Рекламная пауза

Это история о женской непредсказуемости, легкомысленности и о мужском самообладании.


Однажды зимним вечером я позвонила в рекламное агентство. К моему удивлению мне ответил  бодрый приятный мужской голос, хотя время близилось к концу рабочего дня:

-  Добрый вечер! Вы попали в рекламное агентство «Огни», меня зовут Юрий – непродолжительная пауза предполагала мое вступление, и я без излишней вежливости начала:

- Здравствуйте, Юрий! Скажите, а можно у вас в агентстве заказать огромный постер на таком же огромном щите в одном из районов нашего города?

- Конечно! Мы к вашим услугам. Что будете рекламировать?

- Себя.

- Извините, я не расслышал, -смутился он.

- Вы все правильно расслышали. На плакате буду я.

- Хочу вас предупредить, что пространство щитов предполагает  рекламу товаров и услуг. Если только вы баллотируетесь на какие-нибудь выборы, но сейчас вроде не сезон…

- Хорошо, - согласилась я, - тогда в моем лице это будет реклама нового кафе. Но, чур, дизайн – мой. Договорились?

- Желание клиента – закон. Утром деньги – вечером ваш портрет в стиле Пикассо.

Я сощурилась от такой приторности, но молодой человек уже активно диктовал мне в трубку адрес «Огней», а я ловила  предвкушение дальнейших событий.

Во всем виновато это новое кафе, которое так не вовремя открылось. Заманчивая надпись: «Добро пожаловать! Мы открылись! Все блюда из курицы на ваш вкус в кафе «Цыпочка»!. Я могу отказать себе в чем угодно, но с детства, выбирая между двумя возможными блюдами, я  безоговорочно предпочитала жареную курицу. Вот она меня и клюнула. Значит, пора переходить на овощной рацион.

 Перед глазами постоянно маячили картинки сегодняшнего зловещего дня: уютное новое кафе, великолепный вход с приглушенным желто-зеленым светом, спадающими вниз твердолистыми  и отполированными лианами. В углу при входе стоял герб кафе - макет самой Цыпочки, миниатюрной девочки с кукольным лицом, обвитой желтым боа, в желтой юбочке в черную клетку и желтых босоножках, таких же оперенных, как и ее тельце. Цыпочка стояла под стеклянным футляром на фоне зеленых перекатывающихся по водяной трубе ленивых восковых шаров.

Наблюдая всю эту красоту, я сняла верхнюю одежду в виде лохмато-мохнатого чудовища-шубы и почувствовала омоложение и облегчение. Я очень любила свою шубу, мне нравился ее темно-зеленый цвет с проблескивающими рыжими прядками под цвет моих золотых волос, но уж очень она была тяжелая и я все время ворча одевала и снимала ее.

В зале передо мной все время была спина администратора, подыскивавшего мне удобное место. И вот, я уже была готова присесть за ближайший столик, но картина, на секунду возникшая у меня перед глазами,  заставила меня снова спрятаться за спину администратора. Я увидела своего любимого, который утром, уходя из дома на работу, расцеловывал меня сонную и заводил будильник, так как я вставала позже. Напротив него сидела цыпочка-Риточка, которую я видела однажды, присутствуя на  одной из презентаций. Но больше всего меня поразило то, что мой Олег заглядывал ей так глубоко в глаза, как он мог смотреть только на меня. Я знаю его три года (это конечно не срок), но так он никогда не позволял  себе смотреть на других женщин. Конечно, он  очень похож на сердцееда, и многие из моих подруг  часто намекали мне на склонности таких  мужчин к  изменам. А я как любая влюбленная дура,  зря надеющаяся на то, что останусь единственной и неповторимой, естественно отказывалась в это поверить. Вообще-то я вполне была готова делить его с работой, машиной и его мамой, но тот взгляд, которым он смотрел на эту женщину, заставил дрогнуть мое сердце – этот взгляд  я не согласна была делить ни с кем на свете!

Остальные картинки были достаточно смехоподобны. Естественно, я изменилась в лице и вероятно стала похожа на проверяющего из санэпидемстанции, потому что вслед за моим, изменилось и лицо администратора, и он с невероятной услужливостью спросил «Простите. Что-то не так?». На что я ответила: «Извините, я передумала, мне нужно на воздух».

Гардеробщик также был изумлен. Я попросила проводить меня до выхода, объясняя это тем, что у меня очень тяжелая шуба  и в ней нужно набрать скорость, чтобы сохранить равновесие и не упасть. На что он мне «любезно» ответил, что если бы я пообедала цыплятками, то это придало мне устойчивости. Я понимала, что выглядела нелепо, но ничего не могла поделать, так как все, что я увидела, полностью парализовало мои мозги.

