Медвежьи истории

Медвежьи истории

          История первая

В далёкие шестидесятые годы двадцатого века, будучи семнадцатилетним юношей, я устроился работать маршрутным или, как ещё называли, поисковым рабочим в Тайдонскую геолого-разведывательную партию Камешковской экспедиции. Меня, как несовершеннолетнего, взял под свою опеку старший геолог партии Виктор Иванович Глотов. И в дальнейшем Виктор Иванович всегда меня брал с собой в самые сложные и дальние маршруты. И даже в организованные разведывательные Глотовские отряды, где мы занимались не только поиском полезных ископаемых, в нашем случае магнетитов, но и съёмкой местности на карту. Виктор Иванович мне доверял, и я старался оправдать его доверие и не подводить его.
В один из таких отрядов мы взяли с собой повариху Нину Черданцеву. Пришли на берег ручья, выбрали хорошее место, поставили палатку, сварили ужин, в общем, обосновались. И  Нина решила пойти  пособирать ягоду.  Взяла ведро и пошла вверх по склону горы. И напала на огромный малинник. Малинник раскинулся почти по всему склону горы. Малина была крупная, сочная, вкусная. Оторваться от неё было практически невозможно.
Но в этот малинник пришёл и медведь. И тоже угощался сладкой малиной. А Нина так увлеклась, что ни на что не обращала внимания. И неожиданно, нос к носу, столкнулась с медведем! Перепугавшись насмерть, она бросила ведро с ягодой и с  диким визгом бросилась  бежать вниз под гору.
 Но  медведь, перепугавшись её неожиданного визга ещё больше, взревев, бросился бежать в другую сторону.
Мы услышали её крики и выбежали навстречу, и увидели её, плачущую, с дорожками от слёз по грязным щекам.
Но это была ещё прелюдия.
Наш отряд располагался на берегу холодного ручья. По обеим сторонам ручья возвышались крутые горы. Ручей был без названия, а так как мы были поисково – съёмочным отрядом, то нанесли его на карту. А Виктор Иванович придумал название этого ручья: ручей Дышлового, так как я был самый молодой в нашем отряде. Потом, правда, где-то в конторе переименовали этот ручей в ручей Холодный!
Но это было потом. А поначалу, я гордился и чувствовал себя первооткрывателем новых земель!
И вот в один из вечеров, устраиваясь на ночь, мы сварили себе ужин, кашу с тушёнкой и чай. А к чаю была сгущёнка. В общем, поели и залегли в палатку спать в своих спальных мешках. Перед сном потравили немного анекдотов и заснули. А ночь была тёмная – претёмная, не было ни луны, ни звёзд. Первым от входа в палатку спал наш геофизик Миша Шипунов, вторым спал я. И когда я уже крепко заснул, то почувствовал сквозь сон, что меня кто – то толкает в бок. Я проснулся и только хотел заорать, чтобы не мешали спать, как Миша Шипунов прошептал мне в ухо: «Тише! Медведь ходит вокруг!».
Я прислушался: и действительно, слышу тяжёлые шаги вокруг палатки, хруст веток. Точно, это был медведь! Вот он задел ногой верёвочную растяжку палатки,  и палатка затряслась, затрепетала, заходила ходуном, как будто от страха, также, как и мы. У дяди Коли Агеева, нашего проводника, было охотничьё ружьё, у Виктора Ивановича, как у начальника отряда, был трофейный немецкий пистолет «парабеллум». И они, взявшись за оружие внутри палатки, внимательно крутили головами вслед шагам медведя. Но слышим, медведь направился к ручью. А у нас там стоял в холодной воде котелок с кашей, чтобы не прокиснуть, а на берегу ручья в рюкзаках лежали банки с тушёнкой и  сгущёнкой, с хлебом и с другими съестными продуктами. Мишка всё это сожрал, разбросал вокруг наши вещи, перегородил грунтом ручей - от удовольствия, что вкусно поужинал, а уходя, ещё и нагадил на нашей тропе. А уходил он по крутой горе, что начиналась сразу от нашей палатки. Поднимаясь по крутому склону горы, медведь задел лапой огромный камень, и камень с шумом полетел вниз, в сторону нашей палатки, но, пролетев мимо, плюхнулся в ручей.
А мы, кое-как дождавшись утра, увидели утром полный разор нашего хозяйства: всё было съедено, раздавлено, ручей перегорожен. Ну, что же нам делать без провизии, без съестного? Собрались покорно и ушли на базу.
Вот так и закончился наш очередной Глотовский отряд.

