Эльфы

                Только ею, только любовью держится
                и движется жизнь
                И. Тургенев

    Милая моя девочка, ты сказала, что любишь сказки об эльфах, красивых светлых существах, живущих в лесах. Я не знал этого, поэтому не рассказывал тебе сказок ни про эльфов и фей, ни про гоблинов и троллей, ни про гномов и кобольдов. Если честно признаться, я очень мало знаю об этих существах. Мне не доводилось с ними встречаться, за исключением одного случая, который произошёл со мной, когда я вынужден был прервать свой очередной охотничий сезон на пушного зверька в густых карельских лесах. Тогда я и встретился с семьёй эльфов, от них немного узнал об их жизни и их нравах.
    Жил я в зимовке, так охотники называют домики, разбросанные по всему лесу. Все охотники знают, где находятся зимовки, но никому, кроме своих, таких же, как они, охотники, об этих домиках не рассказывают. Потому что для охотника, особенно в зимнее суровое время этот домик может оказаться спасительным, может сохранить жизнь. Любой охотник, придя в зимовку, всегда найдёт там еду, воду, уже готовые наколотые дрова для растопки печки, спички, патроны. Ему останется только растопить печь, приготовить пищу, поесть, и улечься на топчан, готовый принять его, отдохнуть и наутро отправиться по своим охотничьим делам. Но перед тем, как уйти, он должен наколоть дрова, пополнить запасы еды, воды, спичек, патронов, всем тем, чем он пользовался, потому что всё это может пригодиться другому охотнику, а может даже спасёт ему жизнь.
    Вот в одном из таких зимовок я и провёл свой неудачный охотничий сезон. Почему он был неудачным? А потому что, как-то в один из дней, любуясь природой, наслаждаясь свежим и здоровым лесным воздухом и таинственным шумом листвы деревьев, я совсем забыл про то, что нахожусь совершенно в другом мире, который прекрасен, но, если не соблюдать его законы, может быть очень опасным. Так случилось и со мной.   
    Любуясь и восхищаясь первозданной природой, я не заметил, как откуда ни возьмись, рядом появился Хозяин. Так называют медведя. С перепугу, вместо того, чтобы упасть и притвориться мёртвым, ведь всем известно, что медведь не ест мертвечину, я стал убегать. У медведя проснулся инстинкт хищника, и он погнался за мной. Все закончилось бы гораздо хуже, если бы рядом не было обрыва к реке, в который я и прыгнул. Обрыв был достаточно высоким, но мне некуда было деваться, либо стать обедом для Хозяина, либо у меня был шанс спастись. Сорвавшись с обрыва на камни, я сильно поранил правое колено и перебил сухожилие на левой голени. К моему счастью, сухожилие было перебито вдоль, а не поперёк, в противном случае, я не мог бы ходить без костылей.
    Мои раны были серьёзными. Я взял в аптечке, которая всегда была со мной, йод, жгут, бинт, перевязал колено и голень, топориком вырубил из дерева костыль, подобрал свой охотничий карабин и, медленно ковыляя, направился к ближайшей зимовке, которая находилась у водопада в семнадцати километрах от места моего спасения. 
    Шёл я медленно, так как раны, постоянно давали о себе знать. Приходилось несколько раз перевязывать их, потому что было довольно сильное кровотечение. Но, когда бинт закончился и уже перевязывать было нечем, пришлось разорвать свою сорочку на узкие полоски и использовать их вместо бинта. Через четыре дня к вечеру я все-таки добрался до зимовки, улёгся на топчан и крепко уснул.
    Сколько проспал, я не помню, но когда проснулся, почувствовал аппетитный запах готовящейся еды, и увидел небольшого роста женщину, стоявшую ко мне спиной у стола и нарезавшую хлеб. Она как будто почувствовала, что я проснулся, повернулась ко мне, и я увидел, что она  молода и красива, с длинными густыми рыжими волосами, которые, завиваясь, спадали на её плечи. Ещё я заметил странной формы её ушные раковины. Они были не такими, как у нас округлыми, а остроконечными, как у лисицы, и торчали под прямым углом в сторону от её головы. Мне тогда показалось, что я всё это вижу в бреду и снова уснул, но видно проспал совсем недолго. Когда я открыл глаза, увидел, что женщина сидела рядом со мной, а рядом с моей кроватью на табурете стояла алюминиевая тарелка, до краёв наполненная вкусно пахнущим горячим супом.
    Женщина помогла мне приподняться, взяла ложку и начала меня кормить. Так как я долгое время не ел, мне приготовленный ею суп показался самым вкусным, какой я никогда не. Накормив меня, она помогла мне удобно лечь, и я снова уснул.
    Наутро следующего дня я проснулся, но был ещё слаб, чтобы встать с кровати. Женщина перевязала мои раны, снова накормила меня, и, поняв, что я хотел бы узнать, что же происходит и откуда она, начала свой рассказ о себе.
    — Зовут меня Эннеэль, — сказала женщина, — живу я здесь, в лесу, недалеко от этой зимовки, вместе со своим мужем, которого зовут Арфин, а также с тремя нашими  мальчиками, которых  звать  Мегарон,  Эланор и Тургорм, и двумя девочками, их имена Ланлот и Эльвен. Мы из рода альвов, которые проживают в лесах Скандинавии. Ирландцы называют нас сидами, кельты – туатами, англичане и немцы – эльфами. Но все мы один лесной народ, живущий в лесах, и всегда готовый прийти на помощь людям. Пять лет назад на наш род напали тёмные эльфы и увели всех к себе в подземелье в рабство. Нам чудом удалось спастись. Но, зная, что тёмные эльфы никогда от своего не отступятся и будут нас искать до тех пор, пока не найдут, мы три года скитались по лесам Скандинавии, пока мой муж Арфин не решил увести нас подальше от тех мест. Таким образом, мы пришли сюда. Нам понравилось это тихое место, речка, которая протекает рядом, водопад, а также то, что здесь рядом стоит зимовка, значит должны и приходить люди, которым может понадобиться наша помощь. Два года мы жили здесь, но ни одного человека так и не видели. И вот три дня назад мы вдруг почувствовали запах человека и выбежали к зимовке и увидели, как ты с трудом ковылял, видели кровь, стекающую с твоих ног, и поняли, что ты нуждаешься в нашей помощи. Два дня ты пролежал в беспамятстве, и только вчера пришёл в себя. Мы тебя одели в чистую ночную одежду, на твои раны наложили наши волшебные мази, перевязали их. Но ты потерял много крови, мы сумеем помочь тебе как можно быстрее встать на ноги, но болезнь твоя пройдёт не скоро. Мы скажем, когда ты будешь здоров. А пока будешь болеть, мы по очереди с Ланлот и Эльвен будем за тобой ухаживать. А теперь скажи, как нам обращаться к тебе?
    — Олег, — ответил я.
    — Ну, вот что, Олег, — сказала мне Эннеэль, — давай, отдыхай, спи. А я пока начну готовить обед.
    И как будто по мановению волшебной палочки я уснул глубоким сном.         
    Силы мои восстанавливались быстро. Однако, из-за ран, которые я получил при падении, долгое время не мог ходить. Поэтому я продолжал вести постельный образ жизни, что мне жутко надоело, но ходить я не мог, а потому другого выбора у меня не было.
    Эннеэль поочерёдно со своими дочерями ухаживали за мной. Старшая дочь Ланлот была похожа на мать, у неё были такие же, как у Эннеэль, длинные рыжие волосы, волнами свисавшие на плечи, такие же по-детски раскосые глаза цвета глубокой голубизны, странные ушки, узкие и длинные, торчали в стороны. Ланлот была серьёзной девушкой. Когда приходил её день ухаживать за мной, я чувствовал себя несколько скованно, не мог беззаботно вести с ней беседу и не мог позволить себе задавать Ланлот непродуманных вопросов.
     Младшая дочь Эльвен отличалась и внешностью и характером от мамы и своей старшей сестры. Она была светлой, волосы были пепельного цвета, прямыми и длинными прядями свисали на плечи, её раскосые глаза были сочно серыми. В отличие от своей старшей сестры, Эльвен была весёлой и озорной девчонкой и легка в общении. Иногда её озорство доставляло мне некоторые неудобства. Однажды, когда Эльвен перевязывала мои раны, она нечаянно сделала мне больно, и я невольно вскрикнул. Ей это почему-то понравилось, и она ещё раз заставила меня скривиться от боли.
    — Зачем делаешь мне больно? — спросил я Эльвен. — Ведь ты это делаешь нарочно. Неужели ты получаешь удовольствие от моей боли?
    — А я такая. — Был её лаконичный ответ, сопровождаемый звонким и весёлым девичьим смехом.
    В то время я был молодым человеком, не достигшим тридцатилетнего возраста. И как всякий молодой человек, я был не прочь увлечься красивыми девушками. Меня поражало одно, что Эннеэль, хотя и была мамой Ланлот и Эльвен, но выглядела не старше своих дочерей. Они были красивыми, с детским наивным выражением лица, изящные линии которого, и заострённый подбородок создавал впечатление шаловливости их характера, а все вместе совмещало в себе и доброту, и бесовское лукавство. Необычный блеск раскосых глаз этих женщин выдавал магическую искру их духа. Они были разительно отличны от нашей человеческой расы, что меня очень смущало и сдерживало от необдуманных поступков.
    В один из дней, когда была очередь Эльвен ухаживать за мной, я спросил:
    — Эльвен, ответь мне, каким вы обладаете волшебством, что ваша мама не стареет, а выглядит молодой?
    Эльвен задорно и шаловливо рассмеялась:
     — Разве ты не знаешь? Ведь мы – эльфы. А эльфы бессмертны. Мы рождаемся, вырастаем и никогда не стареем. Мне 250 лет, я ещё очень молодая, если сравнить с мамой, то ей уже 550 лет, а моему папе перевалило за 1000 лет. Вот так, — и показала мне свой шаловливый язычок.
    — Да, — сказал я с сожалением, — вот бы мне жить вечно.
    Тогда я был молодым и о старости не задумывался, но сейчас я бы ещё добавил: «и никогда не стареть».
    Я продолжал задавать вопросы:
     — Эльвен, вы очень похожи на нас, на людей. Хотя и очень отличаетесь. У вас так же, как и у людей, рождаются мальчики и девочки, которые растут, становятся молодыми, встречаются, влюбляются, женятся. Скажи, по-эльфийски, ты молодая девушка, наверняка у тебя был парень, которого ты любила?
    — Почему любила? Я и сейчас его люблю, — ответила девушка.
    — А твой парень разве здесь, с вами?
    — В том-то и дело, что его с нами нет, — печально вздохнув, ответила Эльвен.
    — Расскажи мне о вашей любви, пожалуйста? — Попросил я Эльвен.
    Девушка, призадумавшись на короткое время, начала свой рассказ:
    — Каждый год в последний месяц лета эльфы Скандинавии проводят Весёлый Праздник, когда несколько родов эльфов собираются в самом дремучем лесу, разжигают костры, и веселятся целый месяц без отдыху. Пьют настойки и ликёры из разных волшебных трав, много едят разной дичи, поют свои эльфийские песни, танцуют, показывают разные волшебства. На этом весёлом и радостном празднике мы и познакомились. Зовут его Дабримил. Он из соседнего рода эльфов. Дабримил подошёл ко мне и пригласил меня на весёлый и быстрый танец. Он мне сразу понравился, потому что он очень красивый парень, обходительный и внимательный. После этого танца он уже не отходил от меня, был всегда рядом...
    Далее я не могу точно воспроизвести её слова из-за давности лет, которые прошли после моих приключений от встречи с эльфами. Поэтому рассказ Эльвен я буду продолжать своими словами.
     Уже во время Весёлого Праздника между Эльвен и Дабримилом начало зарождаться чувство любви. Дабримил много времени уделял девушке. Они вместе танцевали, не упуская ни одного танца, пробовали различные настойки и ликёры, иногда уединялись, чтобы отдохнуть от всеобщего веселья, и в лесной тишине проводили вместе время за разговорами и рассказами об их жизни, жизни их рода, делились своими интересами и делами, а также и мечтами. К концу праздника Эльвен настолько привыкла к Дабримилу, что у неё появилось желание более близкого с ним знакомства, но Дабримил, то ли не замечал желание девушки, то ли не осмеливался сделать тот первый шаг, который превращает двух незнакомых людей в родных и близких друг другу. Эльвен по своему характеру была озорной и шаловливой, но самой сделать этот первый шаг, ей не позволяла девичья гордость. Девушку возмущала несмелость Дабримила. И Эльвен начала просто издеваться над юношей, придираться к нему, а то просто уходила от него, не сказав ни слова на прощание. Дабримил  был в недоумении, и получилось так, что к концу праздника молодые поссорились.
    Прошло совсем немного времени после окончания праздника, и Эльвен, и Дабримил поняли, что им невозможно жить друг без друга. Какая-то непреодолимая сила притягивала их друг к другу, и совсем отчаявшись, молодые, будто сговорившись, встретились на берегу реки, которая разделяла земли двух эльфийских родов. Сначала встреча была сдержанной, но вскоре молодые обнялись и первый раз поцеловались. Как рассказывала Эльвен, этот её первый поцелуй был слаще мёда, а голова кружилась больше, чем от самого крепкого ликёра. Оно было и понятно, ведь Эльвен и Дабримил полюбили друг друга, и все что между ними происходило, было для них сладким и головокружительным.
    Так они встречались почти год. Этот год был самым счастливым годом для Эльвен. Когда она вела рассказ, волшебный блеск в её глазах становился ещё ярче, а улыбка любви не сходила с её лица.
    Но через год произошла трагедия, о которой нам уже поведала мать Эльвен. На их род, а также на род Дабримила напали тёмные эльфы. Удалось спастись только семье Эльвен, все же остальные эльфы двух эльфийских родов были уведены в подземелье тёмных эльфов в рабство.
    Когда Эльвен дошла до этого места своего рассказа, на её глазах выступили слезы, и она заплакала, уткнувшись лицом в мою грудь. Мне очень было жаль девушку, я искренне сопереживал её горю, гладил её волосы, пытался словами успокоить. Но девушка, выплакавшись, сама успокоилась.
    После этого дня мы стали с Эльвен близкими друзьями, между нами появилось доверие, понимание, и Эльвен уже не позволяла себе издеваться надо мной, как это делала раньше.         
    Вскоре я стал полностью выздоравливать и начал ходить. Это произошло вовремя, так как развернувшиеся последующие события не только не позволили бы мне принять в них активного участия, но и могли быть смертельно опасными, если бы я был прикован к постели.
    Произошло это в конце октября, когда лес готовился к зимней спячке, водопад от холодного октябрьского воздуха стал не шумным, как в тёплое время, а приобрёл металлический звук, деревья сбросили листву, стали темными и заколдованно угрюмыми.
     К этому времени я уже мог передвигаться самостоятельно, хотя ходить мне было ещё больно из-за перебитой коленной чашечки правой ноги. Я познакомился со всем семейством эльфов, был у них в гостях, испытал их радушный приём, хотя ощущение беспокойства от знакомства с неизвестными мне до этого времени странными существами под названием эльфы, не проходило. Только рядом с Эльвен я чувствовал себя уверенным и безмятежным.
