Три воробья и белокурая гостья

                7.

Холодный осенний туман, напоминающий кефир, густой пеленой окутал город, скрывая дома, заборы, столбы и деревья. Он полностью застилал глаза и делал всех незрячими, особенно самую крупную ворону. Обводя туманным взглядом своих верных подруг, она без устали проклинала осень.

«Что же это за погода такая туманная?» — возмущалась ворона. «Куда делось светлое солнечное утро? И где, наконец, мой гамбургер с сыром?»

Но гамбургера, приобретенного в кафе накануне по случаю, нигде не было видно по той простой причине, что его еще вчера съели подруги самой крупной вороны, свалив всю вину на туман.
Туман, по словам подруг, съел не только гамбургер самой крупной вороны.
У вороны-телевизионщицы пропало золотое кольцо и права на вождение автомобиля.
У вороны с часами на глазах исчезла губная помада и крышка от унитаза! А самая крикливая ворона лишилась пенсионного удостоверения и резинки для волос!

Злились вороны не напрасно: туман был неуловим. К обеду он без следа растворялся, вместе с украденными вещами. Так что, у ворон были веские причины негодовать.
После небольшого воронсовета, подруги решили не терять время и не горевать об утраченном, а пополнить свои запасы новым добром, под прикрытием тумана.

Но были среди ворон и такие, которым подобное явление природы пришлось по вкусу.
Это были те веселые вороны, которые любили играть в прятки. Туман им был нипочем. Они вставали пораньше и до обеда весело развлекались, будоража своими радостными воплями всех недовольных.


Три воробья сидели на ветке и пялились на белую пелену.
Они слышали гневные крики и обокраденных ворон, и играющих в прятки, но никак на это не реагировали. Они сидели и, молча, ждали того времени, когда рассеется туман.

Вдруг, первый воробей говорит двум другим: «Зря они так... ругаться на туман бесполезно, да и радоваться туману незачем. Но выход есть!»

Он повернулся к своим собратьям и зашептал заговорщицки: «А что, товарищи, если нам всем вместе улететь туда, где никогда не бывает туманов и где нет этой мрази?» — он с неприязнью покосился на подслеповатого комара, который с визгом напал на дерево, силясь его укусить.

«А разве есть на земле такое место, где не бывает туманов?» — спросил второй воробей простуженным голосом.

«Конечно, есть!» — ответил ему первый воробей. «Это — всем известный магазин детских игрушек! Мы можем притвориться игрушками и легко пережить там это туманное время. Еды в магазине, кстати, предостаточно: невоспитанные дети постоянно крошат на пол печенье и вафли, с позволения своих мам, таких же невоспитанных».

«Мне это не подходит. С обманщиками мне не по пути!» — выкрикнул честный третий воробей. «Как ни хитри, а все выйдет наружу!»

Первый воробей презрительно прищурился: «Сейчас речь идет не о том, что у тебя может выйти наружу... речь идет о наших с тобой глазах, которые ничего не видят из-за тумана!»

Он посмотрел на третьего воробья сурово и вопросительно чирикнул ему в ухо: «Так летишь ты с нами в магазин игрушек, или не летишь... отвечай?»

«Почему с нами?» — удивился второй воробей простуженным голосом. «Я ведь тоже пока еще не дал своего согласия?»

«Ах, вот вы какие?» — развернулся к нему первый воробей. «А еще друзьями называетесь? Ну, раз не хотите поддержать компанию, тогда сидите здесь на ветке одни, без меня, а я сейчас приглашу в магазин игрушек других товарищей, более надежных, чем вы!»

Весь обиженный, он взмыл с любимой ветки ввысь и бросился искать ворон.


Но ворон на деревьях не оказалось. В траве и у кустов тоже.
Первый воробей растерялся...

«Неужели, эти бездельницы и воровки еще спят?» — подумал первый воробей, поднимаясь на крышу.

Но вороны, как оказалось, не спали.
Стая сгрудилась черной тучей у входа в свое жилище и напряженно застыла в непонятном ожидании.
Туман к этому времени рассеялся и были хорошо видны их поцарапанные клювы.

Первый воробей удивился тому, что все вороны молчали. Тишина его позабавила.

«Неужто, туман у них у всех языки пообрывал?» — обрадовался первый воробей. «Но, как говорится, что ни есть — все к лучшему. По крайней мере, я хоть смогу спокойно с ними побеседовать насчет магазина игрушек».

Он подлетел поближе и широко раскрыл рот, готовясь к важному разговору. Но крикливая ворона испуганно обернулась и сделала знак молчать.

Воробей пожал плечами, решив послушаться ворону, на всякий случай. Но минуту потоптавшись, не выдержал и снова открыл рот.

«Дорогие друзья, а что здесь происходит, хотелось бы знать?» — громко, хорошо поставленным голосом спросил воробей у стаи ворон. «Почему вы все сегодня такие тихие? Птичий грипп, что ли, вас одолел?»

Но те к нему даже не повернулись.

