Пять даров часть 1

Возвращался  Тимофей домой пешим ходом, все его богатство было мешок заплечный и палка, что бы собак отпугивать. Лето было в самом начале, но было уже жарко, парило что есть сил. Теплой одежды, поэтому на нем и не было, только легкие льняные брюки, да такая же рубаха. Шел босой, обувь берег, спрятав в мешок. Там же в мешке лежали последние запасы еды. Он точно рассчитал, что ему хватит до отчего дома кусок хлеба, два яблока и пара кусков колбасы. А уж дома его накормят до отвала, чего душа пожелает. А душа его пожелает картошки жареной на масле пахучем, да с домашним кваском. Мать пирогов обязательно напечет, с капустой, да творогом, самые его любимые.
От воспоминаний о домашней и вкусной еде во рту собралась слюна, сглотнув ее, увеличил шаг, почти переходя на бег, так не терпелось увидеть родных, которых не видел почти десять лет. Он даже не был уверен, что его живым то считают, потому что сам долго в это не верил. Судьба распорядилась по-другому, и теперь он счастливый приближался к дому.
Чем ближе он подходил к родному поселку, тем меньше радости оставалось. Уже на подходе к нему, увидал, что случилось что–то страшное. Из далека были видны следы пожарища. Много домов стояли почерневшие, без крыш и окон. Деревья и кустарники обгорели, но многие этой весной дали молодые побеги, не погибнув окончательно. Деревья оживали, а вот дома так и остались стоять черными коробками с зияющими окнами.
Крышу родного дома он так и не увидел, как не старался. Не хорошее предчувствие коснулось его сердца. Не обращая внимание на косые взгляды встречных людей, которые его не узнавали, он побежал в конец улицы, где жили родители. Увидев обугленные стены построек, остановился, как вкопанный, вертя головой в разные стороны, не веря в увиденное.
- Тимофей, ты ли это? – за его спиной проговорил мужской голос, который Тимофей не узнал.
Обернувшись, он увидел перед собой мужчину чуть старше себя на несколько лет, полностью седого. В глазах застыло удивление и тревога. Лицо было знакомо, но за столько лет отсутствия все стерлось из памяти – имена и лица. Напрягать память не хотелось и говорить тоже не хотелось, поэтому Тимофей только кивнул в ответ и опять уставился на пепелище, обернувшись.
- В ту ночь много домой загорелось одновременно. Разбойники из банды Мишки Лохмача постарались. Двери с наружи рогатинами подпирали, что бы народ выйти не смог. За что такое сотворили, сказать не сказали. Ни чего не взяли с подожженных дворов, предпочли и скотину поджечь, - начал рассказывать мужчина, подходя к нему поближе. – Пока до твоих добежали, жили ведь на краю села, уже крыша занялась. Мужики сунулись, было в дом, да поздно. В живых ни кого не осталось. Ждали они тебя, - добавил он и похлопал Тимофея по плечу, тяжелая и горячая ладонь легла на плечо. – Не верили письму с печатью. Набрав побольше воздуха в легки и шумно выдохнув, Тимофей обернулся и спросил, охрипшим голосом.
- Похоронили их где?
- Всех погорельцев хоронили отдельно, на общем кладбище, - последовал ответ.
- Спасибо, - ответил Тимофей и направился в сторону погоста, мужчина шел за ним, отстав на  десяток шагов, но сопровождал.
Читая таблички на новеньких крестах, нашел всю свою семью в полном составе. Большая была семья, восемь холмиков в ряд. Удивился Тимофей, увидев два маленьких холмика, усыпанные цветами. Подойдя поближе и прочитав имена, понял что его племянники от старшей сестры, значит за муж вышла, пока его не было. Не пришлось им встретиться и познакомиться. Поклонился могилам родителей, молча стоял, не зная, что и сказать и как сказать. Долго стоял, рассматривая кресты. В душе все переворачивалось от злобы и обиды. Руки сами сжимались в кулаки, аж суставы хрустели, ярость бушевала в груди. Обернувшись к провожатому, спросил прорыча.
- Нашли Мишку? Где он?
- Пропал он, со всей своей шайкой сгинул после пожара. Долго искали его, деньги большие сулили за любую информацию. Только напрасно все, ни кто и ни чего не знал о самом Мишке и о любом из его банды. Как сквозь землю провалились.
- Безнаказанный значит, по земле ходит, убивец, - проговорил Тимофей.
Постояв еще несколько минут у могил, направился к отчему дома, тому что от него осталось. Опять его сопровождал мужчина, отстав на несколько шагов. Не выдержав, остановился Тимофей и спросил прямо, глядя в глаза.
- Ты прости меня, лицо твое знакомо, а как звать тебя и кто ты не помню, - правду сказал Тимофей.
