Я-неандерталец

Автор:      Казарян  Тигран  Гургенович,  09.01.07

    Я – неандерталец, точнее Человек Неандерталец. Я был ближайшим родственником Человека Разумного и был первым обитателем северных континентов. До ваших дней сохранятся лишь наши останки, в виде наших костей, и следы нашей противоречивой для ученых культуры. Bпервые следы нашего пребывания на Земле палеонтологи обнаружили в долине Неандерталь, расположенная на территории современной Германии.  Хотя, многие исследователи будут полагать, что мы все-таки сохранились в виде Реликтового Человека. Я имею в виду Снежного Человека. Некоторые умы даже будут полагать, что между нами и Человеком Разумным произошло скрещивание, породив особых людей. И наши гены временами проявятся у современного человека, придавая им отличительные черты. Но все это будет считаться гипотезой. Сказкой, придуманной мечтателями. Споры о нас ещё долго не будут утихать…               
     Да, мы отличались от вас, от людей. Суровые условия ледникового периода, установившиеся по всем северным континентам примерно сто пятьдесят тысяч лет тому назад, эволюционировали нас, придав нам сильное физическое здоровье и сверх возможности не только тела, но и мозга. Поверьте, без всего этого мы бы не выжили в таких суровых местах. В местах, где вечная  и холодная зима. Но мы вымерли из-за банального гриппа. Ведь вам известно, что грипп практически отсутствует во время мороза, а чуть потеплеет неожиданно погода, как все начинают болеть от простуды. Но от этого Человек Разумный умирает редко. Мы же не выстояли против респираторной инфекции, появившейся из-за потепления климата. Но, как ни удивительно, не смотря на насупившееся потепление, я начал вспоминать эту историю, когда мне стало холодно…      
   

   



    Примерно 50 тысяч лет назад до нашей эры северные льды начали неожиданно таять, обнажая новые просторы. На этих просторах расцвели свежие луга. Трава была не высокая с примесью маленьких простых, но удивительно пахучих цветков. Воздух был насыщен необычным ароматом, и от этого у меня переполнялось в груди. Переполнялась надеждой и новой силой.
    Лед уходил на север, тая под вдруг загорячившимся солнцем. Только через сто тысяч лет назовут освободившиеся от вечных льдов места Европой. Ну а теперь эта земля представляла собой всего лишь безлюдной долиной, местами переходящая в высокие горы, где не было деревьев, а лишь трава да кустарники.
   Земля начала оживать, а моё племя погибать. Неизвестная болезнь поразила нас. Я был  одним из охотников, которого племя посылал на поиск стад мамонтов. Мое направление был север. После месяца скитаний, я, наконец, вернулся на родные земли. В место вечного снега и льда, земля была покрыта уже травой. О траве мне рассказывали мои собратья, которые в отличии меня разведывали южные направления нашего ледяного царства. Но полоса зелени была узкой и заканчивалась большой водой. Это море в будущем назовут Средиземным. Оттуда они приносили древесину, которую мы употребляли для огня, и различные травяные растения, из которых наши шаманы готовили различные снадобья.
   Вернувшись от долгого северного похода в родную деревню, я застал соплеменников мертвыми. Некоторые люди были захоронены под камнями. Других же смерть нашла в юртах, и их пришлось хоронить мне.
   Оставив свою мертвую деревню позади, я с надеждой двинулся в поисках других племен. Два года минуло с тех пор и все найденные мною племена были уже мертвы.
    Наша деревня была самой северной и самой малочисленной. И нас было всего пять семей. Год назад, когда мне было двадцать лет, меня женили на одной из моих двоюродных сестер. Не успела бедняга родить ребенка. Приклонившись над трупом, я долго гладил её увеличенный живот, словно ожидал какого-то чуда. Хотя мне долго приходилось бывать одним, преследуя стада мамонтов, только теперь я понял ужас одиночества. Я стоял на вершине какого-то озеленившегося холма и смотрел вокруг. Холодный ветер бил мне в лицо, развевая мои длинные черные волосы, и прищуренными глазами я словно щупал хоть какое-то надежное направление. И так как север мною был разведан, я решил идти на юг.
   Начало вечерять и холод усилился вдруг налетевшей пургой. Снег валил столбом и невидимая белая, жутко холодная стена закрывала мне взор. Я шел словно на ощупь. Все было бы ничего, но, гоняясь за призраками, я совсем забыл про еду. Теперь меня мучил больше не холод, а голод. Я шел против бури, прикрываясь шкурой мамонта и молясь духам предков своих дать мне хоть временный кров. Уже давно стемнело, и я шел по едва освещенной луною дороге. Неожиданно справа подул теплый ветер. Без колебаний я понял – это тот единственный случай, называемый многими везением. Только из пещеры может исходить такое тепло в холодную погоду. Приблизившись к входу, я на всякий случай поблагодарил богам и вошел в неё.