Тогда первый воробей набрал в лёгкие побольше воздуха и заголосил не по — воробьиному: «Эй, воровки... вы меня слышите? Ау-у-у-у-у?»

«Ну, берегись... сам напросился», — предупредил его простуженным шепотом второй воробей, неожиданно оказавшийся за спиной.

«Тебе ведь русским языком сказали попридержать язык?» — поддержал друга третий воробей, который тоже здесь присутствовал.

«А что я такого сказал?» — взвился первый воробей, разозлившись на вездесущих друзей. «Я ведь просто спросил, с чего, мол, вороны, все сразу закрыли свои крикливые клювала?»

«Сейчас ты это узнаешь... ох, узнаешь!» — угрожающе заверещал какой-то новый, на удивление противный визгливый голос.

На пороге вороньего жилища показалась незваная морская гостья, горбатая длинноногая чайка Цапа. Рядом с ней стояла самая крупная ворона. Она держала перед собой одноразовую тарелку с кусочками сыра и, заискивающе, заглядывала Цапе в глаза. Но та оттолкнула услужливую ворону и подошла к первому воробью вплотную.
Цапа подняла свою розовую ногу, обхватила когтями его клюв и стала мотать голову первого воробья из стороны в сторону. У того все помутилось в глазах. Раньше с ним никто так грубо не поступал.

«Правильно-правильно...» — стояла и поддакивала самая крупная ворона, ставшая самой близкой подругой Цапы. «Этот воробей у нас — самый любопытный, и его надо наказать!»

«Что значит, наказать?» — вступился второй воробей за друга простуженным голосом. «За что наказать?»

Цапа отшвырнула первого воробья и, заглотив с тарелки новый кусочек сыра, повернулась ко второму. Она подняла розовую ногу, обхватила своими когтями его клюв и, подтянув к себе, принялась мотать его голову из стороны в сторону.

«Подождите-подождите... что происходит?» — встрепенулся третий воробей, увидев своих друзей поверженными. «А ну, пошла прочь отсюда, лошадь горбатая!» — закричал он на Цапу.

У Цапы угрожающе задергался правый глаз. Она отшвырнула второго воробья и, не забыв взять кусочек сыра с тарелки крупной вороны, подошла к третьему. Тот сразу замолчал, но Цапа, все равно, подняла свою розовую ногу, обхватила его клюв своими когтями и начала мотать его голову из стороны в сторону.
Самая крупная ворона, подхалимски, захихикала.

«Так ему и надо! Давно пора!» — поддержала она крутую морскую гостью. «А то больно разговорчивыми все тут стали. Чуть что — сразу пословицами заумными в меня, в твою подругу, шпуляют!»

Цапа отшвырнула третьего воробья и повернулась к своей новой подруге. Та, на всякий случай, попятилась. Но Цапа не обратила на это внимания.
Она подняла свою розовую ногу, схватила когтями самую крупную ворону за ее широкий клюв, подтянула к себе и начала медленно наклонять ее голову то вправо, то влево, то опять вправо, то опять влево, постепенно увеличивая темп.

Когда от этой тряски ворона окончательно окосела, Цапа отшвырнула ее в сторону и спросила у остальных: «Ещё кто-нибудь желает что-то сказать?»

Желающих не нашлось...
Цапа, раскрыв изящно рот, затолкнула в себя большой кусок сыра с тарелки и величественно удалилась под теплую крышу.
Самая крупная ворона, прикрыв крылом поцарапанный клюв, кинулась за ней следом…


Воробьи, измученные морской гостьей, Цапой, вернулись на свое любимое дерево. С ними прилетела молчаливая стая ворон. Они усеяли все дерево сверху донизу, сделав его черным. Воронам пришлось поселиться рядом с воробьями, потому что их дом заняла морская гостья Цапа, вместе со своей новой подругой, самой крупной вороной.

«Ну, как такое возможно?» — возмутилась тихим шепотом самая крикливая ворона. «Одна-единственная нахальная птица сумела выгнать целую стаю из собственного жилища?»

«Просто ей удалось, каким-то образом, нас всех запугать», — объяснил первый воробей крикливой вороне. «Прямо какой-то гипноз! Мы все были так напуганы, что не могли даже сдвинуться с места!»

«Обидно другое», — обиженно поджала клюв ворона-телевизионщица. «Предательство самой крупной вороны!»

«Мда-а... никогда не думала, что у нее потеряна не только гордость, но и совесть», — согласилась ворона с часами. «Непонятно, что же теперь нам делать с ее предательством... и как вернуть обратно на море эту Цапу?»

Но никто из ворон ей не ответил.
Обескураженные воробьи тоже молчали.


«Так дальше продолжаться не может! — неожиданно раздался с высоты отчаянный крик самой крупной вороны. «Мы должны все вместе наказать Цапу. Она мне больше не подруга!»

Ворона приземлилась на любимую ветку, к воробьям, и сразу принялась жаловаться на бессовестную чайку.

«Тише-тише...» — прижала крыло к клюву самая осторожная ворона. «Разве ты не боишься, что тебя услышат?»

