Лифт. Рассказ

Лифт.

- Фима-сука! Цой-жив! Рэп - говно! Опять на шестнадцатый... Третий раз за день везу. "Чтоп ты сдохла", как говорит дядя Сёма с третьего. Он хоть и старый, а лифтом только раз в неделю пользуется, когда на Привоз ездит. А ты? Шмакодявка драная! Олеся, блин! Третий раз возвращаешься! То сумочку,то помаду забыла. Сейчас то что? Мозги из шкафчика забрать? Ты хоть видела, что о тебе в подъезде пишут? Я вот двери на шестнадцатом открываю и вижу: " Олеся б..дь". Так ведь не просто написано, нацарапано!Вандализм? Но всё правильно написано и даже таки без ошибок. А этажом ниже ещё и телефон твой выбит. Прямо под цифрой пятнадцать.

Да. Вы правильно поняли. Я лифт. Старый советский лифт. Как говорит всё тот же дядя Сёма:"Это не Ваш лифт - это моя совесть".Я лифт, в старом новом доме, в другой стране, но в том же городе. Отчего так? Дом вроде бы и не старый - ВСЕГО 33 года, что по меркам Одессы не так и много. Но конечно за все 33 года ремонта мы так и не дождались. А страна... Ну, вы и так всё знаете. Сколько же я повидал на своём веку. Сколько людей перевёз.- Авдохен Вай! Селям алейкум!- Скольких уже нет на этом свете и сколько новых жильцов появилось. В самом начале своей карьеры, сверкая новыми дверьми и чистыми белыми кнопками с цифрами, я и представить себе не мог, что можно в лифте делать. В течении пары лет я лишился не только красивой панели, но и приличного вида. А ведь приличный вид, как говорит Циля, жена дяди Сёмы - залог благополучия! По крайней мере у нас в Одессе.

Вначале эти противные дети и подростки пробовали поджарить мой пульт управления. Причём и взрослые, как они говорили:"вспоминая молодость", не приминули приложить к этому руку. Затем пришло время красивых, сделанных под дерево панелей. И если фломастеры и карандаши уборщица Фрося удачно смывала одной ей известным способом, то уже нацарапанное ножами, гвоздями, пряжками и другими острыми предметами, ей убрать было не под силу. Надписи тоже менялись. От простых С + В= Л, до различных словосочетаний могучего русского языка. От фраз "Цой жив" до "Веня! Сдохни сволочь". А какие запахи витали в моём теле! Всё- от "Красной Москвы" и " Шанель N 5", до запахов испражнений людей и животных, насекомых и даже птиц. Да, да! Однажды ко мне в открытую дверь залетел голубь и нагадил прямо на порог. А ещё раз своё грязное дело сделал какаду, которого перевозили в клетке. Причём как он это сделал? Ума не приложу, ведь клетка была пледом прикрыта.

Я, впрочем, тоже не оставался в долгу и старался всячески реабилитировать себя в своих же глазах. Кого прижму ненароком своими железными дверьми. Кого заставлю ждать подольше. Особенно приятно было, когда кто-то куда-то спешил. Хотя это иногда заканчивалось печально, когда этот кто-то хотел в туалет. Мог заклинить пару кнопок и тогда человеку приходилось выходить из лифта и топать до своего этажа, матерясь и чертыхаясь, на своих двоих. Иногда я просто переставал работать и застревал между этажами. И тогда, в темноте, между небом и землёй, в моём теле разворачивались поистине феерические события. Шутка ли, за тридцать с лишним лет трое покойников, двое родов и одна свадьба! Вот о свадьбе я и хотел рассказать, так как принимал в этом непосредственное участие.

Свадьба.

В предисловии надо сказать, что произошло это событие на второй год моего существования, когда я ещё был хоть куда, но уже натерпелся от жильцов. И рассказ этот о том, как дядя Сёма женился на Циле.

Дядя Сёма был тогда ещё мужчина хоть куда- стройный, подтянутый задохлик килограмм пятидесяти, но ещё лет на десять моложе своих килограммов. Жил он на третьем этаже с мамой. Меня он берёг, каждый раз выходя из квартиры спускаясь пешком. Возвращаясь же домой терпеливо ждал, пока я открою свои двери и всегда имел "приличный вид".

