Слова
Лоран молча выслушивал этот бесконечный поток слов. Его сигарета то и дело касалась его губ, а мысли его унеслись далеко, за пределы этой комнаты.
- Так вот, - продолжила Сесиль, - я думаю, насколько глупо выглядит человечество, изобретающее флешки огромного объема, но увиливающее от таких простых, важных и, главное, занимающих такой небольшой объем, слов.
Лоран потушил сигарету и вглядывался в проезжающие мимо автомобили. Окно открыто и он слышит, как где-то рядом громко лает собака, а ее хозяйка, судя по голосу, пожилая англичанка, громко отчитывает ее. Еще он видит, как по парку гуляет пара влюбленных. Молодой человек трепетно поправляет воротник пальто девушки, а та смущенно целует его в щеку. Совсем юные. И, видимо, только вступившие на свой путь любви.
- А недавно я сказала матери: "Мама, все, что я сделала в жизни - было правильно. Я ничего не стыжусь". А почему я должна стыдиться аборта в 16 лет? Нет, я этим, разумеется, не горжусь и в свои достижения не вписываю, но Бога ради, я иногда по два дня не ела, пока моя, избитая до потери сознания мать, лежала в больнице. Потом она возвращалась, выгоняла отца, обнаруживала, что он вновь пропил все деньги, впадала в жуткую панику, бросалась к соседям, которые делали вид, что их нет дома. Знаешь, что она делала потом? Либо шла мыла пол в магазинчик Жана Поля, либо ложилась под этого Жана Поля. Иногда ей удавалось совмещать и тогда мы могли запастись продуктами на пару дней. Оставшиеся деньги, конечно, отец пропивал. Что я могла дать тогда ребенку? Жалею ли я об этом сейчас, когда, спустя столько лет так и не смогла больше родить? Нет. Потому что я уже тогда понимала, какая это ответственность. Я бы из-за собственного страха подвергла ребенка на нищенское существование в аду.
Лоран смахнул муху, медленно ползущую по стеклу. Ему казалось, что он сам превратился в такую же муху, бесцельно тратящую свое время.
- Мама припомнила мне работу в GAP. Я зарабатывала достаточно неплохо. Но как-то вечером руководитель отдела позвал меня к себе. Мне едва исполнилось 19. Я, со своими длинными ногами (заметь, я была в юбке и в чулках), поднялась к нему в кабинет, чтобы выслушать очередную порцию замечаний. Но вместо этого он закрыл дверь изнутри, прижал меня к стене и резко сунул свой палец мне между ног. Знаешь, что я почувствовала? Нет, не унижение. Не стыд. Не боль. Я просто замерла от внезапности. И наслаждения. Я всегда мечтала, чтобы любимый мужчина взял меня вот так, застал врасплох. Но, как я уже сказала, я мечтала, чтобы этот сделал любимый мужчина. Поэтому мне оставалось только приложить все силы и ударить его коленом между ног. Меня выгнали со скандалом. И мы лишились приличного заработка. Но я не стыжусь этого. Просто я хотела, чтобы это сделал любимый мужчина. Но мне не удалось испытать такое больше. Как жаль, что такой страстный и яркий момент связан у меня с таким человеком...
Лоран закрыл окно и провел ладонью по занавеске. Легкий клубок пыли поднялся в воздух. "Странно, - подумал он, - здесь все должно быть чисто".
- И я говорю матери: "Мама, я люблю тебя. Я люблю тебя. Три слова. Несколько букв, которые можно сосчитать на пальцах обеих рук. Их произнесение заняло у меня 2 секунды. Когда я оправдывалась перед ней в седьмом классе за курение в туалете, это заняло у меня почти полтора часа. Полтора часа я потратила на то, чтобы произнести кучу ненужных, неважных и попросту лживых слов. А ведь я могла просто сказать: "Мама, я люблю тебя. И больше тебя не расстрою".
Внезапно дверь распахнулся и в палату вошел доктор. Изумительно красивый брюнет с ослепительно черными глазами. Лоран обернулся и, словно выйдя из длительного ступора, подошел к нему.
- Я буду честен с вами. Сесиль, результаты очень плохие. Опухоль удалить нельзя, она задевает жизненно важные центры. Я искренне вам сочувствую.
Лоран понятливо кивнул и, выпустив доктора, закрыл за ним дверь.
- Вот как теперь сообщают плохие новости: говорят, что сочувствуют искренне, а потом идут в следующую палату, чтобы сказать тоже самое умирающей девочке.
Лоран подошел к кровати и взглянул в бесцветные глаза Сесиль. Когда-то они были голубые и яркие. Потом он провел ладонью по ее голове, с едва проступившим пушком темных волос. Когда-то они были длинные.
- Мне жаль, Сесиль... - едва слышно произнес он.
Сесиль кивнула и ее, потрескавшиеся от постоянной сухости губы, растянулись в улыбке:
- Я верю, что тебе жаль так же искренне, как и моему дорогому доктору.
Какое-то время они молча смотрели друг другу в глаза, а потом Сесиль произнесла:
- Возвращайся к семье. Спасибо, что навестил меня. Не стоит тратить свое время на умирающих. Трать на живых.
Лоран улыбнулся.
- Мы прожили вместе прекрасные 13 лет. Ты часть моей жизни. Я обязательно вернусь завтра. Но сейчас мне и правда пора: Марка нужно забрать из школы, а Софи лучше не трогать - она вот-вот родит. И из-за этой тяжелой беременности ей лучше лишний раз не двигаться.
Лоран и сам заметил, с каким внезапным воодушевлением он стал рассказывать своей бывшей и умирающей жене о своей новой семье.
Но ему не стало стыдно. Он слишком хотел домой...
Когда Лоран уже стоял в дверях палаты, его окликнул голос Сесиль:
- Лоран, так как ты считаешь, права я насчет краткости самых важных слов?
Лоран обернулся, сдвинул брови и спросил:
- Ты о чем?
Сесиль едва заметно ухмыльнулась и ответила:
- Ни о чем. Я люблю тебя, Лоран, люблю...
Свидетельство о публикации №216092900115