Теоретически я понимала, что ревность чувство низменное, но практически я жаждала мести. В этом порыве я написала записку «не ищи меня, я не вернусь», прикрепила ее на магнит в виде сердца (как символично!), приспособленный для этого дела на холодильнике и представляла, как сегодня вечером он ее обнаружит, и будет горько жалеть о том, что потерял меня. Хотя - все может быть – и он обрадуется тому, что я ушла сама и не нужно искать повода для ссоры. Эта мысль еще больше подогревала мое желание отомстить.

"Вот дура! Сама ушла!"- думала я. 

«Не ищи меня» в записке такой женщины как я означает: бери собак и дуй по следу, если есть в тебе хоть капля совести и сожаления. А в нем (я была уверена) совесть изменила с мужской потребностью, похотливостью результатом чего был этот взгляд сегодня утром. Возможно, я преувеличивала, но одна деталь не давала мне покоя  – перед этой Ритой лежал футляр. Мне не видно было, что в нем, так как он был закрыт, но мой опыт подсказывал, что в  таких футлярах есть обычай  дарить кольца.

Я очень переживала и нервничала, а в такие моменты мне нужно было заняться полезным физическим трудом. В этот раз я мучила тесто,  с претензией на вареники. Усердно раскатывая его бутылкой из-под минералки я рассказывала, то что видела утром своей давней подруге Вичке. Она сидела рядом и молча жевала поп-корн.

- Да…Я бы до этого в жизни не додумалась, - высказалась она после того, как я изложила ей свой план мести.

Я отложила бутылку и присела. В этот момент из моей сумочки донеслось истошное гудение и жужжание.  Я забыла выключить мобильный. Когда я вытащила телефон он уже мелодично пиликал и на светящемся экране подмигивала надпись «Олежка». Я же вместо этой надписи видела кучу таких: изменщик, обманщик, предатель и даже картинку какого-то рогатого животного.

- Возьми трубу,-  почему-то шептала мне Вичка, – может он объяснится или скажет что-то важное!

- И не подумаю! – выпалила я и нажала на сброс. Затем моментально выключила телефон. Мое сердце колотилось как сумасшедшее. В мозгах маячила песня Силин Дион из Титаника «My heart will go on and dawn». Сцена расставания из этого же фильма почему-то стояла у меня перед глазами, и слезы почему-то предательски затуманили взгляд.

- Завтра же поменяю SIM-карту  для большей конспирации, – на что Вичка покрутила у виска и смяв кулек из-под поп-корна метко швырнула его в ведро.

Моя школьная подруга давно, как и я, жила отдельно от родителей. О ее существовании Олег не знал, так как встречались мы с Вичкой редко, но очень метко. И часто, именно она выручала меня в экстремальных жизненных ситуациях. Я научилась не рассказывать о своих подругах и не знакомить с ними своих претендентов в женихи. Хотя Вичка в отношении конкурентноспособности не представляла особой угрозы. Я, наученная своим и чужим опытом, предпочитала дружеские отношения оставлять за периметром моих личных любовных отношений.

С Вичкой у нас  были абсолютно разные вкусы на еду, мужчин, музыку, но чувство локтя сохранялось  еще с тех школьных лет, когда мы закопали классный журнал с «несправедливыми» оценками. Мы с Вичкой были в «группе захвата» и дали свое согласие на это, потому что были убеждены, что математичка абсолютно незаслуженно ставила пятерки и абсолютно зловеще относилась к борцам за правду, карая их двойками.
На нас  вина едва ли могла упасть, потому что мы были хорошистками и возмущались молча. Когда в школе хватились пропажи  - все стояли насмерть и не выдали друг друга.

Из тихони Вички в дальнейшем получился прекрасный востоковед и любитель рок-музыки. Ее жизнь была  наполнена командировками в страну восходящего солнца и рок-тусовками. А я, любительница «белых роз» и подобной популизны (как Вичка называет ту музыку, которую люблю я), стала помощником управляющего по реализации товара в фирме по изготовлению  мебели и дизайну помещений.
 
-  Вик, давай сходим завтра вместе в рекламное агентство? - уговаривала я подругу.

- А ты твердо уверена, что не хочешь увидеть перед этим Олега?- спрашивала она.

- Поискать нужно такой камень, который окажется тверже моей уверенности. Теперь «хотеть видеть» должен только он и только меня и только в исполнении местных "пикассо", - отвечала я с пыхтением и наморщенным лбом.

Вичку я обожала за то, что она, хлопнув ресницами всегда кивала мне, таким образом, соглашаясь даже с бредовой идеей и не задавала лишних вопросов. После этого она натягивала наушники, т.к. знала, что я терпеть не могу ее рок, и бродила по комнате, на ходу делая домашние дела и что-то подпевая. Ее мурлыканье я переносила терпимо.