Циля же жила на седьмом этаже и была полной противоположностью Семёну. Бойкая, дерзкая брюнетка двадцати семи лет отроду, она без конца говорила и была крайне нетерпелива. Ожидая лифта постоянно постукивала по дверям носком своих красных лакированных туфель, на коих ходила, по-моему, всё время и держала большой палец руки на кнопке вызова(как будто это меняло что-то в скорости передвижения), пока я не приезжал. Когда Циля входила, мой пол проседал под её тяжестью, в центнер с небольшим, холёного тела и мало кто отважился ехать на мне с Цилей вместе. Циля была самокритична, поэтому и ранима. И на фразу: " Опиши себя в двух словах", часто отвечала: " На любителя". Поклонников у Цили было, судя по всему, немало, но ни один не делал попытки хоть как-то скрасить её пребывание в этом мире, а попросту не женился. Это были люди, которые при встрече говорили:
- Циля, привет! Выглядишь на все сто!
На что Циля иронично отвечала:
- Тю! Это таки кило или лет?
Частенько Циля, возвращаясь с очередной пирушки, прощалась с молодым человеком в подъезде. И уже поднявшись наверх, вымещала на мне своё разочарование, размазывая помаду и слёзы по моему, ещё шикарному салону. Дядю Сёму Циля немного побаивалась и даже уважала, как раз за его безупречные манеры и всё тот же вид. Дядя Сёма же в глубине души испытывал даже восхищение Цилей, но конечно в силу своей воспитанности и ещё более стеснительности к Циле не подошёл бы никогда. И его храбрости хватало только на то, чтобы предложить Циле место в лифте, а самому подняться на свой этаж пешком.

В этот вечер всё пошло не так. Возвращаясь с Привоза и имея в авоське колбасу и любимые мамой синенькие, дядя Сёма прошёл пешком до дома приличное расстояние. Ноги уже устали и поэтому он естественно вызвал лифт. Было уже около пяти вечера и люди стали возвращаться с работы, поэтому я – лифт, ездил туда сюда без остановки, развозя работяг по этажам. Дверь перед дядей Сёмой открылась, и он неспешно зашёл в моё нутро. Нажимая цифру три на моей, ещё новой, консоли, дядя Сёма и я услышали топот ног по ступеням подъезда, и в момент, когда двери стали уже закрываться в лифт влетела запыхавшаяся Циля. Циля благоухала духами в сочетании с запахом пота и была прекрасна в своём порыве успеть забежать в лифт. Надо сказать, что тем самым она отрезала пути отступления дяде Сёме, первая мысль которого была срочно уступить даме место. Но габариты Цили не давали ему ни единого шанса. К тому же двери лифта с шумом закрылись и с большим трудом мы все поползли вверх на третий. И тут случилось ужасное. Подъезжая к третьему этажу и почти поравнявшись с ним, в районе отключили электричество. Такое бывало много раз и частенько в моей кабине застревали люди, которые уже даже привыкли к таким ситуациям. Но сейчас был совсем неподходящий момент. Свет выключился и кабина встала.
Циля громко вскрикнула. Дядя Сёма, непривыкший к таким ситуациям, стал успокаивать её:
-Чтоп я так жил! Успокойтесь мадам. Сейчас свет включат и мы доедем-таки до места.
Циля чуть успокоилась, но тихонько подвывала. Спустя минуту до Семёна дошло, что есть экстренный звонок. Просунув руку между стеной и Цилиным телом, и, нащупав отдельно стоящую кнопку, дядя Сёма нажал на звонок. Звонил он ещё где-то пару минут. Но я-то знаю, что на том конце если и отвечают на звонок, то это случайность. Вот и в этот раз ответа не последовало. Циля уже начала выходить из себя. Давала знать неудержимая натура.
-Ну, божешь мой, сделайте хоть что-нибудь! Вы же мужьчина!- причитала Циля.
И тут дядя Сёма сделал шаг, который и стал решающим в развитии их отношений. Как истинный Одесский джентельмен, он приобнял за остатки талии Цилю и попытался протиснуться к двери, чтобы попробовать открыть её. Циля, не ожидавшая такого поворота событий, взвизгнула, дёрнулась и ... они застряли! Теперь уже в узкой кабине лифта – и, как говорится "ни туда, ни сюда". Цила орала как резаная :
- Что ви делаете! Уберите свои грязные руки! Что ви меня лапаете, как кот - мышь! Не надо на меня так смотреть! Спасите! Да что же это такое! Я таки вас не знаю!
На что дядя Сёма нашёлся что ответить:
- Вы таки меня не знаете, поэтому давайте не будем портить наши идеальные отношения!
После этого Циля завелась ещё больше. Дядя Сёма вначале пытался что-то сказать, но все попытки заканчивались тем, что Циля ещё больше прижимала его к стене лифта, не давая не только что-то ответить, но и даже нормально дышать.
Надо учесть, что всё это происходило в темноте. Дядя Сёма сдался на пятой минуте и из лифта слышались только Цилины вопли:
- Убийца! Насильних! Как тебя мама родила, дай бох ей здоровья! Шо ви молчите как рыба об лёд? Шоб я вас видела одноногим, а ви меня одним глазом!

