Вечное возвращение

  На холодной стене, выкрашенной в теплый песочный оттенок, зеленые часы мерно и громко отбивали ритм. Высеченные искры секунд летели прямо в ухо программному разработчику Антону, и ему все никак не удавалось избавиться от этого навязчивого стука.

  Возможно, все дело в конце рабочего дня, когда желание покинуть рабочее место достигает апогея и собирается напряжением в мышцах, готовых унести тело далеко-далеко от рабочего кресла и стола с темным пятном от кружки. Его сосед Игорь уже который раз бросает торопливые взгляды то на часы в телефоне, поминутно включая экран, то на легкую дверь, которая только и ждет, чтобы ее открыли. Сквозь двойной ряд мутных стекол, если прищуриться, видна Марина. Она, не скрываясь, собирается, резко наклоняет голову вниз, расчесывая волосы, а потом создает подобие прически. Наблюдать за жизнью офиса очень интересно: видеть, как двигаются тела, как перемещаются предметы, как темнеет за окном и включается, а затем гаснет, свет. И все это под стук часов.
 
  На улице Антона проглатывает темнота, затем автобус, позже – метро и снова автобус. Теплые огни фонарей мигают вместе с веками, равномерный гул двигателя сливается с шумом колес и асфальта – все это погружает в уютный полусон. Невероятное удовольствие отвлечься от груза работы и тишины дома в такой поездке. Единственный минус, пожалуй, был в том, что такие поездки заканчивались. Но всегда тогда, когда нужно – ни больше, ни меньше.

  И теперь уже привычное тепло растекается по телу, сладкая немота схватывает рот, охватывает неподвижность, и все, что теперь существует – это мигающие в такт векам огни и тишина…

  Двери автобуса шипя закрылись, и Антон быстро зашагал домой. Промозглый ветер отдавал поздней осенью, настойчиво запуская пальцы под полы пальто, в щели между пуговицами и петлями шарфа. Парень с сожалением вспомнил приятную теплоту автобуса. До панельной высотки, которую Антон называл своим домой, минут семь.
– Поскорее бы, – пробурчал он, потуже заматывая шарф.

  Казалось, будто каждый новый взмах ресниц разгоняет тепло, и холод все настойчивее оплетает кольцами тело. Наконец больше и больше фонарей и горящих теплых окон вмещались в одно моргание, и через пару мгновений Антон, стоя у подъезда, судорожно искал в карманах запропастившиеся ключи. Холод был неумолим. Антон растерянно похлопал по карманам – ничего, как и в карманах сумки. Быстрые шаги, которые оглушающе шуршали по промерзлой дорожке, заставили его поторопиться. Почти как часы.

– Да что ж такое! – раздасадованно прошипел Антон.

  Шаги прекратились, и рядом с собой он услышал прерывисто дыхание:

– Это... Это вы... Потеряли? – слова прерывали беспокойные вдохи.

  Металлический звон волнами сотряс воздух. Антон тут же обернулся: в лучах фонаря поблескивали белая рука с его ключами, огненным ореолом светились волосы державшей их незнакомой девушки, все остальное скрыла тень и вечерняя темнота.

– Да, мои, – Антон выхватил их из руки, нечаянно дотронувшись до пальцев; они показались ему холодными. – Спасибо.

  Теперь парня поглотил дом, обдав затхлым воздухом подъезда. Неприятная смесь из неловкости, стыда и злости раздражала его, не давая покоя весь путь до двери.

  Дома желанное тепло наконец окутало Антона, но не согрело. Снимать пальто и шарф совсем не хотелось, и, поеживаясь от холода, он нехотя скинул ботинки. Балконная дверь выпускала из-под себя холодные струи воздуха, которые тотчас же приземлились у ног парня. Он тотчас же пошел закрывать ее, но остановился: на улице под фонарем Антон увидел темный силуэт, медленно двигавшийся по дорожке возле дома. Сильный порыв ветра захватил с собой листья большого клена и взметнул ввысь. Антон снова посмотрел на силуэт – он двигался в обратном направлении.

  Это медленное движение и свет фонаря снова охватили его тело онемением, и привычное тепло неспешно потекло по телу. С каждым морганием света фонарей становилось больше, и Антон наконец смог различить в фигуре девушку, которая нашла его ключи. Парень вдруг почувствовал отчетливое желание узнать о ней побольше. Кто она такая, и почему ходит под этим фонарем туда-сюда? Удивительно, что она вообще движется, обычно в такие моменты расслабления все для него замирает, остаются только свет и шум.