     Случай, о котором я хочу рассказать, произошёл в одну из темных октябрьских ночей. Небо было закрыто черными тучами, луна и звезды отдыхали, а потому ночь была жутко темной. Хотя я уже мог самостоятельно передвигаться, но Эннеэль, Ланлот и Эльвен продолжали поочерёдно ухаживать за мной, считая, что я ещё неокончательно выздоровел. Обычно эльфийки с приходом ночи уходили от меня в свою семью, но Эльвен иногда оставалась со мной и ночью, до утра, пока не придёт очередь её мамы ухаживать за мной. И на этот раз девушка-эльфийка осталась со мной ночевать. Эльвен была озорной и свободной от предрассудков девушкой, она раздевалась и ложилась рядом со мной. У нас не было близости, которая в подобных случаях бывает между мужчинами и женщинами, мы лежали вместе, еле уместившись на одноместном топчане, до того, как уснуть, долго разговаривали, девушка рассказывала мне о своём народе, а потом незаметно мы засыпали. 
    В эту ночь все было, как и в другие, когда Эльвен оставалась. Мы также лежали вместе, прижавшись друг другу, чтобы уместиться на узком топчане, девушка мне рассказывала, как обычно, о традициях и обычаях эльфов, и мы также незаметно уснули сладким сном, ощущая тепло наших тел. Вдруг в середине ночи Эльвен резко вскочила, вскрикнув:
    — Беда!
    Быстро оделась и убежала.
    Я, плохо соображая спросонья, но повинуясь какому-то необъяснимому инстинкту, оделся, схватил свой карабин и фонарь и выбежал вслед за Эльвен. Бежать мне было очень трудно, но я не обращал внимания на боль. Пробежав около ста метров к месту, где жила семья эльфов, я увидел ужасающую картину битвы семейства эльфов с десятком каких-то странных существ высокого роста, двое из которых корчились от ранений, нанесённых острыми мечами эльфов, а двое сыновей Эннеэль, Мегарон и Тургорм, были в крови, но в пылу битвы не замечали свои ранения. Странные существа, используя своё превосходство в количестве, а также в силе и росте, наседали и теснили эльфов к обрыву, который возвышался над рекой. Мне казалось, что ещё немного и эльфы будут сброшены в обрыв в холодные воды бурного потока реки. Подчиняясь инстинкту охотника, я вскинул карабин и начал стрельбу в страшных существ, напавших на моих друзей. Я всегда отличался меткой стрельбой, поэтому, не истратив ни одного лишнего патрона, уложил замертво пятерых нападавших, а трое, увидев, что перевес сил явно стал не в их пользу, бросили своих товарищей и пустились наутёк.
     На этом битва закончилась. Женщины начали залечивать раны своих мужчин волшебными мазями, а двоих раненых нападавших усыпили каким-то черным порошком, поднося его на бересте к носу этих страшных существ.
    Я не стал задавать никаких вопросов моим друзьям, а незаметно ушёл в свою зимовку.
    Утром меня разбудила Эльвен и повела к месту, где жила её семья, которая к этому времени уже бодрствовала. На земле возле хижины лежали усыплённые ночью двое раненых нападавших. Они были ростом около трёх метров, выглядели физически сильными, с оливково-зелёной кожей, большими клыками и плоскими, как у обезьян, носами.
    — Это орки, — сказала Эльвен, — они пришли за нами.
    — А кто такие орки? — спросил я.
    — Орки – это злобный народ. Они подчиняются Тёмному властелину, он создал их в темноте. Поэтому они слабеют на свету и всегда нападают ночью, а не днём. Орки кровожадны, слабоумны, но очень воинственны и вероломны. Говорят, они даже склонны к каннибализму.
    — Как же они оказались здесь? Сколько лет я охочусь в этих местах, ни разу не встречал их, — задал я вопрос.
    Арфин ответил мне:
    — Они пришли за нами.
    — Но вас преследуют тёмные эльфы, а не орки.
    — А это мы сейчас узнаем.
    Эннеэль поднесла к носу орков на бересте бело-серый порошок, и орки проснулись. Выглядели они хотя и страшными, но было заметно, что они были слабы и не только от полученных ран, но и от дневного света. Арфин подошёл к ним, остановив взгляд на одном из орков, лежащим справа,  строгим голосом, не предвещавшим ничего хорошего оркам, если они не будут подчиняться, сказал:
    — Говори!
    Одного этого слова было достаточно, чтобы развязать язык орка. Он рассказал о том, что тёмные эльфы Скандинавии давно преследуют семью Арфина. Каким-то образом недавно они узнали, где поселилась его семья. Так как тёмные эльфы живут под землёй, на свет не выходят, так как для них он смертелен, они попросили Тёмного властелина, с которым находятся в союзе, помочь им пленить семью Арфина и за это одарить его большими богатствами, находящимися глубоко под землёй. Это могли быть драгоценные металлы, а также оружие, которые тёмные эльфы ковали в подземных своих кузницах. Тёмный властелин выделил десятерых орков, которые по карте, данной темными эльфами, нашли семью Арфина, и ночью напали на неё. Орки не ожидали такого настойчивого сопротивления эльфов, а также, что на помощь им приду я со своим карабином.
    После рассказа орка, Арфин сказал:
    — Надо уходить.
    Это была первая встреча, которую я видел, эльфов со своими врагами. Но она была и не последняя. Как оказалось, врагов у эльфов было немало, как и друзей, что уравновешивало их шансы на выживание.
    Через день, после нападения орков, состоялся семейный совет эльфов, на который был приглашён и я. Видимо, после прошедших событий, эльфы считали меня членом своей семьи, и моё мнение для них было не маловажным.   
    Глава семьи эльфов считал, что надо покинуть эти прекрасные места и найти новое, которое должно быть как можно дальше от нынешнего места их проживания. Эннеэль полностью поддерживала своего мужа, Ланлот и Эльвен молчали, а сыновья возражали против предложения их отца, мотивируя тем, что невозможно всю жизнь скрываться от врагов – рано или поздно они все равно их найдут.
    — На этот раз мы отбились, в следующий раз нам не повезёт. Скрываясь бегством, мы только растрачиваем зря силы вместо того, чтобы доказать тёмным эльфам, что мы можем за себя постоять. Только нашей силой и решительностью мы добьёмся спокойной жизни, — сказал старший из сыновей Арфина и Эннеэль – Мегарон.
    — Мегарон, не забывай, что нас мало, — ответил Арфин, — с нами твоя мать и твои сестры, которые не обладают искусством ведения боя, с нами наш новый друг, который ещё болен, и не всегда сумеет прийти нам на помощь.
    — Отец, ты противоречишь самому себе: наш новый друг не может  сейчас  долго  идти. Мы  будем постоянно задерживаться в пути, а для него этот путь будет мучительным, - продолжал спорить Мегарон.
    — Но оставаться здесь тоже нельзя. Каждый день или каждую ночь мы будем опасаться нападения тёмных эльфов. Нет никаких гарантий, что мы вовремя сумеем себя защитить.
    — Что думают о создавшемся положении остальные? — спросил Арфин.
    — Я поддерживаю тебя, милый, — ответила Эннеэль, — нам надо уходить.
    — А считаю, что Мегарон прав! — сказал Эланор.
    — И я поддерживаю Мегарона! — ответил Тургорм.               
     Арфин глянул на дочерей. Ланлот сказала:
     — Я ничего не могу предложить. Я не знаю, что надо делать. Если оценить создавшуюся ситуацию с одной стороны, то надо уходить. Если на неё посмотреть с другой – уйти мы тоже не можем.
     — Да, мы не можем оставить нашего нового друга, и взять с собой его не можем тоже, - вставила слово Эльвен.               
     И все посмотрели в мою сторону. Я сидел на пеньке, чуть в стороне и поодаль, и не вмешивался в разговор эльфов, считая, что не пристало мне высказываться и навязывать семье своё мнение. Но так как все смотрели на меня и ждали, что я скажу, мне пришлось также вступить в разговор эльфов. Сначала я поблагодарил  семью  за  доверие, которое  они  мне оказали, и начал свою речь:    
    — Как мне представляется, вы должны принимать решение то, которое необходимо для вашей безопасности, независимо от меня. Не стоит брать меня во внимание. Я принадлежу к другой расе, живу по её законам. До встречи с вами я не знал вообще о существовании эльфов, орков и других существ. Никогда  с ними не встречался. Тёмные эльфы охотятся за вами. Если вы уйдёте отсюда, то я им стану не интересен, и, думаю, меня они трогать не будут. Поэтому обо мне вам беспокоиться не стоит…
    — Ты заблуждаешься, Олег, — перебила меня Эннеэль, — тёмные эльфы, наверняка,  знают,  а  если нет, то  узнают, ты  с  нами   рядом   жил.  Они  не  оставят  тебя   в  покое. Если мы уйдём, а ты останешься, они придут сюда, и тебе, обещаю, ничего хорошего от них ожидать не придётся.
    Слова Эннеэль мне показались разумными, и я продолжил свою мысль:
     — Учитывая то, что сказала Эннеэль, также учитывая, что вы не желаете бросать меня на произвол судьбы, а также тот факт, что мне тяжело совершать долгие путешествия, я придерживаюсь мнения Мегарона. Его правота в том, что рано или поздно, тёмные эльфы вас все равно найдут и, либо заберут вас в рабство в своё подземелье, либо убьют вас. Пока вы на свободе, для своих сородичей, находящихся в плену, вы, хоть и маленькая, но надежда на спасение. Тёмные эльфы это прекрасно понимают, поэтому с неистовой настойчивостью охотятся за вами. Вам не будет покоя никогда, как бы вы не прятались, вас все равно найдут. Мне представляется, что лучшим вариантом будет, если вы останетесь и будете готовиться к тому, чтобы спасти ваших друзей из плена. Как это осуществить, я пока не знаю, но надо не тратить время на постоянное бегство от судьбы, а идти ей навстречу, потратить время на обдумывание плана спасения своих сородичей и на подготовку к осуществлению этого плана…   
    Меня поддержали сыновья Арфина. Я заметил восхищённый и благодарный взгляд Эльвен. Я понимал её, она мечтала о встрече со своим возлюбленным  Дабримилом. И у неё появилась, хотя и маленькая, надежда на встречу с ним.
     Мы ещё долго обсуждали и спорили, и, в конце концов, решили никуда не уходить, обдумать план вызволения из рабства друзей эльфов и готовиться к его осуществлению. Мы приняли меры предосторожности. Было организовано дежурство, я вместе с Арфином и его сыновьями поочерёдно по ночам  охранял  спокойный сон остальных. Для того чтобы охрана была более надёжной, эльфы переселились поближе к моей зимовке, построив рядом с ним свою хижину. Вокруг наших жилищ мы возвели достаточно высокий забор из брёвен, построили вышку, на которой каждый из нас осуществлял дежурство в ночное время. Я постоянно носил с собой карабин, охотничий нож, топорик и запас патронов. И хотя это было, в некотором смысле, неудобно, но я не пожалел об этом.
    Однажды зимой, когда уже выпал снег, а деревья покрылись белыми снежными шапками, ночью нас посетили снова орки. Их было гораздо больше, чем в прошлый раз. В эту ночь дежурил младший сын Арфина и Эннеэль – Тургорм. 
    Он вовремя поднял тревогу, мы все быстро заняли свои места, заранее оговорённые, эльфы отвлекали орков, а я, взобравшись на вышку с карабином и достаточным запасом патронов, своими меткими выстрелами расстреливал нападавших. Бой был непродолжительным. Хотя орки и были искусными воинами, но своё искусство они проявляли поодиночке, их неумение следовать тактики боя не позволяло правильно использовать своё превосходство и в силе, и в росте. Для меня же их рост был на руку, так как мне легче было выполнять свою часть плана защиты нашего убежища.
    Орки, сообразив, что им не взять нашу крепость, и заметив свои значительные потери, отступили. На следующую ночь была предпринята новая попытка атаковать нас, но она также с успехом провалилась. Больше мы их не видели.
    Мёртвые тела орков мы сбросили с обрыва в реку, о чем впоследствии  пожалели. На запах лёгкой добычи стаями стали собираться хищные звери. Они мешали нам спать по ночам своим воем и рычанием. Поэтому нам пришлось спуститься к реке и захоронить останки в землю. Наступили спокойные ночи.            
    Но это были только цветочки. Впереди нас ожидало ещё одно нападение, но уже не только орков, но и троллей и урук-хайев. Последние были очень похожи на орков, но отличались тем, что не боялись дневного света.
    Мы больше не стали испытывать судьбу, а приступили к задуманному плану вызволения пленённых пять лет назад  эльфов из тёмного подземельного царства темных эльфов.
    Но об этом я расскажу в следующих частях моего рассказа.
    А сейчас я хочу остановиться на случае, который предоставила мне Эльвен познакомиться с ещё одним очаровательным необычным существом.
    Однажды Эльвен подошла ко мне и спросила:
    — Хочешь, я познакомлю тебя с Эльвой?
    — А кто такая Эльва? — спросил я.
    — Это моя фея, — ответила девушка, — а ты познакомишь меня со своей феей.
    — Но у меня нет феи, — сказал я.
    — Как нет!? — с удивлением спросила Эльвен. — Она умерла?
    — Нет, не умерла. Её у меня никогда не было.
    — Не может этого быть, потому что этого быть никогда не может. У каждого эльфа и у каждого человека есть своя фея.
    — Но у меня не было, и нет феи.
    — Ты жестокий человек.
     Эльвен даже расплакалась. Слезы маленькими капельками одна за другой текли из её прекрасных  глаз, и были похожи на маленькие прозрачные бусинки, которые скатывались по её милым щёчкам. Она искренне переживала, что у меня нет феи. Мне стало её очень жалко, я хотел обнять Эльвен и успокоить, но понимал, что она была в таком состоянии, что мои попытки успокоить её ничем не помогли бы, а, наоборот, ещё больше углубили бы возникшую пропасть между нами. Поэтому мне оставалось только ждать, пока Эльвен  успокоится.
    Эльвен перестала плакать, с невероятным и непонятным возмущением посмотрела на меня, а потом рассказала:
    — Пойми, жестокий ты человек, феи – это очень нежные и хрупкие существа. Они умирают, когда в них не верят. А ты не верил. Поэтому твоя фея умерла. Ты убил её. Какой ты жестокий!
    И снова слезы потекли из её глаз.
    — Эльвен, — ответил я, — понимаешь, я так воспитан. С самого детства я воспринимал фей, как сказочных существ. Не спорю, добрых и нежных, волшебных, готовых помочь тому, кого они любят. Но не более того. Я же не знал, что они существуют на самом деле. Без сказок я в них, конечно, не верил. Наверно и у меня была фея, но я не верил в неё, поэтому она умерла. Прости меня, но я и в эльфов не верил, пока не повстречался с вами. А теперь ещё и после орков, я готов поверить и в фей.
    — А что толку. Твоя фея уже умерла. Её не возвратишь, — сказала Эльвен.
    — Что же я могу сделать?
    — Тебе надо найти одинокую и несчастную фею. Полюбить и спасти её от неминуемой смерти. И она станет твоей феей. Найдёшь такую фею?
    — Найду.
    — Обещаешь!?
    — Обещаю, — ответил я.
    Эльвен успокоилась, сказав, что теперь я должен выполнить своё обещание, иначе она просто перестанет со мной дружить.