Жители, собравшиеся на площадке первого этажа, уже вызвали милицию. Даже соседи до пятого этажа повылезали из своих квартир посмотреть на это триллер. Милиция прибыла как раз в тот момент, когда дали свет и двери лифта открылись на третьем этаже, даря любопытным взорам жителей дома следующую картину. Дядя Сёма, бледный, с глазами навыкате, еле дышащий и еле держащийся на ногах, и с такими же глазами навыкате, но красная от крика Циля. Они стояли в обнимку. Ну, в обнимку, правда, стояла только Циля, которая трясла дядю Сёму за плечи. Освободив дядю Сёму из плена Цилиного тела жители стали свидетелями поразительного преображения. Увидев столько очевидцев и уже подошедший наряд милиции, Циля сменила тактику. Обращаясь к милиционеру Цила всхлипывая объясняла:
- Я имею вам сказать, что этот маньяк...-, и она, показывая своим толстым указательным пальцем с огромным перстнем на дядю Сёму, принялась рассказывать в красках, что он делал с ней в лифте. Полумёртвый дядя Сёма пытался что-то ответить на поклёп, возводимый Цилей, на что Циля, посмотрев на него своим гневным взглядом, произнесла:
- Семён! Не расчёсывайте мне нервы, иначе я сделаю вам скандал, и вам будет весело! После всего, что между нами было, ви обязаны на мне жениться!
Соседи начали хихикать, чего Циля тоже  не смогла выдержать:
- Мне таки стыдно ходить с вами по одной Одессе! Я интересуюсь знать, кто здесь крайний на посмотреть, как невинность насильничают? А ну пошли все по коридору направо!
И Циля  посмотрела на соседей так, что у них не осталось вопросов, и они быстро разошлись по квартирам. Тут открылась дверь и на площадку вышла мама дяди Сёмы - Берта Соломоновна. Оставшиеся участники события, притихли.
- Здравствуйте, как ви себе имеете?- поинтересовалась Циля. Оставив вопрос без ответа, Берта Соломоновна вскользь, но с одобрением, посмотрела на Цилю, осуждающе на Семёна и подошла к милиционерам.
- Я дико извиняюсь! Я мама Сёмы. Я имею сказать за этого оболтуса. Он же круглый сирота. Папа ушёл от нас, когда ему было всего двадцать пять. Мальчик рос без отца! Уже сорок лет я жду внуков и шо я вижу. Родная милиция мешает моему счастью! Закройте уши и идите домой! Я буду устраивать счастье своего сына!
Милиционеры быстро ретировались. Берта Соломоновна увела дядю Сёму и Цилю в квартиру, забыв прикрыть дверь. А я остался с открытыми дверьми стоять на третьем этаже, наблюдая за событиями.

Дядя Сёма сидел на стуле как школьник, положив руки на колени. Перед ним стояли две женщины с одним и тем же выражением лица, которое выражало недоумение. Недоумение видимо от того, что до сих пор Семён не на коленях и не просит Цилиной руки и сердца.
- Как вам не стыдно Семён Исакиевич? Ви же опозорили мой анфас и профиль перед всем кооперативом! Как я могу теперь вийти и войти в этот дом?- выговаривала Циля. С каждой фразой голова дяди Сёмы склонялась всё ниже и ниже. Но он пока держался. Тогда на помощь Циле пришла его мама.
- Сёмочка, сынуля! ( Семён поднял голову и заморгал, потому что мама называла его так всего третий раз в жизни- первый- при рождении, второй - когда отдавала на скрипку и сейчас) Когда уходил твой папа Исаак Маркович, я поклялась, что наш сын будет самым лучшим, что у него будет лучшая работа, лучшая еда, лучшая женщина и лучшие дети. Половина из этого сбылось. Но мне уже семьдесятЬ! Я боюсь не дожить до внуков! Циля прекрасная женщина. Я давно приглядываю за ней. Она будет шикарной женой и матерью,- и в глазах мамы блеснули слёзы. Этого дядя Сёма выдержать не мог и невнятно пробормотал:
- Циля, вы выхОдите за меня замуж?
Мама цыкнула:
- Громче!
И тут мои двери захлопнулись. Судя по всему разговор состоялся, потому что через месяц счастливые молодожёны входили в мой салон, украшенный по просьбе дяди Сёмы цветами. Таким красивым я больше никогда не был-ни до, ни после. А ещё через год у них родился сын. Но про детей Цили и дяди Сёмы совсем другая история...
К тому же... Стоп, стоп, стоп. Опять эта дура Олеся меня вызывает. Это уже не смешно. Ну ты у меня допрыгаешься. До ночи у меня сидеть будешь. Во мне!