  Девушка повернула голову и будто посмотрела на окно, где стоял Антон. С такой высоты толком-то и не разглядеть, учитывая, что парень плохо видит и носит очки. Но чем дольше он смотрел на девушку, тем ближе она казалась. Антону казалось, что это его воображение, но вот он уже мог различить черты ее лица. Она смотрела на него. Прямо ему в глаза. На несколько мгновений время для Антона остановилось, и он будто невесомый повис в абсолютной тишине. Девушка медленно моргнула, и с глаз Антона будто упала пелена: вдруг он увидел, что вокруг девушки в воздухе застыли листья, и так и остались, не собираясь нестись дальше, что ветки больше не раскачиваются ветром, что вдалеке замер в движении прохожий.

  Мурашки пробежали по его телу, и Антону захотелось поскорее выйти из этого состояния, теперь он видел, как мертв провод у окна, который больше не раскачивает ветер, как неподвижны листья, улетающие с клена.

  Все застыло.

  «Мне холодно», – прозвучало в голове Антона. Он вспомнил, какими холодными были ее пальцы. Вокруг нее собрался пар и не спешил улетать, образовав небольшое туманное облако. «Кто ты?» – хотел сказать Антон, но застывшее тело не отреагировало. Мысль унеслась сама, легко. «Вера», – прозвучало у него в голове. Он до сих пор не мог поверить в происходящее, и, снова и снова берясь анализировать все с самого начала, неизменно проваливался. Они снова смотрели друг другу в глаза. «Мне холодно», – повторила девушка, пара от ее выдоха стало еще больше. «Иди сюда», – ответил Антон и мысленно представил весь путь от подъезда до его квартиры.

  Девушка сдвинулась с места, а когда Антон моргнул, ветер все также качал провод, гнал листья и раскачивал ветки. Последние завитки пара растворились в воздухе. Как будто ничего и не было. Наступив и сорвав штору, Антон, до последнего не веря, побежал в прихожую и быстро открыл дверь: на лестничной клетке и правда раздавались шаги. На парня накатил страх, и он с ужасом, затаившемся в каждом нерве тела, ждал. Не выдержав, он неслышно прикрыл дверь и отошел на пару шагов, не отводя взгляда от темного дерева. Вдруг он почувствовал, что за дверью кто-то есть, и ему нестерпимо захотелось ее открыть.

  Да, там стояла та самая девушка. Они молча смотрели друг другу в глаза, но Антон, смутившись, первым отвел взгляд.

– Я снова попробовала это сделать, ты слышал?

– Что? – встрепенулся Антон.

– Ты слышишь мой голос вот тут? – девушка показала на свою голову.

  Они вновь погрузились в молчание. Через несколько мгновений Антон признался:

– Нет. Нет, но я слышал. Как… Что это вообще было?

  Вместо ответа девушка покачала головой, смотря куда-то в область коврика.

– А, – осенило Антона, – прости, я не очень гостеприимен, заходи, уже поздно. – он мельком взглянул на часы, – почти десять.

  Удивительно, как быстро пролетело время со всеми этими приключениями! Он помог девушке снять пальто, потом разделся и сам. Предложить на ноги было нечего, и Антон смущенно махнул рукой в сторону кухни. Молчание продолжалось. Когда парень ставил чайник, девушка отвлеченно смотрела в окно. Закончив, Антон немного помялся и сел за стол. Он осторожно рассматривал девушку: недлинные русые волосы, собранные в хвост, светлые глаза, вроде бы ничего примечательного. Почувствовав его взгляд, она в ответ посмотрела на него.

– Как ты это делаешь?

– Что? – негромко произнес Антон, продолжая смотреть в ее холодные глаза, которые казались бесцветно-серыми.

– Никогда не говорила этого, но я очень долго искала что-то, что поможет мне остановиться. До сих пор не знаю, что со мной такое, но сегодня ты помог мне жить настоящим моментом, – Антон все так же смотрел на нее, и девушка продолжила: – Время просто ускользает от меня, мне кажется, что я живу быстрее, чем все, дни проносятся с ужасающей скоростью, – она провела в воздухе рукой.