            
История вторая

В одно прекрасное летнее утро взял меня Виктор Иванович в очередной тяжёлый маршрут. Любил он меня брать в тяжёлые и дальние маршруты. Так сказать, выжимал из меня соки, воспитывал и закалял.
Полдня прошли без приключений. Спокойно прошли по тайге, по горам. Но на очередной горе, на пологом склоне, напали мы на шикарный черничник. Черника была сочная, вкусная, крупная. Оторваться от неё не было сил. А сразу за черничником был небольшой курумник, то есть, острые обломки скал, рассыпанные по склону горы руслом, как каменная река. Курумник был весь заросший мхом, а за ним стеной стоял папоротник, высокий, густой. Был жаркий день, и от папоротника веяло жарой и пылью.
 Это его семена - споры, раздувались ветерком в разные стороны.
Шли мы с Виктором Ивановичем по азимуту,  по компасу и карте. Карта была только нашей местности, где мы работали, и масштабом 1мм. к 250м. И вот, отсчитав очередные 250 метров, Виктор Иванович остановился на краю курумника, достал карту, компас и, взглянув по направлению стрелки компаса, остолбенел: стрелка показывала на огромное дерево, под которым спал,  не менее огромный,  медведь. А я, шедший следом, объедал чернику, загребая её полными горстями, и не видел ничего, потому как слаще такой ягоды я в жизни не едал.
Меня привёл в чувство тихий, с дрожью, голос Виктора Ивановича: «Славка, иди сюда. Только тихо».
Я подошёл сзади и спокойным голосом говорю: «Что случилось, Виктор Иванович?»
«Тихо ты! Смотри сюда».
Я глянул через высокое плечо Виктора Ивановича и обомлел: под высоким деревом, метрах в сорока от нас, стоял на задних лапах и смотрел в нашу сторону огромный медведь. И в это мгновение, как я на него посмотрел, он прыгнул и скачками побежал в нашу сторону через стену густого папоротника. Он бежал по папоротнику, и я видел, как болталась его густая бурая шерсть вместе с сухими веточками, и слышал, как он ухал с каждым прыжком. А прыжки были огромные, метра по 3-4 каждый. Виктор Иванович бросил планшетку с картой, выхватил из кобуры пистолет и, когда медведю оставалось до нас всего лишь один прыжок, и он уже привстал на задние лапы для прыжка, Виктор Иванович нажал на курок пистолета. Но выстрела не последовало, осечка. Раздался металлический щелчок. И этот щелчок услыхал медведь, уже приготовившийся к прыжку. Вздрогнув от щелчка, он  развернулся на задних лапах и убежал вниз по логу. Мы с Виктором Ивановичем постояли несколько секунд и сели прямо на мокрые камни курумника. И что самое главное: в голове ни одной мысли, ни страху, ничего. Пустая голова, совершенно.
«Да, Слава, – говорит Виктор Иванович, – если бы я загнал пулю в ствол, я бы его убил».
«Конечно, – подумал я, но не сказал. – Хреновому танцору всегда что-то мешает».
«Ну, ты ещё поговори», – сказал Виктор Иванович, как будто услышал мои мысли.
Пришли мы на базу и сели ужинать под навесом за грубо сколоченный стол. Там уже ели другие  рабочие, пришедшие с разных объектов. И Виктор Иванович решил им рассказать про сегодняшнюю историю, произошедшую с нами. «Сегодня этот молодой, – говорит, – принял боевое крещение», - и кивнул на меня.
«А что случилось?» - спрашивают мужики.
И Виктор Иванович им всё рассказал.
«Да, тяжёлый случай, – посочувствовали дядьки. – Медведь, наверное, подранок был, вот и кинулся на вас».
А я взял, да и ляпнул: «А может, это был когда-то ручной медведь? Увидел людей, обрадовался и побежал обниматься?»  «Да, он  бы тебя обнял!». И хохот мужицкий стоял на всю окрестную тайгу.
      
