Противостояние

Противоположное потягивание и параллельное притяжение.

Как же раздражают эти мягко-противные и сырые кресла, похожие на ощупь на заполненное чем-то недостойным желе. А ведь ещё существуют пуфики, они так вообще сносят мне крышу и кромсают прямо по венам. А на улице я сидел на мраморной плите, посвященной кому-то, сам не знаю кому. Дерево неподалеку в ночной тишине смахивало на безобразного монстра из очередного сериала по телевизору. Когда сижу дома, то уже различаю у себя под ногтями грязную землю. И зачем я только копал руками? Всё грёбаное утро валяюсь на прогретом куске линолеума.

- “Ты ничуть не поменялся за прошедшее время, хотя твои товарищи стали чем-то существенным, а некоторые даже кем-то”. – Я знаю этот голос, я его помню, пускай и хотел позабыть, как страшный сон. Он не звучал вблизи меня около четырех лет, но я был готов не слышать его и подольше. О, как же я хотел бы потерять этот голос в глубинах своей памяти. И остальных слышать нет особого желания, но что я могу поделать. Они приходят без предупреждения – обычно в форме едва слышного шёпота в моей голове. Я знаю, что им нужно, но не знаю в точности, кто они, хотя некоторые мне, естественно, знакомы. Самое томительно это ждать их. Иногда они приходят поодиночке, но когда они залезают в мозги одновременно – это крайняя степень эйфории. Хочется кричать значительно громче и ниже по тембру, чем эти черти шепчут, но это нереально. И тут в буйну голову влетает мысль о том, что нужно убежать.

- “И куда ты собрался, мне интересно?” – хм, а этот голос я не припомню, судя по звучанию что-то новенькое и похабненькое.

- “Малыш, мой бедный малыш, что же ты здесь один то делаешь?” – а вот и знакомые нотки, как же я его ненавижу.

Не знаю, что ответить. Это мой самый нелюбимый голос, он напоминает стареющую, но ещё способную на многое и вполне приличную на вид, греческую проститутку. Она соблазняет меня своими неуместными утешениями, пусть я и нуждаюсь в них. Не переношу тебя так же, как фасоль или оливки, как религиозных фанатиков, как демократию и как веру наивных людей в “американскую мечту”. Но, о, всемогущая наука, я не могу сопротивляться этому манящему голосу.

Стараюсь зажмурить, слезящиеся отчего-то, глаза и данная процедура не доставляет мне удовольствия. Да и со стороны, наверное, смотрится смешно и весьма не эстетично. Сжимаю их крепко-накрепко, но зачем? Будто с закрытыми глазами, наблюдая кромешную тьму, голоса становится меньше слышно. Отнюдь нет. Скорее наоборот, они представляются более реальными, так как остаются единственными осколками действительности.

Вы полагаете, что голоса отравляют мне жизнь, сводят меня с ума? Не так, совершенно не так. С ума сводит лишь то, какие мерзости плетут эти неизвестно-знакомые субъекты.

Я делаю вид, что всё в порядке и пытаюсь как-то победить. Для этого я сколотил лодку, поставил её в чистом поле, примерно посередине. Я даже сшил для неё парус, который не рвется от сильнейших порывов ветра. Одна лишь незадача – судно не плывет никуда и вряд ли сможет сдвинуться с места, ведь оно тяжелое и неповоротливое. Но в этом нет ни йоты моей вины, я трудился на славу, как прилежный ученик, старался заработать пятерку. Стою и вглядываюсь в чернеющую даль, а рыжие волнистые колосья полевой травы замерли в умершем пару часов назад полуночном штиле.

- “Уродом был, им и останешься, и таким отправишься на тот свет”. – Ещё один из моих нереспектабельных голосов, взывающий к изменениям, которые якобы должен спровоцировать в себе. Но я лишь смеюсь.