  Антону до сих пор все это казалось каким-то сном. Он встал, чтобы заварить чай и лихорадочно анализировал все происходящее: что это – случайность или?.. В голове снова застучали часы и он поморщился.

– Как тебя зовут? – он поставил перед девушкой сиреневую кружку.

– Мой любимый цвет, – кивнула она. – Вера, я же тебе говорила.

– Вера-а, - тихо протянул он в ответ, чувствуя нарастающее раздражение от этого ужасного звука в голове, ему вдруг резко захотелось побыть одному. – Я Антон. Вера, послушай, я не знаю, что это было, но я хочу поскорее все забыть, как страшный сон.

  Девушка напряженно вцепилась в кружку и с нескрываемой тревогой смотрела на него.

– Ты далеко живешь?

– Две остановки отсюда.

– Транспорт еще ходит, тебя провести до остановки?

– Постой, но мы же ведь ничего толком не обсудили!

– Но я же тебе ясно дал понять, что я не хочу ничего обсуждать. У меня, знаешь ли, и без этого проблем хватает.

  Вера несколько секунд смотрела на него, будто пытаясь найти ответ, а потом, разом сникнув, поблагодарила за чай, который так и не попробовала, и молнией выскочила в прихожую, одновременно пытаясь натянуть ботинки и завязать шарф.

– Провести тебя?

  Вера что-то не разборчиво пробормотала и вышла.

  Закрывая дверь, Антон ощутил долгожданное облегчение, стук часов в голове поутих, но не прекратился полностью. На него вдруг накатилась такая усталость, что через полчаса он уже лег спать.

  Непроглядная темнота сна понемногу сменилась рассеянным светом. Наконец стало видно протертую тахту и стол с выцветшей тканью скатерти. На стенах прекрасные акварели без рамок: бледные речки с тесными берегами, усеянные густой травой и красными маками, осенние леса и весенние ледоходы.

– Антон?

   Он повернулся на звук, и увидел Веру, которая сегодня так неожиданно ворвалась в его жизнь. Она сидит за столом, на ней какая-то старомодная одежда, но все здесь, включая девушку, кажется смутно знакомым, и это чувство отдается мурашками по всему телу. Антон устало садится на тахту.

– Здесь очень тихо, – замечает он, снова оглядывая комнату. – Я привык к постоянному шуму часов, – это воспоминание снова заставило его поморщиться.

– Ты знаешь, где мы? – спрашивает Вера, Антон отрицательно качает головой. – Пойдем, я покажу тут тебе все.

  Она встает, серое платье с бантом шуршит при каждом шаге, и Антон отмечает, как приятен это прохладный звук. Они выходят в сад, сухие листья хрустят под ними, а все остальное молчит – ни ветерка, ни птицы. Легкая улыбка трогает губы Антона, – как приятна тишина! Наконец они дошли до старой деревянной скамейки.

– Присядь, - тихо сказала Вера. – Посмотри на меня, пожалуйста, разве ты не помнишь меня?

  Все внутри Антона застыло, и он не смел поднять глаза.

– Посмотри, – мягко, но настойчиво повторила Вера.

  Он, наконец, осмелился и поднял глаза. Когда их взгляды пересеклись, Антона словно ударило током: ему почему-то показалось, что они уже давно знакомы, перед глазами быстро замелькали картинки, которые он не успевал рассмотреть.

– Помню, – потрясенно выдохнул он.

  Как он мог забыть? Они встречались во снах сколько он себя помнит. В последнее время все реже, и эти сны становились все короче. Целая жизнь прошла во снах, а он все… Вера молчала наблюдала за ним. В конце концов Антон схватился за голову.

– Забыл. Вера, я все забыл! Остались какие-то отрывки. Что это за место, и почему мы вообще можем говорить с тобой во снах? – он потрясенно замолчал. – А сегодня ты говорила у меня в голове, что это значит?

– А ты в моей. У меня есть ответы не на все вопросы. Сейчас важен один вопрос: почему ты все забываешь? Ты появляешься у меня во сне все реже, и вообще не узнаешь меня, в чем причина?

– Я ничего не понимаю, ты можешь мне рассказать, что это значит?

– Я уже рассказывала! – в голосе Веры слышалось отчаяние, а глаза заблестели от слез.