- Илья, - представился мужчина, - сосед твой. Я  раньше чернявый был. Это сейчас седина прошлась по голове. Как Аленку с детьми в углях увидал, вмиг побелел.
- Аленку? Сестру мою? – Удивился Тимофей, припоминая, что не увидел могилы мужа сестры, подумать не мог, что тот еще жив.
- Твою сестру, мою жену, - согласился Илья. – Не было меня в ту ночь дома. За реку ездил на промысел. Когда зарево над селом увидел, бросил все и  помчался домой. Опоздал. Сгоревшая крыша рухнула, а соседи последнии тлеющие угли заливали. Всех и похоронил в один день.
В глазах мужчины стояли слезы, видно что держался из последних сил. Да и как тут утерпеть и не заплакать, Тимофей его не осуждал, потому как в один час Илья лишился всего что у него было – жены и детей. Восемь могил копал один, омывая их слезами, не стеснялся своих слез, орудуя лопатой и ломом, первые морозы коснулись земли. Представлял себе, что не землю рубит, а головы отрубает душегубам проклятым. Сам пытался отыскать следы Мишки Лохмача. Рыскал по всей округе, расспрашивая всех. Только все без толку было, даже участковый руками разводил, ни чем помочь селянам он не мог, как не старался. Домой Илья вернулся, что бы с родными попрощаться и  ехать в края дальние, на заработки, подальше от места, где потерял всех. Не ожидал увидеть здесь Тимофея, живого и невредимого. Давно уже пришло письмо, что погиб он, только мать не верила бумаге, все время говорила « Материнское сердце бумагой не обманешь. Жив сын. Вернется скоро». Запретила свечи ему за упокой ставить в храме, только о здравии. Не подвело сердце материнское, значит.
- Вот и свиделись, значит, - Тимофей улыбнулся уголками рта, давая понять, что рад такому родству. – Теперь признал тебя.
- Не на долго, - Илья отвел глаза. – Завтра уезжаю я. Не могу я больше смотреть на дом этот черный и на могилы детские, тоже не могу. Чувствую, что с ума начинаю сходить. Сны не хорошие стал видеть. Боялся, что могилы останутся без присмотра.
А теперь будет за ними присмотр. Дом свой тебе оставлю, что б было где первое время жить, если конечно захочешь.
- Не корю и не осуждаю тебя за поездку. – Ответил Тимофей, кладя руку на плечо свояка. -  Все понимаю. За дом спасибо, поживу в нем, пока свой не отстрою. Решишь вернуться, знай, всегда тебе рад буду. Как ни как родственники теперь.
- Спасибо за слова теплые, только сюда я больше не вернусь, - ответил Илья, покачав головой. – Далеко еду. Думаю, что навсегда.
Дом Ильи с первого взгляда было сложно назвать домом. В сравнении с отцовским, добротным домом он казался сараем с большими окнами. Строил его для себя одного, а много ему нужно было. Четыре стены, два окна и печка с кровать в углу. По центру стоял стол, правда без скатерти, но чистый. На окнах имелись занавески, явно сестрой сюда еще повешенные до замужества, что бы придать этой мужской берлоге жилой вид.
Показал Илья где запасы керосина у него хранились. Как погреб замаскировал под ковром. В сарае имелся большой запас дров и прутьев.
- А прутья тебе в таком количестве за чем? – спросил Тимофей, вертя один из них в руке.
- Корзины я плел на продажу. – Ответил Илья. – Выбросить рука не поднялась. Их еще Аленка с сыновьями собирала.
- Пригодятся, - сказал Тимофей, возвращая прут обратно к остальным. – Сам себе сплету корзины. В хозяйстве все пригодится.
- Извел я все хозяйство, - вздохнул горестно Илья. – Куры – гуси, были и коза молодая. Знал бы, что тебя встречу, не торопился бы с продажей.
 - Не переживай за меня. Наживу, куплю. Ты скажи мне лучше, Пахом Кузьмич, где сейчас?
- На кладбище. Погорел вместе с домом и семьей. – Ответил Илья. – Гости у него были в тот вечер, и они погибли.
- Ох, ты ж! – Тимофей в миг осунулся и помрачнел. – Вот еще одна беда, отворяйте ворота. – Илья удивленно смотрел на друга, не понимая его. – Деньги я ему оставлял под проценты. Расписка на это имеется. Денег много набежало, должно было хватить и на дом новый и на хозяйство. – Пояснил Тимофей. – Теперь вот ни денег, ни хозяйства нет, ни жилья.
- Жилье есть, а деньги появятся и хозяйство тоже. Работники сейчас всем нужны.
- Только хотелось работать на себя, а не чужого дядю, - заметил Тимофей.