Знаю всех этих неугодных мне людей, как облупленных, как будто каждый день влезаю к ним в душу, если она, конечно, есть. Эти люди – паразиты и эгоисты, тупицы и набитые пухом идиоты, проститутки и алкоголики (куда же без них), маргиналы и расчетливые, хладнокровные и, что важнее всего, бездушные твари (пусть будут твари божьи, чтобы не звучало, как ругательство). Какой можно сделать вывод? Очень простой и логичный – меня окружает грязевая масса, и её не очистить, не сделать хоть чуть лучше.

- “Ты опять не убрался в своей комнате, ну что за беспорядок, в самом деле?” – О, доброго времени суток, мама. Давно не приходилось тебя приветствовать в моей неспокойной голове. Твой ангельский голос, тот который был для меня первым, чудесен не смотря ни на что, даже на то, что ты говоришь. Я ждал тебя, а ты ничем не удивляешь, снова прячешь истинные намерения за своей вонючей заботой. Интересно узнать, как тебе новый, красивый и неугомонный я? Раздражает? Бесит? Склоняет к необдуманным поступкам?

- “Слушай, сынок, а я ведь не для этого растила тебя. Я хотела, чтобы ты стал гордостью нашей семьи! А ты…” – Да хватит уже напоминать об этой бредовой идее, и хватит кричать. Ты растила меня, мама, с этим не поспоришь, пусть даже я и хочу поспорить. Но что толку? Ты растила меня не для себя, не для меня, не для семьи, не для общества. Зачем ты это делала? Устала ведь от меня ещё до того, как я родился. Лучше бы ты сдала меня в детский дом или просто продала заграницу (хотя, лучше в детский дом, потому что всё-таки мне привили чувство патриотизма). Пропади, мама. Ради всего святого, исчезни или сгинь, тут и без тебя тошно.

Резкий голос матушки безудержно продолжает вливать мне в ухо по средствам крика информацию, которая должна якобы выдрессировать мои личностные характеристики. Такое ощущение, что она стоит прямо за спиной и наклоняется к ушной раковине, нервно дыша. Однако ни при каких раскладах из меня не выйдет послушной собачонки. Мать не останавливается, так как в любом случае получает от своего крика удовольствие, а может быть даже какого-то рода кайф. У неё своё собственное мировосприятие и свой собственный вид наркотика в виде поучений. Это кайф, который способны выжимать из себя лишь стареющие и телом, и душой женщины с жизнью, выкинутой на произвол судьбы и потраченной впустую, проданной за гроши.

Намерения или мотивы, действия или противодействия – я различаю все их состояния. Эти люди лживы, но я их прекрасно понимаю. Им тяжело, это факт, но всем нам нелегко, а душу продают только они. Я вижу их души, улетающие в пропасть, огненный провал. И знаете что, меня слегка передергивает, а иногда сильно трясёт от влажных и мерзких рукопожатий этих чёрствых представителей Homo sapiens, хотя они такими и не являются.

- “Совсем свихнулся? Да ты же всего-навсего дебил!” – Вот тебя-то мне сейчас и не хватало. Провались ты пропадом, но только уйди. Привидишься мне пьяным и грозным в другой, какой-нибудь более подходящий раз и сделаешь всё, как ты любишь - выбьешь дверь в комнату ударом ноги, правда, не с первой попытки, а скорее всего с третьей, вполне вероятно, что замахнёшься, а потом, увидев мои бешеные глаза, отступишь и, что-то бормоча, уйдёшь куда-то набираться смелости вновь. Хорошо, договорились?

- “Проклятый щенок! Чёртов выродок!” – Собрался с духом и вернулся. Теперь будет сложно унять этот ревущий громоподобный голосину. Он пошибче других будет, а это только лишь затравка, гад начал сразу с выстрелов из тяжёлых орудий. Ох, моя голова, когда же это прекратится?

