Демон трёх желаний - глава 15 Кошмар

Глава 15 Кошмар


      И снова сон. На этот раз никакой добычи. Я окружена тьмой, ни пола, ни потолка, ни стен – полная темнота. Но вот что странно, я прекрасно вижу себя.  Это  немного напрягает, особенно то, что я была без одежды. Я зависла в воздухе, паря в пространстве, но стоило мне представить поверхность пола, как ступила на него. Лучше двигаться, идти, не важно куда, и я пошла. Тишина - нежная, укутывающая, успокаивающая, убаюкивающая, давящая, устрашающая. Я ничего не вижу, но и меня никто не видит. Я шла по воображаемой поверхности неизвестно куда, и слышала лишь собственное дыхание.

      Тут, откуда ни возьмись, передо мной появилась маленькая девочка в белом платьице. Она посмотрела на меня своими золотисто-карими глазами, звонко засмеялась и побежала. «Постой!» - крикнула я ей, но она исчезла, и только её смех слышался со всех сторон. Но потом и он стих.

      Не успела я сделать пяти шагов, как послышался плач. Вдалеке я увидела Катю, она стояла на своей кухне с верёвкой, мылом и стулом в руках. Плача навзрыд, поставила стул под люстру и стала закреплять на неё верёвку. Я хотела ей крикнуть: «Нет, не надо! Остановись!», но у меня пропал голос. Хотела бросится к ней, но что-то тянуло меня назад. Я пыталась вырваться и в бессилии смотрела на то, как она встаёт на стул, одевает петлю и...

      И снова пустота, я продолжаю путь. Стараясь вырваться из цепких клешней мрака, бежала, спотыкалась, падала, но конца всё не было. Страх окутывал меня, я не хотела снова услышать плач. И не услышала, вместо него был душераздирающий вопль.

      Я словно налетела на стену. Люба! Она сидела на окровавленной кровати, в неестественной позе, и из её раскрытого рта сочилась и падала пена. Она на сто восемьдесят градусов развернула голову и посмотрела на меня бесноватыми глазами с лопнувшими капиллярами, открыла рот с чёрными зубами и, истошно закричав, на четвереньках задом наперёд бросилась на меня.

      Я закричала от ужаса, закрыла лицо руками, а когда открыла, вновь было пусто. Обливаясь холодным потом, я побрела дальше. В  голове продолжали мелькать картинки, изображающие смерть моих подруг одну за другой. Анна вскрыла вены в ванне; Лиза – сломала шею, выпрыгнув из окна; Инга – сошла с ума и попала в сумашедший дом; Маша – разбилась на машине...

      Я брела между этих ужасных событий, стараясь не смотреть на них. Искала хоть одну лазейку, чтобы выбраться из собственного кошмара. И тут я увидела свет. Он был тусклый, еле заметный. Я поспешила к нему, надеялась, что там будет выход, но мечтать не вредно. Подбежав к источнику света, я чуть не сломала под собой мысленный пол и не провалилась в бездну. Источником света была свеча, стоявшая перед маленьким надгробием с надписью: «Куманцева Виктория Игоревна, 1996-....».

      В темноте за надгробием сверкнули чьи-то глаза. Они приближались всё ближе и ближе, но вдруг рядом со мной открылась дверь. Она сияла ослепительным светом. Долго не думая и заскочив в неё, я крикнула во мрак: «Не сегодня!».

      Тело было каменным и туго перетянуто бинтами, левая рука была полностью замотана и пахла отвратительно. Всё болело и я пыталась вспомнить, что произошло. На это ушло две долгих минуты. От таких усилий мой мозг взорвался острой болью, но я вспомнила нападение. И Сергея...

      Я осторожно повернула голову влево. Хоть на мне и были линзы, перед глазами всё расплывалось. Но даже мне было понятно, что я лежу в больничной палате с одной койкой. Слева от меня кто-то сидел, по-медвежьи развалясь на маленьком диванчике. Я облегчённо вздохнула.

      — О! Какие люди в Голивуде! – хрипло прошептала я, поразившись своему голосу.
Он поднял голову и повернулся ко мне. Я не видела выражение его лица, но по голосу поняла, что он доволен.
      — Да неужели наша «маленькая мисс» соизволила глаза продрать?

      Он встал и пододвинул стул к моей койке. Предварительно крякнув, сел и облокотился на бортик. От одного его присутствия мне полегчало. Сразу вспомнились все наши предыдущие встречи и ссоры, о которых теперь думала со смехом. Сейчас от него веяло чем-то сладким, хлебопекарным, в моём животе заурчало, а он нагнулся и достал из-под кровати бумажный пакет, в который кладут выпечку в ресторане Алексея.

      Кстати, совсем забыла рассказать об одной его привычке. Где бы он не появился, у него всегда была во рту зубочистка. Он медленно, с надменным выражением лица, перекатывал её справа-налево и слева-направо, держал за самый кончик, изображая крутого мачо(которым, в принципе, и был). Все девушки, коих я замечала и на улице, и в ресторане Алексея, и у себя в салоне, были без ума от него.

      — Где твоя незаменимая зубочистка?
      — Тоже в отпуске, в мусорке, – ответил он.   
      — Ты не ушёл... – прошептала я скорее для себя, чем для него, надеясь, что не услышит.
      — Да ты просто тисками сжала мои пальцы, когда тебя увозили! А ещё про мою хватку чего-то мямлила! Не сумел вовремя твои пальцы разжать, пришлось с тобой ехать.