   Вход пещеры был чуть выше моего роста. Робкими и ощупывающими шагами я начал углубляться во чрево пещеры. Как жаль, что не было у меня огня тогда. Ведь пещеру стоило изучить…
   Постелив наплечную шкуру на холодный каменный пол пещеры, я лег, прижав коленями к груди от холода. От усталости, я быстро заснул и погрузился в чудный сон. Во сне я заново переживал мою свадьбу. Перед тем как выдать мне невесту, я должен был пройти испытания, назначенные вождем и главным шаманом. Я должен был прыгнуть с холма на мамонта и вонзить в его ухо копье, должен был сразить на охоте бизона, построить юрту из бивней и шкур мамонтов. Но самое тяжелое испытание было добыча огня. Из-за этого испытания я долго оставался холостым. Все это надо было совершить лишь для того, чтобы доказать племени о своей состоятельности как мужчины и как кормильца семьи. Что в случаи необходимости я смогу обойтись без племени. И вот, когда я, наконец, разжег огромный костер, все племя танцевало вокруг него, веселясь на моей свадьбе. Единственный, кто не радовался главному событию в моей жизни, был наш шаман. Дело было в том, что невеста моя была дочерью сестры моей матери, а отец её был вожаком племени. Я был любимцем вождя. После того, как я спас его от огромного медведя, я стал его преемником, его правой рукой. Все это не понравилось шаману. На моем месте он видел своего сына. Церемонию, которую он проводил на моей свадьбе, больше походила на проклятие. Он, обличенный в шкуры различных животных, бренча связкой, состоящей из зубов и когтей хищных животных, прыгал сквозь огонь и говорил словами, понятными только ему. Выполняя жуткий танец, он начал приближаться ко мне. Я стоял рядом с невестой и держал её правую руку. Тогда мне стало не по себе. Он шел на меня как неведомый зверь, издавая жуткий рык. Вдруг меня охватил страх, страх который был до этого не ведом мне. Потом покрылось все мое лицо. Моя ладонь отпотела, все сильнее сжимая нежную руку моей юной жены. Я сделал усилие, чтоб проснутся от этого ужасного сна. И после нескольких попыток мне удалось пробудиться с частым громким дыханием. Я вытер пот от лица и понял, что рык не прекратился. Прищурив глазами в глубь темной пещеры, я ничего не увидел, а лишь все сильнее начал слышать приближающееся рычание. Я, не поднимаясь на ноги, начал отступать к выходу пещеры. Быстро привстав, я схватил свой каменный нож. Лицом стоя у выхода пещеры, освещенной полной луной, я отчетливо увидел теперь уже передо мной огромного саблезубого тигра. Тот стоял в пару шагов от меня, чуть наклонившись назад для броска. Мне давно не приходилось встречаться с этим хищником. После того, как сократились стада мамонтов и бизонов, их количество резко снизилось. Возможно, его положение было ни чуть не лучше моего. А это означало, что он также голоден. Эти выводы ничуть не успокоили меня. Я не уловил того момента, когда он в прыжке снес меня с ног. Мы упали в небольшую низину чуть левее от входа. Но я четко ощутил, как мой нож вонзился в грудь этой твари. При падении, я потерял сознание. И лишь пришел в себя, когда солнце стояло высоко. Огромное тело тигра чуть прикрывало меня. Лишь потом я понял, что благодаря теплой туши животного я не замерз.
   Жуткая вчерашняя погода сменилась ясной солнечной зарей. Свежая зеленная трава, покрывающая необычно красивые холма, снова ожила, освежая воздух ароматами зелени. И от этого чувство голода вновь вернулось ко мне, скрутив мне живот. Я оглядел туше убитого мною саблезубого тигра и начал отделять кусок мяса с задней ноги. В такую погоду мне не составляло труда зажечь костер.
   Прожаренное, и от этого ароматное мясо вернуло меня к жизни. Вновь наполнившись оптимизмом, я подтянулся с улыбкой на лице, ища направление на юг.
   Чем дальше я продвигался на юг, тем чаще появлялись горы. В местах, где я жил не было высоких гор, а лишь холмы. В будущем мою родину назовут Францией. Так размышляя о своем путешествии, я впервые почувствовал тоску по родным местам. Но я был уверен, что когда-нибудь вернусь туда.
   Все горы были покрыты снегом, лишь обнажаясь зеленью на подножьях. Моя новая одежда из убитого неделю назад тигра хорошо грела меня. И я мог себе позволить ночевать под открытым небом, тем более, что погода становилась все теплее.