- “Милый, ты такой хороший, но знаешь…” – А вот ещё один предмет моего совсем не обожания, а скорее пренебрежения. Ну, привет, коль не шутишь, и сразу закрой рот и беги к своему новому или старому, там сама разберешься. А с меня хватит, мне по горло хватило уже таких вот друзей и близких, которые предают на ровном месте. Я ерзаю на вспотевшем кресле и пытаюсь зарыться с носом в теплый шерстяной свитер. Если я не устраивал тебя все эти годы, то, что было тянуть? Или, ты жила по принципу - лучше синица в руках? И что? Нашла этого придурка, журавля? И каков он? Наверное, красавец.

Почему же так холодно? Спертый, леденящий легкие воздух подхватывает каждый вдох и выдох, и с силой запихивает мне в глотку кислород. А может это от страха? Да нет, конечно. Хватит уже, где тепло? Ведь август же на улице. И музыка разрывает уши, приводя мысли в движение, и я почти убегаю от голосов. Но если бы всё было так просто и безмятежно.

Я, немного покачиваясь, стою на краю моей многострадальной лодки, которой не суждено тронуться с места и она не сможет хоть когда-нибудь рассекать морские, а в самых прекрасных мечтах и океанские просторы. Мой пронзающий горизонт взгляд устремлен к лесу, в то время, как порванный многочисленными ненастьями белый парус стал мертвым тряпьём, символизирующим упадок и регресс. Я молю всех известных богов, пусть и не верю в них, чтобы лодка сдвинулась и поплыла, а ещё лучше – полетела. Но, похоже, что ожидание будет бесконечным, ведь это уже продолжается долгие месяцы и годы. И дерево, из которого сколочена лодка, изменило цвет, потемнев, а так же становится трухлявым. И вся конструкция скрипит под ногами. Я часами хожу по палубе взад и вперед, в ожидании прилета расслабляющего попутного ветра.

- “Это не работает в таких условиях”. – А ты то кто? Тебя я не припомню. Какой-то мерзкий и шипилявый голос, вырывающийся искрами из трубки домашнего телефона. Стоп, но ведь телефон не абонент, так как я забыл вчера за него заплатить. Что вообще происходит?

- “Пойми, ТАК это не заработает”. – Хорошо, объясни, как это будет работать? Что нужно для этого совершить? Кого убить? Или это будет работать только у тебя и с тобой?

- “Это не работает НИКАК”. – Голос становится слышно слабо, он шипит, и через незначительное количество времени вовсе пропадает, оставляя на линии ультразвуковую тишину.

Губа болтается в безоблачном пространстве, она прокушена одним из острых зубов. В горло транзитом через ротовую полость безостановочно льётся потоками кровь. Неожиданно вырывается безумное подобие кашля, который разукрашивает обои в комнате в красный цвет, а что обиднее всего фонтаном мелких, неотмываемых, капель портит (или украшает) любимую футболку и старые, истертые джинсы. Прикладываю к губе холодное и остываю.

Организм отказывается слушаться, а голоса матери и других прекрасных персонажей играют своё очередной ночной концерт для фортепиано со скрипкой. Я перестаю чувствовать болевые ощущения, как будто принял таблетку другую антибиотиков. А на самом деле просто ударился в восточные учения, рассказывающие о том, что все проблемы находятся у нас в подсознании и устранить их можно силой обычной мысли. Я не хочу чувствовать боль и я её не чувствую. Настолько сильно во мне желание её не ощущать, что я перестаю что-либо понимать.

- “Завязывай, по крайней мере, с враньем самому себе!” – И вам здравствуйте, по вам я скучал. Как там дела в университете, на нашем родном факультете? Вы полагаете? А из вас бы получился замечательный психолог, хотя вы и так специалист в своём сегменте реальности. Не обижайтесь, но ещё, я думаю, что из вас бы случилась плохая жена. Хотя, я могу и ошибаться. Идите к чёрту, там вам, наверное, и место.