    — Ты хотела познакомить меня со своей феей. Познакомь. Я же должен знать, как выглядят феи, чтобы найти свою.
    И Эльвен протянула руку ладошкой вниз, из тёплого кармашка её одежды вылетело крохотное нежное и красивое существо. Оно было очаровательное, хрупкое, сиреневого цвета крылышки существа были похожи на крылышки бабочки. Фея легко вспорхнула и села на руку Эльвен.
    — Её зовут Эльва, — с улыбкой, полной любви, сказала девушка.
    — Эльва? Её имя похоже на твоё.
    — Это я её так назвала. Настоящее имя феи никто не знает. Когда рождается человек, рождается его фея. Тогда ей даётся имя, которое никто не должен знать. Это большая тайна. Если, хотя бы один человек узнает её настоящее имя, фея умрёт.
    — Бог мой! — воскликнул я. — Да они умирают по каждому поводу…
    — Нет, не по каждому!!! — С возмущением полного гнева ответила мне Эльвен. - Они умирают, когда их не любят!!! Попробуй только не найти свою фею, я усыплю тебя черным порошком!
    Эльвен отвернулась и ушла.
    Когда Эльвен, возмущённая моими словами, ушла, уже темнело, короткий зимний день быстро подходил к концу, и наступала ночь. На небе не было ни облачка, светила полная луна, одна за другой зажигались звёздочки, как маленькие лампочки, которые не столько дают света, сколько украшают нашу обыденную жизнь.
    Я вошёл в свой охотничий домик, разжёг печь, сел рядом, и с задумчивым видом смотрел, как прыгают на поленьях маленькие язычки пламени. Мои мысли были полны переживаниями Эльвен из-за моих необдуманных слов о феях, о том положении, в котором я оказался, живя рядом с этими странными существами под названием эльфы. Мне не верилось, что все это происходит со мной, будто я нахожусь во сне, и мне только снятся эльфы, орки, феи, и я никак не могу проснуться.
    Единственным источником света в моем охотничьем домике было пламя горящих дров в печи. Фонарём я давно уже не пользовался, так как батарейки израсходовали свой запас электричества, а новых у меня не было, керосиновой лампой пользовался редко, керосин был на исходе, и мне приходилось его экономить.
    Неожиданно открылась дверь, и вошла Ланлот. Она была в одежде, в которой когда-то в средние века наряжались дамы, что было для меня необычным. Ланлот, не говоря ни слова, поставила свободную табуретку рядом со мной и присела. Так рядом, молча, мы сидели довольно долгое время, неотрывно наблюдая за прыгающими язычками пламени. Вдруг Ланлот спросила меня:
    — Поссорился с Эльвен?
    — Не думаю, — ответил я.
    — И не думай. Эльвен завтра же забудет о вашей ссоре и опять придёт к тебе. Ты влюблён в неё?
    — Не знаю. Она милая девушка, очень мне нравится, но сказать, что влюблён в неё, не могу. Вы совсем другие. Мне трудно влюбиться в девушку-эльфийку. Вы совсем не похожи на людей, хотя очень приятные и добрые существа.
    — Я понимаю тебя. Я тоже не смогла бы полюбить парня из вашей расы.
    — Ланлот, — попросил я девушку, — расскажи, что-нибудь о себе?
    — Спроси, — лаконично ответила мне Ланлот.
    — Расскажи о своей первой любви?
    — О, это очень личное. Я такие темы не поддерживаю.
    Мы долго молчали, думая каждый о своём, а потом Ланлот сказала:
    — Ладно, тебе можно доверять. Да, и мне хочется с кем-то поделиться своими переживаниями.
    — Поделись, я буду внимательно тебя слушать.
    — Но это не только моя первая любовь, она – единственная. Его зовут Малин. Он очень красивый эльф, добрый, нежный и мужественный. Малин лучше всех эльфов владеет оружием. На праздниках мужчины-эльфы часто устраивают игры с оружием и соревнуются между собой в умении владеть им. Мой Малин всегда был лучше всех. На одном из таких праздников, когда проходило состязание наших воинов, я и увидела Малина. В бою, хотя и не взаправдашнем, Малин был очень ловок, быстр и хитёр. Он побеждал всех своих соперников. Я была заворожена его красивым и гибким мужским телом, покрытым испаринами пота и сверкающим на солнце, его красивые белые волосы развевались, а  его меч так быстро мелькал, что за ним было трудно уследить.
    Я полюбила Малина. Я смотрела на него и никого вокруг не замечала. Когда бой закончился, Малин обратил внимание на меня, наши взгляды встретились, и я поняла, что он тоже влюблён в меня. Потом он мне сказал, что давно любил меня, только боялся подойти и признаться в этом.
    Мы стали часто встречаться, много времени проводить вместе. Он всегда был добр и нежен ко мне. Вместе нам было хорошо. А какие он говорил мне ласковые слова! Когда он говорил, моё сердце сжималось до невероятно маленьких размеров от его слов, голова кружилась…
    — Какие ласковые слова он говорил? — Поинтересовался я.
    Я ещё был очень молод и не опытен в общении с женщинами,   поэтому  мне  было  интересно, какие слова говорят женщинам влюблённые мужчины.
    — О, нет, я не скажу тебе. Эти слова мне дарил мой любимый, они мои, и ни с кем делиться ими не хочу. Я берегу их в своём сердце.
    — Вы целовались?
    — И не только, Олежка! — вдруг рассмеялась Ланлот, — мы любили другу друга, у нас было все, что бывает у влюблённых. И это было прекрасно!   
    — Он в плену у темных эльфов?
    — Нет. Когда на нас напали тёмные эльфы, Малин был в Шварцвальде, это очень далеко, за морем.
    — Он, наверное, ищет тебя?
    — Я надеюсь. Хотя с каждым днём надежда угасает. Прошло уже много времени.
    — Вам нечего переживать. Вы – эльфы. Вы бессмертны и вечно молоды. У вас много времени. Это нам, людям, надо спешить, мы ограниченны временем.
    — В вечности есть свои преимущества, но есть и недостатки.
    — Какие?
    — Мы очень боимся смерти.
     — Я тоже боюсь смерти.               
    — Да. Но для вас смерть – неизбежность, — ответила Ланлот, — а для нас трагическая случайность. Большая разница…
    — Ты научишь меня владеть карабином? — попросила Ланлот.
    — Научу, — пообещал я.
    Однажды, заглянув в кладовку зимовки, я нашёл там охотничье двуствольное ружье тульского производства, а также большой запас дроби разных калибров, гильз и пороха. Порох был немного сыроват, но я его просушил, чтобы он был готов на всякий непредвиденный случай, заправил достаточное количество гильз порохом и дробью, отделив их в гильзе пыжами из войлока. Таким образом, я был вооружён не только карабином, но и ружьём, что придавало мне уверенности.
    Мы с Ланлот долго просидели вместе, то молчали, то рассказывали о разных случаях из своей жизни. Разошлись мы, когда начали гаснуть на небе звёздочки.
    Днём я обучал Ланлот, как пользоваться карабином. Занятия продолжались до весны. Ланлот была способной девушкой и быстро овладела искусством меткого стрелка. Теперь нас было двое, кто мог пользоваться огнестрельным оружием, что было на пользу всей семье эльфов.
    Одновременно с обучением Ланлот, её братья обучали меня пользоваться оружием эльфов. Особенно много со мной занимался старший из братьев - Мегарон. Он был не только искусным воином, но и талантливым и терпеливым учителем, и многому меня научил.
    Во время первого урока обучения Ланлот приёмам пользования карабином, к нам подошла Эльвен. Я обратился к ней:
    — Привет, Эльвен!
    — Я с тобой не разговариваю, — в ответ сказала девушка.
    — Почему?
    — Потому что ты не любишь фей. Ты убил свою фею. Жестокий и бессердечный человек! Динозавр какой-то!!
    И тут я вспылил:
    — Ну, знаешь, девочка, ты носишься со своими феями, как сварливая старушка со своими попугаями! Ты ещё меня  питекантропом  назови!  Давай,  шагай  отсюда!  Не мешай  нам.    
    —  Я  отвернулся   от   Эльвен   и   подошёл  к  Ланлот, с удивлённым и недоуменным взглядом наблюдавшей за нашей ссорой.
    — Грубиян! Ты что, вычёркиваешь меня из своей жизни!? — вслед воскликнула мне Эльвен и слезы покатились из её глаз.
    Эльфы очень эмоциональные существа, все их эмоции и настроения тут же отражаются на их лицах и позах, которые они принимают в том или ином случае. Эта особенность резко бросается в глаза. Мы, люди, можем обучиться искусству скрывать свои чувства и мысли. Но эльфам, в силу своей природы, это не под силу. 
    Последние слова Эльвен тронули меня. Весь мой гнев исчез. Мне стало жаль эту нежную и чувственную эльфийку. Я подошёл к ней, обнял, поцеловал девушку в залитые слезами солёные щёчки и сказал:
    — Прости меня, Эльвен! Я был не прав. Не плач. Больше никогда не буду тебя обижать. Обещаю.
    — Хорошо, — ответила Эльвен, — не обижай меня. Мне очень больно от твоих обид.
    И девушка, поцеловав меня, с весёлым выражением лица убежала…
    До весны время в нашей крепости прошло спокойно. Мы продолжали поочерёдное дежурство, но попыток со стороны темных эльфов к нападению не предпринималось. Мы даже стали успокаиваться, что однажды нам чуть не стоило не то, что свободы, но и жизни.
    Как-то в один из солнечных весенних дней, когда все спокойно занимались своими делами, я и Эльвен ушли в лес за первыми весенними цветами и травами, необходимыми эльфам для приготовления различных лекарственных настоек и мазей. Мы безмятежно проводили время, занимаясь делом, и веселя друг друга рассказами, смешными историями, как вдруг услышали эхом разносившиеся по лесу звуки выстрелов карабина. Мы тут же бросились бежать в сторону нашего жилья.      
    Подбежав ближе, мы увидели большую вооружённую толпу орков и ещё каких-то странных уродливых существ высокого роста. Арфин с сыновьями с помощью своих мечей отбивались от нападавших, а Ланлот с вышки метко расстреливала из карабина врагов. Мы с Эльвен подошли ближе и спрятались за деревом, которое находилось в тылу нападавших. У меня с собой было охотничье ружье, я зарядил его патронами с крупнокалиберной дробью и начал стрельбу. В это время Эльвен рассказала мне, что на нас напали урук-хайи и тролли. Мне было не до рассказов Эльвен, я был полностью сосредоточен на битве, отвлекаясь на девушку только в целях обеспечения её безопасности.
    Урук-хайи и тролли не ожидали нападения с тыла. В их нестройных рядах началась паника. Наши с Ланлот выстрелы, после которых нападавших становилось меньше, делали своё дело исправно. Через четверть часа на поляне рядом с нашей крепостью остались лежать около двух десятков урук-хайи и троллей. Немногочисленная оставшаяся группа нападавших в панике бежала прочь.
    Мы с Эльвен покинули наше укрытие и пошли к крепости. Её братья, наоборот, покинув крепость, вышли на поляну и с нескрываемой ненавистью добивали раненых врагов своими острыми мечами.
    После третьего нападения, нам не имело смысла задерживаться, тем более план дальнейших действий нами был продуман, наступившая весна благоприятствовала его осуществлению. Мы собрали самое необходимое имущество, и поутру следующего дня выступили в поход. Наша цель была страна эльфов под названием Альвхейм, расположенной в густых лесах Скандинавии. Там в неволе были родные и друзья семьи Арфина, а значит и мои друзья, которые давно ждут освобождения из рабства.
    Мы растянулись цепочкой, впереди которой шла Ланлот с моим карабином, замыкал цепочку я с ружьём, найденным в кладовке зимовки, и Эльвен, которая ни на шаг не отходила от меня.
    Наш путь лежал в страну эльфов – Альвхейм. Нам надо было пройти болотистые и богатые маленькими озёрами места Карелии, перейти границу с Финляндией, где мы должны были встретиться с друзьями эльфов – лесными троллями. Это не те тролли, которые напали на нас. Оказывается, среди троллей есть не только страшные, уродливые и ненавидящие эльфов и людей, но есть очень милые и добрые существа под названием муммийтролли.
    Когда мы разрабатывали план спасения попавших в рабство сородичей моих друзей, я впервые от Арфина услышал об этих существах. Тогда я спросил у Эльвен:
    — Кто такие муммийтролли?
    — Это такой народ, миролюбивый, небольшого роста. Они наши друзья, - ответила Эльвен, - и хотя они добрые и мирные, но обладают волшебством, которое помогает им защищаться от своих врагов.
    — Муммийтролли, — повторил я, — как мумми-тролли у Туве Янссон.
    — Это ты о ком? — задала вопрос Эльвен.
    — О финской писательнице, которая рассказала красивую историю об этих милых существах.
    — Я не знаю о Туве Янссон. Расскажи? — попросила Эльвен.
    — Потом расскажу, подожди и ты все узнаешь, — ответил я. Шло обсуждение плана наших действий, и мне не хотелось отвлекаться.
    — Почему ты такой, Олег? Я задаю тебе вопрос и не получаю на него ответ, а слышу от тебя только - подожди и ты все узнаешь! — возмутилась девушка.
   Мы бы поссорились, но Арфин строгим взглядом успокоил Эльвен.   
   Муммийтролли жили на территории национального парка Линнансаари, расположенного на одном из многочисленных островов в западной озёрной части Финляндии. Мы пересекли границу севернее небольшого финского городка Хаттувара, обойдя его с запада по направлению к такому же небольшому городу Иоэнсу. Подойдя к берегу озера, эльфы собрали камыши, из которых ловко смастерили лодку, на вид хрупкую, но, как оказалось, вполне надёжную для краткого путешествия по воде.    
    Когда мы подплыли к берегу острова, на котором расположен парк Линнансаари, нас встретили муммийтролли, очень забавные и милые существа, чем-то напоминавшие маленьких бегемотиков, но только двуногих. Ростом муммийтролли были ниже эльфов и едва доходили мне по пояс. Сначала мне показалось, что мы встретили маленьких мальчиков и девочек, но как выяснилось, это были взрослые муммийтролли мужского и женского рода. Они проводили нас в свой городок, который произвёл на меня благоприятное впечатление своей чистотой, ухоженностью и разумным расположением домиков, как для жилья, так и для общего хозяйственного предназначения. Среди многочисленных домиков был только один, который был пригоден для заселения нами из-за нашего более высокого роста по сравнению с муммийтроллями. Дом имел несколько небольших комнат, разделённых стенами из высушенных камышей. В одной из комнат поселились Арфин с Эннеэль, в другой, более просторной – их сыновья, Ланлот и Эльвен заняли небольшую, но уютную комнатку, мне досталась не столь уютная и просторная комната, но я давно привык к аскетическому образу жизни, поэтому комната меня вполне устраивала. Одна комната была свободной, но как оказалось, в ней проживал эльф, который в один из зимних месяцев был найден муммийтроллями в северной части острова замершим от холода. Муммийтролли помогли эльфу, и, пока он восстанавливал своё здоровье, жил вместе с этим чудесным народом.
    Радость эльфов была неописуема от предстоящей встречи со своим сородичем, который в это время, как объяснил нам старший муммийтролли, отсутствовал, но скоро должен был прийти.