   Проложив свой путь мимо будущего Пиренеи – горной гряды, я был уверен в успехе моих поисков. Я наслаждался видами новых просторов. Но больше всего меня удивляли стада не виданных мною животных. Они паслись большими стадами. Это были небольшие животные, меньше тех бизонов, на которых мы охотились. Я мог выдерживать долгие дни голодания. И не смотря на оставшийся запас копченного тигриного мяса, я решил поохотиться. Но едва я приблизился к стаду, как животные начали убегать. Меня это не смутило, а встревожило то обстоятельство, что они наверняка знают человека, раз испугались. Но где эти люди, или, по крайней мере, охотники. Долго мне не пришлось гадать. Следуя за стадом, я заметил хищников: стая волков начала атаковать стадо из нескольких флангов. Хотя мне ещё не приходилось видеть подобных хищников, они меня не спугнули. Они мельче были известных мною хищников, но их было много. Да и повадки этих животных мне не были знакомы. Охотничий азарт подавил во мне чувство опасения, и я решил присоединиться к волкам. Те поступали на удивление очень умно: начали жертв загонять к горе! Я быстрым бегом промчался к подножью этой горы с боку и взобрался на небольшую высоту. Как только стадо столпилось у подножья, некоторые особи начали взбираться на гору. Это им удавалось с трудом. Волки их загнали, и обратного пути у бедняг не было. Поняв, что гору им не преодолеть, они повернули на хищников и с потерями начали уходить в долину. Ну а взобравшиеся животные чувствовали себя неловко в новой для них обстановке. Воспользовавшись паникой этих копытных, я бросил мое новое копьё в одного из них.
   Мясо было необыкновенно вкусно. Мягче и сочнее мяса мамонта. Но шкура у них была без меха и тонкая. Такие животные не смогут обитать на наших просторах. Откуда они взялись?
   На этот вопрос я смог ответить лишь спустя месяц. Достигнув юга будущей Испании, я впервые увидел море. Стоя над обрывом ранней утренней зарей и наслаждаясь запахами морского воздуха, мне стало как-то не по себе. Что-то пугало меня. Всё это ново было для меня, да и эти изменения в климате, появление новых животных. Мне об этом не рассказывали собратья, разве что о море. Я решил идти по направлению заката солнца, то есть по берегу, на запад. Обрыв был высоким, и я спешил к окончанию его, чтоб приблизиться к этому морю как можно ближе. Но обрыв не кончался. Только на третий день я приблизился к краю этого бесконечного обрыва. Он заканчивался крутым спуском. Только я начал спускаться, как мое внимание привлекло одно обстоятельство. Я увидел край другого берега. Он был коротким. И можно было доплыть до него, как через широкую реку. Но я не умел плавать.
Через сотни тысяч лет эти два берега разойдутся дальше, образуя Гибралтарский пролив.
   Только теперь я понял, откуда взялись новые животные: они переплывали эту широкую реку. Все новые и новые виды животных вступали на берег, удивляя моё воображение и обогащая мой рацион. Из шкур убитых животных и ветвей  редких деревьев, я смастерил для себя юрту в укромном месте в конце обрыва. Ведь преследуя травоядных животных, переплывали и хищники.
   Лишь спустя некоторое время, я понял смысл этой великой миграции. Таянье льдов освободило новые просторы, новые пастбища. Они переплывали из другого континента, позднее названного Африкой. За долгий ледниковый период там стало жутко тесновато. Это был шанс выживать дальше для многих видов животных. Жаль, что этого не застало мое племя!
   Я жил словно в раю: сыто и интересно. Единственно, что мучило меня, так это ностальгия по родным местам… и льдам. Тоска переполняла меня, не давала покоя, и ночь размышлений навели меня на окончательное решение - на рассвете двинусь на север!
   Утром меня разбудили странные звуки. Медленно выйдя из юрты, я, наконец, увидел то, ради чего затеял весь этот поход. На берегу стояли люди. Их было шестнадцать человек. Они приплыли на странных посудинах – лодках, о которых я даже и не думал. Это было малочисленное племя, похожее на моё племя. Мне не терпелось приблизиться к ним, и я смело начал отпускаться с обрыва к ним.
   Увидев меня, они засуетились. Мужчины двинулись чуть вперед и выставили копья. Но когда я приблизился к ним как можно ближе, я понял, что они не похожи на меня. Мы стояли друг против друга и молча изучали друг друга. Их кожа была такой же белой, как у меня, но не была покрыта волосами. А моя кожа местами редко покрыта короткими волосами. Их лица были вытянуты вниз, придавая овал лицу. Наши лица были округлой формы с выступающим лбом и надбровными дугами. Я был выше их и гораздо крепче сложен. Лишь потом я понял, что они не способны общаться друг с другом на расстоянии.