  Вдруг все начало тускнеть, а с горизонта быстро надвигалась темнота, поглощая деревья, сухую траву и листья. Заметив это, Вера схватила руку Антона и быстро заговорила, глядя ему в глаза:

– Давай завтра встретимся на той остановке, где ты обронил ключи. Узнай, почему ты все забываешь!

– Хорошо… – растерянно прошептал Антон, но тут ее хватка ослабла и все погрузилось в темноту.

  Какой странный сон! Антон дивился внезапно разгулявшейся фантазии. Однако настроение у него было хорошее, что удивительно для утра и такой промозглой осени. Голова наконец прояснилась, и без постоянного жуткого шума все краски стали особенно яркими. Особенно красивой казалась полная чая сиреневая кружка. Антона бросило в пот: события вечера и сна смешались воедино и, совершенно потрясенный, парень молча сел напротив, и несколько минут не моргая смотрел на ни в чем не повинный предмет. Выходит, у него есть способности к телепатии, вчера произошло что-то крайне необъяснимое, а еще он помнит сон полностью. «Узнай, почему ты все забываешь!» – слышалось у Антона в голове, а перед глазами стояли серые глаза Веры.

  Четырхнувшись, парень залпом осушил свой вчерашний недопитый чай и, бросив косой взгляд на сиреневую кружку, помчался собираться на работу. Весь путь до остановки Антон высматривал Веру, искал ее в автобусе, метро, потом снова автобусе, кусал губы от досады за то, что так некрасиво поступил с ней вчера. Ему хотелось узнать, было ли это на самом деле. «Встретимся вечером», – подумал он и закрыл глаза, наслаждаясь тишиной и предвкушая скорую встречу.

  На работе часы решили отыграться за утреннюю тишину в его голове, и теперь нещадно били ударами, каждый стук многократно возвращался эхом.

– Когда это уже все остановится! – сжав голову руками тихо простонал Антон.

  От того, что он крепко зажмурился, перед глазами побежали яркие вспышки фосфенов, и вдруг шум стал отходить на второй план, тело расслабилось и по нему побежало живительное тепло. И вот наступила тишина. Не чувствуя привычного оцепенения, Антон осторожно поднял голову: все в офисе замерло: над клавишами не летали пальцы коллег, экраны компьютеров не мерцали, принтер перестал выплевывать напечатанные листы, даже стихли звуки радио, которое тихо бормотало в конце офиса. Антон резко посмотрел на часы. Стоят. Все замерло, как и вчера на балконе. Все еще не веря в происходящее, парень медленно и аккуратно встал, подошел к сидящему недалеко Алексею: некоторые его пальцы давили на клавиши, но на экране не появлялось новых данных.

– Странно, – выдавил нервный смешок Антон, – и впрямь как будто время остановилось.
 
  Что-то такое и говорила ему вчера Вера. Парень вспомнил, как вокруг нее вчера застыли листья – пугающее и одновременно завораживающее зрелище. Тут он почему-то понял, что как только зашел в офис и услышал тиканье часов, Вера и все события вчерашнего вечера вылетели у него из головы. Возможно, именно они – причина его «забывчивости». Антон медленно подошел к часам. С виду совершенно обычные: зеленые, с золотой каймой внутри, черные стрелки на белом фоне, слегка запылившиеся – словом, ничем не примечательные.

  Парень уже было хотел усомниться в правильности своих выводов, как вдруг часы начали разрастаться, вытягивая темные щупальца из густого черного тумана – такого же, какой был в его сне. Оторопев, Антон отступил несколько шагов назад и быстро оглянулся: в офисе все было по-прежнему, значит, время все еще остановлено. И никакого тиканья – значит, он может рассчитывать на победу, преимущество за ним.

  Тем временем черный туман стал гуще, почти непроницаемого черного цвета, формируя своими клубками нечто напоминавшее силуэт человека. Антон тем временем осматривался в поисках оружия – но разве стопки бумаги или ручки пригодятся для такого «чудовища»?

– Здравствуй, Антон, – пророкотал из черноты глухой бас, – вот мы и встретились! К сожалению, я могу появляться в своем истинном обличии только в безвременье. А на земле его маловато, – тут послышалось бульканье, напоминающее смех, – только ты да эта девчонка, подумать только! Как противно зависеть от каких-то там двух людишек!

– Что ты хочешь? – жуткий вид чудовища напугал Антона, но он старался не подавать вида.