Как назло на следующий день была куча дел. На реализацию поступил новый мягкий уголок «Оракул» и благодаря обширной рекламе, от заказчиков просто не было отбоя. На консультации по дизайну один клиент всерьез интересовался, наделен ли мягкий уголок магическими силами и сможет ли он угадывать будущее, сидя в кресле или на диване. Я решила пошутить и  сказала, что магические возможности мягкой мебели ограничены. В лучшем случае, он сможет угадать будущее только этого дивана.
Время близилось к концу рабочего дня, и я поднялась из отдела в управление. Зазвонил телефон:

- Вас беспокоит служба безопасности. На проходной посетитель к Верещагиной Анне без пропуска.

- Извините, она на выезде у клиентов, по дизайну.

- Спасибо.

Едва я перевела дух, дверь открылась, и сердце опять упало в пятки. Но на пороге стояла Вичка. Я вспомнила, что выписывала ей сегодня пропуск в управление.

- Ты видела его?

- Кого? – непонимающе посмотрела на меня подруга.

- Сейчас звонили с вахты. Стрижаков пожаловал. Ищет. Вряд ли он поверил, что я уехала. Он на машине наверняка. Посидит, покараулит. В машине не на морозе  с букетом роз ждать.

 Мы вышли в коридор и выглянули в окно, через которое был виден центральный вход в управление. Недалеко действительно стояла черная машина Олега.

- Подождем немножко, - умоляюще попросила Вичка, понимая, что проходная перекрыта, – вдруг он передумает и уедет.

- Ждать некогда, через полчаса нам нужно быть в рекламном агентстве. Я приняла решение и доведу дело до конца.

Вичка поняла, что против лома нет приёма и, смирившись спросила:

- И что ты предлагаешь?

- Выйдем через запасной выход.  Там конечно снегу много и забор, но это ерунда по сравнению со скандальной встречей Олеги-телеги. Что мы через заборы прыгать не умеем?

Вичка с видом востоковеда стояла и слушала чушь помощника управляющего. Она взглянула на высоченные каблуки моих сапог и короткую шерстяную юбку и мы обе засмеялись.

- Вика,  ради такого дела, я готова снять сапоги.

Она вопросительно посмотрела. Но я уже тянула ее за руку к запасному выходу.

 Добравшись до забора мы с Вичкой набрали полные сапоги снега. Производство и поставка мебели на нашей фирме были организованы хорошо, а уборка территории – отвратительно. Я решила поставить этот вопрос на заседании правления.

Перед забором мы оглянулись, чтобы проверить, не выглядывает ли в окно толпа наших сотрудников, и не бегут ли за нами люди в белых халатах. Но  управление и фабрика жили своей жизнью, а поскольку зимой быстро темнеет, то уверенности поприбавилось.

Вичкины джинсы и куртка были достаточно приспособленными для такого вида мероприятий. Мои же попытки были практически нулевыми. Я начала раздеваться, когда Вичке надоело ждать меня с той стороны, и она перемахнула обратно. Я сняла свою многотонную шубу. Вичка подставила мне для опоры своё колено. Я осторожно, чтобы не проткнуть ее каблуком оперлась о него и с трудом уселась на перекладину забора.

В тот момент, когда мне осталось лишь спрыгнуть на тропинку, вдруг, откуда ни возьмись, выросли две мужские фигуры. Поскольку было уже  довольно темно, я не совсем смогла различить, свои это шли  или чужие, поэтому притаилась на заборе в надежде, что они меня не заметят.

От сердца отлегло, когда я услышала, как пустые бутылки прекратили дико греметь в их пакетах, и они застыли от страха. Теперь, когда они стояли ближе, я понимала, что передо мной были обыкновенные бомжи, прогуливающиеся по безлюдным местам. Перед ними сидела на заборе леди в мини-юбке, с растрепанными волосами от безуспешных попыток перенести свое тело через забор и ошалелыми как и у них глазами. Один из них спросил другого:

- Федя, ты тоже это видишь?

Я немного обиделась, что меня определили как «это», но не стала провоцировать ссору.

- Что «это»? – уточнил Федя.

- Красивую бабу на заборе.

Хоть меня назвали бабой, я все-таки была довольна, что отвесили комплимент (бомжи тоже мужики!).

- Да, - утвердительно ответил Федя.

- У двоих галлюцинаций быть не может, - заключил Федин друг.

Вичка всячески подавала мне знаки и морально готовила к прыжку с другой стороны забора. А я уже не знала, что мне делать: убегать от маньяков, которым я пришлась по вкусу или доводить дело до конца. С Вичкой советоваться было некогда, так как из-за деревянного забора она не могла наблюдать эту живописную картину. И я рискнула, обратившись к своим поклонникам:

- Ну, чего вы  баб на заборе не видели? Помогите-ка мне спуститься!