- “Эх ты, сам себе проблем накопал, а теперь жалуешься, третируешь весь мир. Мы что тебе зла желаем? Ты сам придумал нас, и вряд ли во вред себе же”. – А я люблю городить городушки. Вот сижу и целеустремленно жую рваную губу. Мерзкая штука жалость. Вы что обвиняете меня в том, что я жалуюсь? О, нет. Я этого не просил, даже в мыслях таких гадостей не присутствовало. А чего я мог попросить? Сложный вопрос. Если бы я только был в курсе, что мне нужно, что я хочу, тогда я бы не просил, а скорее требовал.

И вообще – “Кто это говорил со мной последним? Кто здесь? Кто-то со мной пытается связаться?”

- “Я твой внутренний голос, я твоё второе я. А ты кого ждал?”

- “Но почему ты говоришь так некрасиво, растягивая слова и временами икая?”

- “Всё банально - я пьян”.

Хоровое сопровождение нарастает. Голоса сливаются в единый реестр проблем, требований, слёз и порицаний. Они все стараются говорить одновременно, перебивая друг друга и ещё попутно ругаясь. Я хватаюсь руками за голову и впиваюсь в неё пальцами.  Кожа головы, взмокшая от выступающего пота, покрывается новыми, свежими шрамами, которые вызваны вонзанием в неё острых, как заточенные бритвы, ногтей. По ранам льются остатки крови, она теплая и одурманивающая. Люди кругом меня монстры и они привыкли, что я такой же, противный и безнадежный. Они злы на меня, так как думают, что именно я держу их на привязи, не даю им воли. Они не понимают – воли им не дает отсутствие у них же самих разума. А я ещё пару лет назад превратился из человека, слепленного из мудрости и опыта, отваги и смелости, в человека, состоящего из набора сугубо потребительских черт, которые складываются в свою очередь в бесполезные для всего человечества навыки.

- “Успокойся, дружище, и расслабься, а то ты в последнее время очень напряжен. Какой-то ты сложный стал, не знаю, как к тебе относиться”. – Ага, я сложный, а ты вот лёгкая, словно воздушный шарик. Вот только твоя утонченная натура сдуется скоротечно и бесследно. Ты просто глупая и примитивная, ведь твои интересы не распространяются дальше собственного носа, который необходимо припудрить, и модной сумочки, которую соответственно кровь из носу нужно купить. Ты похожа на травмированную жизнью наркоманку или представительницу семейства кошачьих, накачанную валерьянкой.

Не могу разобраться в себе? Ну да, есть такое, сами понимаете, что такое количество голосов в голове это та ещё ноша. Вы думаете, из-за этого пустяка мне стоит начать употреблять горячительные напитки? Нет, не буду, пусть хоть разорвут голову на две части. Или я разберусь с ними. Но пить для того, чтобы спасти свою душу – ни в коем случае.

И вновь противный голос из телефонной трубки, он становится чище и яснее. – “Не беги от себя! Остановись!” – Не хочу это слышать, замолчи.

- “Ты всегда был прав, а затем зачем то прятался в кусты и соглашался с ошибочным мнением других. Почему ты такой? Почему ты трус?” – Это не твой дело. Мало ли какие у людей могут быть принципы. Я просто последователь Оккама, меня привлекает его “бритва” и я не имею желания умножать разные заблуждения.

- “Глупости какие. Вспомни кто я, и подчиняйся!” – Он к тому же и усмехается, экий наглец. И вот эта усмешка раздражает меня в разы больше, чем сам голос, врывающийся в недра подсознания.

Завывания ветра становились всё более осязаемыми, и вот, в его свисте я услышал: – “Меня зовут северный ветер! Я несу за собой исключительно холод и темную пустоту!”

Ну и хорошо, ведь моя кровь уже давно холодна, как полярные льды, облепленные со всех сторон белыми медведями, лениво ныряющих изредка в ледяную воду за сытной рыбкой. А душа моя, так же пуста и темна, как промерзшая тундра в непрекращающуюся зимнюю ночь, где не видно конца и края голым деревьям и тишине. Я мертв и согласен стать чьим-нибудь погибшим братом, чтобы меня оплакивали и вспоминали, хотя бы изредка.