– О, у меня самое естественное желание в мире – жить! А в этих часах тесновато, да и тебе уже надоело мое тиканье, да?

– Надоело, ох, как надоело, это все ты? Ни жить, ни работать из-за них! – рассердился Антон.

– И не надо! – булькнуло-хохотнуло чудовище. – Тебе вечная тишина, мне твоя способность останавливать время.

– Дорого берешь, - прищурился парень. – Я пока сам со всем еще не разобрался. Может ты расскажешь, в чем дело?

 – Отчего же не рассказать, расскажу, – заурчала чернота, стеля по полу темные щупальца, – все расскажу, ты сначала мне жизнь отдай, потом и поговорим…

– Какая жизнь? Ты же имел в виду мою способность! – закричал Антон.

  Чудовище разразилось смехом, сотрясающим все вокруг:

– А какая жизнь? Я тысячу лет охочусь за вами обоими, какая тут жизнь может быть? Постоянные бега? Вечный шум в голове? Ты подумай наконец-то, не проще ли было бы сдаться?

– Тысячу лет? Но мне же даже двадцати пяти нет… – оторопело пробормотал Антон.

– Вот именно! Слышал что-нибудь про перерождение душ, или Колесо Сансары, или колесо жизни, или вечное возвращение?

– Ну да… – растерялся Антон, – А причем тут это?

– А в том, мой сладенький, – чудовище сдавило его своими щупальцами, – что это бессмысленная игра, наигрались уже за тысячу лет, хватит! Отдай мне свою жизнь! – закричало оно, бешено тряся Антона.

– А что с Верой? – парень был совершенно спокоен.

– Куда же без нее! Только вы двое, и я наконец заживу! Тысячу лет, тысячу лет я вынуждено скитаться по миру, ища ваши новые перерожденные тела, потом придумывать изощренные способы добраться до безвременья не повторяя прошлых ошибок! Все! На-до-е-ло!

  Чернота усилила тряску и Антон опасался, что щупальца «нечаянно» отберут у него жизнь, хорошенько приложив головой об какой-нибудь угол стола.

– Вера останется жить, я тоже, - твердо заявил парень.

  Теперь чудовище не казалось ему таким опасным. Он понял, что оно просто отчаялось за все время безуспешных попыток и скитаний.

– Вот так значит? Вот та-ак? – истошно завопило оно, – Я заберу у тебя все самое дорогое, и ты сам прибежишь ко мне, запомни!

  По густому туману пробежала дрожь, в глазах замигали вспышки, и вот через мгновение Антон сидел на полу, разбитые часы валялись рядом, а весь офис в недоумении смотрел на это.

  Сбивая прохожих и расталкивая пассажиров в транспорте, словив сотни удивленных взглядов и десятки недовольных возгласов, Антон долетел до остановки, где они договорились встретиться с Верой. Но во сколько? Об этом во сне не было и речи. Может, это все и правда ему привиделось. А может жизнь тогда – это большой сон, который с каждым случается? Встреча с часами-чудовищем никак не выходила у парня из головы, он беспокойно мерял остановку шагами, и никакой пронизывающий ветер не умалял его решимости. В голове крутились колеса, души прыгали по спицам в новые жизни, будто играя в салочки на кочках в болоте: допрыгнул – молодец, нет – провались в небытие. Чудовище пообещало отобрать у него самое дорогое… Безотчетный порыв направил Антона домой, и он мчится, сжимая наготове ключи, которые вчера нашла и вернула ему Вера.

  Дома все по-старому: никаких следов разгрома и поисков «самого дорогого», тяжело дыша, срывая с себя шарф, на ходу снимая ботинки, Антон принялся лихорадочно крутиться вокруг себя, ища подсказку. Вдруг его осенило: он сорвался на балкон, но было светло, и открывающийся пейзаж мало напоминал ночной, а тем более тот, который открылся ему вчера.

– Не получается, что же делать? – шептал Антон.

  Решение пришло само и, как был, в пальто, парень лег на диван, надеясь во сне встретить Веру. Наконец, темнота закрытых глаз сменилась светом, и, рассеиваясь, он перенес Антона в светлый просторный лес. Реальность набросилась на него шквалом запахов, звуков и новых ощущений – все как будто в несколько раз ярче и сильнее. Чувствительный нос уловил знакомый запах, а мягкие лапы неслышно ступили на землю. Удивительное гибкое кошачье тело помогло найти ему то, что он ищет. Совсем рядом. Это Вера, он сразу узнает ее, только имя у нее другое, и есть ли вообще оно? Но она не узнает его, выгибает пятнистую спину и настороженно ворочает ушами, никакие его попытки приблизиться и показать доброжелательность не помогают. Вместе они замирают, подняв уши, почуяв опасность, а затем их накрывает темнота.