   Несмотря на увиденные различия, я чувствовал родство с ними. Моей радости не было предела, и я словно бросился к ним. Но трое мужчин напали на меня с копьями. Я перепрыгнул через них, сделав несколько оборотов в воздухе, словно охочусь на мамонта. Потом быстрыми движениями сложил их вместе на песке. Женщины и другие мужчины с криками начали отступать к своим  лодкам. Я бежал к ним и кричал, объясняя словами и руками, что я брат им по крови. Всё было бесполезно. Я в отчаянии остановился, свесив руки и голову, и повернул обратно, лишь бы не спугнуть гостей. Добравшись до мест, где я обычно выжидал в засаде жертв, начал наблюдать за ними. Те, успокоившись, начали собираться в дорогу. Как и хищные звери, они следовали за стадами диких копытных.
   Я решил не оставлять их и следовал незаметно за ними. Они двигались на север, словно угадали моё желание. Наблюдая за ними и их повадками, мне часто становилось смешно и весело. Они, совсем не привыкшие нашим рельефам, охотились с трудом. Однажды, я решил показаться им, но, держась так, словно их не замечаю. Зато они меня видели хорошо, как я охочусь и обрабатываю шкуры убитых животных. Хотя, я не был в их компании, но было приятно находиться рядом с ними. Уж лучше так, чем совершенное одиночество.
   Мне было забавно смотреть на их голые тела, особенно женские. Но вскоре они научились обрабатывать шкуру и делать из него одежду. Шоу для меня на этом закончилось.
   Через несколько месяцев миграций на север, в месте с удивительным племенем, я, наконец, вступил на родную землю. Они наблюдали за мной, как я ухаживал за могилами моих родных. В отличие от нас, они хоронили умерших в земле. Конечно, ведь у них, на прежнем континенте, не было вечной мерзлоты. Прежние времена нашу почву не сумели бы так скопать. Но все изменилось. Почва стала мягкой, и я впервые увидел, как люди сажают растения. Так мы наблюдали друг за другом до наступления холодов. Все было неожиданно. Как я, так и они, не думали, что тепло вдруг сменится холодом. Тогда мы не знали, что наслаждались первым континентальным летом.
   Дни становились короче и прохладнее, а ночи длиннее и холоднее. Стада начали мигрировать обратно на юг. Пищи становилось все меньше, но люди не собирались идти за стадами обратно на юг. Им словно пригляделись здешние места. Все тяжелее становилось людям охотиться, но только не мне. Я продолжал наслаждаться оставшимся многообразием. Однажды, я с небольшой отвесной скалы прыгнул на непарнокопытного. Только хотел вонзить в него мой длинный каменный нож, как тот начал меня мчать быстрее ветра. Я схватился за его гривы, и только привыкнув к животному, отпустил руки. Чтобы удержаться в седле, я ногами прижался за бока животного. Растянул руки в рознь и, крича от восторга, промчался мимо племени. Те смотрели мне вслед с удивлением. Придет и их черед наслаждаться прелестью конных скачек.
   Как-то ночью резко похолодало, и пошел крупный снег. Люди не спали и, замерзая, наблюдали за этим природным явлением впервые. Мне же было тепло в юрте, в центре которого горел костер. Они не могли получить огонь в моих холодных краях. Я решился, наконец. Взяв в руки факел, направился к ним. В отличие от моей маленькой юрты, жилище людей было крупнее, и в ней находилось все племя. Я подошел к жилищу, мне открыли навесу, предлагая войти. Когда я вошел к ним, мне больше стало жаль их. Сплотившись вместе под одно одеяло, они мерзли. По середине жилища собраны были бревна. Видно было, что те не раз уже пытались разжечь огонь. Немедля, я разжег костер и присел напротив них. Через пол часа все согрелись и начали разговаривать на непонятном мне языке и пристально изучать меня. Меня обрадовало то обстоятельство, что они позволили любопытным детям приблизиться ко мне и дотрагиваться до меня. Это явно свидетельствовало о появившемся доверии ко мне. Я начал говорить с ними, но, для начала представился.
- Меня зовут По, - я стал правой ладонью бить себе по груди. Это моя родина, но в ней остался только я. Все соплеменники по непонятной мне причине умерли, пока я был на ледниках.
    Конечно, они меня не понимали. Но зато убедились, что я тоже человек, раз разговаривать умею. Ведь животные не говорят. Хотя, я отличался от этих людей, наше родство чувствовалось.
