Олли дона Мигеля

                Подарок для моей возлюбленной Лизы Готфрик
     Нестареющая шутка про охотника и пидараса вновь сыграла зловещую роль коллаборационистского катализатора к внеочередному извержению интеллектуальной мощи светской львицы, я аж зашатался, узрев жемчуга и просто перлы, диоскурийским калейдоскопом высыпавшиеся на мою озабоченную дальнейшим развитием непростой ситуации голову, упал в кресло и тихо застонал сквозь сжатые зубы. Больше всего мне хотелось мобилизоваться в Первую Конную Армию товарища Буденного, надеть хорьковую шубу на голое тело, котелок, реквизированный в бердичевской синагоге, на лысую башку тифозного и горячего бойца незримых войск и всеобщих фронтов, подпоясаться по хорошему ремнем с шикарной пряжкой " Готт мит унц ", запрыгнуть на броненосец и убыть, бля. Хоть в Констанцу, хоть в Па - де - Кале, по х...й.
     - Ыыыыы, - издал я невнятный звук и горестно взглянул в направлении ширинки.
     - Да, - захихикала нарисовавшаяся сестричка, - это тебе не сиськи Витухновской, братэлло, это, в - натуре, колодец.
     Она зазмеилась по комнате, снимая майку, зыблясь смутными движениями недотыкомки в истинном, первоначальном значении слова, как известно, перевранным Сологубом с точностью до наоборот, напевая из урода, шарахающегося по телестудиям с гнидой Газмановым и его шинелью :
     - Калодезь, калодезь, даай вады напиться ...
     Запрыгнула мне на колени, защекотала, горделиво шурша вчерашними армянскими " Известиями", возгласившими новую эру братской любви, возвратившейся на круги своя, в дом Борджиа, ибо в иных домушках было нестерпимо скучно, стремно настолько, что ярчайшая мудрость светской львицы своей тайной философической мощью затмевала лампу двухсотку, намертво ввинченную в лобешник потомственного шахтера и тракториста Захарченко.
     - Вот.
     - Сам вижу. Ты Борхеса знаешь ?
     - Умер ? - Испугалась сестренка.
     - Не суть, - отмахнулся я от домыслов любимой родственницы. - Короче, Борхес - ни хера не Неруда, даже не Амаду, не говоря о Маркесе.
     - А есть еще Кортасар, - начала нагонять жути хрупкая девочка, ерзая у меня на коленях, - Кьеркегор, Сабардам, Сарданапал, Ашшурбанипал, а самое жуткое, - она оглянулась в ужасе, - это кусумда сыктым ерей.
     - Бля, - выругался я, уменьшаясь в размерах, - хорош шугать. Ты как Кадыров, этот демон вечно пургу несет, понты колотит, пугает всех. Знаешь, - задумчиво прищурился я, - ему надо было на мосту их всех положить.
     - Экстремизьм, - подняла пальчик она. - Ты почему их терпеть не можешь ?
     Закуривая я задумался. Действительно, почему ?
     - Да я к вам всем одинаково, если честно, - начал я разъяснять обстановку, - что вашим, что несогласным, что шайтанам, однох...нно. Я сто раз говорил, что самая моя большая мечта проста, как желание доктора Фауста. Чтоб этой поганой помойки не было на планете Земля. Вообще. Чтоб духу не было. Прикинь, - воодушевляясь заорал я, - от Украины и до Китая - пустота, ничто Витухновской, ни единого человека.
     - Это уже реальность, - спрыгнув с колен, снимая джинсы сказала она, - причем, давно. Людей здесь отродясь не наблюдалось. - Расстилая постель уточнила. - Мы наблюдательные комиссии и комитеты даже мастырили, мониторили пространство, подключали Памфилову и бешеных собак, консультировались у экспертов и магов, дагов и ингушей, высылали экспедиции Чилингарова и Миклухо - Маклая, - взбивая подушки деловито перечисляла, - засылали казачков и Яшина, сажали на ночь Навального и дерево в Нескучном саду Тани Булановой, финансировали неприсоединившихся и разгоняли облака. - Она улеглась на постель, медленно разводя ноги отвлекала внимание от борьбы и здравого смысла, присущих мне три минуты в день. - И ни х...я. Никакого результата, любовь моя. А когда нет результата, как говорят ? - Снова хихикнула она, сводя меня с ума своей жизнерадостностью, возрождая после тяжкой ночи схватки со смертью, подступившей вплотную, взявшей за горло, так, что я раздумывал уже над окончательным решением, давая силы и наполняя любовью. - Х...й на глаз говорят. И дулю к зажмуренному глазу приставляют. - Она продемонстрировала сказанное, маленьким кулачком прикрыв карий глаз, сверкающий безумным оптимизмом. - Ну, чо расселся ? Прыгай.
     Она подвинулась немножко, освобождая чутарик жизненного пространства, куда я и занырнул, тая от нежности и какой - то глупой привязанности, что длилась вот уже два года.