Жила-была девочка

Она жила в далеком северном селе, на берегу широкой полноводной реки. Подружки и родные звали ее Надечка. Это была черноволосая девчушка с большими ярко-синими глазами, которые пытливо и вопрошающе смотрели на мир. В годик с небольшим она разговаривала как взрослый здравомыслящий человек и ставила в тупик всех окружающих своими недетскими вопросами. Она жила с мамой, папой и бабушкой, которые очень любили ее. За семьдесят километров выше по реке в районном центре жили другие дедушка с бабушкой и куча разных родственников с маминой стороны, которые тоже души в ней не чаяли. И все в ее жизни было хорошо и светло. Но вот в холодный мартовский день все круто поменялось. Умерла ее мама. То ли по стечению обстоятельств, то ли по халатности врачей, или еще по какой-то, никому неизвестной причине, смерть вырвала стальными лапами из жизни совсем молодую женщину и только что родившегося ребенка. На похоронах было много народу. Все плакали, и причитальщицы голосили по умершей. Надюшка смотрела на все это синевой своих детских глазенок и ничего не понимала. Почему-то взрослые посчитали, что ее тоже надо взять на похороны с собой. И вот последние минуты прощания. Застыл отец в немой скорби и непонимании всего происходящего. Молодой мужчина еще не осознавал, что любимой жены больше нет. Стали опускать гроб в промерзшую землю. «Куда вы мою мамочку? Я с ней хочу», — раздался пронзительный детский крик. Надюшка билась и кричала на руках у отца. Народ заплакал еще горше, уже не от ухода жизнерадостной цветущей женщины, а от жалости к этой осиротевшей малютке. Никто не мог помочь в этом горе. Да и чем тут поможешь? Многое в жизни можно исправить, изменить, возвратить. Но в этом случае любой человек бессилен что-либо сделать и помочь.
И приклеилось с тех пор к девочке странное слово, которым сердобольные старушки характеризовали ее нынешнее положение — осталИца. Родители умершей мамы хотели забрать девочку к себе, но отец не отдал и увез обратно в свое село. А могила мамочки осталась в ее родном райцентре, куда Надюшка приезжала очень часто. И, не успев зайти в бабушкин дом, тянула ее «к маме». Оградка была большая, хотя в ней были всего две могилки. Одна маминого двоюродного брата, утонувшего в восемнадцатилетнем возрасте, и вторая мамочкина. На ней стоял синий крест, и летом она всегда была заросшая травой и синими высокими цветами. Бабушка приносила с собой жестяной ковшик, сделанный умелыми дедушкиными руками из консервной банки. Он был наполовину заполнен «угольями». Бабушка зажигала кусок газеты и подкладывала под угли, а когда они начинали краснеть от жара, добавляла туда еловую смолу. Шел из ковшика тогда белый дым со своеобразным запахом. Затем бабушка водила этим ковшиком над могилками — кадИла, читая слова молитвы. Но всего этого не понимала ее маленькая внучка. Надюшка ложилась на могильный холмик и плакала. Иногда она по-взрослому причитала и говорила мамочке, что она ее забыла и бросила, и не хочет к ней возвращаться. Горькие слезы огромными горошинами бежали по ее лицу. Иногда ее плач переходил в настоящие рыдания. Худенькие плечики вздрагивали. Горе ее было безутешным и непоправимым. И так повторялось из года в год. Приезд в гости к бабушке с дедом и поход «в гости к маме».
Во всем же остальном шла обычная жизнь. Она играла с подружками, собирала по канавам, проложенным вдоль пешеходных мостков, яркие конфетные фантики. Ела мороженое из бумажных стаканчиков, которое было очень вкусным. А затем, перевернув стаканчик и поставив его на мостовую, каблучком потертого сандалика с силой била по нему. От чего стакан разрывался с шумным хлопком. Такие развлечения были у детей того времени.
А больше всего по приезде в райцентр Надюшка любила ходить к реке. Река была широкая, по ней ходило много судов – пароходы и теплоходы, катера с баржами, самоходки, лодки. А еще по ней плыли в великом множестве огромные плоты с лесом. Чаще всего их тянули мощные буксиры. Ведь путь их был почти до самого студеного моря. На плотах были шалаши, в которых плотогоны ночевали и прятались от непогоды. Они разводили костры прямо на плотах и в подвешенных котелках варили наваристую уху из пойманной тут же рыбы. Все это было очень интересно, поэтому походы на реку были практически ежедневными. Дедушка ходил на реку каждый день. Нацепив на коромысло ведра, он взваливал его на плечи, и шел «по воду». Внучка всегда с радостью сопровождала его. Ведь кроме интересностей на водной глади у реки были еще целые полосы разноцветных камешков, которые очень занимали Надюшкино внимание. Она бродила по камешкам босая, они приятно щекотали ноги, иногда кололись, но ей не было до этого никакого дела. Ведь какое тут было богатство! С камнями у нее были особые отношения. Она выбирала их, разглядывала, брала в ручки, некоторые отбрасывала в сторону, другие складывала в карманчик. Камешки были всякие — гладкие и остренькие. Она всегда их собирала и приносила домой. Дедушка выдал ей старый портфель, чтобы она хранила там свое «богатство». С каждым днем камней в портфеле становилось все больше. Когда была пасмурная погода, и на реку нельзя было идти, она по гладким ступенькам старой лестницы забиралась на второй этаж. Брала в руки портфель, открывала замки и с шумом высыпала все содержимое на пол. И перебирала свои камешки, гладила их маленькими ручонками, разглядывала каждый экземпляр, что-то шептала всем, каждому какие-то свои особые слова. Они были для нее живыми существами. Каждый камешек нес свою особую ноту, личную мелодию, свой неповторимый рисунок и цвет. Наверное, камни наполняли ее своей энергией, от чего детское сердечко стучало особенно торжественно и сильно. Камни были ее друзьями, ее неизменными спутниками в жизни. Надюшка очень любила все свои камешки. А когда приходила пора осени, и надо было возвращаться в село к отцу, она везла с собой все это «богатство». А на следующее лето повторялась та же история. Так возила она много лет камни из одного места в другое. И так и осталась эта тяга к камням навсегда…