Понимал он, что  теперь тяжело ему будет жить, не имея за душой ни  копейки денег. Придется начинать с нуля. Руки работы не боялись, научился всему в дали от родителей. Научили его охотиться и стрелять из лука, ставить ловушки на большого и малого зверя. Перенял навыки кожевенного дела, даже медицинские навыки имел. Пришлось и раны перевязывать и вывихи вправлять. Дом мог сложить и крышу положить. Был бы материал для всего этого. Корову купить и кур, не хитрое дело, сноровка и большое умение не требовалось. Тридцать лет за плечами, а впереди ни чего нет. Не завидный из него жених получается.
- А хочешь, поехали со мной? Вдвоем в дороге веселее будет, - предложил Илья, прекрасно понимаю ситуацию Тимофея.
- Спасибо тебе за предложение. Только не подходит это мне. Я ведь домой торопился вернуться, не для того, что бы сразу уезжать в обратную дорогу. Попробую начать здесь все с начала, а уехать всегда успею.
Рано утром Илья ушел в соседнее село, там собирался обоз с желающими уехать на заработки. Тимофей нашел главу поселка, предоставил документы, чтоб не было сомнений, что это он, а не самозванец. Сообщил, что жить временно будет в доме Ильи, а отстроит дом на родительской земле – переедет. Николай Васильевич, дал добро и написал бумагу, разрешая пользоваться лесом для охоты в сезон и на рубку определенного количества леса, для строительства. Обещал с работой помочь. Отец Тимофея хорошим человек был, зла ни кому не желал и не делал. Всегда был рад помочь словом или делом, не отказывал в денежной помощи. Предложил Николай Васильевич в память об отце, деньги Тимофею. Тот хотел, было отказаться, но потом подумал, что жить нужно на что-то, пока работы нет. Принял деньги с благодарностью, обещая вернуть при первой возможности.
Черные стены дома пугали и навивали страх и тоску. Не долго думая, взял Тимофей топор и стал разбирать дом на бревна. Горелые головешки сложил небольшими кучами и поджог. Огонь и дым было видно далеко, напуганные селяне вмиг собрались во дворе с ведрами. Молча стояли, наблюдая, как догорают бревна, разошли.
Работу плотника нашел в соседнем селе, там как раз строить начали большой коровник. Работы хватало всем и своим и чужим. Быстро сдружился он с ребятами из своей бригады и узнал от них, что после завершения коровника, планируют строительство птицефермы. Эта новость обрадовала его. На все лето работы будет. Местный председатель не обижал с деньгами. Платил исправно и по работе, тунеядцев не терпел и просил покинуть стройку. Хороших работников поощрял рублем. Особо выделял Тимофея.
- Солнце работу закончило, а ты и при звездах молотком стучишь, - сказал он, увидев, как Тимофей при свете лампы трудиться, один.
- Меня дома ни кто не ждет, а работа от плохими мыслей отвлекает, - отвечал он, вытирая пот со лба. Солнце спряталось за горизонт, а жар еще не сошел. Поговаривали, что лето будет жарким и засушливым.
- Слышал я твою историю, - Иван достал папиросы, предложил Тимофею, но тот отрицательно покачал головой. – Мне помощник толковый нужен. Давно ищу, найти не могу. Пойдешь?
- Ты, Иван, на меня не серчай, - ответил Тимофей, - только не по-людски, получается, бросать бригаду в разгар работы. Вот закончим стройку, если не передумаешь к тому времени – пойду. А сейчас не могу.
- Не сомневался я в тебе. Искать больше ни кого не буду, - улыбнулся Иван, убирая папиросы, так и не закурив. – Только учти, пообещал, значит, слово дал.
- Ну и хитер же ты, председатель. – Засмеялся Тимофей. – Слово тебе я своего не давал. А за доверие спасибо, не подведу.
На том и расстались. Про себя Тимофей решил над этим вопросом, потом подумать как следует. Работы много, до осени бы управиться, до морозов первых. А там как жизнь повернет, так и поступит. Предложение Ивана было очень заманчиво.
Пытался он среди рабочих, что приехали со всей округи информацию узнать о Мишке Лохмаче. Все говорили одно и тоже, пропала вся шайка в ночь пожара. Не
приходили больше за долгами большими, на дороге разбойничать перестали. Тихо и спокойно стало в округе. Если бежать далеко и надолго бы собрались, непременно за деньгами пришли, едой у селян разжились бы. Те, что у Мишки деньги в долг под проценты брали, теперь не знают, что и делать – радоваться или плакать. Вроде и не требует ни кто возврата, а боязно, что нагрянет среди ночи и заберет все. Хорошо, если в живых оставит. Слава о нем дурная ходит. С тем, кто долги не возвращал, разговор короткий. Что только не делали, что бы поймать его, да все без толку, уходил из всех ловушек и подстав. Засады стороной обходил, хоронился. Честной народ вздохнул с облегчением, когда он исчез. Надеясь, что навсегда.
