The Gift of Neptune by Danielle Willis

Подарок Нептуна

Что написать на надгробье русалки?

Ее называли Подарком Нептуна, и она хорошо сосала. Ночами, когда она металась по клетке, был слышен сухой скрежет чешуи по соломе. Я наблюдала за ней из соседней клетки. Ее лицо было гладким и белым, как луна, с огромными черными глазами и бледными губами. От нее пахло солью, а вокруг иссушенного рыбьего хвоста всегда кружили мухи. Постанывая, она пыталась их прихлопнуть.

Я бы с радостью ей помогла, но, как и остальные уродцы, она до смерти меня боялась. За мой опасный минет я получила имя Роза с Шипами. Мужчины подначивали друг друга, когда я опускалась перед ними на колени, а мои попытки быть нежной не имели успеха. У меня холодный рот с острыми зубами, и выступать мне приходилось чаще, чем быть шлюхой. Ни в одном другом бродячем цирке не было настоящего вампира, но со мной обращались просто ужасно, а с ней еще хуже. Уродцы есть уродцы, их редкость и ценность не имеют значения. Мы постоянно больны и недокормлены, каждый день нас возят по неровным дорогам, чтобы у местных крестьян была возможность  потыкать в нас палками через прутья клеток или потрахать, доплатив несколько монет.

Мы необычны и печальны, особенно она. Забившись в угол клетки, Подарок Нептуна кричала и ругалась на своем странном языке, прикрывая обнаженную грудь куском поеденной молью шали. Иногда ее били за скромность, стаскивали шаль и брызгали водой, пока чешуя не начинала блестеть. Она кашляла  кровавой мокротой и постоянно страдала от насморка.
Я наблюдала за ней, думая о ее подводной жизни. Мои ребра в грязных пятнах, рот занят яйцами какого-то деревенщины. Ухмылялась своим мучителям, представляя, как они тонут. Иногда, видя ее за этим же занятием, я кусалась, вызывая волну криков и веселья. За это хозяин вышибал из меня весь дух.

Наш владелец — очень глупый беззубый белый мужчина по имени Граф. Так как этот садистский ублюдок не мог жевать, весь его, и, соответственно, наш рацион составляла жидкая комковатая каша, которая его бесила и вызывала газы. Он постоянно напоминал, что мы должны быть благодарны за эту серую застывшую жижу, которую его жена варила в зловонных кастрюлях и разливала по грубым деревянным мискам.
- Кормить бы вас из корыт, как свиней, - приговаривал он, прохаживаясь вдоль ряда потрепанных клеток, - Вам еще повезло.
Он знал, что в мой рацион входила крысиная кровь, и следил за тем, чтобы я все-таки получала свою порцию. Орал, когда я пыталась незаметно скинуть мертвых крыс в потайную дыру. Меня часто посещали фантазии о том, как бы разодрать ему глотку.

Его жена — одна из тех хилых женщин с желтушным цветом кожи, которые болеют то одним, то другим. У них был тупой сын-альбинос, довольно безобидный парень, постоянно дергающий свой член с такой силой, словно хотел с корнем его выдрать. Граф собирался забрать сына в цирк, как только жена сляжет в могилу. Всякий раз, когда она оказывалась слишком больна, чтобы приготовить кашу, он напоминал ей об этом и тайком лупил ребенка.

Присутствие Подарка Нептуна в соседней клетке немного скрашивало мое существование.  Лежа в грязной соломе, я проклинала то, что она меня боится, а я не знаю ее языка. В отличии от нас, она не была человеческим существом. Граф купил ее в вонючей прибрежной деревушке, заполненной рыбьими головами и выбеленными костями морских змей. Два моряка с мясистыми лицами притащили ее и кинули в сеть, в солнечном свете чешуя переливалась голубым и зеленым. По условию сделки они отдали винную бочку, заполненную соленой водой, но бочка протекала, и через несколько дней Граф выкинул ее на обочину. Вскоре после этого состояние Подарка Нептуна ухудшилось, чешуя высохла и приняла цвет огрубевшей кожи. Впав в полусознательное состояние, она бредила. Несмотря на это, ей без труда удалось стать самым популярным экспонатом среди нас всех.