    От долгого путешествия я очень устал. Моя разбитая коленная чашечка, хотя и заживала, но давала о себе знать. От трудного перехода возобновилась боль, которая была невыносимой, и только приготовленные заблаговременно Эннеэль мази успокаивали её. Я оставил эльфов и муммийтроллей одних, и вошёл в предназначенный для нас дом и улёгся на постель в своей комнате отдохнуть. От ноющей боли в колене и усталости не мог уснуть.
    Вдруг я услышал громкий крик Ланлот:
    — Мааалин!!
    В крике Ланлот было все: и радость, и печаль, и восторг, и душевная боль, и счастье. Я понял, кого приютили муммийтролли, моё сердце наполнилось теплотой и нежностью от того, что влюблённые после долгих лет разлуки встретились.
    Спустя некоторое время Ланлот и Малин вошли в дом и уединились в соседней с моей комнате. Так как стены были из камыша, я отчётливо слышал разговор влюблённых. Малин долго рассказывал о своих приключениях. О том, что ещё находясь в Шварцвальде, узнал о трагедии, которая произошла с эльфами Альвхейма, что незамедлительно вернулся и начал поиски Ланлот. Узнав, что её семья избежала плена, продолжил поиски своей любимой. Малин исходил всю Норвегию, добравшись до самых северных её фьордов, всю Лапландию, всю Швецию. Пересёк всю Скандинавию с севера на юг и с запада на восток. Рассказывал о встречах с орками и троллями, урук-хайями и гоблинами, избегая непосредственного с ними контакта, но иногда приходилось вступать с ними в бои, после которых остались шрамы на его теле. Рассказал о том, как муммийтролли спасли его от неминуемой смерти от лютого мороза, о том, что собирался идти дальше на восток и искать свою любимую Ланлот. Девушка тоже рассказала о своих приключениях и приключениях своей семьи. Малин внимательно, не перебивая, слушал девушку.
    От их разговора я стал впадать в дремоту, из которой внезапно вышел из-за молчания молодых эльфов и звуков их поцелуев. Я понял, что влюблённым необходимо остаться одним, с трудом встал и как можно тише вышел из дома.      
    Ко мне подошла Эльвен и спросила:
    — Почему не отдыхаешь? Ты очень устал.
    — Не хочу мешать Ланлот и Малин. Им хочется побыть в уединении, — ответил я.
    — Олежка! – Воскликнула эльфийка. — Какой ты умничка! Так и хочется тебя обнять!..
    — Обними. И поцелуй.
    Эльвен обняла меня, поцеловала в щеку, взяла меня за руку и отвела к дереву, рядом с которым был расстелен сухой и тёплый камыш. Мы сели на него, девушка положила мою голову на свои колени. Поглаживая своими нежными ручками мои волосы, сказала:
    — Спи.
    Мне хотелось что-то ответить ей, но от её нежных рук и дурманящего запаха её колен, я мгновенно уснул…
    Эльвен разбудила меня, когда день уже подходил к концу, и наступил вечер. С озера подул свежий бриз, который принёс прохладу и влажность. Я накинул на плечи Эльвен куртку, и мы пошли к своему дому, возле которого Арфин вёл беседу со старшим муммийтроллем по имени Стуфстарфик. Рядом с ними стояли Мегарон, Эланор, Тургорм и Малин. Когда мы с Эльвен приблизились, я услышал спокойный рассудительный голос муммийтролля:
    — …Сегодня в полночь я пойду в Потайное место, где хранятся наши волшебные предметы. Кое-что из них я подберу для вас. Это поможет вам исполнить задуманное. Когда вы решили продолжить свой путь?
    — Завтра с утра, — ответил Арфин.
    — Задержитесь на сутки, — сказал Стуфстарфик. - Советую вам посетить троллиху-колдунью Каркавааллу. К ней можно прийти только раз в неделю ночью со среды на четверг. А завтра будет среда. Помощь Каркавааллы будет вам небесполезной. Дело ваше трудное, победить тёмных эльфов нелегко. Чем больше вы будете защищены, тем легче вам будет вызволить из плена ваших друзей, да и о своей жизни тоже надо думать.
    — Будь по-твоему, дорогой друг Стуфстарфик, — ответил Арфин, — мы задержимся ещё на сутки. А это время используем для лучшей подготовки к осуществлению нашего плана.
    — Разумное решение, — заключил муммийтролль, — а сейчас идите спать. Вам надо хорошо отдохнуть.
    Мы разошлись.
    Я вошёл в свою комнату, присел на кровать. Спать мне не хотелось, чувствовал себя отдохнувшим. И если бы не боль в колене! Она доставляла мне большие неприятности…
    Вошла Эльвен с волшебной мазью:
    — Я видела, как ты прихрамывал, и по выражению твоего лица было заметно, что тебе больно. Давай нанесу мазь, боль пройдёт.
    Я приподнял брючину, Эльвен нанесла мазь на моё несчастное колено, и боль исчезла, то ли от волшебной эльфийской мази, то ли от нежных рук девушки.
    — Олег, — перешла на шёпот Эльвен, — тебе не интересно, о каком Потайном месте говорил Стуфстарфик?
    — Интересно.
    — И мне тоже. Давай в полночь проследим за муммийтроллем, и увидим это Потайное место?
    — А ты дождёшься полуночи?
    — Да, — также шёпотом продолжала говорить Эльвен, а в её глазах играли озорные бесовские искорки от предстоящей возможности раскрытия тайны муммийтроллей.
    Но к полуночи Эльвен, не выдержав, уснула. Я не стал будить эльфийку, один тихо вышел из дома, и, спрятавшись за рядом растущим деревом, ждал, когда из своего домика выйдет Стуфстарфик. Ждать пришлось недолго. Ровно в полночь муммийтролль появился в моем поле зрения, и я, не упуская его из виду, последовал за ним. Ночь была лунной и светлой, поэтому не представляло труда следить за нашим гостеприимным хозяином, который освещал свой путь, держа в руках горящую лампу.
    Пройдя около полусотни метров, мы очутились в тёмном лесу. Примерно через сотню метров мы оказались на небольшой полянке, окружённой тремя высокими и толстыми соснами, за одной из которой я спрятался.
    На полянке, в самой её середине, стоял небольшой короб, перевязанный широкой красной лентой. Стуфстарфик поставил на землю лампу, пробормотал какие-то заклинания, открыл короб и вытащил два ёлочных игрушечных шара такого же красного цвета, как и лента, которая опоясывала короб. Я чуть было не выдал себя накатившимся смехом.  «Тоже мне, великое волшебство, - подумал я тогда, - какие-то обыкновенные ёлочные игрушки!»
    Муммийтролль обвязал короб лентой, снова произнёс непонятные для меня заклинания, взял шары и лампу и пошёл в городок. Он прошёл совсем рядом с той сосной, за которой я прятался. Затаив дыхание, я пропустил муммийтролля, и, когда он отошёл на достаточное расстояние, вернулся в наш дом. На моей кровати спала Эльвен, я поправил одеяло, и ушёл в комнату сестёр, которая была свободна, так как Ланлот переселилась в комнату Малина. 
    Проспал я до полудня. Все мои друзья уже давно занимались своими делами: Арфин вместе с сыновьями и Малином готовили оружие, оттачивали приёмы боя, Эннеэль с дочерями готовили обед, а также какие-то волшебные мази и порошки, муммийтролли занимались своими муммийтролльскими делами.
    Когда я вышел из дому, ко мне подбежала Эльвен с расстроенным выражением лица:
    — Как жаль, что мы уснули и не проследили за Стуфстарфиком!
    — Да, уснула ты. Но я не спал и узнал, где находится Потайное место, и какие волшебные предметы он приготовил для нас, — ответил я.
    — Как! Ты не спал! Пошёл один! Без меня! — Возмутилась Эльвен. — Почему меня не разбудил? Ведь это я придумала проследить за ним! Какой же ты противный! Всегда что-нибудь сделаешь не так!
    — Не сердись, Эльвен. Ты так сладко спала, что мне было жаль тебя будить, милую и хорошенькую девочку. Не обижайся. Прости меня. Зато я могу рассказать, что я узнал.
    — Простить я тебя, конечно, прощу. Но вот забыть, как ты поступил со мной, будет сложновато. Давай договоримся, что это последний раз, - сказала девушка, - следующего раза не будет. Рассказывай!
    Я рассказал о своём ночном приключении, и о том, как я удивился ёлочным игрушкам, обладающим, якобы, волшебной силой. Эльвен на это ответила, что в мире эльфов, троллей, гномов и других нечеловеческих существ, любая вещь может нести в себе волшебную силу, поэтому удивляться не чему. Возможно, она была права –  я же не был знаком с этим загадочным миром.
    Когда наступила ночь, Стуфстарфик, Арфин с сыновьями, Малин и я на лодке переправились на соседний остров, который находился недалеко от острова, где жили муммийтролли. Остров, на который мы приплыли, был покрыт густым, темным, сырым и неприветливым лесом. Войдя в лес, мы почувствовали себя неуютно, нами овладело чувство тревоги и беспокойства. Мы долго пробирались сквозь густой лес, все время озираясь по сторонам, боясь нападения каких-нибудь волшебных чудищ или загадочной нечисти.
    Стуфстарфик уверенно вёл нас по заросшей лесной тропинке, ни разу не сбившись с пути. Измучившись, мы, наконец, вышли на поляну, на средине которой сидело странного вида существо с огромным носом, длинными седыми волосами и с барабаном в руках. Трава была настолько высокой, что создавалось впечатление, будто это существо росло прямо из земли. Заметив на ушных раковинах, похожих на эльфийские, серьги, я понял, что перед нами старушка, вероятно, та самая троллиха-колдунья, о которой накануне рассказывал Стуфстарфик.
    Мы стали перед колдуньей, поклонились ей по примеру муммийтролля, который обратился к ней:
    — Несравненная Каркаваалла! Тёмной тебе ночи! Ясность мысли и помыслов для твоих колдовских проделок!..
    — Ты льстишь мне, Стуфстарфик, но мне это нравится. Говори, зачем пришёл и привёл с собой эльфов и ещё молодого человека мужского рода? Я уже стара, мне не нужны мужчины. А вот закусить человеческим мясом я не прочь, - выдала своим скрипучим голосом колдунья.
    «Вот, влип, — не на шутку испугался я, — закусят мной, глядишь, и колдовские дела у них свершатся. Не для этого ли эльфы взяли меня с собой?»
    Я даже приготовился в любой момент воспользоваться взятым с собой карабином.
    — Прекраснейшая Каркаваалла, — продолжал Стуфстарфик, — я пришёл к тебе со своими друзьями, которые хотят вызволить из плена тёмных эльфов своих сородичей. И нам нужна твоя помощь.
    — Знаю, знаю! Давно это было. Лет шесть уж прошло, когда тёмные эльфы увели в подземелье лесных эльфов. Тяжело им там приходится, некоторых уже нет в живых от тяжёлого рабского труда. Ух, как я ненавижу этих  подземных  кузнецов!! Но чем я могу вам помочь?      
    — Моим друзьям нужны твои заклинания, которые помогут им победить тёмных эльфов, - ответил муммийтролль.
    Старуха призадумалась, постучала своими длинами пальцами по барабану, шмыгнула громко своим огромным носом, потом встала, подошла к берёзе, оторвала кусок бересты, разорвала её на пять кусочков, что-то начертила на них длинным ногтем указательного пальца, отозвала Арфина в сторону и рассказала, как надо пользоваться этими кусочками бересты. Арфин поблагодарил колдунью.
    — Не стоит благодарности, Арфин! Благодарите Стуфстарфика. Он никогда не забывает одинокую старуху и каждую неделю посещает меня, — сказала колдунья, — но моей помощи мало, чтобы победить тёмных эльфов. Эти негодные злодеи в дружбе с самим Темным властелином и его шайкой чудовищных урук-хайев и гоблинов. Ух, ненавижу их всех! Была бы у меня сила, стёрла бы их в порошок и развеяла над Линнансаари! Вам надо обратиться к моей старшей сестре Тартаваалле. Она сильнее меня, и даст вам такие заклинания, против которых бессилен даже сам Тёмный властелин.
    — А что это за заклинания такие, перед которыми даже сам Тёмный властелин бессилен, — влез я со своим вопросом, и, как оказалось, напрасно.
    — Ах, ты человек! Какое право ты имеешь меня спрашивать о заклинаниях! Вы люди, всегда лезете не в свои дела, все куда-то спешите, все вам надо знать! Сколько вреда от вас! А расселились как! Нам скоро негде уже будет жить! Ох, разозлил ты меня своими глупыми вопросами! Что же с тобой сделать! Сейчас придумаю! — выдала тираду старуха.
    — Прости его, о, несравненная Каркаваалла? — вступился за меня Арфин. — Он человек, а ты знаешь, что люди смертны, им многое надо успеть сделать за свою короткую жизнь, вот они и спешат.
    — Простить! Ни за что! Я превращу его в мухомор и посажу рядом с моими и буду любоваться его красной в крапинку шляпкой, — заявила старуха, посмотрев на меня своим насмешливым и сердитым взглядом. — Что испугался! Не буду превращать тебя в мухомор! От мухомора мало толку! Ну-ка, подойди ко мне поближе!
    Кровь бурным потоком хлынула мне в голову от наглости этой старой уродливой женщины. Меня так и подмывало схватить карабин и пристрелить её, и только благодаря тому, что её помощь нужна моим друзьям, я не сделал этого, а покорно, насколько это было возможно в моем состоянии, подошёл к колдунье.
    — Запомни, молодой человеческий несмышлёныш, я прощаю тебя в первый и последний раз! — Сказала мне Каркаваалла. — Но за это ты должен приручить и полюбить осиротевшую фею, которую я на время приютила. Запомни! Если ты не полюбишь её, она умрёт, но умрёшь и ты! Пока будет жива твоя фея, ты тоже будешь жить! И не смей!!! Не смей задавать мне вопросы!!
    После этих слов, из волос колдуньи вылетело очаровательное созданье, которое можно было полюбить, если бы оно не было навязано силой. Фея пролетела вокруг меня и уселась на моё правое плечо. Старуха-колдунья махнула мне рукой, дав понять, чтобы я шёл на своё место. Когда я вернулся к друзьям, Каркаваалла продолжила:
    — Арфин, вам надо пойти в Лапландию, где живёт моя сестра. Она поможет вам. А теперь уходите! Я устала! Мне надо отдохнуть! Пошли вон!
    Мы развернулись и пошли обратной дорогой. Стуфстарфик молча шёл впереди, ведя нас к нашей лодке, Арфин в глубокой задумчивости следовал за муммийтроллем. Молодые эльфы шли за Арфином, постоянно оглядываясь, посмеиваясь и шутя надо мной. Я понурый замыкал нашу походную цепочку, представляя мысленно, какой злой местью отплачу мерзкой колдуньи. На моём правом плече сидела фея, которую я пересадил в грудной карман своей куртки, чтоб она не поранилась о ветки деревьев. Она была настолько холодна, что даже через тёплое белье я почувствовал холод, как будто в моем кармане была не живая фея, а кусочек льда.
    Утром меня разбудила Эльвен. Протерев глаза, я увидел её радостно-возбуждённое лицо.
    — Олег, у тебя есть фея!? — радовалась девушка. — Как здорово! Покажи мне её! Мне очень хочется её увидеть!
    — Эльвен, может, ты выйдешь и дашь мне одеться?