Дети.

Ну вот и ночь. Наконец-то можно отдохнуть. И рассказать вам о детях Цили и дяди Сёмы. Ну и немного об их жизни. Прошёл год после свадьбы, а в жизни дяди Сёмы особенно ничего не поменялось. Конечно, на кухне теперь было две хозяйки, которые, кстати, очень друг с другом ладили. Да и в тщедушном теле Семёна появились лишние пять килограммов. Но в остальном всё осталось по-старому. Дом, работа да шахматы по выходным. Ну и периодически семья выбиралась в Оперный театр, куда, впрочем, дядя Сёма ходил и раньше, так как нет такого одессита " приличного вида", который бы не любил это место. В жизни же Цили произошли, наоборот большие перемены. Теперь она была дама замужняя. Этот статус окрылял её. Циля сбросила пятнадцать килограммов и расцвела, как кипарис. Этому правда помогло и то, что теперь она питалась намого правильнее, благодаря Берте Соломоновне, которая в молодости всегда бережно относилась к своей фигуре, а теперь взялась за Цилю. А также факт того, что Циля теперь жила на третьем этаже и, вслед за дядей Сёмой, пользовалась лифтом намного меньше, чем раньше. Может быть на её цветущий вид повлияла ещё и сцена, которая разыгралась между Цилей и дядей Сёмой как раз после свадьбы.

На дворе лил сильный дождь и молодожёны возвращаясь после регистрации домой, бежали от машины к подъезду. Вбежав в подъезд, Циля попросила Семёна остановиться и перевести дух. Они стояли на площадке первого этажа. Дядя Сёма был как всегда невозмутим, а с Цили пот лился, как из ведра да к тому же её била одышка. Дядя Сёма, видимо, решив немного подшутить над женой, сказал:
- Цилечка! Излишняя полнота к лицу только кошельку.
Циля сначала побелела. Потом покраснела. Она прижала Семёна к дверям лифта свои пятым размером груди и прошептала:
- Будешь шутить за мою фигуру, получишь в лоб! Понятно?
- Пппонятно!- прохрипел Семён.
- Шо тебе понятно?- Не унималась Циля.
- Что твой лишний вес мне, таки, конкретно угрожает!
Эта была последняя шутка дяди Сёмы. За 31 год счастливой жизни никогда больше Семён не позволял больше шутить над любимой Цилей. Ну а Циля, как вы поняли, серьёзно отнеслась к проблеме лишнего веса. И даже четверо родов больше не смогли испортить её фигуру.

Да, да! Четыре мальчика родила Циля своему мужу. Конечно, им стало тесно в двухкомнатной квартире и пришлось переезжать, но, к счастью Берты Соломоновны, переезд состоялся в бОльшую квартиру на том же этаже в нашем же подъезде. Теперь у бабушки Берты совсем не осталось времени на себя, о чём она не очень то и жалела. Всё время проводила - готовя, стирая, убирая, ухаживая. За детьми, Цилей, ну, и конечно, любимым сыночкой Семёном.
В четыре года старшего Якова отдали на скрипку. Эта повинность лежала на каждом отпрыске рода Семёна Исакиевича. И ни один старший сын до десятого коления не избежал этой участи. У Якова, в отличии от его отца, который даже в старости играл очень даже неплохо, слуха не было. Совсем. Соседка Раиса Семёновна не раз спрашивала дядю Сёму:
- Зачем вы отдали Якова в музыкальную школу? У него же сосем нет слуха!
На что Семён Исакиевич невозмутимо отвечал:
- Яков ходит туда не слушать! Яков ходит туда играть!
Берта Соломоновна, как истинная одесская бабушка обожала внуков ещё больше, чем своего ребёнка.
- Ты моя душенька,- говорила она Якову, забравшемуся на табурет и извлекающим из скрипки смычком ужасные звуки, называемые нотной грамотой.
- Сёма, посмотри, какой у тебя талантливый сын! Он жешь уже деньги на скрипке зарабатывает!
Дядя Сёма встал из-за стола и подошёл к сыну. Потрепав его по головке, он с усмешкой спросил:
- Таки живые деньги?
Берта Соломоновна сделала обиженное лицо:
- Тю! Соседка с верхнего этажа Раиса Семёновна вчера принесла рубель нашему Якушке.
- С чего это вдруг?- удивлённо произнёс дядя Сёма.
- Так у неё собака воет как сумасшедшая, когда скрипку слышит. Вот она и решила Якову заплатить, шобы НЕ играл. Так шо это его первые заработанные деньги!- неимоверным от гордости голосом ответила бабушка.
Надо сказать, что всё это происходило в коридоре при открытой двери, поэтому я всё слышал.

