Дежа вю

               
     - Выходь, - непреклонно скомандовал я отвратной тетке с башкой, как тюбетейка, - и становись к стенке.
     - Я, вообще - то, - запонтовалась она, поправляя гнусный парик, - была многие годы рядом с основоположником демократии в этой несчастной стране.
      Что - то звякнуло. Она аккуратно попыталась задвинуть выпавшее в угол, но я успел заметить Эрмитаж, заталкиваемый ее ботиком в тьму и скрежет зубовный, окружающий нас с рождения, по воле Сената и народа Рима. Послушно шагая к стене она снова выронила что - то, теперь уже зашуршавшее, не пытаясь замести следы беспомощно оглянулась и заулыбалась, увидев полнейший ахуй, проступивший багровыми пятнами на моей роже унтерменша и дегенерата. Из - за пазухи выпал Розенбаум, он развратно лежал на полу, растопырившись гитарой и листиком, испещренным мудростью, зарифмованной по самое не могу.
     - Сука !
     Я выстрелил ему в голову, разлетевшуюся меленькими осколками и разноцветно - серым сонмом бабочек - капустниц, на мгновение закрывших от меня тетку с башкой, как тюбетейка. Наугад расстреляв пол - ленты сквозь трепещущийся рой бабочек, я довольно отметил кучность и точность стрельбы вслепую. Ништяк. Две сотни патронов МГ - 43 разнесли ее в клочья, туманным алым пятном размазав по стене прозекторской, где мы и встретились. Я шарахался в поисках живых по моргам и кладбищам, а что делала она, не знаю, скорее всего, жрала трупы, просто по привычке питаться мертвечиной, привитой покойным супругом в конце восьмидесятых, когда они начали пожирать труп Совдепии, алчно чавкая под напевы Михаила Боярского, шляпошного пидараса  в усах и блестящих ботинках " Саламандер ", укупленных за чеки, боны, сертификаты, утащенные по случаю из чулка Нины Ургант, завещавшей богатство своему праправнуку от Иосифа Кобзона, пану Мошке.
     - Неужели я антисемит ?
     Выйдя наружу я задал себе этот вопрос и несколько поник головой, признаюсь. Хотя, по хер. Шагая по проспекту с МГ на плече я застенчиво улыбался, предвкушая неожиданную встречу с истинно русским человеком, что не может мне не повстречаться на скорбном пути из ада в преисподнюю.
     - Я, например, русская, - присвистнула могучая тетка, надвигаясь на меня необъятной тушей истинного интеллектуала. - Из графского рода, - подмигнула она заплывшим глазом. - Мне моя бабушка, Рахиль Матусевич, так прямо и поведала, мол, Танька, гордись, из рода, грит, мы графьев Толстых, сапоги тачали помаленьку, траву косили, навоз отгружали, грит, так что, сука, не посрами, грит. Вынула портсигар и прослезилась.
     Я кротко выпустил четыре пули в ее живот и внимательно смотрел, как сизо - вонючие внутренности полезли из нее, змеями падая на могучие ноги, только что упоенно топтавшие землю. Присев на корточки, закурил и взглянул в затуманившиеся глаза мыслительницы.
     - Исповедуйся, - доброжелательно посоветовал ей. - За сколько продала душу Антихристу ? Почему Чубайс ? Отчего Костя Эрнст скачет по жюри ? И, наконец, доколе ?
     Она закивала всклокоченной головой графини и начала исповедь.
    - Нащот души академик Ян разъяснил нам с Дунькой, что у нас ее не наблюдается. Пар, как у собак. И пар энтот спулила я в пятидесятых некоему машинисту за три совецких рубли. Помнится, на три пузырика вина хватило, - похвасталась она, прижимая кишки к могучим ногам. Даже запела, гнусаво и нечисто. - В мааленькай кухне асталось винооо. - Не отвлекайся, - посоветовал я ей, пуская еще одну пулю в лоб. - Угу, - гукнула она, возвращаясь к нашим баранам. - Чубайсов двое, один да еще один. И зачем они, никто не знает, но сказано в Талмуде о шруцимах и, думаю, - закатила она глаза, - что они и есть эти шруцимы, что существуют только на вред людям. Эрнст - гнида, - кратко пояснила она, услышав лязг затвора. - Навсегда.
     Я распылил ее на пар, упомянутый страдницей, и отправился дальше.
     - Бля, - бормотал я, шагая вдаль, - вот чё за на х...й получается, то пидарасы, то евреи, даже как - то стремно перед родней и любимой поэтессой. Вот решат они, что я гад, и бросятся в Министерство обороны, подвинут сыночка Рагозина с местечка заветного и опять все начнется сначала, сад, яблоко, Гвен Стефани, жопы голые, Мамонтов и Соловьев в истерике, полковник Баранец и Ксения Собчак. Ай, - провыл я тихонько, - мне на всех патронов не хватит.
     Я бросил теперь уже явно ненужный пулемет в реку и поломился, что было сил, домой. Примчал, залез в подвал, отодвинул приметный кирпич, открывая здоровенную красную кнопку и нанес непреклонной рукой превентивный ядерный удар.


Рецензии