – лицо Джаила чернеет от гнева.
– Хватит! – Изольда кричит и бросается в волны.
Джаил устремляется за ней.
…они плывут в Великом Оу, смотрите, вода пузырится вокруг их смуглых тел. Они свободно дышат под водой. Волосы Изольды окутывают голову светлым облаком, точно такие же волосы были у Нары. Они плывут мимо рыб и черепах, медуз и китов, акул и осьминогов, мимо кошмаров, грёз и сновидений города Полудня и всех живущих на земле.
Но вот силы покидают девочку, она замедляет движения, руки и ноги сводит, там, под лодкой, она вздрагивает всем телом, здесь она больше не может плыть и резко разворачивается, выставив меч Сары.
Джаил расставляет руки и ноги, тормозя всем телом, как летучая мышь над июльской ночью. Они зависают друг напротив друга, выставив оружие острием вперёд. Они парят друг напротив друга, два древних воина. Лицо Джаила искажено ненавистью и болью, как морды рыб в Скорбной Впадине, где живут сны сумасшедших, девочке жалко отца, Джаил размахивается смуглой рукой и швыряет изогнутый зуб в собственную дочь. Зуб, кувыркаясь под водой, летит ей прямо в лицо, но она успевает повернуть голову вправо, так, что оружие чиркает ей по левой мочке, отсекая только густую, как у матери, светлую прядь. Кровь мелким бисером разлетается за головой девочки – всего три-четыре капельки, а прядь волос падает в синюю бездну Великого Оу, падает, падает, падает в бездну, уменьшаясь до точки, вот уже и не видать, девочка будто видит себя со стороны, слышит голос рассказчика, рассказывающего рассказ про Изольду и её волосы, очнись, очнись, Изольда.
Изольда смотрит на отца. На Джаила. На Оу Моргул. Здесь слов не слышно, здесь тишина Великого Оу, здесь рыбы Сна хранят видения спящих, но Джаил кричит, вскидывая руки, наклонившись вперёд, и пена пузырится у губ и растворяется в синем, и жилы выступают на тёмной шее, и слов не разобрать, но можно прочитать по губам простую фразу:
– Я! убил! твою! мать!
Изольда, не понимая, что же она, дура, делает, швыряет меч острием вперёд, и меч летит целую вечность, летит целую вечность, целую вечность и вонзается в грудь Джаила, в самую середину, так, что тело складывает вслед за ударом, так, что руки и ноги взлетают вверх, так, что меч наполовину вылезает между лопаток. Джаил один миг, один краткий миг смотрит на дочь довольным, любящим, ненавидящим взглядом, а после устремляется в бездну, хороня в себе меч Сары.

Нора вздрогнула от холода и проснулась в гамаке. Рядом остывало тело Джаило.

Изольда открыла глаза в перевёрнутой лодке на берегу. Немного саднило оцарапанную мочку. Рядом лежала отсечённая прядь волос. Девочка сжала её в руке. Пошатываясь, вылезла на воздух. Побережье было залито лунным светом. Изольда ощупала мочку и вдруг заметила, как изменились её волосы. Они потемнели. Волосы на голове Изольды стали тёмными и прямыми, как у её отца, Оу Моргул Джаила, слуги Полуночи.
И только прядь в руке осталась светлой.