Мужики со взглядами охотников подбежали, но долго не знали, за что меня взять. В итоге я построила их плечом к плечу, оперлась об их спины и спрыгнула. За мной на заборе оказалась моя шуба, а потом Вичка. И когда она тоже сиганула через забор, мужики спросили:

- Вас там много?

Наверняка в их головах зрел план зарабатывания денег на перебрасывании дамочек через забор. Но я их успокоила:

- Это последняя.

- А чо это вы, девчонки, через забор прыгаете?

- Нормы ГТО сдаем!

- А их разве не отменили?

- Их, мальчики, обратно ввели!

- Ну, удачи! – пожелали они нам и пошли дальше, гремя бутылками. Один из них повернулся и с надеждой спросил:

- Девчонки, а там бутылочек пустых нету?

Я достала монеты разного номинала из кармана. Тот который спросил, быстро подбежал, взял деньги, попытался поцеловать мне руку. Но я, отпрянув, сказала:

- Не стоит благодарности.

По дороге мы с Вичкой так хохотали, что, только подойдя к рекламному агентству, я вспомнила, по какой причине оказалась у этой двери. Перед входом  мы остановились и Вика спросила:

- Ты считаешь – это справедливо?

- Отступать поздно… - ответила я и толкнула дверь.

В «Огнях» было достаточно сумрачно. Мы нашли отдел приёма заказов и, подождав немного, были приглашены внутрь. Я сразу же узнала вчерашний голос, говоривший со мной по телефону:

- Я вас слушаю.

- Вчера я звонила по поводу рекламного щита.

- Да, что-то припоминаю, дизайн ваш – фотограф наш. Итак, что рекламируем?

- Будем рекламировать новое кафе «Цыпочка».

- Макет дизайна у вас с собой?

- Он еще у меня в голове.

- Слушаю вас.

- На плакате должна быть я с красивым мужчиной, - я оглянулась на постеры, висевшие практически по всему его кабинету. Но не найдя подходящего партнера, сказала:

- Что-нибудь в вашем стиле.

Он, засмущавшись, ответил, что любому человеку, снявшемуся в рекламе нужно платить.

Я закинула ногу за ногу, и моя юбка стала короче в два раза. Из-под нее выглядывала очаровательная ножка, обтянутая мокрым от растаявшего внутри снега сапогом. Я произнесла согревающим голосом:

- А сколько вы возьмете, чтобы составить мне компанию?

- А вы уверены, что это должен быть именно я, у нас есть прекрасные мужчины-модели, а у меня достаточно мало опыта.

- Также как и у меня, но поскольку мы занимаемся дизайном, то знаем, как придать чему-то неудачному форму.

Затем я скомандовала:

- Встаньте. Повернитесь. Улыбнитесь. У вас темные волосы, но мне бы хотелось, чтобы вы покрасили их еще темнее. Тогда будет четкий контраст с кожей лица и глазами. И еще. Ваша челка должна содержать неровности. Немножко взлохматим, - я уже стояла возле него и наводила беспорядок на его голове, - иии то, что нужно! Если вы еще обеспечите страстный взгляд, то вполне можете конкурировать с профессиональными моделями.

- Пойдемте, мы снимем с вас мерки для вашего костюма, - все, что он мог мне сказать после такого моего нахальства.

Мы вышли из рекламного агентства, и я подпрыгивала на ходу от радости и счастья. Я забыла, что кому-то мщу, потому что мне жутко хотелось поскорей увидеть себя в размере трех человеческих ростов, красивую, счастливую, вместе с красивым мужчиной и чтобы обязательно все смотрели и завидовали нашему, пусть даже рекламному счастью.

Съемки были назначены через три дня, поскольку костюмы не требовали особых хлопот. Вичка смотрела на меня с непониманием и великим удивлением, что было ей совсем несвойственно.

 Тут внезапно я вернулась в реальность и вспомнила, что не позвонила родителям. Вчера было столько впечатлений, а сегодня столько дел, что я забыла подстраховать свой тыл, где Стрижаков мог тоже раздобыть информацию. Зная свою маму, особенно как она души не чает в Олежке, я предполагала, что она сдастся этому врагу без пыток. Во избежание превращения партизанской идеи в хулиганство и защищая лагерь от противника я быстро набрала номер родителей на мобильнике и услышала знакомый голос.

- Мамуля, это я.

- Ну, слава Богу, что все хорошо. Вчера тебя искал Олег.

- Мама, что ты ему сказала?

- А что, я могла ему сказать, если моя сумасшедшая дочь оставляет записки и разбрасывается мужчинами направо и налево, – начиналась воспитательная лекция и это нужно было срочно остановить.

- Мамочка, мне нужно некоторое время побыть одной, подумать.

- Ты хоть не в подвале среди бомжей думаешь? Приди домой поешь.