    — Ты что, совсем с ума сошёл, Олег! С каких пор ты стал меня стесняться? Наверно после своих ночных приключений от знакомства с троллихой-колдуньей? — До слез рассмеялась Эльвен. Мне стало понятно, что братья ей рассказали про мои оплошности, и, наверняка, добавили то, чего и не было.
    Закончив смеяться, Эльвен снова попросила меня показать фею, которая сидела на подоконнике и грелась на солнце.
    — Какое ты дал ей имя? — спросила Эльвен.
    — Никакое, — ответил я.
    — Надо быстрее дать феи имя, а то ей очень холодно.
    — А если дам имя, ей станет тепло?
    — Да! И скорее придумай имя! — потребовала эльфийка.
    — Хорошо, назову её Хельгелина. Тебе нравится твоё новое имя? — обратился я к фее, которая услышав имя, весело взлетела, покружилась по комнате и улеглась на моей груди. Хельгелина уже не была кусочком льда.
    Днём, на общем собрании эльфов было принято решение отправить сыновей Арфина в Лапландию к троллихе-колдунье Тартаваалле. Мы рассчитывали, что через две недели они вернутся, и мы продолжим выполнение задуманного плана по освобождению пленённых эльфов. Но оказалось, что сыновья Арфина задержались на несколько месяцев из-за приключений, которые с ними произошли.
    На острове муммийтроллей мы провели более двух месяцев, в ожидании возвращения сыновей Арфина с заклинаниями троллихи-колдуньи Тартавааллы. Летние дни проходили один за другим, они были похожими, что навевало на меня тоску. Я был молод. И как любому молодому мужчине мне хотелось активных действий. Чем дольше я находился на острове, на котором жили муммийтролли, тем сильнее мне хотелось вернуться в карельские леса, заниматься своим делом – охотой на пушных зверей. Мне хотелось вернуться к людям, хотелось встретиться со своими друзьями и подружками, которых у меня было немало. Была у меня девушка, с которой мы часто встречались, когда я заканчивал охотничий сезон. Я скучал по ней, мне не хватало её, как друга и как женщины. Среди эльфов самым близким товарищем для меня была Эльвен. Иногда, смотря на неё, у меня возникала шальная мысль попытаться стать её любовником. Но что-то удерживало меня. Прошло уже много лет с тех пор, но и сейчас я не могу понять, какая сила удерживала меня от этого шага. Однажды Эльвен, когда мы на лодке катались между небольшими островками озера, рассказала интересную особенность, которой обладают женщины-эльфийки: способность родить по своему желанию. Для чего она рассказала мне об этом? Не знаю…
    С появлением феи Хельгелины, моя жизнь на острове муммийтроллей не изменилась. Хотя Хельгелина была очаровательным существом, но у меня не возникало к ней никаких чувств, кроме жалости. Мы очень мало общались. Я жил своей жизнью, фея – своей.
    Эльвен постоянно интересовалась о моих чувствах, какие я испытывал к фее. Эльфийку возмущала моя холодность к Хельгелине, мы часто из-за этого ссорились, не разговаривали по нескольку дней. Но проходило время, и Эльвен, успокоившись, снова звала меня погулять в лесах острова, покататься на лодке, или подходила ко мне, обнимала, и мы, молча, стояли, обнявшись, думая каждый о своём.
    Событие, о котором я хочу рассказать, произошло в один из летних дней. Я сидел на берегу озера, от скуки наблюдая за мотыльками и бабочками, которые стайками и поодиночке кружились над озером и прибрежными  кустами, слушал пение цикад и стрекотание кузнечиков, которых во множестве было вокруг. Озёрная вода под лучами жаркого солнца интенсивно испарялась, повышая влажность атмосферы, от чего нелегко дышалось, а вся одежда была сырой, как от влажного воздуха, так и от моего тела, покрытого испаринами пота.
    Ко мне подлетела Хельгелина, уселась на плечо, немного помолчав, спросила:
    — Скучаешь?
    — Да.
    — Хочешь вернуться к людям?
    — Пожалуй, — ответил я.
    — Но ты должен помочь эльфам!
    — Надоели они мне все. И эльфы, и муммийтролли, и орки вместе с колдуньями! Почему я должен им помогать? У меня своя жизнь, у них – своя. Бред какой-то! До сих пор не могу понять, то ли все со мной происходит во сне, то ли на самом деле.
    — Все, что с тобой происходит, – это реально. Ты жил своей человеческой жизнью, не зная, что существует другая жизнь, отличная от человеческой. И ты не можешь привыкнуть к мысли, что кроме человеческой, существуют множество других жизней, не менее интересных, чем твоя. Я тоже, когда-то была человеком, но потом стала феей, — сказала мне Хельгелина.
    — Интересно, — с безразличием прокомментировал я слова феи.
    Хельгелина немного помолчала, потом спросила:
    — Хочешь, я расскажу о своей жизни?
    Все равно мне делать было нечего, я был не против.
    — Рассказывай.
    — Но сначала мы уйдём отсюда в другое место.
    — Ну, нет уж. Мне лень сидеть на берегу, а ты предлагаешь мне куда-то идти. Давай останемся здесь, и ты мне расскажешь о своей жизни.
    — Тебе ничего не надо делать, — вдруг рассмеялась Хельгелина. — Через мгновение мы с тобой окажемся в другом месте, за сотни километров от сюда.
    Фея взяла свою волшебную палочку, взмахнула, и каким-то чудом мы оказались среди широких холмистых полей в средней полосе России под одиноко стоящим кудрявым деревом. Здесь тоже палило жаркое солнце, но воздух был сухим и горячим. Поля были исчерчены светло-коричневыми тропинками, дерево спасало нас от солнца, а по горизонту простирались темно-зелёные леса.
    Хельгелина снова взмахнула своей волшебной палочкой, и неожиданно для меня, стала нормальной женщиной, такой, к какой я привык в нашем человеческом мире, и давно соскучился по их виду. Превращение Хельгелины немного взбодрило меня. Она была красивой, обаятельной и нежной.
    Бывшая фея присела рядом со мной и начала свой рассказ:
    — Я родилась обыкновенным, нормальным ребёнком. С детства мои мама и папа говорили мне, что я очень красивая. Я росла, становилась девушкой, и сама замечала, что я красивая не только для мамы и папы, но и для других людей. У меня было много поклонников, мальчики и юноши желали со мной знакомства, влюблялись в меня, добивались моей благосклонности. Мне все это было приятно, я чувствовала в себе уверенность, иногда позволяла поиздеваться над своими поклонниками, со смехом наблюдая над их страданиями. Как и всякая девушка, я мечтала встретить своего принца, единственного и неповторимого. Мечтала о красивой и вечной любви, о замужестве, о детях. Это же нормально? Правда?
    — Наверно, — утвердительно ответил я.
    — Я тоже так думаю. Как и у всякой девушки, у меня была первая любовь. Тогда мне исполнилось шестнадцать лет. Любовь была прекрасной, она оставила в моей душе самые приятные воспоминания. Но, как обычно, первая любовь проходит. Мы растём, меняемся, и для первой любви уже не остаётся места в нашей душе. Сейчас у моей первой любви своя семья, двое замечательных мальчиков, одному – четыре годика, второму ещё не исполнилось и двух лет.
    Потом были незабываемые встречи с другими мужчинами, некоторыми я увлекалась, и мне казалось, что это любовь, но проходило немного времени, и увлечение исчезало, а на его место приходили разочарования и расставания.
    Однажды я встретила Сиднея. Он ничем не отличался от других мужчин, был не хуже и не лучше остальных. Но мне в нем понравилась настойчивость, с которой он добивался меня. Ведь мужчины добиваются нас любыми способами и методами, и побеждает сильнейший. Тогда я так думала. Теперь я знаю, что не всегда побеждает сильнейший, победа часто может доставаться менее благородному мужчине, но более неразборчивому в способах достижения своей цели. А в любви это очень важно.
     Как я уже говорила, Сидней был очень настойчив, он постоянно был рядом, был нежен ко мне, предупредителен. Он восхищался моей красотой, ему нравилось, что и остальные мужчины восхищались мной. Сидней часто признавался мне в любви, и мне это было приятно. Я стала к нему привыкать, потом мне показалось, что тоже полюбила его. Когда он сделал мне предложение, я, не раздумывая, дала согласие.
     Я была счастлива. У меня был свой любящий меня мужчина, своя семья, свой дом. У нас было много друзей, с которыми мы часто встречались и проводили вместе свободные от работы дни.  Жизнь была весёлой и радостной. Я была счастливой!
    Однажды в один из уик-эндов, когда, как обычно, мы собрались со своими друзьями, я позволила себе пофлиртовать с молодым человеком, который был одним из наших друзей. Я всегда любила флирт, он доставлял мне удовольствие видеть восхищение мной других мужчин, было приятно осознавать, что я женщина привлекательная и интересная, хотя и замужем. Внимание других мужчин создавало комфорт в моей душе. Но это был лишь только флирт и ничего более. Я обратила внимание на Сиднея, его взгляд мне не понравился, он был напряжённый и злой. Это обеспокоило меня. Я прекратила флиртовать с молодым мужчиной, и оставшееся время отдыха все внимание уделяла своему мужу. Вечером он устроил сцену ревности, я, как могла, постаралась его успокоить. А когда мы улеглись в постель, то все неприятности исчезли сами собой.
    Мне, как и любой женщине, нравится ревность со стороны любящего мужчины, но если эта ревность добрая, а не злая, какую я заметила у Сиднея. После того случая я стала осторожна в общении с другими мужчинами, особенно в присутствии своего мужа. Я была немного разочарована Сиднеем. Мне представлялось, что он необыкновенный мужчина, не такой как остальные. Что он выше мелочей, но это оказалось не так.
    Постепенно горечь улеглась. Сидней никогда не вспоминал о происшедшем, он был таким же любящим, внимательным и нежным. И я снова почувствовала себя счастливой женщиной.
    Через несколько месяцев, по настоянию Сиднея, я поменяла работу. Новая работа была интересной, более оплачиваемой, потому я и решила, что Сидней был прав, настаивая на ней. Там я познакомилась со своим шефом, молодым и привлекательным мужчиной. Мы, все его подчинённые, уважали Джордана. Он был образованным, профессионалом в своём деле, внимательным к нам, умел ловко разрешать конфликтные ситуации. Был настоящим шефом. А я была привлекательной женщиной. И не дурочкой. Вскоре я заметила, что Джордан уделял мне внимания больше, чем положено шефу. Мне льстило это. Я стала отвечать на его внимание. Мы часто задерживались вместе на работе, оставаясь одни. Постепенно я стала увлекаться своим шефом. Но как было им не увлечься? Он был молод, красив, умён. Я чувствовала безграничную его нежность к себе, видела, что он влюблён в меня. Первый раз мы вместе ужинали в ресторане спустя полтора месяца моего прихода на новую работу. А ещё спустя месяц, я поняла, что влюблена в Джордана.
    Ты не понимаешь, что я испытывала. Мир преобразился, город, в котором мы жили, стал красивее, деревья - выше и стройнее, солнце светило ярче, все люди казались мне милыми и добрыми. Я как на крыльях летела на работу, а когда уходила, с нетерпением ждала утра, чтобы снова встретиться с Джорданом. Для меня существовал только он, и только он был моим островом, моей надеждой, моей жизнью.
     Однажды Сидней сказал мне, что он улетает в Соединённые Штаты по делам фирмы на несколько дней. Мы с Джорданом воспользовались отсутствием моего мужа, и впервые, после ужина в ресторане, я пришла к нему домой. Моё сердце трепетало от предстоящего испытания чуда, которого с нетерпением долго ждала. Я волновалась, не могла даже вымолвить и слова. Я полностью подчинилась Джордану. Он управлял мной как марионеткой, нежно и непринуждённо предложил принять мне душ, после душа отвёл меня в спальню. Поцеловав, оставил меня одну, предложив лечь в постель, а сам вышел, сказав, что тоже примет душ. Я улеглась, с волнением ожидая прихода своего возлюбленного…
    На этом месте Хельгелина ненадолго прервала свой рассказ. И тяжело вздохнув, продолжала:
    — …Но в комнату вошёл не Джордан, а мой муж – Сидней. А за ним пришёл Джордан, спокойно уселся в кресло, и с интересом наблюдал за нами. Такого я не ожидала! Кровь хлынула в мою голову. Я была в отчаянии, мной овладели и беспомощность и гнев. Сидней что-то говорил, но я его не слышала. Много мыслей молнией промелькнули в моей голове. Я поняла, что никогда не любила своего мужа, чувствовала, что он не настоящий мужчина, но убеждала себя в обратном. Я поняла, что жила с подлецом, а полюбила негодяя.
    Не стесняясь мужчин, я встала с постели, оделась и пошла к выходу. Вместе с мужем мы пришли домой.
    — Ты меня предал, — сказала я ему.
    — Я тебя предал!? — возмущался Сидней. — Я не изменял тебе! Это ты мне изменила! И ты ещё обвиняешь меня!?
    — Я тебе изменила, но ты меня предал. Тебе этого не понять. Я ухожу.
    Собрав свои вещи, я ушла. Мой муж пытался меня удержать, что-то говорил о любви, о том, что не сумеет без меня жить. В общем, говорил все, что авантюристы говорят в подобных ситуациях. Но я не позволила ему удержать себя.
    Я чувствовала себя опустошённой, жизнь закончилась для меня. Когда подошла к реке, у меня промелькнула мысль броситься в неё, чтобы только не жить. Но услышала голос старушки:
    — Деточка, зачем ты хочешь утопиться? Не стоят того твои обидчики. Ты красивая, как фея. Хочешь быть феей?
    Я обернулась на голос и увидела некрасивую, но с очень добрыми глазами старую женщину. Почему-то мне показалось, что ей можно доверять, я ответила ей:
    — Мне, бабушка, сейчас все равно.
    — Тогда выпей вот это, — и старушка протянула мне маленький пузырёк с какой-то сине-зелёной жидкостью. «Наверно яд, — подумала я. — Ну и хорошо. Выпью и не буду мучиться»…
   Вот так я и оказалась у троллихи-колдуньи Каркавааллы уже в качестве феи. А потом пришёл ты, и я стала твоей феей.
    На этом месте Хельгелина закончила рассказ.
    Мы долго молчали, сидя рядом в тени дерева. Не знаю, о чем думала Хельгелина, но мои мысли были заняты услышанным рассказом о жизни этой красивой, но несчастной женщины. Спустя некоторое время, я спросил:
    — А как тебя звали, когда ты была человеком?
    Хельгелина улыбнулась и ответила:
    — Ты угадал, когда дал имя своей фее.
    — А ты не умрёшь?
    — Почему я должна умереть?
    — Эльвен сказала, что если кто-то узнает настоящее имя феи, то фея умирает.
    — Не волнуйся, Олежка, я не умру, — успокоила меня Хельгелина.
    И добавила:
    — Хороший ты человек, Олег. Добрый. Умеешь слушать.
    С этими словами Хельгелина встала, пожелав мне счастья, взмахнула волшебной палочкой, снова превратилась в фею и, улетев, исчезла, оставив за собой след маленьких звёздочек, которые, как капельки росы испарились в жарком воздухе.
    А я сидел под деревом, смотрел на кровавый летний закат, думая о своей фее, о том, что с ней произошло, о том, что подлость не оправдывается любовью.   