      Но он шутил. По глазам, выражению лица это было видно. Угроза атомного взрыва миновала, теперь он был даже любезен со мной.

      Я осмотрела палату. Приятный зелёный цвет стен успокаивал глаза, живые растения освежали комнату, маленький телевизор крепился в углу на потолке а светлые жалюзи пропускали яркие солнечные лучи. Палаьа была маленькая, но уютная. На тумбе возле кровати лежала записка. Увидев, что я смотрю на неё, Сергей подал её мне. «Викуля, это мама, не волнуйся ни о чём, не звони. Вечером мы все к тебе приедем. За тобой присмотрит твой друг, надеюсь, что ты скоро проснёшься и хорошо покушаешь. Мама». Мои глаза задержались на фразе «твой друг», а затем посмотрели на Сергея. Тот с невинным выражением лица смотрел на чёрный экран телевизора.

      — Друг значит? – он перевёл глаза на меня.
      — Ты что-то имеешь против? – прямо-таки с вызовом спросил он.
      — Не, не, не! Не имею, – с улыбкой ответила я.

      Я нажала на кнопку, и подголовник кровати медленно поехал вверх. Я приняла полусидячее положение и сдавленно охнула. Бинты стянули мои рёбра ещё сильнее и глаза вылезли из орбит. Я отдышалась, привыкла к новому положению и рьяно набросилась на еду. Сергей только и успевал подавать воды.

      — Такая мелкая и столько хомячишь!
      — А сколько времени я уже тут?
      — Порядка пятнадцати часов. И всё время дрыхла! Мне даже скучно стало.

      Я хрюкнула. Да, это похоже на меня. Я могу проспать и намного дольше. Я, как взрослый лев – сплю по двадцать часов в сутки, остальные четыре – ем. Но больше всего меня интересовало моё состояние, что сказал доктор, и что, надеюсь, меня скоро выпишут. Словно прочитав мои мысли, Сергей сказал:

      — Врач должен прийти минут через пять, потом приедут твои родители и останутся с тобой до самого вечера.
      — А ты? – с детской наивностью спросила я.
      — А я?! А, я... А я пошёл. Но только после того, как придёт врач. Должен же я сказать Алексею, что ты, как сорная трава, всё никак не подохнешь...

      Умеет он шутить. Пусть его шутки и выглядели очень грубыми, но только на первый взгляд. В его голосе больше не было тех нот, что заставляли дрожать осиновым листом. Теперь в нём появились новые, более тёплые и обнадёживающие.

      Помолчав пару минут, мы услышали шаги в коридоре и смех врачей. Начался обход. Моя комната была одной из первых, поэтому, через минуты две после его начала, ко мне заглянул врач.

      Это был немолодой человек лет пятидесяти, низенький, с солидным брюшком, белой щетиной и добрыми серыми глазами. Увидев, что я наконец очнулась, он вошёл, нацепил на нос маленькие очки на цепочке и посмотрел мой больничный лист. Посмотрел на него, потом на меня и опять на него, а затем подошёл ко мне и сел на предложенный ему стул.

      — Так, и что мы тут имеем? – лаского спросил он. – Куча ссадин, царапин, синяков и ни одного перелома, только пару трещин в рёбрах!
      — А что с рукой? Почему она так пахнет? – спросил Сергей, с отвращением глядя на мою руку.
      — Пришлось наложить пару швов, а это так пахнет йод.
      — Да ну! Ну ладно, – сказала я, – хоть там и не только йод, но и спирт, и гной.
Доктор смутился, вероятно он не ожидал, что я сведущая в медицине. Он прокашлялся и спросил:
      — А вы кем работаете?
      — Массажист, детский, взрослый, и медсестра по образованию.
      — Понятно, значит от вас ничего не скроешь. Да, гной есть, одна из ваших ран загноилась и мы стараемся прижечь её.
      — Вот, так бы и говорили сразу. Не скрывайте ничего, ладно?
      — Не волнуйтесь, мы все сами удивлены, особенно, когда ваш молодой человек рассказал, что на вас напали. С пистолетом, да это же ужас!

      Я зашлась хохотом, громко, на весь этаж. Сергей сидел красный, как рак, а доктор в вежливом недоумении смотрел на нас обоих. Хорошо, что я уже лежала в кровати, не то свалилась бы на землю. Рёбра снова сильно заболели, но я не переставала смеяться ни на минуту, а Сергею не хватало слов, чтобы объяснить врачу его ошибку. Но доктор сам понял в чём тут соль и тоже захихикал.

      — Прошу прощения, не угадал, просто этот молодой человек не отходил от вас всё это время.

      Я посмотрела на Сергея, а тот уже готовился свернуть тому шею. Я решила поменять тему для разговора.

      — Доктор, когда мня выпишут? Ненавижу больницы, а синяки и дома заживут.
      — Думаю подержать тебя тут ещё день-два, да и отпустить с богом, – сказал он.

      Он проверил пульс, давление, температуру, спросил о самочувствии, так, для галочки, и пошёл к другим пациентам. Я посмотрела на Сергея, тот всё ещё был красным, а посмотрев на меня, гордо вскинул голову, мол, чего уж там, смейся. Но я только улыбнулась ему, похлопала здоровой рукой по его руке и сказала лишь «спасибо». Зазвонил мой телефон, Сергей снял трубку.

      — Твоя мама, – сказал он и протянул мне мобильный.