  Новые ощущения: теперь они – летящие птицы, но она все улетает от него, не давая приблизиться. Снова темнота. Быстрее! Вспышка, и они – стрелки часов, которые догоняют друг друга, еще одна вспышка – роза и соловей. Вспышка ритмично мигает и оставляет другие образы: вот он – это она, а она – это он. «Мы не сдадимся»,– обещают они друг другу, а потом чудовище разлучает их. Каждая новая жизнь вынуждена прерываться, потому что миссия провалена. «Мне страшно, – шепчет нынешняя Вера в его давнем сне, слезы стекают по щеке, цепляются за подбородок, падают на ее ладони, – умирать страшно, не прожив ни одной нашей жизни вместе». А Антон лишь утешает ее, благодарит за то, что она появилась в его жизни, говорит, что все будет хорошо.

  Они так давно знакомы, а все забыли. У них была тысяча лет, но они все потеряли. Никакие сокровища не были постоянными в его жизни, единственным сокровищем была Вера, которая, как трофей, как новая миссия – найти и полюбить, повторялась в его жизни. А он – в ее. Или наоборот, когда он был женщиной, а она мужчиной. Или когда они были гепардами, или соловьем и розой. Как много жизней и как мало смысла. Они прошли весь путь от низшего, до высшего уровня, чудовище было неправо, говоря, что их души слабы из-за старости. Они накопили мудрость, они выстоят.

– Вера-а! – закричал Антон и проснулся.

  На улице холодный ветер снова пытался проникнуть в каждую клеточку и выманить тепло, но перед Антоном проносились кадры последних перерождений: на войне его дважды смертельно ранят, и он, истекая кровью, лежит в траве, в луже собственной крови, завидуя ее способности ускорять время. Ведь сам может только продлить свои страдания, а не приблизить конец.

  Вот они встретились еще детьми: мир стал другим, когда они, стоя, держались за руки. Время стало настоящим. А завтра ее холодные серые глаза забрали темные, черные воды реки. Или даже когда все закончилось, не успев начаться: их, двух серых и коричневых жуков, съел черный ворон. «Это чтобы ускорить перерождение, – понял Антон. – Мы нужны ему людьми».

  Ноги привели его к Вериному дому. Так думал Антон. Так чувствовал. Опыт всех его перерождений слился в одно – в нем поселилась мудрость, спокойствие, которое бывает у стариков. Каким глупым казалось его поведение вчера, каким дураком он был, не видя, не стремясь понять.

– Вера, я здесь, – сказал он, рассматривая в сумерках горящие окна, чтобы обнаружить ее силуэт. – Это вечное возвращение, мы придем снова, если не сдадимся, Вера! Давай проживем эту жизнь вместе?

  Ничего.

  Антон оглянулся. Он не сомневался в правильности своего выбора, но все казалось смутно знакомым и будто вывернутым наизнанку. Он заметил Веру, которая, кутаясь в пальто, торопилась подойти к дому.

– В этот раз мы живем так близко, проводим сны в гостях друг у друга. Мы подобрались к разгадке.

  Несколько взмахов ресниц.

– Это… Это не вы обронили? – фонарь осветил сзади мужскую фигуру, в свете белела рука с черной перчаткой.

– Я. Спасибо.

  Ей скорее хотелось покончить с этим и зайти в теплый подъезд, она быстро выхватила перчатку из руки, нечаянно дотронувшись холодными пальцами до теплой руки.

– Вам холодно?

  Вера недоуменно обернулась.

– Там, где нет времени, не дует ветер.

  Свет фонарей стал разрастаться и наконец осветил незнакомца: ежик каштановых волос, темная родинка на щеке, такие же темные глаза. Моргая в такт, они взялись за руки. Наконец она произнесла:

– Ветер и правда перестал.

  Немного помолчав, она добавила:

– Спасибо, что появился в моей жизни.

– Спасибо, что ты появилась в моей, – повторил он.