Этот, совсем недружелюбный, ветер из под тяжка рванул хрупкий парус и с нечеловеческой силой потянул к себе, в свои чертоги. Дерево с мощным звуком начало трещать, будто бы ломаясь, но это был какой-то другой звук, а она судно осталось стоять на своём законном месте, даже не наклонившись в сторону. Да, я поработал на славу.

Я жду чего-то от жизни, но вот только чего? Самому интересно. Единственно, я знаю, что желаю остановиться, остановиться навсегда, и больше не бежать вперед. Сесть на твёрдый, обитый мехом стул и сидеть. Я хочу не ощущать вины, обиды и всех остальных сопутствующих чувств, так угнетающих сознание. К тому же эти чувства и только они подгоняют меня по тонкой линии, которую именуют прямой, вперед и только туда. Может меня таки начнёт вдохновлять что-то хорошее и светлое? Ведь имеются же в мире нормальные люди, которые делают дела с легкостью на душе. Есть же особи человеческого рода, которые производят положительные действия, совершенствую мир не потому, что могут, а потому, что на самом деле, действительно этого хотят. И как только эти люди доходят до того, что они не только могут, но и хотят?

- “Я обещаю, что никогда тебя не брошу и всегда буду рядом”. – Вот это новости. Девушки, вы решили дать хоровой заряд? Зачем все вместе-то галдите? Прошу, больше не употребляйте слова: никогда и всегда. Они меня убивают. Хотя, мило, что зашли, было приятно вас увидеть, и меня, хочу сказать, даже в очередной раз передернула всего от вашей непроходимой тупости. Или это лицемерие? Тут не угадаешь, а я и не знаю, что из этого хуже.

- “Ты хуже”. – Мама, снова ты? Помолчи, умоляю. Нас отделяют сотни, а может быть даже тысячи километров, а ты не унимаешься. Я устал и крепко пьян, скорее всего это смертельная доза, но какая тебе разница, ты же всё равно не замолчишь. Как же поступить с твоим голосом?

- “Тебя не полюбит ни одна девушка, пусть она будет последней замухрышкой. А знаешь почему? Да потому, что ты неудачник из неудачников”. – Когда-то ты был мне другом, но потом у тебя появилась жена, дети и ты пропал. Что же понадобилось? Или ты просто посмеяться? Мне нравится твоя логика счастливого брака, когда конкретно ты самый несчастный человек на планете. Да уж, это предел мечтаний. По твоей логике счастливым можно стать от простого удара между ног со всей дури. Ты подумай над данной перспективой на досуге, если он у тебя, конечно же, есть.

- “Они тебе объясняют реальные вещи, а ты не слушаешь”. – Да кто же ты всё таки?

- “А ты не понимаешь? Тогда и говорить не о чем”.

- “Я северо-западные ветер, дующий с гор и несущий за собой снежные метели и полную обреченность”. - А чуть поодаль находятся болота, с которых в свою очередь тянет туманная гниль. Я стою на корабле, а кругом всё распадается и гниет прямо на глазах. Я согласен, я буду твоим братом. Изорванный парус колыхается в пакостной дымке, состоящей из несовместимых стихий. Липкая трава поклоняется нам, нагибаясь к самой земле, и подплывая к лодке. Однако, судно не двигается с насиженного места и вся непогода проплывает мимо.

- “Знаешь, ты бесконечно долгое время был в одиночестве, ты потерял очень важное качество, отличающее цивилизованного человека, человека который является продуктом общественных отношений от звериной команды, ты разучился заботиться, да что там заботиться, просто думать о ком-то помимо себя любимого. А что ещё хуже, ты наделяешь людей, даже тех, которых не знаешь ни секунды, качествами присущими тебе – в первую очередь злобой”.

- “Но, как же, я не…”

- “Молчи! Ты грязь! Запомни это. Ты эгоистичный и продажный, а твоя неверность переходит всяческие границы. Я хотел бы, чтобы ты превратился в пепел и пыль, а затем очутился на дне выгребной ямы, ведь там тебе самое место”.

