О несовершенстве христианской религии

Евгений Бриммерберг.
О НЕСОВЕРШЕНСТВЕ ХРИСТИАНСКОЙ РЕЛИГИИ.

Да, все люди произошли от Бога: только одни прямо, другие - через посредство Дьявола. Ведь Дьявол первое падшее существо, а христиане, поскольку они заявляют, что все люди падшие, опираются на него: ведь бессмысленно утверждать, что человек пал, не став в этом падении кем-то. Да и само отличие его от Бога заключается в том, что он является его ничтожной противоположностью. А это противоречит утверждению, что человек подобен ему. Как смертное ничтожное может быть подобно вечному бытию? В чем это подобие? В том, что в смертном ничтожном есть вечное бытие, которое высвобождается после смерти и сковано при жизни? Это абсурд. Не может Дьявол, воплощенный в смертном ничтожестве человека, поглотить Бога, вытесненного этим человеком. Если бы это было так, человек действительно был бы дьявольским существом, а не божественным, что и следует из представления о необходимости доведения его плоти до воссияния в божественном свете, как будто она не является творением, а враждебна ему. Ведь если и есть что-то непостижимое для человека, так это только несвершившиеся времена творения, а бездна, в которой пребывает его существо и из которой он исходит, сомкнута в его ничто, преодолена светом творения и промыслом благодати. И если источником и творцом этой бездны является Бог, то для человека, превознесенного над ней, он - Дьявол, от которого он отрекается и к которому стремится: поэтому это единое начало двуедино и христиане, поконяясь Богу в лице Дьявола, происходят от Дьявола, чтобы стремиться к Богу. Ведь если сущность, которая отделяет его от начала бездны, не достигает своего бытия в новом воскрешении, то творение не произошло и человек Бога видит в противоположности Дьявола. Сущность, которая оборачивается бездной в этом случае, становится источником отречения и целью воздаяния, судным днем, в котором рассредоточилось все, что было сосредоточено в одном исключительном замысле: положено, объято и спасено. Развоплощение, которое из этого следует и называется смертью или вечной жизнью, оставляет место только простым бестелесным сущностям, которые не могут существовать ни в каком виде и поэтому успокаиваются не на вечные времена, а потому что прекращают свое время. На вечные же времена успокоенные сущности обречены на мучение и вечное прозябание, поскольку они не исчезли в Боге, а воспротивились в Дьяволе. Отсюда и дьявольская уверенность христиан в вечном послесмертном воскрешении в Боге: ведь даже там они хотят пребывать в своем падшем, смертном состоянии, от которого отрекаются при жизни, а на самом деле ждут его вечного пробуждения. И разве не дьявольская это хитрость, внушив божественному творению мысль о том, что оно падшее, погубить его мыслью о спасении? Эта мысль настолько захватила людей, что они готовы оставаться в дьявольском состоянии всю жизнь, веря, что после смерти они будут прощены и воскрешены. В истинном или дьявольском обличии? Если они будут прощены, то они не знают себя прощенными и воскрешены будут новые люди, а не они. Так что все дьявольское обречено погибнуть, а на смену ему будет воскрешена невинность. И так будет всегда до тех пор, пока Дьявол будет внушать мысль о вечном спасении посредством христиан, которые по его воле пали, чтобы, осквернив невинность, возжелать Бога. Культ Бога - это самое безбожное из всех возможных отношений к Богу. Люди, которые поклоняются ему, выражают всего лишь дьявольскую покорность и смирение, которые возводят в ранг святости, чтобы закрепить победу над Дьяволом дьявольским же способом: поместив его непобежденное зло в победившую его святую душу. Поскольку Бог пребывает собой и величие его должно быть сведено к минимуму, чтобы в максимальной степени распространилось то, что он есть, в сущности чего он достигает творения и постигает сотворенное, то отпадением называется самообольщение ставшего в уединении, в течение которого оно некоторое время живет, чтобы умереть и вернуться к начинающему Богу, тем самым доказав, что усилия, приложенные им к их созданию, были напрасными, и что они не желают ничего другого, кроме того, чтобы не быть в желании сохранить себя в своем бытии. Ведь именно христиане возжелали стремиться к Богу из своего падения, но не к Богу творцу, от которого они отпали, а к Богу спасителю для того, чтобы, избежав бытия, быть. Поэтому и придумали они триединство, в котором на самом деле пребывают Бог, Дьявол и Человек, а не Отец, Сын и Святой дух. Не может Бог пребывать в таком нелепом виде, отпустив на свободу Дьявола и человека и, тем самым, став лишь частью самого себя. Это ложное понимание следует из признания падения, которое столь же нелепое измышление, как и то, что из него следует: наличие Дьявола, смертного Человека, желающего стать бессмертным, борьбы между добром и злом и тени забвения, в которой успокаивается душа человека. И поскольку Бог не творил зла, то христиане, борясь с Дьяволом, показывают свое недоверие Богу. Ведь и сами они признают, что подвержены искушению и стремятся к Богу, чтобы избавться от него. Ведь та бездна, в которой они пребывают после падения, и есть Дьявол, исторгнутый из бытия с отверженной душой, ждущий падшего человека, чтобы отнять у него душу, насытить себя человеческими душами, чтобы ожить в своей смерти и воскреснуть над Богом посредством его творения. Эта безумная судьба, в которой христиане спасают свою душу, придумана ими для того, чтобы искупить вину грехопадения, чтобы вознестись над бездной, как их спасенная душа возносится над плотью. И они кичатся своим превосходством над простыми смертными: ведь им уготовано спасение, а те не знают о необходимости спасения своей души, поскольку пали, не догадываясь об этом, не осознав грех и не раскаявшись. Поэтому и проповедуют они истину спасения, чтобы оградить заблудших от бездны небытия, но и сами они всего лишь спасутся, вместо того, чтобы быть. И поскольку Бог всеедин, а не триедин, то он не допускает падения, а сберегает в себе все, от чего он отрекся, чтобы оно стало, и в чем он находит себя, предварительно исключив себя из того, чем он стал. Поэтому и ставшее, став им, теряет его из виду до тех пор, пока не осмыслит его бытие. И всеединый Бог не требует веры, поскольку в нем нет падших, а все есть, даже если его уже нет или оно еще только будет. Падший же спасается через веру, ведь он уже не часть бытия Бога, а ввергнутое в борьбу с Дьяволом существо, душа которого терзается над бездной в плотском с ним соединении. Поэтому и стараются христиане избавиться от тела: ведь оно покорно Дьяволу и враждебно душе. Поскольку же их души падшие и в этом падении просветленные, они только в молитве могут противиться Дьяволу, а не собственными силами, которых у них нет, и поэтому, утратив веру, они тут же оказываются во власти Дьявола, что свидетельствует о том, что произошли они от него, хотя и быти сотворены Богом. Так что, если в ответ на то, что христиане произошли от Дьявола, говорят, что они сотворены по образу и подобию Бога, то в этом нет противоречия: они сотворены по этому образу и подобию через посредство Дьявола, утратив в падении это сходство и стремясь к нему. Во всеедином же Боге Дьявола нет, поскольку нет падения, и там человек действительно вечен не в жизни и смерти, а в бытии.