- Мама, я на конспиративной квартире и Олег не должен меня найти как минимум неделю.

- Отзванивайся мне и не забывай, что тебе уже не 20 лет, когда можно вертеть хвостом и рассчитывать на новую любовь. Пора остепениться и осесть, детей хотя бы завести… Ну хоть одного!

Я скорчила рожу в знак противостояния, и была рада, что мама ее не видит.

- Мамочка,будет тебе 10 внуков,только не выдавай меня!Договорились?

Мама вздохнула и повесила трубку.

Через три дня я взяла отгул и с утра стояла на пороге «Огней». Юра перекрасился в темно-баклажановый цвет. Его синие глаза стали намного ярче и смелее. Я смотрела в отражение зеркала и видела как он надевает черную рубашку, застегивает ее не до конца, поправляет воротник мужскими угловатыми и резкими движениями. Увидев, что я наблюдаю за ним, он накинул желтое боа себе на плечи и начал прихорашиваться как девчонка, чем спровоцировал мой смех.

 За час съемок я поняла, что беспощаднее фотографов только врачи-стоматологи и те относятся достаточно терпимее к той позе, которую ты принимаешь. Нас складывали как пазлы и заставляли держать позу невероятное количество времени. Наконец нам разрешили просмотреть фото. Я жутко волновалась и не без причины. С фотографий на нас смотрели испуганные, закомплексованные, робкие, неестественные лица, а наши монументальные позы, предполагали рекламу  оборудования для тракторов, а не интимного вечера в кафе. В общем, мы смотрелись очень нелепо.

Немного отдохнув и не теряя надежды, мы опять принялись за дело. Фотограф создал из нас очередной монумент, выложив его из наших губ, глаз, волос и рук. И тут я нарушила статику и попросила:

- Пусть он дотронется до моего лица.

- Как? – возмутился фотограф.

Я приложила руку Юры к своей щеке, он непроизвольно провел ею вверх, и  его пальцы погрузились в мои распущенные волосы. Далее, я обернула боа вокруг своей талии и попросила Юру намотать оба конца на ладонь, как бы притягивая меня. Я немного откинулась назад, оттягивая боа телом, и свои руки я положила ему на грудь. Как только мы оказались близко друг к другу, он в шутку, как бы заигрывающе, посмотрел  в мои глаза, подмигнул мне, и я невольно поддавшись,  улыбнулась ему в ответ. И в этот момент фотограф заорал как сумасшедший:

- Не двигаться! Так стоять! – посыпались вспышки как молнии. А мы ослепленные этим светом моргали и смеялись, что до этого момента делать было категорически запрещено. Ничего не дрожало от усталости, и если бы не было фотографа, то, наверное, мы далеко бы зашли.

После нескольких минут такого фейерверка нас вернул к жизни потный, красный и счастливый фотограф. Все вышли на перекур снять  напряжение. Когда вереница курящих рекламного агенства возвращалась с лестницы в коридор, мы с Юрой остались за дверью, так чтобы нас никто не мог слышать.

- Аня,  а что вы делаете сегодня вечером?

- Принимаю душ, смотрю новости, читаю в газетах всякую чушь, кормлю кота…

- А вы бы хотели променять эти дела на романтический вечер со мной?

- Вполне, - не долго думая, согласилась я, так как Вичка улетела за сакурой, а в компании кота и телевизора мне предстояло жить еще неопределенное количество времени.

- Я думаю ни к чему приглашать вас в кафе, где вы работаете. Поэтому мы пойдем в ресторан.

Я улыбнулась, помолчала некоторое время, решая, сказать ли ему, где я работаю на самом деле, но всего лишь кивнула и добавила:

- Только одно условие.

- Какое?

- Обязательно должны быть свечи. Обожаю свечи!

Я решила не менять сим-карту, чтобы отслеживать, как часто думает обо мне мой любимый Олежка, и каждый день получала не менее десяти неотвеченных вызовов. С каждым днем неумолимо росло желание ответить на звонок, но я дала себе слово, что реклама должна появиться до того, как я скажу ему «здравствуй». К тому же у меня был великолепный повод отвлечься, и я решила использовать его на полную катушку.

 Я сходила в парикмахерскую, купила «откровенное» платье и к вечеру выходного дня была готова кружиться в вальсе и приседать в реверансах. Я обезьянничала перед зеркалом, пока такси подъезжало по Вичкиному адресу, чтобы унести меня в романтическое ресторанное путешествие.

Это был ресторан, построенный в стиле средневекового замка. Его длинный коридор был увешан канделябрами, что уже изначально бередило мою душу. Традицией ресторана были женские и мужские плащи-накидки с глубокими капюшонами и они действительно понадобились, так как внутри часто кондиционировали воздух и от этого было немного зябко.