 Остальные уродцы — ничем не примечательные гномы, горбуны, обладатели булавочных голов, заячьих губ и прочих ошибок медицины и инцеста. Мы были не только цирком, но еще и публичным домом. Мужчинам все равно, что трахать, главное, чтобы было куда. Особенно это верно для слабоумных крестьян средневековой Европы. После тяжелого дня на пшеничных полях, принадлежащих такому же слабоумному дворянину, единственная радость для крепостного — пропустить пару пинт эля и отправиться  за минетом к косоглазому микроцефалу с деревянной ногой.

Карлик Густав — единственный, кому не нужно заниматься проституцией. Он присоединился к цирку со своей многолетней программой «Карлик-педик», и вскоре добился расположения Графа, выкалывая его друзьям глаза вилкой. Когда Густав научился жонглировать и рассказывать пошлые истории, Граф сделал его своим личным помощником. Он отравлял мое существование и постоянно втискивал свою голову-репу между прутьев клетки.
- Крысоловка, крысоловка, - шипел он пронзительным фальцетом, от которого съеживались внутренности. Однажды я швырнула миску ему в голову, у него пошла кровь из носа и,  разумеется, он побежал жаловаться Графу. Мои сломанные кости стоили того зрелища, когда  несчастное создание, зажимая нос,  под аккомпанимент собственого воя танцевало на своих ущербных ногах. Развлечений у нас было немного.

Под конец Подарок Нептуна перестала вздрагивать, когда я тянулась через решетку погладить ее волосы. Она продолжала бредить и разговаривала сама с собой.  Я провела пальцами по ее потрескавшимся кровоточащим губам. От вкуса прогорклой маслянистой крови меня залихорадило, и позже, лежа на грязной соломе, в ночных горшках мне стали мерещиться  дохлые рыбы со вздувшимися животами. У моих ног бегали крысы, они вызывали беспокойства не больше, чем ненавистный карлик. Он тыкал в меня острой палкой и визжал,что доложит Графу,  если я немедленно не поднимусь и не перебью набежавших грызунов. Я была не в силах показать свою боль, и отвратительный прыщ вскоре отстал - пошел издеваться над трупом гончей. Я слушала  рычание, пока рыбы взрывались и заполняли ночные горшки блестящими кишечниками.
 
Я проснулась от хриплого дыхания Подарка Нептуна. Она лежала на животе, хвост согнулся под неестественным углом, словно при попытке сменить позу она упала без сил. Напрягая руки и колени, я поползла к перегородке между нашими клетками, дотянулась до плавника в форме полумесяца. Он захрустел в моей руке, посыпалась переливчатая чешуя. Она все еще бредила, но голос пропал, губы бесшумно шевелились, в уголках - запекшаяся кровь. Я вспомнила  вкус и мне стало дурно.

Как только я очнулась, прибежал карлик.
- Сколько можно отлынивать? - пропищал он, - Смотри, сколько крыс набежало. Ты что, не голодная? Вон, какой жирненький.
- Где?
- Жрет из твоей миски. Ослепла, что ли?
- Не вижу. Покажи. Умираю от голода.
- Тупая кровопийца, мне всю работу за тебя делать?
Указывая, он просунул руку в клетку, и я схватила его за волосы. Не давая ему пошевелиться,  раздирала его горло ногтями. Мне удалось поймать несколько струек крови, пока я отстегивала ремень с ключами и открывала наши с Подарком Нептуна клетки. Рев и удары о прутья волной  пронеслись по рядам. Я кинула ключи оборотню, подняла Подарок Нептуна  и побежала на поляну, где держали лошадей. Мы поскакали в лес на призовой пятнистой кобыле Графа, удаляясь от криков и проклятий.

Когда мне показалось, что мы уже на безопасном расстоянии от цирка, я попыталась замедлить бег взмыленной  кобылы, но она не желала слушаться. Ее глаза округлились от ужаса, малейший шорох в подлеске отдавался в ней дрожью.

Вскоре мы пришли к ручью, который через несколько миль вывел нас к заводи. Я опустила Подарок Нептуна на отмель, позволив воде омывать ее тело. Оно безучастно лежало на поверхности, и волнистые разрезы за ушами слабо пульсировали.