Почему мама ругалась?

        Мама укрыла меня одеялом, провела рукой по волосам. Выключила в комнате свет и ушла. Я не хочу спать. Спать скучно… А ночью, мне кажется, происходит что-то интересное, чего мы не видим. Мама мне не верит, говорит, что ночью все спят и что, если я не буду спать, за мной придет Бебок, посадит в мешок и отнесёт в свою избу, где он держит всяких непослушных детей. Я, конечно, давно знаю, что это страшилки, но маме не рассказываю. А ещё я думаю, что и Деда Мороза не существует – я ведь никогда-никогда его не видела! К тому же, он просто не смог бы в Новый год пролезть в комнату через окно – ручка же только с этой стороны есть! А с улицы – нет. Выходит, нет его – Деда Мороза. Мама же говорит, что Дед Мороз – волшебник, поэтому может открыть любую дверь и любое окно. Я маме верю. Она у меня красивая и добрая.
        Но сегодня мама ругалась. Она тихо и очень серьёзно сказала, что я поступила «недостойно» и что «так делают только бессердечные люди». Может быть, я, и правда, плохо поступила… Но – честное-пречестное! – я не хотела её расстроить.
        Мы с мамой пошли гулять. Мы всегда так делаем, когда на улице тёплая погода и светит солнце. Ходим по парку, едим мороженое и сладкую вату, а потом приходим на площадку. Я там уже всё знаю: горка с зелеными бортиками, большие жёлтые качели, за которые все дерутся, карусель с деревянными квадратными сиденьями и песочница, где я часто делаю красивые куличики, крепости и замки. Сегодня я там строила дворец для своих кукол (они ведь уже взрослые и должны жить в своём дворце). А затем пришла Соня. Наши мамы дружат, поэтому мы с Соней всегда играем вместе: на улице и дома. Соня хорошая, у неё длинные светлые волосы, которые ей всегда заплетают в косички с разноцветными лентами, заколками и бантиками. А ещё мне нравятся её ярко-зелёные глаза – я таких больше ни у кого не видела. У меня, у мамы, у бабушки – у всех голубые, а у Сони – зелёные. Я бы тоже такие хотела…
        Мы с Соней стали играть в Барби, но к нам вдруг подошла незнакомая девочка. Соня встала и уставилась на неё. Я тоже. Она была какой-то странной, чужой, совсем непохожей на нас…
        - А можно с вами?
        Всё лицо у девочки было в рыжих точках – веснушках, казавшихся лишними на коже. Не знаю, откуда они у неё, но себе я бы такие не хотела. И Соня тоже. К тому же, мы сразу заметили, что у девочки были широкие белые очки вполлица. А под очками глаза – огромные-огромные, как у какой-нибудь рыбы! Я даже подумала, что она нарочно вытаращила их на нас! Глаза были коричневого цвета и с длинными рыжими ресницами. Они были как будто взяты у другого человека и не подошли по размеру. Но зачем они ей – такие большие? Они же едва помещаются под очками! И кто сделал их большими? Неужели она родилась с ними?! Наверное, это жутко неудобно…
        Девочка стояла и смотрела на нас из-под толстенных стёкол в очках. Казалось, что она даже моргает медленнее, чем все остальные. Я никогда раньше не видела людей с такими огроменными тёмными глазами, да ещё и в очках… Я испугалась её – девочки и того, как она выглядела, – смешно, уродливо, с белыми очками и рыжими пятнами веснушек. Она была полуживой некрасивой куклой, которую кто-то сделал случайно, по ошибке.
        Наверное, я очень долго смотрела на неё. Потом Соня вдруг показала пальцем на девочку и громко закричала: «Смотрите, четырёхглазая!!!» Все вокруг замерли и уставились на девочку. Почти тут же загремел смех.
        - Да у неё даже лица не видно – одни глаза!
        - Эй ты, сколько пальцев показываю, видишь? Чего молчишь?
        Сильнее других хохотала Соня. Её красивые ленты в волосах блестели и переливались на солнце, а голос звенел и разносился над всей площадкой.
        Четырёхглазая, и правда, была смешной. Её глаза стали ещё огромнее, чем сначала. Она будто не слышала никого, подошла ко мне и спросила: «Ты не хочешь построить замок в песочнице?» 
        Какой замок? Разве она могла его построить?! Да нет же! Не может такая уродливая девочка делать большие красивые замки. Я могу, Соня может, а она – ну какие ей замки?
        - У кого четыре глаза, тот похож на водолаза! – я крикнула это так громко, что все притихли. А потом вновь засмеялись. Я тоже смеялась. И Сонины ленты так же блестели на солнце. А Четырёхглазая продолжала стоять. Я не могу даже вообразить, как можно играть и дружить с человеком, у которого огромные глаза, как у Четырёхглазой. Она вся была нескладной, рыжей, чужой. Все показывали пальцем, смеялись. И я – тоже.
         Мама резко схватила меня за руку и оттащила в сторону. Она никогда раньше так не делала. Стала ругаться. За что? Я не понимала, что она говорит – на площадке по-прежнему кричали. Мама тихим низким голосом закончила: «Так делают лишь люди бессердечные, понимаешь? Нельзя так. Недостойно».
Видно, маме не понравилось, что я смеялась над Четырёхглазой. Мама всегда говорит, что смеяться над людьми нехорошо. Но Четырёхглазая – она не казалась человеком. И играть я с ней вовсе не хотела! И вообще, она могла играть одна… У меня есть Соня – она мне нравится, с ней весело, и у неё зелёные глаза. А если бы я стала играть с Четырёхглазой, надо мной бы все смеялись. Но я не хочу, чтобы надо мной смеялись и дразнили так же, как её.
        Почему мама стала ругаться? Разве это я виновата в том, что у Четырёхглазой такие огромные глаза и очки?! Кстати, мама сказала, что глаза-то у неё на самом деле обычные, а большими их делают очки. Но, по-моему, так не бывает…
        - Она вырастет и, вполне возможно, не будет носить очки. Станет среди вас первой красавицей. Понимаешь? Ничем не хуже вас с Соней…
        «Не понимаю», - хотела сказать, но не сказала. Во всех моих книжках принцессы всегда красивые. И очков у них нет, и веснушек. И волосы золотые, а не рыжие. Мама красивая, бабушка тоже красивая. Соня красивая. И я красивая – я это точно знаю!
        Почему мама ругалась?