    Узнав о несчастной жизни Хельгелины, я стал более внимательным к фее, старался её не обижать, но, как все женщины, тем более красивые, фея часто любила поиздеваться надо мной. Почему так происходит? Почему, когда мы нежно относимся к нашим женщинам, они иногда позволяют себе помучить нас? Тогда я был молод и не понимал этого. И только  приобретя достаточный жизненный опыт, я стал понимать, от чего это происходит. Когда моя женщина издевается надо мной, то в этом в большей степени виноват я сам. Причин много, но каждая причина говорит о том, что любимая женщина, чем-то недовольна. Стоит только разобраться в причине, устранить её, и отношения начинают налаживаться.
    Просыпаясь, каждое утро я подолгу лежал в постели с открытыми глазами, ожидая, когда проснётся Хельгелина, которая всегда спала, уютно свернувшись в калачик, на моей груди. Однажды я не выдержал и разбудил её. Фея потянулась и сладко зевнула. Это почему-то разозлило меня.
    — Хельгелина, неужели ты не понимаешь, что когда-нибудь я просто раздавлю тебя своим весом!? Я же не могу всю ночь спать в одном положении, повернусь на бок, упадёшь с моей груди, и поминай, как звали. Ну-ка, слетай с меня!
    — Но ещё совсем рано, — ответила фея.
    — Это для тебя рано, а я не хочу спать и хочу пойти искупаться в озере! Я долго буду ждать!?
    Фея расправила свои крылышки, перелетела на подоконник, уселась на него, свесив свои ножки, и внимательно за мной наблюдала.
    — Может, ты отвернёшься? Все-таки ты женщина, и я стесняюсь, а мне надо одеться!   
    Хельгелина продолжала с улыбкой наблюдать за мной. Меня её поведение вывело из себя, я вскочил, взял свою одежду и, как был в нижнем белье, выбежал из дому по направлению к берегу острова, шокировав своим видом жителей муммийтролльского городка. Фея с лёгким шуршанием своих крылышек преследовала меня до самого берега, уселась на ветку дерева, стоявшего рядом, и продолжала за мной наблюдать. Мне не хотелось в белье идти в воду, а Хельгелина не давала мне возможности сбросить с себя одежду.
    — Хельгелина, отвернись сейчас же!! — Сердито приказал я ей.
    Но упрямая фея и не думала выполнять мою просьбу, с насмешливым выражением лица ожидая моих дальнейших действий. Мне ничего не оставалось, я сбросил одежду и с быстротой молнии оказался в воде.
    Стоял конец августа. По утрам было прохладно и свежо, что мне очень нравилось. В озере вода, набравшись за лето тепла, была приятной и ласковой. Наслаждаясь, я долго плавал в озере, нырял под воду, наблюдал за жителями подводного царства, потом мне захотелось, как можно дальше отплыть от берега, но там вода была прохладнее, и я стал возвращаться. Навстречу мне плыла женщина, в которой я узнал свою фею. Я обрадовался, что она снова превратилась в человека. Честно говоря, все эти сказочные существа мне порядком надоели. Я соскучился по людям, по общению с ними, поэтому, увидев Хельгелину нормальной, в моем представлении, женщиной, и от моего купания, я почувствовал, как душевное равновесие возвращалось ко мне. Мы ещё долго находились в воде, получая сказочное наслаждение. Когда мы вышли на берег, и я увидел красивое обнажённое тело Хельгелины, мной полностью овладели инстинкты, я не сумел их побороть, подошёл к женщине и обнял её, а когда Хельгелина ответила мне, то мой разум покинул меня, и я полностью отдал себя законам природы.
    Я был молодым здоровым мужчиной, давно не встречавшийся с женщиной. Мне трудно было сдерживать себя, да и желания такого не было. Я был переполнен счастьем от близости со своей феей, мне хотелось говорить ей красивые, нежные и ласковые слова, и я не отказывал себе в этом. Довольное выражение лица Хельгелины придавало мне силы, и мне казалось, что со мной рядом не женщина, а само божество, подаренное мне за все мои страдания, которые я испытал за год своих приключений…      
    …Одевшись, мы сели на небольшое возвышение на берегу озера и, обнявшись, долго грелись под тёплыми и нежными лучами августовского солнца, ведя беседу ни о чем, но нам было интересно. Вдруг я спросил:
    — Хельгелина, а ты можешь не превращаться в фею?
    — Не могу, — ответила мне женщина.
    — Почему?
    — Потому что я фея. Я не буду феей только тогда, когда меня полюбит по-настоящему достойный мужчина.
    — В таком случае, надо найти этого мужчину.
    — Но я твоя фея. И другого мужчину искать не надо.
    Мне трудно было ответить на её последние слова. Я не мог сказать Хельгелине, что не люблю её. Хотя чувства нежности и благодарности я испытывал к этой женщине, но это ещё далеко до любви. Чтобы выйти из затруднительного положения, в котором я оказался, задал провокационный вопрос:
    — А ты меня любишь?
    — Нет, — запросто ответила фея.
    — В таком случае, почему ты была со мной?
    — Мне было тебя жалко. Я же видела, каким взглядом ты все чаще и чаще стал наблюдать за Эльвен. Я все понимала.
    — Значит из-за жалости! Странный вы народ — женщины. Если тебе будет жалко другого, ты?… — Недоговорил я.
    — Олег, ты умный мужчина, но высказываешь примитивные мысли! Не все так просто! Ты мужчина, ты завоеватель, а мы другие…
    — Извини, я не хотел тебя обидеть.
    — Я не обижаюсь, — улыбнулась Хельгелина.
    И мы снова продолжили нашу беседу, но я старался не затрагивать подобные темы, чтобы не испортить то лёгкое душевное состояние, в котором мы находились.
    Вдруг мы услышали шум, доносившийся из городка муммийтроллей. Много мыслей пронеслось в моей голове, самая страшная из них о возможном нападении каких-нибудь чудищ Тёмного властелина, а я настолько расслабился, что давно уже не брал с собой карабин. Хельгелина, превратившись в фею, мгновенно исчезла, и только по свету гаснущих звёздочек вслед феи, я мог определить направление, в котором произошло её исчезновение. Ещё не добежав до городка, я встретил Хельгелину, с радостью сообщившую мне о возвращении сыновей Арфина.
    Какой хороший день, подумал я! Братья вернулись, а значит конец утомительному ожиданию и начало активных действий. Всё, что произошло со мной в начале дня, придало мне силы, уверенности, подарило надежду на интересную жизнь.
    В городке я увидел собравшихся вокруг братьев эльфов и муммийтроллей.
    Мегарон и Эланор выглядели смертельно уставшими, голова Эланора была перевязана, а младший из братьев Тургорм, израненный, без сознания лежал на самодельных носилках. Эннеэль с дочерями делали перевязку младшему и среднему брату, смазывая их раны мазями. Мегарону и Эланору дали выпить волшебный напиток, от которого прибавляются сила и здоровье. Я сам пробовал этот напиток во время нашего путешествия, поэтому хорошо знаю его удивительные свойства.
    После того, как братья отдохнули, все собрались, чтобы выслушать рассказ Мегарона об их приключениях, произошедших с ними во время долгого похода в Лапландию за волшебными заклинаниями колдуньи Тартавааллы.
    Мы внимательно и с интересом слушали рассказ.
    — Начало нашего похода, - рассказывал Мегарон, — не предвещало нам никаких трудностей. Пройдя на север по болотистым местам, мы вышли в горную местность. Через неделю нашего похода мы уже были рядом с Лапландией, когда в одну из ночей во время нашего отдыха, вдруг засветился шар, подаренный нам Стуфстарфиком. Предупреждение шара помогло нам быстро собраться и подготовиться к опасности, которая исходила от напавших на нас тёмных эльфов. Мы легко отбились от них, не получив никакого урона для себя. Но нам пришлось изменить свой маршрут, потому что, когда мы шли по короткому пути в Лапландию, шар постоянно светился, предупреждая об угрозе. Мы повернули на запад, пересекли границу Финляндии со Швецией, но шар снова засветился. Нам пришлось опять менять свой маршрут. Идти на юг не имело смысла, мы повернули снова на восток. Пока шли строго в восточном направлении, нам ничего не мешало, но только стоило нам повернуть на север, как шар предупреждал об опасности. Мы вынуждены были сделать остановку недалеко от города людей Рааттама, чтобы спокойно обдумать создавшуюся ситуацию и принять правильное решение. Так как от многочисленных и безрезультатных переходов мы устали, то для восстановления сил, нам пришлось задержаться на три дня. Мы долго обсуждали наше положение, было много вариантов и путей достижения цели. К исходу третьего дня нами было принято решение продвигаться далее на восток, пересечь границу с Россией, повернуть на север и уже из России перейти в Финляндию и попасть в Лапландию. Этот маршрут был очень долог, мы понимали, что потратим больше времени, чем планировали, но другого выхода у нас не было.
    Новый план оказался успешным, если не считать, что на его осуществление ушло больше месяца. Дорога была спокойной, нам никто не мешал, и мы наконец-то попали в Лапландию. Заклинание Каркавааллы, которое дал мне отец, указывало нам путь к самой Тартаваалле. Через неделю мы вышли к обрыву, через который свисал навесной мост. На мосту нас встретила женщина ужасного вида. Её кожа была синего цвета, вместо пяти пальцев на руках было только три, из нижней челюсти торчали длинные клыки. Мы усомнились в том, что это Тартаваалла. Но заклинание точно указывало на эту женщину. Как потом выяснилось, Тартаваалла, обладая страшной и отталкивающей внешностью, на самом деле, оказалась добрейшей души женщиной. Она приветливо встретила нас, завела в свою хижину, в которой было тепло и уютно, усадила нас за стол, накормила, дала своего волшебного напитка, придавшего нам бодрость.
    Когда мы насытились и отдохнули, Тартаваалла завела с нами разговор:
    — Я давно вас ждала. Моя младшая сестра прислала мне весточку о вас. Но вы очень долго добирались. Я уж думала, что вы вовсе не придёте. Но когда вы пришли в Лапландию, я почувствовала действие заклинания, которое дала вам моя сестра. Успокоившись, ждала вашего прихода.
    — Нам мешали тёмные эльфы, — ответил Мегарон. — Мы изменили маршрут, на который пришлось потратить больше времени.
    — Ох, уж эти тёмные эльфы! — Возмутилась Тартаваалла. – А ведь раньше это был вполне дружелюбный народ. Но, когда две тысячи лет назад они заключили союз с Тёмным властелином, все поменялось. Никому не дают покоя с тех пор.
    — Нам нужны заклинания, Тартаваалла, — сказал Эланор, — чтобы спасти наших друзей, попавших в плен к тёмным эльфам.
    — Не спешите, молодые эльфы, отдохните сначала. Вам надо несколько дней, чтобы восстановить силы, а за это время я подготовлю заклинания, которые помогут вашей семье справиться с тёмными эльфами и спасти друзей.
    — Мы не можем терять время, — запротестовал Тургорм, — нам надо спешить. Мы и так слишком задержались, добираясь к тебе.
    — Нет, мои милые друзья, — ответила колдунья. — Нужно несколько дней, чтобы подготовить заклинания. И вам ничего другого не остаётся, как ждать.
    — Но ты говорила, что знала о нашем приходе, неужели нельзя было заранее подготовить заклинания? — Спросил Тургорм.
    — Заклинания — это очень серьёзные вещи. Тем более, такие заклинания, которые должны обладать силой сопротивления Тёмному властелину. Их невозможно подготовить, не видя того, для кого они нужны. Мне нужна прядь волос Мегарона, остальные предметы у меня есть. А сейчас, мальчики, ложитесь спать. Отдыхайте.
    Тартаваалла взмахнула своим волшебным посохом, и в хижине появились три кровати, с мягкими и удобными перинами, с чистым постельным бельём. Нами овладел сон, и ничего не оставалось, как улечься на появившиеся по волшебству кровати.
    Проспали мы несколько дней. Когда проснулись, чувствовали себя хорошо отдохнувшими, бодрыми и полными сил. За это время Тартаваалла приготовила заклинания. Она позвала меня к себе, дала заклинания и рассказала, как надо ими пользоваться, строго настрого предупредила, чтобы я о них никому не рассказывал, иначе они потеряют свою волшебную силу. Поэтому прости меня, отец, но эти заклинания будут храниться  у меня.
    — Я ничего не имею против, Мегарон, — ответил Арфин. — Продолжай.
    — Как оказалось позже, мои братья не слышали наш разговор, хотя стояли рядом. Так сделала колдунья. На прощание она дала нам провизии на несколько дней и даже подарила волшебные стрелы для наших лук. Замечательная женщина. Мы тепло попрощались с ней и ушли.
    Половина обратного пути была спокойной. Одно из заклинаний Тартавааллы помогало нам проходить засады темных эльфов незаметными для них. Но, когда мы уже подошли к болотистым и озёрным местам, на нас напали гоблины и урук-хайи. Нападение было неожиданным для нас. Первым заметил врагов Тургорм и с риском для своей жизни успел нас предупредить. Он бился с двумя десятками урук-хайев, силы были неравными. Мы же с Эланором, предупреждённые братом, успели подготовиться к бою, но и Эланор получил серьёзное ранение в голову от стрелы, пущенной одним из гоблинов. Стрела задела Эланора, но нанесла ему большую рану. Отбиться от врагов нам помогли волшебные стрелы Тартавааллы. Каждая метко пущенная в цель волшебная стрела поражала нескольких наших врагов.
    Ведя бой, мы с Эланором отвлекали на себя гоблинов и урук-хайев, уводили дальше от того места, где в неравном бою пал Тургорм. Когда увели нападавших на достаточно безопасное расстояние от нашего бедного брата, мы скрылись от врагов. Вечером, убедившись, что нам ничего не угрожает, вернулись к Тургорму. Он лежал в крови и без сознания. Мы перевязали его раны, смастерили самодельные носилки и в таком виде, в каком вы нас встретили, вернулись к вам…
    Моё ожидание активных действий по освобождению попавших в рабство эльфов затянулось. Мы ждали выздоровления Тургорма, раны которого оказались очень серьёзными. Хотя эльфы обладали волшебными мазями и микстурами, но их действие не было мгновенным. Мы не могли оставить Тургорма и идти без него. Нас и так было мало, и каждый умелый воин был на счету.
    Пришла осень. Ночи становились холодными, по утрам я не мог себе позволить искупаться в озере, как делал это раньше, дни становились короче, солнце с каждым днём слабело и меньше давало тепла. Наша дружба с Хельгелиной, несмотря на умирание природы, крепла. Мы лучше стали понимать друг друга. Часто я вместе с ней уходил гулять в лес или на берег озера. Но самым любимым нашим занятием были продолжительные прогулки на лодке среди множества малых островов озера. Однажды во время одной из таких прогулок я спросил фею:
    — Хельгелина, а ты можешь снова превратиться в человека?
    Фея, услышав мой вопрос, рассмеялась, смеялась долго, до слез. Попытки Хельгелины ответить мне не удавались из-за душившего её смеха. Сначала я почувствовал себя обиженным, буркнув в ответ на её смех:
    — Смотри, лопнешь! Досмеёшься!