Каждый столик в ресторане стоял очень удобно –  можно было уединиться и в то же время быть в центре событий ресторана. Эту возможность обеспечивали высокие и глубокие диваны. Рядом с каждым столиком стояли канделябры с удивительно медленно горящими свечами.

Мы много шутили по поводу первой пробы в фотомодельном рекламном бизнесе в ходе вечера,  нам легко было найти общие темы, и мы долго беседовали о литературе, музыке, моде и отношениях мужчин и женщин. И в конце вечера, когда разговор зашел о предсказаниях и  предзнаменованиях, Юра накинул плащ, опустил капюшон так, что он почти закрыл его лицо. Я могла видеть только его губы. Затем голосом монаха он сказал:

- Дай мне свою руку дитя моё.

Я протянула руку тыльной стороной вверх. Он некоторое время водил своим пальцем по линиям судьбы и жизни на моей руке, а потом из-под капюшона раздался голос:

- Линия жизни сулит встречу с  человеком, а о том, что это действительно он подскажет тебе линия сердца. Ты творческая натура и потому очень восприимчивая и ранимая.

- Мама говорила мне, что я в детстве плакала, если видела, как обижают животных, и волокла всех грязных собак в округе домой.

- Ты просто двоишься, – продолжал предсказатель. -  Ты очень многое хочешь сделать, но считаешь, что жизнь настолько коротка и  ты готова торговаться с кем-угодно, чтобы выторговать столько времени, сколько бы хватило на все твои мечты.

- Возможно, - согласилась я.

- Ты любишь все натуральное и снисходительно относишься к искусственному…

- А как я узнаю того, кого скоро встречу? - перебила я Юру.

Он долго думал, прятав голову в капюшоном, и затем ответил:

- Он коснется твоего лица, заглянет тебе в глаза и поймет, что ты та девушка, которую нужно ловить именно сейчас, потому что бегает она очень быстро, - я поймала улыбку на его лице.

- Ты все это придумал?

- Вечер должен до конца быть таинственным, - не ответил он на мой вопрос.

У подъезда,   с сожалением о быстро прошедшем волшебном и веселом вечере я произнесла:

- Ну, вот мы и пришли.

- Может проводить Золушку до самого порога, дабы не украли ее злые разбойники? – он пристально посмотрел в мои глаза и на мгновение, мне показалось, что в них вспыхнула искра. Я кивнула ему, соглашаясь.

У квартиры я все-таки, сгорая от любопытства, как 15-летняя девчонка, впервые пришедшая к гадалке, спросила:

- А разве может человек только по одному прикосновению сделать выбор?

- Ты всегда была такой любопытной?

- Угу.

- Конечно, нет. Прикосновение – это как последняя капля, последний штрих, последняя жемчужина на ожерелье, которая делает его прекрасным. В отношениях мужчины и женщины одного прикосновения достаточно, потому что оно расшифровывает те тайны, которые скрыты за взглядом, словами, действиями. Коснувшись друг друга, они как бы обмениваются энергией и становятся ближе, потому что в этом есть что-то одним им известное.

- А если мужчина касается двоих женщин попеременно?

- Нельзя чувствовать одинаково. Это как отпечатки пальцев. Понимаешь?……

"Еще бы!" – подумала я, а он продолжал:

- С одной женщиной – одни ощущения, с другой могут быть похожие, но одинаковых быть не может. И, как мужчина, так и женщина, в конце концов, приходят к выбору…

- «Хочешь бить сИВодня любимой жИной?»,-  спрашивает падишах пятнадцатую жену», - пошутила я.

Юра вяло отреагировал на мою шутку, видимо она пришлась не совсем к месту. Вечно я неземные материи путаю с мартовскими котами, и дабы загладить вину я сказала:

- Не сердись, у меня хорошее настроение, благодаря именно тебе. Спасибо за прекрасный вечер.

Он без тени обиды взял меня за кончики пальцев, приложил мою руку к своим губам. После этого он поднял свои синие глаза и посмотрел на меня так, что дрожь пронеслась по телу цыганским табуном. Была опасность утонуть в океане этих глаз, но в голове почему-то возникло предупреждение:«Акулы у берега!»

С нескрываемой надеждой он произнес:

- Спокойной ночи, Анечка.

- Угу – улыбнулась я, и помахав ручкой, скрылась за дверью.

Ну и дела! Поклонники уже растут как грибы после дождя, а я еще даже не успела появиться в рекламе. Сама виновата. Размахивала мокрым сапогом у него перед носом. Конечно, я понимаю, что он смотрел на ножку, и для него было абсолютно неважно, что там таял килограмм снега. Это что! Вот если бы он  видел, как я через забор лезла и по сугробам вокруг фирмы бегала, а после этого меня еще и бомжи с забора сняли -  я бы для него вообще неприкасаемая была. Вот такая вот черная жемчужина, портящая все белоснежное ожерелье, или украшающая. Смотря ведь еще как композицию составить.