    Однако на первый раз нам достаточно стало простого знакомства. Я узнал их имена. Они были сложными, но моя память была безупречной. У них была сложная речь. Только потом, я понял это из-за того, что они не могут читать и передавать мысли на расстояния. Они были слабыми и беззащитными людьми. Им трудно будет жить в моих пока ещё холодных краях. Дело в том, что наши суровые условия за века поставили перед всеми обитателями этих мест великие испытания. И мы адаптировались, эволюционировав в более выносливых существ. Мои соплеменники, как и я, обладали сверх возможностями. Но я твердо решил научить их навыкам выживания!
   На смену мелким травоядным животным, из севера, после наступления зимы, начали возвращаться мамонты. В начале они сильно напугали людей. Но я их успокоил, объясняя, что это наше спасение. Ведь на них можно охотиться. В их племени господствовали женщины, точнее женщины-жрицы. Я быстро овладел их языком и мог многое разъяснить им.
   Наступил день охоты. Я им объяснил, что надо делать, но они меня поняли с трудом. Их не убьешь и десяткой острых копьев, а лишь только разозлишь животное. И вот, наконец, после обрядов жриц, те тронулись к стадам. Я решил для начала понаблюдать за людьми, ведь им придется дальше с мамонтами жить.
   Стадо было малочисленным и состояло всего лишь из восьми крупных особей. Люди разделились на две группы: одна группа начала отделять позади идущего мамонта от стада, другая группа стала отгораживать других, в случае если те решат прийти на помощь отставшему и изолированному мамонту. Тактика была интересная, если не считать, что дорогу мамонтам преграждала скала в этом неглубоком каньоне. Почувствовав тупик и от этого явную угрозу, стадо словно сбесилось. Мамонты повернули обратно и начали нападать на людей, швыряя тех бивнями. Раненый и отделенный от стада мамонт, войдя в ярость начал гонять людей к тупику. Их осталось трое. Другие начали преследовать стадо. Я решил выручать этих трех бедняг, уже прижатых к скале и оставшихся без копий. В решающий момент я прыгнул на спину мамонта. Уцепившись за шкуру мамонта, я решил для начала хотя бы удержаться на этой разъяренной твари. Я раньше делал это, но неожиданно, когда не был мамонт так ранен и доведен до ужаса. Монстр отвлекся от рокового нападения на не опытных охотников и начал вытряхивать меня с себя, люто трубя хоботом. Повернувшись к направлению отступающих мамонтов, он со скоростью ветра двинулся к ним. Копье я выронил, пытаясь удержаться на нем. Через некоторое время я осознал, что бешенное животное гонит собственное стадо к глубокому обрыву. Я решил спрыгнуть с мамонта, но земля была усыпана остроконечными большими камнями. После недавнего землетрясения образовался этот каньон, расщепив скалу надвое и усыпав землю подобными камнями. Люди смотрели на меня с ужасом на лицах. Впереди бегущие мамонты начали один за другим падать в пропасть. И лишь в последний момент, когда мною оседлый мамонт вступил в бездну, я с криком прыгнул с него. В полете, я зацепился правой рукой за не большой наскальный выступ и завис над пропастью, свесив левую руку. Стараясь не смотреть вниз, я подтянулся и крепко удержался на камне  уже двумя руками. Силы мои были истощены. Но, собравшись, я сделал глубокий вдох и поднял себя. Теперь, я удерживался и ногами. Оставалось лишь ползти наверх. Выбитый окончательно из сил, я бросил себя, наконец, на поверхность. Чуть отдышавшись, приподнялся. Вдалеке стояли люди с замершими взглядами, кто на равнине, кто на скалах. На меня смотрело всё уцелевшее племя с безумными глазами. И лишь когда я сделал первые шаги, те опомнились и громко начали окрикивать, то ли радуясь моему исцелению, то ли от восторга. Они приблизились ко мне и, радуясь, трогали меня. Да, это была победа!
   Спустившись в ущелье, мы начали добивать еще живых мамонтов. Признаться, нам бы хватило мяса одного мамонта. Но, ради шкуры, нам пришлось разделывать и остальных, хотя это заняло несколько дней. Мне было жаль этих тварей, ведь их все меньше и меньше становилось. Не обошлось без жертв и среди самих людей. Племя потеряло двух охотников. Но это событие послужило бесценным уроком для них.
   Всю зиму мы прожили сытно. Хотя я жил отдельно от племени, я часто навещал их. Те начали жить отдельными юртами, образуя семьи. Я иногда завидовал им. Хотя теперь вроде бы я не один, но семьи у меня не было. Их женщины мне очень нравились, но я не мог посметь предложить им близость. Да и жрицы старались отделить меня как можно дальше от молодых женщин. Но я им нравился, я это читал в их заигрывающих глазках.               