    И стал усиленно грести вёслами. Но смех феи заразил и меня, я тоже начал смеяться над собой. В конце концов, Хельгелина успокоилась и сказала:
     — Олежка, милый, я могу превращаться в человеческую женщину только два раза в год. В этом году свои возможности я исчерпала. Тебе ещё три месяца придётся ждать.
    — Как будто тебе тоже не придётся ждать!
    — Мне и так хорошо с тобой, — ответила Хельгелина.
    Вдруг задул порывистый ветер, и пошёл дождь. Я посадил фею в грудной карман своей куртки, развернул лодку и, что есть силы, стал грести к нашему острову. Порывы ветра усиливались, срывая с деревьев последние листья, которые, намокнув от дождя, камнем падали на воду и землю. Из-за поднявшихся волн грести было тяжело, но, как бы то ни было, мы добрались до острова муммийтроллей, и, бросив лодку, я побежал в наш дом.
    В своей комнате я переоделся в сухую одежду и прилёг на кровать. Хельгелина присела рядом на мою подушку, накинув на себя мой бывший носовой платок, и мы продолжили нашу непринуждённую беседу. В это время в комнату вошла Эльвен и присела рядом со мной. Фея мгновенно стала невидимой.
    Поведение Эльвен, которая вошла в мою комнату без разрешения, возмутило меня, но видя её необычное состояние, я терпеливо ждал. Эльфийка некоторое время, молча, сидела, а потом сообщила мне:
    — Ты совсем меня забыл!
    — Нет, не забыл, — ответил я.
    — Как же не забыл? В последнее время мы совсем перестали встречаться. Ты увлёкся своей феей, только с ней и проводишь время.
    — Не дури, Эльвен, — начал я объяснять ей. — Ты сейчас очень занята лечением своего брата. У тебя совсем нет времени. Я не могу отвлекать тебя. Но я всегда о тебе помню.
    — Я не дурочка. Я всё вижу. Ты не знаешь фей, а я их давно знаю. И знаю, как они могут добиваться мужчин. Ладно. Мне было хорошо с тобой, я буду всегда тебя помнить. А сейчас я ухожу.
    Я ничего не ответил на слова Эльвен, а выжидал. Мне было интересно, соответствуют ли слова эльфийки её намерениям. Я понимал, что эльфийка не хотела прерывать дружбу. Эльвен, как всякая женщина, жила чувствами и эмоциями, она желала нашей дружбы, но ревностное отношение ко мне побуждало её к действиям, с помощью которых, в её представлении, сохранялась и укреплялась дружба.
    — Тебе все равно, уйду я, или нет?  Я тебе безразлична? — спросила Эльвен.
    — Нет, не все равно. Ты мне не безразлична. Я не хочу прерывать нашу дружбу. Но только дружбу, и ничего более. У тебя есть Дабримил. Вы любите друг друга. Ты с нетерпением ждёшь встречи со своим любимым. И я вызвался помочь вам, чтобы ваша встреча состоялась.
    — Правда? — Заулыбалась Эльвен. — Ты только поэтому нам помогаешь?
    — Конечно, солнышко! Только поэтому. — Ответил я. Это была не полная правда. Но таким ответом я сохранял нашу дружбу с девушкой.
    Эльвен успокоилась, улыбка не сходила с её лица. Мы ещё немного поговорили, и Эльвен ушла помогать матери ухаживать за Тургормом…
    Вечером того же дня я поделился с Мегароном своими тревожными мыслями. Дело в том, что днём, когда нас с Хельгелиной застал дождь, мы находились недалеко от одного из множества небольших островов национального парка. Когда я разворачивал лодку, заметил свет костра на этом острове. Может быть, мне только показалось, но мысль о том, что на острове кто-то может быть, и то, что при возвращении сыновей Арфина, на них было совершено нападение, меня тревожила. Об этом я рассказал Мегарону. Мегарон задумался, и спустя некоторое время сказал:
    — Возможно, на этом острове остановились туристы. Но учитывая то, что произошло с нами по пути из Лапландии, не лишним было бы проверить, если даже твои опасения окажутся напрасными. Когда стемнеет, мы отправимся на тот остров.
    — Мегарон, я думаю, что не следует об этом говорить другим. Если мои опасения напрасны, то не надо всех беспокоить. Мы можем с тобой проверить, кто остановился на острове. А в целях безопасности предлагаю подплыть к нему с восточной стороны. Я не уверен в том, что нас не могли заметить. И если там поселились наши недруги, то они усилят наблюдение за западной частью острова, к которой мы с Хельгелиной подплыли. Но с восточной стороны, как мне думается, у нас больше шансов пробраться на остров незамеченными.
    — Хорошо, Олег. Мы так и сделаем. Когда подойдёт время, я позову тебя. — Ответил Мегарон.
    Ночью мы с Мегароном отправились к подозрительному острову. Высадились, как и планировали, на его восточном берегу. Дул сильный ветер, дождь лил, не переставая. Всё вместе, и ветер, и дождь, создавали вокруг естественный шум, который помогал нам незамеченными пройти к западной части острова, на которой мы обнаружили горевший костёр. Вокруг костра сидели трое уродливых и страшных существа, ростом, по моим прикидкам, до шести метров. Мускулистое тело этих существ говорило об их невообразимой силе. На костре поджаривался крупный кабан, и трое увиденных нами громил, молча, ожидали предстоящую трапезу. Мы с Мегароном стояли за деревьями и наблюдали. Прошло немного времени. Мегарон, сказав: «Пошли» — направился в сторону нашей лодки. Я последовал за ним.
    В лодке, когда мы возвращались, Мегарон рассказал мне:
    — Это кобольды. Я не знаю, как они появились на свет. Говорят, что их происхождение каким-то образом связано с металлом под названием кобальт. Кобольды бывают разными. Есть кобольды, похожие на гномов и живут в шахтах, но, в отличие от гномов, не занимаются горным ремеслом, а просто живут там. Они безопасны. Но есть и такие кобольды, которых ты только что видел. Они обладают невообразимой силой, не чувствуют боли, немногословные. От них не знаешь, чего ожидать, и связываться с ними очень опасно. И обидеть их очень легко. Я не позавидую обидчику, попавшему в руки кобольда. Кроме того, они неразборчивы в своих связях, берутся за выполнение задания любого, кто больше заплатит.
    — Как ты думаешь, зачем они здесь? — Спросил я у Мегарона.
    — Не знаю. Может, пришли по своим делам, а может, наняты тёмными эльфами. Это надо выяснить.
    — Каким образом? Мы не можем запросто подойти к ним и спросить. Судя по твоему о них рассказу, это опасно.
    — Да, опасно. Утром расскажу отцу. Он мудрый человек, много повидал в своей жизни. Отец найдёт выход из создавшегося положения. А сегодня нам с тобой поспать не придётся. Надо будет охранять остров. На всякий случай.
    — Нет проблем, — ответил я.
    Ночь мы поделили поровну. Сначала не спал я, охраняя спокойный сон жителей муммийтролльского городка, а вторую половину ночи дежурил Мегарон.
    Проснулся я к полудню. Погода была по-настоящему осенней, было пасмурно, дождливо, грустно и неуютно. Я вышел из своей комнаты и встретил проходившую мимо Ланлот, мы пожелали друг другу хорошего дня, и Ланлот сообщила мне, что её отец с Мегароном, Эланором и Малином отправились на остров, на котором мы со старшим её братом ночью обнаружили кобольдов.
    — Почему они не взяли меня с собой? — Спросил я у Ланлот.
    — Ты спал, и они не хотели тебя будить, — ответила девушка.
    — Жаль. Но как бы с ними не случилась беда!
    — Не беспокойся. Папочка у нас умный. Он всё сделает так, как нужно.
    — Папочка ваш умный, не спорю. Но знают ли об этом кобольды?
    — У тебя есть основания опасаться? — Заволновалась Ланлот.
    — Ладно, выбрось из головы дурные мысли. А я все-таки отправлюсь к ним.
    — Я с тобой!
    С женщиной спорить трудно, с влюблённой женщиной – невозможно. Да и спорить не было времени. Вооружившись карабином и ружьём, получив от Стуфстарфика лодку, мы с Ланлот отправились к острову, где поселились кобольды. Погода была дождливой, но не ветреной, поэтому мы быстро добрались до острова, высадились на западном его берегу, и быстро дошли до стоянки кобольдов. К нашему облегчению, мы обнаружили вполне мирную сцену беседы Арфина с чудовищами. Кобольды и эльфы сидели вокруг костра под навесом, который надёжно защищал их от дождя, и вели мирную беседу. Мы с Ланлот присоединились к дружной, как выяснилось, компании, и, молча, участвовали в переговорах Арфина со страшилищами. Арфин говорил на непонятном языке кобольдов и по мере возможности переводил суть беседы, чтобы мы были осведомлены, о чем идёт речь.
    Как выяснилось, трое кобольдов были братьями. Они скрывались от мести Тёмного властелина. Причиной мести было невыполнение задания, которое он им поручил, когда кобольды жили в швейцарских горных лесах. Получив оплату за работу вперёд, кобольды не стали утруждать себя поручением, которое заключалось в уничтожении пиренейского конкурента Тёмного властелина - Адласта. Адласт был не настолько силен, как Тёмный властелин, однако, кобольды, хотя и были тугодумами, но сообразили, что задание сопряжено с огромной опасностью для их собственной жизни. Как позже объяснил Мегарон, в том и заключалась натура кобольдов, что они – профессиональные убийцы. Им все равно кого убивать, сегодняшнего друга, или вчерашнего врага. Если оплатят их работу, они её сделают без зазрения совести, которой у них нет. Но что касается их собственной жизни, то защищать себя будут до конца, не требуя за это платы.
    Арфин был мудрым эльфом. Он понял, в какую неприятную историю попали трое кобольдов, решил их использовать в своих интересах, пообещав тёплую одежду и пропитание. Кобольды согласились. Их жизни угрожала опасность, которая заставила кобольдов немного пошевелить своими застывшими от недостатка работы мозгами.
    Союз был взаимовыгоден, кобольды предоставили свою силу, эльфы – интеллект.
    Вскоре после встречи и знакомства с ещё одними странными существами, мои мучения от бездействия закончились. Мы приступили к непосредственному исполнению нашего плана по освобождению из рабства сородичей моих друзей – эльфов.
    Наступил конец ноября, когда мы выступили в поход. К этому времени зима превратилась в полноправную хозяйку природы. По её прихоти, мир, из мрачного и угрюмого, превратился в белый и умиротворённый. Кругом лежал снег, бело-пушистые деревья спали безмятежным сном, озеро покрылось льдом, погода была безветренной и благоприятствовала хорошему настроению. Нашей целью была неизвестная мне страна эльфов – Альвхейм. Путь лежал от национального парка Линнансаари на север. По лесистым и болотистым местам Финляндии до естественной границы со Швецией реки Кемийоки, которую мы должны были перейти, и, следуя на запад, выйти к озеру Уддъяур, вокруг и к югу от которого между рек Шеллефте-Эльвен и Винде-Эльвен располагались земли двух эльфийских родов.  Путь предстоял не близкий, протяжённостью около одной тысячи километров, на преодоление которых потребовалось более трёх месяцев.
    Младший из сыновей Арфина и Эннеэль – Тургорм – к этому времени излечил свои раны и был готов к походу наравне с нами. Выступили мы утром. Проводить нас вышли все жители городка муммийтроллей. Мы простились с этим добрым и гостеприимным народом и тронулись в путь.
    Наш отряд состоял из восьми эльфов, трёх кобольдов и одного человека, меня. Кобольды составляли авангард и арьергард нашего отряда: один из них шёл впереди, двое замыкали цепочку. Возглавлял отряд Арфин вместе с Ланлот шли рядом и что-то оживлённо обсуждали. Я с карабином замыкал отряд. Рядом со мной шла Эльвен, которая безумолку о чем-то мне рассказывала, пытаясь завладеть моим вниманием. Наконец не выдержав, заявила:
    — Ты меня не слушаешь!
    — Нет, нет, я слушаю тебя. Внимательно слушаю, — очнувшись от своих мыслей, ответил я девушке.
    — Не правда! Я же вижу, что ты о чем-то думаешь, а мои слова пропускаешь. Зачем ты меня обманываешь?
    — Прости, Эльвен, но я действительно задумался. Рассказывай, я буду очень внимательно слушать.
    И Эльвен снова начала говорить. Я пытался удержать внимание на её рассказе, но постепенно мои мысли покидали эльфийку и возвращались к разговору с Тургормом, который состоялся, когда он был ещё не полностью здоров.
    …В один из дней женщины-эльфийки были заняты приготовлением волшебных мазей, микстур и напитков, а я, заменив их, ухаживал за раненым Тургормом. Его раны заживали, Тургорму не требовался постоянный уход, но он ещё не мог встать на ноги и время проводил в постели. Я принёс ему приготовленный обед, помог принять удобное положение, подал еду и собирался уходить, но Тургорм задержал меня. Понимая, что юноше одному скучно, и ему необходимо общество, я остался.
    — Олег, ты уже больше года с нами, а я мало о тебе знаю. Да, мы и общались мало. Не расскажешь что-нибудь о себе? — попросил Тургорм.
    — А что мне рассказывать? Я прожил ничтожное время по вашим эльфийским меркам. Что за это время может произойти интересное для эльфа, жизнь которого измеряется бесконечностью?
    — Ты не прав! Твоя жизнь ограничена во времени, но, по законам природы, то, что мы проживаем столетиями с нашей бесконечностью, у тебя происходит за месяцы, часы, минуты. Ты из другого мира, другой жизни. Мне интересно.
    По выражению лица эльфа я видел, что он искренен в своей просьбе. Как-то я рассказывал тебе, что эльфы не способны обманывать. Все, о чем они говорят и чувствуют, отражается на их лицах.
    Я начал свой рассказ. В то время со мной мало происходило интересных событий. По большому счету, многие события, происходящие в нашей жизни, становятся интересными с их осмыслением в более позднем возрасте, в молодости же воспринимаются, как рядовые, не достойные особого внимания.
    Тургорм внимательно слушал, не перебивая. Изредка задавал уточняющие вопросы. Он умел поддерживать разговор, умел с интересом слушать, что воодушевляло меня, и мой рассказ превращался в откровенную историю о моей ещё недолгой жизни, о моих друзьях, подружках и недругах, о взаимоотношениях между людьми, о верности и предательстве, о любви и ненависти, о доброте и зависти.      
    Рассказывая, я следил за выражением лица Тургорма. Оно менялось в зависимости от темы, которую я затрагивал в своём рассказе. Недоумение и удивление возникало при изложении случаев предательства, измены, ссор и раздоров между друзьями и влюблёнными. Я был заинтригован и по окончании рассказа спросил:
    — Что вызвало твоё удивление в моем рассказе?
    — Взаимоотношения между людьми, — ответил Тургорм.
    — И что же тебя удивило?
    — Меня удивило, насколько вы, люди, безответственно относитесь друг к другу. Удивительно! Обладая разумом, вы много сил направляете для того, чтобы разрушать. Вы созидаете и разрушаете, снова созидаете и снова разрушаете. Нет логики, нет разумности в ваших действиях.
    — Не понимаю тебя, — ответил я Тургорму. — В жизни два начала: добро и зло. Между ними постоянно происходит борьба, которая делает нашу жизнь лучше. Добро и зло две противоположности, но это единое целое. Не будь ни добра, ни зла, не было бы жизни.