«Она спит. Уничтожила весь наш недельный запас еды, а теперь спит», — горестно всхлипнула самая крупная ворона, махнув клювом на крышу. «А я... а мне... а со мной она даже не поделилась едой, я так и осталась голодной!»

Она горько зарыдала.
Вороны тут же окружили свою подругу и принялись утешать, кто как мог.
Третий воробей, тяжело вздохнув, достал из щели в дереве припрятанный кусочек сыра, того самого, что не так давно красовался на одноразовой тарелке Цапы.

«Как говорится, дружба заботой да подмогой крепка!»
Он, нехотя, отдал сыр голодной вороне и призадумался...


Наутро густой туман вновь окутал большое дерево белой пеленой. Но на него уже никто не обращал внимания.
Птицы проснулись рано, и настроение у них у всех было очень унылым.
У всех, но только не у третьего воробья!

«Друзья, я знаю, как нам всем избавиться от гнета чайки Цапы! Я знаю, как вернуть наше достоинство и ваше жилище под крышей!»

Вороны встрепенулись.

«Как? Как? Как?» — загалдели они шепотом, боясь разбудить Цапу.

«Все очень просто!» — третий воробей чувствовал себя, как никогда, уверенно. «Мы сейчас все вместе поднимемся на крышу и начнем кричать одновременно, по моему сигналу».

«Здорово придумано!» — поддержал третьего воробья первый. «Цапа может справиться только поодиночке с каждым, но, когда мы все вместе загалдим, ей нас не одолеть!»

«Где дружба и совет, там будет мир и свет!» — выкрикнул третий воробей очередные правильные слова, и птицы дружно поднялись вверх.



Морская гостья, чайка Цапа, еще спала.
Но шум крыльев стаи потревожил ее неспокойный сон, и Цапа открыла глаза.

«Эй, лошадь горбатая, выходи на ринг!» — раздался смелый крик третьего воробья. «Мы тебя сейчас сыром накормим!»

Третьего воробья поддержали друзья-воробьи и вороны. Они загалдели-зашумели, обещая Цапе ведро сыра.

Шум Цапе не понравился, но любовь к сыру взяла своё, и Цапа, на всякий случай, вышла на порог.
Увидев Цапу, птицы, как по команде, замолчали, но тут вдруг первый воробей смело приблизился к чайке и клюнул ее в ухо. Цапа подняла ногу, расправила когти и поднесла их к клюву первого воробья, но схватить его не успела: подлетел второй воробей и начал на нее чихать. Цапа быстро отвернулась. Она очень боялась инфекции, но второй воробей, с простуженным голосом, никак не унимался. Он все чихал и чихал, а потом ещё и кашлять начал...
А тут еще самая крупная ворона подбежала.
Она подскочила к вчерашней подруге сзади и дернула ту за хвост. Все другие вороны, окончательно осмелев, закричали на все голоса, подняв невообразимый шум.

Цапа совершенно не выносила посторонних звуков. Она скукожилась и закрыла крыльями уши. Цапа вдруг сникла и сделалась совсем маленькой. Неожиданно, жалобно заверещав, незваная гостья Цапа поднялась в небо и быстро улетела на море, к таким же цапам.



Три воробья вернулись на свою любимую ветку одни, без ворон. Те затеяли генеральную уборку на крыше. Уж очень сильно намусорила там морская Цапа, пока гостила.

«Вот как бывает», — удивленно произнес первый воробей. «Про туман ведь все забыли, как будто его и не было?»

«О да!» — подтвердил второй простуженным голосом. «И магазин игрушек нам ни к чему. Притворяться ведь и в самом деле нехорошо».

Третий воробей в разговоре не участвовал. Он, молча, мастерил на ветке рогатку дальнего действия при помощи резинки для волос. Третий воробей трудился и сердито посматривал на крышу, где самая крупная ворона, вместе с подругами, выколачивала половички. Ворона радостно смеялась и балагурила, как ни в чем ни бывало.

«Дружба и братство дороже богатства!» — вдруг выкрикнул весело второй воробей простуженным голосом, желая подбодрить друга и угодить такому неразговорчивому сегодня третьему воробью.

Но тот пропустил мимо ушей новую пословицу.
Ему было не до мудрых мыслей.

«На этот раз ты не отвертишься, воровка... для такого большого дела никакого добра не жалко», — думал третий воробей, закладывая сыр в рогатку, нацеленную на продажную ворону. «Вчера ты была голодна, но сегодня тебе придется заплатить за своё предательство!»

Он оттянул резинку...
Кусок сыра взметнулся и выстрелил вверх, на крышу!
Ворона-предательница испуганно обернулась.
Увидев лакомство, она ловко подпрыгнула и схватила сыр на лету своим широким клювом. С аппетитом проглотив «комплимент», ворона весело замахала крылом третьему воробью. А затем, раскорячившись в глубоком реверансе, послала сверху два воздушных поцелуя!

«Тьфу ты!!!» — сплюнул третий воробей.

Он швырнул рогатку в кусты, вытер лапы и обратился к приятелю: «Так что ты там говорил, про дружбу и богатство, а?»