            
История третья

Следующая встреча моя с медведем, а вернее, с медвежонком и его мамой, произошла на строительстве Байкало – Амурской магистрали. Я тогда работал на тепловозе с укладочным поездом. Мы в то время укладывали путь с путейцами из знаменитой Бамовской  бригады Александра Бондаря.  Путь укладывали в сторону станции Улькан. Но до Улькана было ещё далеко.
И мужики старались и работали, как заведённые, потому что до Улькана надо было прийти с укладкой в срок, по плану, отведённому вышестоящими. Кстати, начальник строительно – монтажного поезда обещал на Улькане поставить ящик коньяка напротив оси будущей станции. Как только путейцы звеном рельсошпальной решётки коснутся ящика  с коньяком, то значит, им его и пить, и значит, вовремя успели с укладкой пути. Но коньяк не коньяк, а водки поставил, аж три ящика.
С отсыпкой пути щебнем помогали вьетнамцы с молодёжного отряда и студенты международники с университета имени Патриса Лумумбы. Они-то и помогли нашим путейцам выпить все три ящика водки и слопать всю закуску. Но до Улькана было ещё далеко, и потому продолжу свой рассказ о встрече с медвежонком и его мамой. В один из горячих рабочих дней сели мы с мужиками перекусить, и вдруг из леса, прямо к нам, через ручеёк, выбегает медвежонок. Шустрый, симпатичный. Нам он сразу всем понравился. Мы хотели его подозвать, угостить чем нибудь вкусненьким, приласкать, но он никак нам не давался в руки. И, в конце – концов, убежал от нас. Мы, конечно, за ним. Бежим гуськом через лес, друг за дружкой. Пробежали метров 500, и вдруг, выбегая на полянку, увидели медведицу. Здоровенную, злую. И, как нам показалось, смотревшую прямо на нас. И мы, не останавливаясь и даже не сбавляя шаг, резво развернулись и так же, гуськом, побежали назад. Причём, за медвежонком в цепочке бежал я первым, и назад, от медведицы, я тоже бежал первым. И как это так получилось, я до сих пор не помню и не понимаю.
И мы бежали и чувствовали спиной, как над нами смеялась медведица. Мол, поделом вам, негодяи, нечего за моими малышами гоняться!
На этом и закончились мои встречи с медведями.
               


История на охоте

Работал на одной из станций, строящейся Байкало – Амурской магистрали, мой приятель Гена Шолохов. Работал он начальником станции. Кроме того, он был заядлым охотником. У него была своя свора охотничьих собак. Вожаком этой стаи была опытная и мудрая собака Зорька. Вся её стая – это были её дети.
Гена часто брал Зорьку на охоту. Вот и в этот раз он взял её с собой на охоту, вместе со всей сворой. Проходили по тайге целый день, но зверь так и не попался охотнику.
Дело было уже к вечеру, собаки убежали далеко в тайгу. Надо было возвращаться домой. И ничто не предвещало беды.
И вдруг сзади на Генку неожиданно навалился медведь, обхватил его лапами и стал рвать, прокусил двумя жевками его правую руку и плечо. И крик Генкин, и дикий его вопль от боли услыхала далеко убежавшая вперёд Зорька. И кинулась во всю свою собачью прыть на помощь хозяину. За ней рванулась вся её стая собак. Окружили они медведя и кидались на него, и рвали его, отгоняя от Генки. Медведь отмахивался от собак со всей своей звериной яростью.
И дикий рёв медведя, и лай собак слились в один сплошной гул. А Генка лежал без сознания в середине этой драки. И всё же медведь изловчился и поймал на когти Зорьку, которая была в прыжке на него. И разорвал её. С удвоенной яростью кинулись собаки на медведя и погнали его подальше в тайгу от места трагедии.
Очнулся Гена ночью, весь в крови. От страшной боли невозможно было шевельнуться. Рядом лежала мёртвая Зорька. Как он вышел из тайги и очутился на автодороге, он не помнил. Кто-то из проезжавших мимо шоферов подобрал его и отвёз в больницу.
В больнице он и очнулся.
Вот так Зорька, ценой своей жизни, спасла жизнь своему  хозяину. Хотел Гена поставить памятник Зорьке, но до сих пор я не знаю, поставил он памятник или нет. Уехал я потом из тех мест.
А Зорьку знал я лично, иногда угощал её разными вкусностями. По характеру вредная была собачка. Никого не подпускала близко к своему хозяину, облаивала всех, даже тех, кто подкармливал её. И преданная была до невозможности.
А медведя того всё же поймали охотники и пристрелили. Осенью он гонял ягодников, а на зиму не лёг в берлогу и стал шатуном. И часто оставлял следы на снегу возле людских поселений и маленьких станций, пугая людей. И всё-таки охотники его приловили.
Вот так и закончилась эта история с медведем.
Печальная история.