   В отличие от людей, я много путешествовал. Вернувшись весной к пристанищу, я застал его разоренной. Словно неистовая буря прошлась по селению. Все дома были разбиты, и местами я находил следы крови. Лишь когда увидел сохранившиеся следы, я все понял. На селение напала группа голодных медведей. Со слезами на глазах, я шел, подбирая и рассматривая разбросанные вещи. Мне не хотелось верить в происшедшее. С таким трудом я нашел себе общество. Я собрался уже покидать бывшее селение, как услышал то ли стон, то ли плачь. Обернувшись, заметил некоторое движение под лежащей шкурой мамонта. Осторожно подняв копьем за край шкуры, я увидел молодую женщину. Скрючившись в комок, она с ужасом смотрела на меня. Я поднял её на руки и отнес в мое жилище, где горел костер. Она набросилась на прожаренное мясо и начала жадно поглощать её, не отрывая взгляда от меня. Наконец насытившись, она накрылась шкурой и крепко заснула. Присев рядом с ней я глубоко задумался. Эти медведи не разорили моё жилище лишь потому, что из него не несло человеческой теплотой. Они могут вернуться. Эти твари чувствуют тепло с большого расстояния. Мне не было страшно, я четко знал, что делать дальше. Главное, надо выжить до утра, а с зарей оставить эти места, хотя бы на время, до прихода стад травоядных животных. Весна уже вступила в свои полные права и погода вновь потеплела.
    Сидя в полной темноте, рядом с юртой, я продолжал размышлять. Эти твари напали на людей ночью, когда те спали, застав тем самым их  врасплох. Со мной этот номер не пройдет! Быстро разбросав дрова вокруг юрты, я зажег круговой костер и начал ждать. Я был уверен в нападении этих тварей. По следам, их было несколько, и напали они на деревню примерно четыре дня назад.
   Долго мне не пришлось их ждать. Юрту окружили три гигантских белых медведя. Они не могли переступить через огон и от этого злобно рычали. Я спрятался в юрте и начал изучать обстановку. Пламя костра переливающими цветами отражался об белую шкуру медведей и от этого те становились ещё страшнее. Я как всегда не поддался панике, а холодным расчетом выбрал первую жертву и подготовил копье к меткому броску. Неожиданно для одного медведя, я выскочил из юрты и сильным взмахом пустил копье в грудь вставшего на задние лапы монстра. Он начал метаться. Я посмотрел на тех двоих – они отступили в панике. Мой медведь был, разумеется, всего лишь ранен. И это делало его ещё опаснее. Теперь того не остановить огнем. Он нападет. Но этого не случилось. Прыгнув в ярости через костер, я вонзил в него второе копье. Первое копье торчало в груди жертвы, а вторым я начал добивать эту тварь, не оставляя из виду тех двоих. Через час битвы, я сидел на огромной туше животного, ровняя свое учащенное дыхание.
   Войдя в юрту, я застал девушку спящей. Конечно, после всего пережитого, её ни каким громом не разбудишь уже. Ну а мне пришлось сторожить нас до утра. Я поддерживал костер на всякий случай и подглядывал по сторонам. Те медведи не вернулись. Только теперь, когда так близко от меня находилась человеческая женщина, мне удалось рассмотреть её спящее лицо и обнажившуюся из-под одеяла грудь. Её светлые волосы были разбросаны по всей подушке. Кожа была белого цвета, и от неё исходил особый, приятный запах. Все это сильно возбуждало меня, я сильно возжелал её. Моя рука потянулась к ней, но только для того, чтобы разбудить ее – рассветало.
   Проснувшись, она доверчивым взглядом посмотрела на меня. Я накормил её и объяснил, что надо отправляться в дорогу, на юг. Появившиеся белые медведи нам не дадут покоя, пока на северные пастбища снова не придут травоядные.
   Выйдя из юрты, я показал ей шкуру убитого медведя, стараясь похвастаться трофеем. Увидев это и, лежащее не далеко, туше медведя, она криком бросилась мне в объятья. Я решил не брать шкуру с нами, чтоб лишний раз не напоминать девушке о случившейся трагедии.
   Собрав припасы, инструменты с оружием, мы двинулись в путь.
   Земля освобождалась от снежного покрова, вновь обнажая зеленную траву и удивительно белые маленькие цветы. Чтобы как-то развлечь мою спутницу, я по дороге собрал небольшой букет этих удивительно пахучих цветков и преподнес ей. На её лице появилась не менее прекрасная, чем эти цветы, улыбка. Она шла и нюхала букет, снова радуясь жизни. Мне удивительно весело стало, давно забытые чувства вдруг начали вновь посещать меня. Я был счастлив, что нравлюсь хоть кому-нибудь на этом свете. Она  себя чувствовала в полной безопасности со мной. И ничто на свете не могло обидеть её!