Ходила к ним на стройку одна старушка, воды приносила. Жила при храме местном, поговаривали, что она прошлое и будущее видеть может. Только ни кто в это не верил, смеялись над ней, но зла не делали. Довелось и Тимофею услышать от старушки « пророчество», которое он всерьез не воспринял и забыл тут же.
- Обида твоя в земле лежит, под ногами твоими. Счастье твое само тебя скоро найдет, - сказала бабушка, убирая свою теплую морщинистую ладошку от его руки, и пошла дальше, разносить воду жаждущим.
Строительство шло быстро и уже к середине августа его торжественно открыли. В тот день пошел дождь, перешедший в затяжной ливень. Работа была закончена,  председатель дал неделю отдыха строителям, что б домой съездили, пред началом новой стройки. Из–за непогоды пришлось Тимофею задержаться у соседей. К себе его пустил Иван.
- Не в коровнике ж тебе ночевать, - Сказал он, приглашая к себе. – Я мужик холостой, ты меня не стеснишь. Да и вдвоем веселее.
- Опять, небось, будешь рассказывать о работе помощника, - улыбнулся Тимофей. Стоило им остаться одним, Иван тут же принимался  нахваливать, как хорошо работать в должности его помощника. – Я же сказал, после всех строительств и посмотрим. Обещать не могу, боюсь тебя подвести. Не известно еще как жизнь завтра повернет.
- Почему сразу про работу думаешь? – обиделся Иван, - нам, мужикам, что больше и поговорить не о чем? За кружкой чая с баранками?
Тимофей согласился, собрал свои пожитки и перебрался в дом Ивана. Вместо кружек на столе появились стаканы и графин с самогоном, собственного приготовления, как признался председатель. Разговор вели ни о чем, Тимофей больше расспрашивал, чем сам рассказывал. Не хотелось ему прошедшие десять лет вспоминать, хоть и были они не самыми плохими. Иван понимающе с расспросами не торопился, будет время, сам все расскажет. Молодой еще, а в глазах такая печаль и боль застыла, что думаешь, будто старик перед тобой.
После второго выпитого стакана, в окно постучали и зашаркали ногами в сенях. Иван торопливо спрятал бутылку за печку и пошел открывать двери.
- Кого там нелегкая принесла в такую погоду. Упаси боже от беды, - он перекрестился, глядя на образа в углу. – Кто там? – крикнул он, убирая засов.
- Я это, Ваня, я, дед Матвей, - ответил из-за двери сосед Ивана.
Иван распахнул дверь и в хату вошел дед Матвей. Был он  ночным сторожем в колхозе. На плече у него висело ружье, больше для важности, чем для стрельбы.
Патронов ему Иван выдавать боялся. Дед спиртным баловаться любил и в порыве азарта, мог воспользоваться оружием.
- Что случилось, Матвей Игнатьевич? Горим или тонем? – Спросил Иван, накидывая на плечи пиджак.
- Упаси боже от такой напасти. Хуже. – Старик драматически закатил глаза и сделал затяжную паузу для «драматизму». Фильмов насмотрелся, теперь применяет в жизни.
- Ну, чего замолчал – то, - не выдержал Тимофей. – Умер кто-то?
- Почти, - ответил старик, и опять замолчал.
- Дед, - рассердился Иван, взяв деда за воротник тужурки и тряхнув. – Я не посмотрю, что в отцы мне годишься, силу применю. Быстро говори, что случилось и без драматических отступлений. Я еще и в клуб, на кино запрещу тебя пускать.
- Но-но, без угроз. Живы все, - Дед Матвей убрал руки Ивана. – Точнее жива. Наши, Холмогоровы с города возвращались и нашли в лесу девушку. Толи разбойники напали, то ли звери напугали. Без сознания она. Вещей с документами не нашли. – Быстро и четко доложил Матвей Игнатьевич.
- Вот так бы с разу, - Иван смягчился, - доктора позвали? Где она сейчас?
- Позвал, я сперва к нему побежал, а уж потом к тебе. У меня в кабинете и лежит на тапчяне.
Доктор к их приходу уже осмотрел девушку и привел ее в чувства. От испуга у нее пропал голос, на все вопросы она только кивала или качала головой. На вид ей было около двадцати пяти – тридцати лет. Волосы черные, как крыло вороные, а глаза зеленые, яркие. Одета была просто, для дальней дороги подходяще. На местных девушек не была похожа, явно пришла из далека. Местные всегда в платьях-сарафанах ходят, а эта в мужских брюках была и ветровке тонкой. Под ветровкой – то и нашелся рюкзачок с документами, которые она и показала Ивану.