Второго сына- Марка, минула чаша старшего отпрыска рода, НО, как говорят в Одессе: "Если одесский ребёнок идёт без скрипки, то он играет на фортепиано". Так что когда Марку, в свою очередь, исполнилось пять, они вместе со старшим братом "зажигали" на всех днях рождениях родственников и знакомых. Но конечно за Марком следили уже не так строго, поэтому чаще в свои пять лет с небольшим, с бОльшм удовольствием гонял мяч под звуки скрипки. Бабушка всё также была довольна своими внуками.
- Ви слышали? Мой Маркуша будет самым настоящим... как его,- морщила лоб Берта Соломоновна - Ааа! ПелЭ! У него же золотые ноги!
- Что так?- спрашивала соседка.
- Так наш вчера, шоб ви подумали, разбил окно на первом этаже!
- И что же?
- Как шо? В пять-то лет, вундеркинд!
Скоро родились двойняшки- Давид и ... Андрей! Дядя Сёма всегда говорил: "В нашем роду должен быть хоть один нормальный человек".
Всё время теперь было отдано заботой о младших, да и старший сын пошёл в школу. Поэтому во дворе властвовал Марк со своим мячом. Но власть его заканчивалась, как только Циля высовывалась из окна и   зычным голосом кричала:
- Маркуша! Домой!
- Я замёрз?- поднимая голову, кричал в ответ Марк.
- Ти хочешь кушать!- кричала в ответ заботливая мама.

В жизни дяди Сёмы тоже происходили перемены, которые были связаны с обязанностью проверять уроки. Да и заниматься воспитанием подрастающих "оболтусов" тоже выпало на его долю. И если со старшим сыном хлопот в этом плане не было, то со вторым пришлось повозиться. Двери на третьем этаже почти никогда не закрывались. Поэтому многие перипетии воспитания становились достоянием общественности и лично меня.
Так, математика — 2... Циля, ты слышишь? Математика — 2! - Так, русский — 2... Циля, слышишь? Русский — 2! Так, пение — 5... Циля, ты слышишь? Он еще и поет!

Марка наказывали отлучением от двора. Надолго. Его закадычные друзья частенько заходили к нему домой, где на порог выходила Циля и с серьёзным лицом спрашивала:
- Шо тебе?
Тетя Циля, Марк дома?
— Маркуша, он сейчас кушает. Ти, наверное, тоже кушать хочешь?
— Хочу.
— Ну так сходи пока домой, тоже покушай...

Дети росли, а Берта Соломоновна старела. Сначала перестала выходить в театр, потом и на улицу. Источником новостей стали внуки, которые постоянно рассказывали о всех событиях в их мире. В лице бабы Берты они находили прекрасного слушателя, а впоследствии и отличного советчика. Так в один из дней вся семья, за исключением бабушки, пошли в цирк. А одесский цирк это нечто! Акробаты и собаки, кони и тигры, а какие клоуны! Представление закончилось, и семья возвращалась домой. Радостная детвора, с порога начала наперебой рассказывать бабушке свои впечатления.
- Баба, как там здорово было! И фокусник, и звери! А какой клоун!- радовался Давид,- когда я вырасту, стану клоуном!
- У нас уже есть один!- улыбаясь, отвечала Берта Соломоновна, показывая на Марка.
- А ещё там был гонщик, который на мотоцикле по стенкам ехал,- не отставал от брата Андрей,
- Андрюша!- уже смеясь, отвечала бабушка,
- Еврей на мотоцикле это уже аттракцион! Зачем ещё по стенкам ехать?
И тут уже засмеялись все. И подошедшие Циля с дядей Сёмой, и старшие дети.

Ну что? Вот и утро. Дядя Сёма вышел из квартиры. Двери мои всегда открыты на третьем этаже. Осуждающе посмотрев на мои внутренности, дядя Сёма покачал головой и произнёс:
- Бедняга. Пора тебя ремонтировать. Сегодня же напишу в собес.
И, медленно и с достоинством "приличного человека", стал спускаться вниз по лестнице. А меня, как всегда, зовут на шестнадцатый. До встречи, мой благодарный слушатель.

Автор:
Константин Иванов
2016г.

Фото-Интернет