    Когда я по пути охотился, она всячески старалась помочь мне, хотя, откровенно говоря, этого и не требовалось. Сначала это выглядело вполне забавно. Но после одного случая, я запретил ей участвовать в охоте. Углубившись в юг континента, мы заметили, что короткая трава сменилась высокой. Тающие льды образовали болота. Конечно, в будущем они превратятся в озера. Но в настоящем они представляли собой большую опасность. Увлеченный охотой на диких лошадей, я не заметил,  как Лилия стала преграждать им путь, подходя к болотам. Высокие камыши укрывали опасность, которая таилась в болотах. Она спряталась в камышах, выжидая момента, когда загнанные мною животные подойдут к болотам. Но в камышах выжидали жертв и другие твари. Прыгнув от ветви дерева на одну из лошадей, я бросил на её шею толстую веревку, плетенную из кожи, для того, чтобы удержатся на скаку. Лошадь начала метаться, вставать на дыбы. Наконец поняв, что не способна выронить меня, она помчалась вслед убегающему стаду. За моей спиной крепились копья. Догнав стаю, я должен был бросить их на лошадей. Заодно, мне захотелось приручить оседланную лошадь. Приблизившись к болотам, я начал бросать копья. Уже держа наготове последнее копье, я разобрал среди шума ржущих в панике лошадей и топота копыт, крики Лили. С высоты  оседлости мне открылась жуткая картина. В двух шагах от Лилии в позе броска стояла дикая кошка, похожая на саблезубого тигра, но крупнее. Она в ужасе смотрела на зверя, медленно отступая. Слава духам предков моих, я не избавился от последнего копья. Со всей напряженностью мыслей, я бросил копье в животное. И доскочив поближе, прыгнул с коня на раненную кошку. В схватке, торчащее с боку кошки копье сломалось. Я лежал под этой громадиной и силы покидали меня. Вынув сломавшееся копье, я начал вонзать в него снова и снова. Убив животного, я лежал на спине и смотрел на небо, пытаясь отдышаться. Лили нагнулась надо мною и, плача, начала вытирать с меня то ли мою, то ли кошачью кровь. Наконец, поднявшись на ноги, я накричал на него за непослушание.
   Мы поселились в знакомой мне пещере. Вход в него, я обтянул шкурой. Она выходила со мной из пещеры, лишь для прогулок. Охотился я с тех пор один. 
   Однажды, вернувшись из очередной охоты, длившейся несколько дней, я обнаружил Лили за странным занятием. В глиняной посуде она костью топчила мелкие разноцветные камни. Потом добавила воду в посуды и все это начала размешивать. Я молча смотрел на неё. Наконец, привстав с посудой, она взялась за мою  правую кисть и повела за собой. Углубившись в глубь пещеры, где тоже горел маленький костер, она стала дорисовывать странное изображение на каменной стене. Я начал  внимательно рассматривать рисунки. На стене была изображена самая настоящая охота: группа людей с копями мчалась за мамонтами. Она пальцем указала на отделившегося от группы человека, пытающегося прыгнуть на мамонта и, посмотрев на меня, улыбнулась.
- Это я? - несколько смутившись, спросил я.
Она, продолжая улыбаться, кивнула мне:
- Тебе нравится?
- Да. Это твое племя?
   Она, свесив голову от грусти, отошла от стены. Я обнял её, и начал тихо и ласково шептать ей на ухо. Затем, взяв Лили на руки, отнес её в передние покои и положил на густую шкуру бурого медведя. Из-за теплого костра мы лежали голыми, лаская друг друга снова и снова. Легкие стоны Лили переполнили всю пещеру.  А за входом в пещеру начала выть прирученная мною волчица
   Теплые летние дни медленно, но верно менялись на прохладные осенние. Из-за недостаточно развитой растительности на открывшемся континенте, те истощались с наступлением холодов. Климат ещё не установился. И травоядные животные мигрировали к южным границам континента, а некоторые переплывали будущий Гибралтар.
Я заметил, что хищников от этого не убавляется. Возможно, они успевают размножиться, но не могут полноценно мигрировать за стадами жвачных животных. И после того, как волки убили мою лошадь, я принял решение двинуться в направление восхода солнца - на восток. Эти края небыли мною изучены. Нам надо было отправляться в дорогу на поисках других людей, тем более, что Лили приходилось долгими временами ожидать меня. Ну, а если я погибну на охоте!
   На рассвете мы отправились в путь: я, Лили и моя волчица Со. Я смастерил сани, на чем вёз припасы и оружие, а иногда и Лили, когда та уставала. Такие люди как я могут чувствовать друг друга на расстоянии и общаться друг с другом. Но если эти расстояния не большие. Возможно, сохранились такие же люди как я. Но на это полагаться не стоит. Лили отличалась от меня не много, и лучше жить среди таких людей, как она, чем вовсе одни. Тем более я начал боятся за судьбу её.