В понедельник постер должен был висеть недалеко от нашего с Олегом дома. Он все время любил их рассматривать по городу и часто иронизировал в том смысле, что кроме сигарет и выборов в стране нечего больше рекламировать.

 Я просто летела к этому щиту после работы. Сердце колотилось, ноги подкашивались, шуба предательски тяжелела, но я, преодолев все эти препятствия, близилась к цели. Издалека виднелись черный и желтый цвета и когда я начала различать черты, то остановилась. Затем, медленно подходя к этому произведению искусства, одну за другой рассматривала все детали с высшей долей критики, но изъяна, к своей нескромности, найти не могла.

Кроме того, я отчетливо видела рыжую девушку, одетую в желтое платье и замотанную в желтое боа. А вместе с ней синеглазого брюнета. Эти почему-то воспринятые мною, как незнакомые, люди - смеялись, и их взгляды говорили о том, что они только что поняли, что влюбились и им так хорошо от этого счастья, пусть даже рекламного.

Картина заставляла о многом задуматься. Я так редко видела себя счастливой со стороны, что готова была водрузить этот щит в своей  квартире.


Прошла неделя с тех пор, как мой шедевр  висел на положенном ему месте. Олег не звонил, и я поняла, что он догадался о моей осведомленности в его отношениях с Ритой. Намеков в этой картине было столько, сколько поздравлений в мой адрес и, что очень удивительно, предложений из рекламных агентств. Мне почти каждый день с выхода нашей рекламы в свет звонил Юра и предлагал новые варианты.

Засияла новая звезда рекламных «Огней» Анита Верещагина!

 Тем не менее, я каждый день ходила мимо рекламного щита и не переставала им любоваться. Ни мороз, ни холод, ни птицы не искажали изображения и даже снег, припорашивая нам с Юрой волосы, казался изысканно смотрящимся.

  Вичка позвонила мне из Японии и осведомилась об успехе нашего мероприятия. Она попросила попридержать плакатик к ее приезду, который ожидался чуть ли не на днях и чуть ли не по этому поводу.


Больше всего я переживала, что возможен конфликт с администрацией «Цыпочки», но к моему великому удивлению сам директор кафе, армянин по национальности, передал мне благодарность за столь неожиданный подарок и на протяжении всей недели поставлял фирменные блюда из курицы на дом.


В один из вечеров я, ожидая в предвкушении поджаренного куриного филе, читала книгу очередного японского автора, которых в вичкиной квартире было предостаточно. Ее кот Виндзор, получивший такую кличку с претензией на английскую родословную,  тоскливо лежал в ожидании рядом.

 Я хотела посадить Винда на диету, потому что его морда, казалась мне больше Вичкиной и моей вместе взятых, но из любви к животным я думала, что хорошего кота, как и хорошего человека должно быть много.

Хотя Виндзор ничем хорошим не отличался. Он был не так уж стар, но неповоротлив. Я с трудом представляла его заигрывающим с  кошками, потому что для заигрывания его нужно было устанавливать и переносить. Единственное его достоинство – при всей своей огромной фигуре, он пытался быть незаметным и очень хорошо вписывался в интерьер.


В дверь позвонили. Я вскочила, и хоть немного перекусила, все же не отказалась бы сейчас от курочки. На радостях я крикнула коту:

- ВиндОс, жирная рожа, нам принесли подкрепление!

Резко открыв дверь, я оторопела. За порогом стоял Олег. Речь отнялась, в глазах потемнело. Я чувствовала себя как напроказивший ребенок. Он бесцеремонно прошел в комнату. Ухмыльнувшись, глянул на Виндзора, но тот и не пошевелился.

"Ну и предатель!", подумала я, -  "мог бы хотя бы слепить угрожающее выражение своей кошачьей широкой йоркширской морды. В этом плане собака больший друг человека, чем кот-импотент".


Олег сел рядом с котом и как будто почувствовав его солидарность сказал:

- Мы очень хотим есть.

Ко мне вернулось самообладание.

- Курочки? – ехидно ответила я.

- Мы хотим есть -  повторил Олег, уже нервно поглаживая кота.

- Надоело питаться в кафе? – парировала я, забыв, что сама жду курицу.

Олег поднялся, схватил меня за руку. Я поняла, что разозлила его, но он не спешил мне отвечать. А что отвечать, если и так все ясно. Тогда зачем он пришел? Голодный видите ли!

Увидев, что я не собираюсь уступать, он отпустил мою руку, нагнул голову, как будто думал несколько секунд. Затем посмотрел на меня как на Риту, вернее как на меня до Риты и я почувствовала, что сдаю позиции.

- Анечка, что ты напридумывала?