  Зорька

А с этой собачкой Зорькой и с её стаей ранее была другая история: сбежали как-то с одной из тюрем Иркутской области два бандита. Где-то в тайге убили охотника и завладели его ружьём. И начали промышлять по окрестной тайге, по таёжным деревням, по мелким станциям и разъездам на западном участке БАМа. По всем станциям и разъездам западного участка раздали их фотографии. 
Но вышли они к той станции, где начальником был Гена Шолохов. Ружьё своё охотничье Гена прятал на станции. Станция – это громко сказано: там было три пути и маленький строительный вагончик, где работала дежурная по станции. Дело было ночью. Вышли бандиты к этому вагончику и увидели в узком светлом окошечке одинокую женскую фигурку дежурной по станции.
 А это была Люба Синенкова. И вот они, громко стуча в дверь кулаками, потребовали открыть её. Но тут выбежала из тайги стая собак, под предводительством Зорьки, и с громким лаем бросилась на мужиков. И один из них выстрелил в Зорьку. Но пуля прошла со скользом по глазу. Собака завизжала, и стая собак с удвоенной энергией кинулась на бандитов. Вторым выстрелом бандюги пробили дверь в дежурку.
Но Люба была не робкого десятка и, схватив Генкино ружьё, ответным выстрелом изнутри вагончика также пробила дверь пулей. И мужики поняли: здесь им не пролезет - и ушли в тайгу. Но недолго они гуляли. Их вскорости поймали. Но Зорька так и осталась с одним глазом.
 Вот такая была эта Зорька. Героическая собачка!


         Лосёнок

Работали мы с путейцами по укладке железнодорожного пути на Бамовской магистрали. Стеной стояла тайга, которая тянулась вдоль всей железнодорожной насыпи.
И вдруг мы услышали злобный лай собак, оглянулись и увидели лосёнка, что стоял посередине мелкой неширокой речушки, которая бежала рядом с железнодорожной насыпью.
Лосёнок весь трясся от страха. На него с берега кидалась свора бродячих собак, кусала его и рвала. Лосёнок был весь в крови.
Мы отогнали собак, успокоили лосёнка, накормили его, приласкали. И он успокоился. А на следующее утро он ушёл в тайгу. Наверное, искать свою маму.




По ягоду - малину

Однажды поехала путейская ремонтная бригада на дальний таёжный разъезд для ремонта пути. Поехали на дрезине. И с ними поехала пособирать ягоду – малину женщина, жена водителя дрезины. Женщина была крепкого телосложения, мощная, такая, что любому мужику даст фору в любой работе.
Приехали на разъезд, путейцы пошли ремонтировать путь, а женщина, взяв ведро, пошла собирать ягоду. Выйдя на хороший малинник, она стала брать ягоду и класть её в ведро. Но, между делом, приспичило ей по лёгкому, присела она за пенёк и… увидела медведя, который тоже, увлёкшись, собирал малину. С диким воплем, бросив ведро и не надевая трусов, бросилась она в сторону железной дороги. Медведь от неожиданности и с испугу рванул в другую сторону. На громкие крики обернулись путейцы и с удивлением смотрели на женщину. А она, перепрыгивая через пеньки и валёжины, со спущенными трусами, прибежала к железной дороге, прижалась спиной к дрезине, где сидел и удивлённо смотрел из окна дрезины её муж – армянин. Женщина положила руку туда, где должно быть сердце, и запричитала: «Ой-ой-ой!» Муж её, продолжая также удивлённо смотреть на неё, выдавил кое-как из себя с армянским акцентом: «Одэнь трусы!»
«Чего?!»
«Одэнь трусы, говорю, твою мать!»
«Тьфу ты! Меня чуть медведь не сожрал, а он с этими трусами привязался!».
На этой весёлой ноте и заканчиваю свои медвежьи истории.