  Через месяц трудного пути, мы дошли по подножья гор, которые в будущем назовут Альпами. Но трудности были впереди. Я не боялся этих высоких гор. Ведь должны быть невысокие проходимые места. Но, остановившись на привал у подножья небольшой вершины, которую я выбрал для перехода, мы услышали групповой вой. Это была стая волков. Мы ещё их не видели, но не было сомнений, что эти твари идут по нашим следам. Лили мне помогала тащить сани при начавшемся подъеме. Лишь взобравшись на определенную высоту, мы увидели большую стаю волков. Я знал, что не справлюсь с ними, и нет у нас ни малейшего шанса на спасение! Я не хотел тревожить Лили, ведь она полностью надеялась на меня. Мы ускорили подъем, но дистанция с волками неумолимо сокращалась. И тут, я вспомнил, что у Со начались течки. Возможно, это шанс, хоть какой. Освободив волчицу от пряжки, я скомандовал ей. Она не медля, бросилась по направлению к стае. Не останавливая движение, мы продолжали лихорадочно тянуть сани – я чувствовал, что они нам ещё пригодятся. До вершины оставалось не много, я обернулся и заметил, что Со навела некоторую суматоху в стае и та остановилась. Но, вскоре опомнившись, бросились дальше преследовать нас. Снега было до колен и от этого становилось все труднее двигаться, но нас не оставляла надежда.
   Добравшись до вершины, я крикнул на Лили сесть в сани и крепко связал её. Я посмотрел назад – волки были в двух шагах от броска. Толкнув сани с крутого спуска, я так же прыгнул в сани. Мы начали спуск. Скорость нарастала,  и становилось тяжелее удерживаться в санях. Я обнял мою женщину и старался балансировать сани натянутыми вожжами. Именно тогда, в этот напряженный момент, когда снежная пыль забивала мне глаза, я заметил в низу, там  вдалеке, идущих людей. Я не поверил своим глазам. Зрение моё отличалось особой силой, привыкшей к снежным далям. От этого зрачки наших глаз в отличие от людей были почти белого цвета. Приблизившись к низине, сомнения меня оставили – это были люди наподобие моей Лили. Точнее целое племя! Радости моей не было предела. Они шли по ту сторону обледеневшего озера.
   Спуск закончился, и сани стали скользит по поверхности обледеневшего озера. Я обернулся назад. Волки продолжали нас преследовать, хотя были далеко позади. После того как остановились, мы бросили сани, и, держа друг друга за руки, начали бежать к племени. Мы кричали им, маша свободными руками, но они нас не слышали и медленно продолжали уходить от нас.
    Наконец, приблизившись к ним, мы были услышаны. Они, остановившись, удивленно смотрели на нас. Лили от радости кричала и прыгала, маша обеими рукой.
   Но тут случилось, то чего многие называют невезением. Ещё не окрепший местами лед не выдержал моего веса, и я провалился в воду. Лили остановилась и постаралась меня вытащить. Но я знал, что меня не смогли бы вытащить даже двое здоровых мужчин её племени. Так же знал к своему сожалению – они не помогут человеку, отличающемуся от них внешне.
   Лед был хрупким и едва удерживал Лили. Она кричала и плакала, звала на помощь людей, но те лишь смотрели. Я обернулся. Свирепая волчья стая приближалась к нам. Выхода не было. Я начал кричать Лили, чтоб она бросила меня и бежала к людям. Но от этого она лишь сильнее плакала. Удерживаясь за края льда, я по грудь был погружен в ледяную воду. Лили наклонилась ко мне захлебываясь в слезах. Я стал тихо и ласково шептать ей на ухо. От сказанных  мною слов, она привстала и, вытирая слезы, начала отступать от края треснувшего льда. Наконец, резко обернувшись, бросилась к племени.
   Я обернулся, волки приближались ко мне. Посмотрев в след убегающей Лили, я был уже убежден, что она успеет добежать. Волки не приблизятся к племени, побоятся. Мои силы начали истощаться от холода. Но холода необычного, не ведомого мною. Холодом, овладевшим духом моим. Холодом, названным в будущем отчаянием и равнодушием.
    Волки уже дышали мне в затылок. Я последний раз посмотрел в след моей женщины, улыбнулся и отцепил руки от кромки льда. Медленно погружаясь в глубь холодного озера, я благодарил богам за чудесные дни, проведенные с Лили. Мне впервые стало так холодно… Холодно на душе. 
   

   Люди добродушно приняли Лили. Накрыли её шкурами и все вместе двинулись дальше покорять новые европейские просторы.
    Она медленно шла среди  своих соплеменников, отличающихся от меня, и еще долго продолжала плакать, поглаживая свой увеличенный живот.