- Я не придумала, я видела! – слезы накатывались с огромной силой, дыхание перехватило, голову зажало в тиски.

- Что?

- Я видела, как ты смотрел на нее! Как ты мог?! Я простила бы все на свете, только не то, как ты торгуешь взглядом! – огромные слезы покатились из моих глаз.

- Я смотрел на тебя!

- Я была у тебя за спиной, – я не хотела, чтобы он смотрел на меня плачущую и отвернулась.

 Олег подошел, ближе, я даже чувствовала, его теплое дыхание возле своей шеи.

- Я  всегда ощущаю тебя рядом с собой, ты очень близкий мне человек и я решил именно в тот день сделать тебе подарок. Рита только помогла его выбрать. Ты же знаешь, что я абсолютно не смыслю в украшениях. В знак благодарности я пригласил ее в кафе и рассказал, какая ты удивительная. Разве это плохо?


Вот я дураааа!!! Но было поздно, я уже ревела в голос. Он повернул меня к себе, вытер слезы, достал из кармана тот самый футляр, открыл его, взял мою руку и надел на безымянный палец золотое кольцо, гладкое как вода, с белым камнем, отливающим бирюзой. Потом он нежно обнял меня и долго целовал, пока я полностью не успокоилась и начала ровно дышать.

Кот почему-то именно в этот момент очнулся и зевнул. Значит было в нем что-то еще человеческое и мужское.

- Пойдем домой?

- А Виндзор?

Олег подошел к коту как к своему давнему другу и обратился к нему вполне серьезно:
- А ты Виндзор остаешься за хозяина. Если к утру переловишь всех мышей, то завтра мы обещаем, что принесем тебе молока.

- И кошку – добавила я, смеясь.

В дверь позвонили.

- Поклонники? – ревностно спросил Олег, -  я открою.

На пороге стоял представитель «Цыпочки» с жареной курицей. Я выглянула из-за плеча Олега и предупредила, чтобы по этому адресу заказы больше не присылали, ввиду моего отсутствия здесь.

На улице падал мягкий, легкий снег. Олег крепко держал меня за руку так, что иногда мне было даже больно. Я попросила Олега быть аккуратней, на что он ответил: «А вдруг опять сбежишь?», но ослабил хватку.

Проходя мимо рекламного щита, я пристально смотрела на Олега и ждала хоть какой-то реакции, но ее не было. Он всю дорогу шел молча. Я же сгорала от любопытства и понимала, что могу вызвать бурю недовольства, но рискнула:

- Олег? Ты видел это?

Он медленно поднял голову  и как при пограничном досмотре сверил черты лица на фотографии с оригиналом в шубе. После пристального изучения он спросил:

- Это ты? Я предполагал, что тебе надоела твоя работа. Ну что ж, с фотомоделью жить трудно. Но лучше жить с фотомоделью, чем с женщиной неудовлетворенной своей работой.

- Олег! – прервала я. – Не прикидывайся! Ты видел этот плакат раньше?

- А как ты думаешь, я тебя нашел?

Этот вопрос мучал меня с тех самых пор, как он пришел в Вичкину квартиру.
 
- И как же?

- Через Юру. Вообще ты можешь подать на него в суд за то, что он нарушил профессиональную этику и дал первому встречному твой адрес.

- Прямо сразу и дал? – не поверила я.

- Ну, не сразу, поломался, но когда я сказал, что предложение к тебе у меня очень денежное и обещающее ему хороший процент, то он сдался.

- Я тебе здесь нравлюсь?

- Я бы предпочел Юру, пошутил он.

- Ах ты нахал! – я попробовала вырваться, но Олег притянул меня за руку и оказавшись очень близко у моих губ прошептал:

- Ты у меня самая красивая на свете!

Легко поцеловавшись, мы пошли дальше.

Как хорошо снова вернуться домой! Я долго стояла, прислонившись к двери, и смотрела как мой Олег неторопливо, уверенно и спокойно снимает пальто, шапку и ботинки. Я готова была смотреть на него еще несколько часов. Он, поняв, что со мной что-то не в порядке, посмотрел мне в глаза, улыбаясь, помотал головой в знак того, что такое мое оцепенение надолго и, глубоко вздохнув, начал снимать с меня одежду. Я гладила его волосы, пока он, снимал мне сапожки. Потом он, взяв меня на руки, отнес на диван. Присев рядом, и поправляя мне волосы, он поцеловал меня и сказал:

- Я хочу есть, – но при этом он лукаво улыбался, зная, что в течение получаса поесть ему не придётся. И я тоже понимала, что останусь голодной, но не жалела об этом, потому что теперь Олег смотрел на меня долго, не сводя взгляд, поглаживая мою голову. Затем он обнял меня, прикоснулся своей щекой к моей и сказал:

- Я жутко скучал! А ты?

- Я тоже…………………………………………………