- “Нет! Я не соглашусь”.

- “Маленький, похотливый воришка, вот ты кто! Лжец, лжец, лжец! Мир крутится вокруг тебя, а всё почему, потому что он состоит из одного человека – тебя. Единственный урод и это ты, поздравляю, выиграл суперприз. Ты всё и одновременно ничто, полное ничтожество. Твой мир свернулся в скользкую змею, которая к тому же случайно сожрала свой длинный хвост. Твой мир – какой он? Ты думаешь, что он прекрасен? Отнюдь нет. Твой удел – это обшарпанный подвал, протекающий со всех сторон. Подвал, в котором кишат здоровенные крысы. Там ты находишься безвылазно и сходишь с ума. А всё почему? Потому, что ты один и никуда тебе не скрыться от своего одиночества. И что, хочешь соврать, якобы до сих пор не помнишь мой симфонический голосок?”

Я буквально онемел, стараюсь шевелить губами вслед за этой неутихающей словесной феерией, но звуки не срываются с моих губ. Слышу только его голос в ушах и не могу пошевелиться по-настоящему.

- “А теперь я восточный ветер, несущий за собой зной и обжигающий воздух песок, который летит впереди меня”. - Всё унижено и избито, а самое важно – забыто тобой. Именно тобой, а ни кем-то другим. Не осталось ничего живого, ведь жара сожгла этот мир. Я твёрдо решил, что буду тебе братом, ты учти. А моя лодка является своеобразным оазисом в поле, занесенным песком. Травы уже не видно, а судно накренилось на левый бок, задевая песчаный нанос, буквально привалившись к нему. Но лодка таки стоит, держится чудесное сооружение, не смотря на ненастья и невзгоды. Я рад.

- “Сожалею, но ты, только ты сам в ответе за происходящее. Ты причиняешь себе всю боль, ни один больше человек в обозримом пространстве не повинен в твоих бедах. А всё потому, что ты безудержный эгоист, ты не можешь позволить другим людям даже помучить тебя, поручив эту важную миссию себе. Но так жить нельзя и вот, в один миг твоя крепкая внутренняя раковина треснула по швам и окружающий мир ринулся резким потоком внутрь”.

- “Помоги… хоть чем-нибудь, помоги…” - Свой же жалостливый шёпот едва слышен мне через неутихающий свист, гомон и хохот куражащихся голосов, только и желающих моих страданий.

Я делаю устрашающей силы рывок и, вдруг, разом весь мой внутренний базар замолкает. Однако, они не пропадают, нет. Это было бы слишком просто. Слышу их злобное дыхание. Они там, в голове, и они ждут, затаившись.

- “Не смей жалеть о ногах, если в какое-то мгновение научился летать. Зачем они тебе нужны, если ты будешь парить в небесах? Тем более, не верещи о том, что ты одинок, ведь станет только хуже. А ещё, главное, не забудь – ни за что на свете не стремись быть человеком”. – Некрасиво звучит мой голос издалека, как-то даже немного противно, но что сделать.

- “А вот и я – ветер южных морей. У меня в избытке тепла и любви, это моё богатство”. - Тебе не хватает этого всего? Я принесу их тебе на своих крыльях и подарю тебе,  не потребовав ничего взамен. Я стану твоим братом и подарю тебе   тепло и любовь, как брат брату. Из-под песка стала показываться хиленькая поломанная трава. Неожиданно земля изогнулась волной и понеслась вдаль, а за ней ещё одна и ещё.

- “Счастье – это не жалеть о том, чего у тебя не было”.

Уже старая и побитая жизнью лодка качнулась и развернулась на сто восемьдесят градусов в желтоватом море иссохшей травы. Она уставилась носом к, заходящему в который раз, солнцу и наконец-то сдвинулась с места.

- “Я совсем один”.

Мы фальшиво улыбаемся и встаем для того, чтобы выключить слепящий глаза яркий свет.