    — Я бы понял вас, людей, если бы вы боролись со злом, которое приходит извне, но вы сами создаёте зло, а потом с ним боретесь во имя добра. Неразумно!
    — Мы не создаём зло, оно создаётся самой жизнью, которой мы живём.
    — Жизнь не причём. Вся вина в вас самих, каждого в отдельности и всех вместе, — ответил Тургорм. — Вы живете не долго, но большую часть своей жизни вы тратите на зло, которое созидаете по отношению друг к другу. Вы встречаете друзей, чтобы стать врагами, любите женщин, чтобы их потом ненавидеть.
    — Мы, люди, все разные. У каждого своё мироощущение, свои интересы, свои желания и устремления. Очень часто у двух встретившихся людей это не совпадает. Мы можем быть друзьями, влюблёнными при совпадении интересов. Нередко случается, когда интересы исчерпываются, и мы уже не можем быть ни друзьями, ни влюблёнными.
    Вы, эльфы, тоже разные, каждый из вас индивидуален, по-своему чувствует, по-своему думает, воспринимает окружающий мир. Разве не могут возникать конфликты между вами из-за этого?
    — А ты видел, что мы когда-то конфликтовали друг с другом?
    Я призадумался. Надо было признать, что при всем разнообразии характеров знакомых мне эльфов, я ни разу не видел сцен раздоров и конфликтов между ними. При ярко выраженном индивидуализме каждого из эльфов, общение между ними было ровным и нежным. Споры между ними не были конфликтными и агрессивными. Каждый высказывал своё мнение, и при их обсуждении все вместе приходили к общему решению.
    Из разговора с Тургормом я многое почерпнул для себя в лучшем понимании этого удивительного и прекрасного народа. Каждый из них был личностью и был уникален. Но это не мешало жить им единым сообществом, устоями которого были непререкаемое уважение к отдельному её члену с его неповторимостью и уникальностью, но вместе с тем, каждый отдельный эльф гармонично сливался в единое сообщество эльфов. Между ними не было раздоров и ссор, конфликтов и агрессии по отношению друг к другу. Каждый эльф знал свои достоинства и недостатки, и с трогательной любовью относился к самому себе. Вероятно, достаточное самоуважение помогало эльфу с таким же уважением относиться к другим своим сородичам, без зависти восхищаться достоинствами других и снисходительно относится к их недостаткам.
    Если эльф встречал друга, то он оставался другом до конца своей вечности, если эльф полюбил, то это была его единственная любовь, и для другой любви в его сердце места уже никогда не будет.
    Может такое постоянство чувств эльфов помогает им жить гармоничным сообществом?
    Сравнивая эльфов с людьми, я испытывал чувство горечи по отношению к людям. Ведь мы не менее разумны, чем эльфы, но мы не постоянны в своих чувствах, мы с лёгкостью теряем друзей и любимых, и с не меньшей лёгкостью наносим им душевные раны…
    Эти мысли одолевали меня. Я ловил себя на том, что испытываю все меньшее желание возвращаться в человеческое общество, что доставляло мне большое огорчение…
    К полудню пятого дня пути мы дошли до небольшого финского городка Йисалми, недалеко от которого в болотистых и лесистых местах рядом с небольшой речушкой устроили свой первый большой привал на два дня. Сила и мощь наших союзников – кобольдов – позволила нам взять с собой достаточное количество провизии, оружия, боеприпасов, всё, что нам могло бы пригодиться во время долгого пути в Альвхейм. Кобольды были не только отменными охранниками, но и прекрасно справлялись с ролью незаменимых носильщиков.
    Мы разбили лагерь на берегу речки. Я своим топориком срубал сухие ветки с деревьев, при этом сбивая с них снег, который маленькой лавиной осыпался на меня. Мегарон и Тургорм собирали ветки и относили их Эланору, который разжёг костёр и поддерживал его горение. Эннеэль с дочерями готовили обед. Арфин и Малин из взятого нами материала и подручных средств занимались сооружением чего-то наподобие юрты, в которой нам предстояло жить в течение двух дней привала. Кобольды были заняты наблюдением и охраной нашего лагеря.
    Когда лагерь был оборудован, уже стемнело. Я решил пройтись и прогуляться вдоль реки, рядом с которой мы остановились. Меня догнала Эльвен, схватила меня за руку и со словами: «Я тоже,» — пошла со мной рядом. Мы долго шли молча, не спеша, любуясь загадочным, синим от темноты снежным лесом, полной луной и звёздочками, рассыпанными по небу. Эльвен устала от молчания, и обратилась ко мне:
    — Олег, ты уже долгое время не такой, какой был всегда. Что с тобой случилось?
    — Ничего существенного, Эльвен. Я такой же, какой и был, — ответил я девушке.
    — Нет, я же вижу. Ты стал задумчивым. О чем ты все время думаешь?
    — О себе, — после небольшой паузы ответил я. — О тебе, о Хельгелине, о людях, об эльфах.
    — Тебя что-то тревожит?
    — По большому счету, нет. Это мысли о том, что мы, люди и эльфы, очень похожи, и, в то же время, между нами огромная пропасть. Наверное, вы, эльфы, наше будущее. Возможно, мы придём к прекрасным взаимоотношениям между собой, как и вы, эльфы. У нас не будет ненависти, злости, зависти. Мы будем свободны от пороков, которые мешают нам жить. Но мне уже не хочется возвращаться к людям…
    — Правда!? — Обрадовалась Эльвен. — Олег, оставайся с нами. Освободим наших друзей, и ты будешь с нами жить. Я так рада!
    Вдруг в моих глазах потемнело, и полная чернота овладела мной.
    Очнулся я от страшной головной боли, в темной маленькой комнате. Я лежал на соломе, дрожа от холода. Постепенно ко мне возвращалась память, я вспомнил нашу прогулку с Эльвен, вспомнил последние её слова, после которых ночь застлала мои глаза. Я повернул голову налево и увидел стену комнаты, справа от меня, на соломе, лежала Эльвен. Она была в беспамятстве, по левой щеке от виска протянулась тонкая струйка запёкшейся крови, которая оказалась такой же красной, как у нас, у людей, хотя Эльвен всегда убеждала меня в том, что у эльфов изумрудная кровь. Я приподнялся, голова моя зашумела, боль усилилась. Превозмогая её, встал, подошёл к девушке, убедился, что она жива, платком смыл с её щеки засохшую кровь, от чего девушка очнулась и застонала от мучавшей её боли. Эльвен некоторое время смотрела на меня, потом, видимо, узнав, спросила:
    — Где мы?
    — Не знаю, сейчас попытаюсь выяснить, — ответил я эльфийке.
    Я снял свою куртку и укрыл ею Эльвен, и стал осматривать комнату, в которой мы оказались. Комната была не жилой, а больше похожей на хозяйственную. На одной из стен был небольшой сквозной вырез, напоминавший окошко, закрытое стеклом. Через окошко пробивался дневной свет, который немного освещал помещение. В стене, отделявшей нашу комнату от остального дома, была дверь, через щели которой пробивался свет огня. Я посмотрел в одну, в более удобную для подглядывания щель, и увидел стол, за которым сидели шесть странных существ, не похожих на тех, которых я успел увидеть за свою совместную жизнь с эльфами. Как позже объяснила мне Эльвен, это были тролли. Ростом они были не выше среднестатистического человеческого мужчины, лицо отличалось большим острым носом и большим зубастым ртом. Уши были длинными и остроконечными. Небрежно зачёсанные длинные волосы свисали на спину. Тролли трапезничали, запивая пищу каким-то напитком, странного зелено-бурого цвета. Рядом со столом стояли три внушительных бочонка, а два пустых валялись тут же. Веселье троллей дало мне понять, что это не простой напиток, а с содержанием алкоголя. У печи лежал мой карабин.
    Обо всем увиденном я рассказал Эльвен. Мы обсудили ситуацию и решили дождаться, пока тролли допьют свой напиток и уснут. Эльвен объяснила, что тролли не пьют алкогольные напитки, так как очень слабы к ним, но, если дорвутся до него, то не упокоятся, пока всё не выпьют, а потом спят таким крепким сном, что их из пушки не разбудить. Я очень рассчитывал на это. Ещё раз внимательно изучив обстановку и нашу дверь, за которой мы находились в плену, я присел к эльфийке, мы обнялись, чтобы теплом своих тел согреть друг друга. В комнате было холодно.
    Наше ожидание длилось целую вечность. Наконец-то в соседней комнате наступила тишина. Подойдя к двери, я посмотрел в щель и увидел спящих троллей, четверо из которых уснули за столом, один спал на полу рядом с пустыми бочонками, а шестой, развалившись на единственной кровати, задыхался от тихо свистящего храпа. Не теряя зря времени, найденной в комнате щепой, через щель между дверью и косяком, я отодвинул щеколду, осторожно открыл предательски скрипящую дверь, как можно тише вышел из комнаты нашего заточения, пробрался к карабину, прикладом оглушил тролля, лежавшего рядом на кровати, перезарядил затвор и пятью имевшимися в патроннике и магазине патронами расстрелял остальных.
    Эльвен мои действия показались жестокими, но я не стал объяснять мотивы, которыми я руководствовался. Жалость к смертельным врагам опасна для собственной жизни и жизни моих товарищей. Я помнил известные слова Алишера Навои: «Прощёный враг, никогда не станет другом». На войне, как на войне.
    Освободившись из плена, мы выполнили первую стоявшую перед нами задачу. Следующей являлась – найти наш отряд. Но мы не знали, где находимся. Поэтому решили найти дорогу и выйти к городу людей, чтобы у них узнать, в какой местности мы оказалось, и, сориентировавшись, приступить к поиску нашего отряда.
    Выйдя из заточения, мы оказались в лесу. По тропинке, проложенной кем-то ранее, мы двинулись в путь. Шли долго, только утром к рассвету мы вышли к городу Юливиеска, расположенного в почти двухстах километрах к северо-западу от Йисалми, недалеко от которого наш отряд сделал первый большой привал.
    Чтобы не вызывать подозрения у жителей города, я, не знавший финского языка, решил притвориться глухонемым, а Эльвен, платком и моей шапкой закрыла свои остроконечные длинные уши. Хельгелину попросил тихо сидеть в кармане и, чтобы не случилось, не показываться людям. Но Хельгелина все-таки однажды ослушалась, но принесла нам финские марки, которые нам очень понадобились. Откуда она их взяла, я не стал спрашивать, было не до того.
    Используя принесённые Хельгелиной марки, мы поужинали, купили продуктов на дорогу и взяли напрокат автомобиль. Наше решение по дальнейшим действиям заключалось в том, что мы решили не искать наш отряд. Всё равно это бесполезно и опасно, учитывая преследование отряда нашими недругами. Мы решили добраться до города Каулиранта, южнее которого по ранее оговорённому плану мы должны были пересечь границу со Швецией. И там дождаться остальных.
    В Юливиеске в пункте проката автомобилей мы взяли машину и расстояние почти в полтысячи километров преодолели к исходу вторых суток. В Каулиранте оставили автомобиль в такой же фирме проката, купили еды на первое время, лыжи и отправились к предгорью Скандинавских гор. Эльвен быстро нашла то место, где нам предстояло ждать волею судьбы отставший отряд. Она помнила эту местность ещё с тех времён, когда семья Арфина жила здесь, скрываясь от преследования темных эльфов.
    Местность   была   сказочно  красивой.   Горы и леса,  покрытые  снегом, заставили забыть об  опасностях,   которые   нас    преследовали,     создали   атмосферу     безмятежности     и умиротворения.
    Втроём, с Эльвен и Хельгелиной, мы прожили два месяца в одном из двух домиков, стоявших в предгорье, до прибытия отряда. Здесь мы праздновали Рождество, как католическое, так и православное, встретили Новый год, много гуляли на лыжах по окрестностям, ходили в город за пополнением наших запасов в продовольствии, воды, патронах и других необходимых нам вещей. Нам было весело. Время пролетело быстро. И в конце февраля мы встретили наших друзей.   
    Поход им дался нелегко, по тому, какими они были уставшими, было заметно, что дорога измотала их, и не столько сама дорога, сколько бесконечные стычки с темными эльфами, орками и гоблинами. Подаренные муммийтроллями волшебные шары, вовремя предупреждавшие об опасности, заклинания колдуний и новые союзники в лице кобольдов помогли семье Арфина преодолеть опасности первой части похода в Альвхейм.
    Когда нас с Эльвен пленили, Арфин с сыновьями и Малином бросились нас спасать, но натолкнулись на засаду орков и урук-хайев. Завязался бой, который с помощью кобольдов был недолгим, но достаточным, чтобы наши следы были затеряны. Семья долго решала, как поступить, идти спасать нас или продолжать движение, оставив нас самим выпутываться из сложившейся ситуации. Мудрая Эннеэль убедила всех не отклоняться от маршрута, заявив, что наш новый друг, так эльфы называли меня, найдёт способ выйти из затруднительного положения, и мы встретимся на границе со Швецией. Когда братья и Ланлот рассказали об этом, я был горд, что мне было оказано доверие.
    Прошли две недели, которые были необходимы для отдыха отряда, и в марте, мы перешли реку Кемийоки и оказались в Швеции. До озера Уддъяур нам надо было пройти около трёхсот километров. И хотя это была меньшая часть пути, но,  сопряжённая с долгими переходами по горным долинам, она была не менее сложной, чем предыдущая. Преодолев все трудности, мы, наконец-то, вошли в страну Альвхейм, которая начиналась севернее реки Шеллефте-Эльвен.  И в середине апреля, когда природа дышала весной, мы достигли нашей конечной цели – озера Уддъяур – родины моих друзей эльфов.
    Наш отряд остановился на горном берегу реки Шеллефте-Эльвен. Несколько дней мы оборудовали место нашего расположения. Построили небольшие домики для жилья и сарайчики для содержания различного инвентаря и для прочих хозяйственных нужд. Для кобольдов были сооружены обыкновенные навесы для защиты от дождя и летнего палящего солнца. Им не нужен был дом в нашем понимании, кобольды – дети природы – не любили закрытых помещений. Когда работы по оборудованию нашего места расположения были закончены, я обратил внимание, что мы построили небольшую деревню, состоявшую из трёх домиков, в одном из которых поселились Арфин и Эннеэль, в другом – Малин и Ланлот, в более просторном домике – остальные эльфы и я. Рядом с домиком Арфина и Эннеэль стояли два домика хозяйственного предназначения и навес для кобольдов. Вокруг нашего поселения мы возвели частокол из прочных и достаточной толщины брёвен в виде треугольника, по вершинам которого соорудили вышки для наблюдения и защиты от врагов.
    По окончании работ, мы провели совет, на котором уточнили план действий по вызволению из плена сородичей эльфов. Нам надо было незаметно войти в пещеру, от которой шёл туннель в царство темных эльфов. Арфин обладал заклинанием, подаренным Каркавааллой и обладавшим силой быть незаметным для врагов, а Мегарон заверил нас, что сделает кобольдов меньшего роста, чтобы они могли вместе с нами пробраться в пещеру, но, при этом, не потеряют своей первоначальной силы.
    План освобождения был разработан тщательно, но о его осуществлении я изложу позже, а сейчас мне хотелось бы остановиться на случае, который произошёл со мной во время нашей подготовки к битве с тёмными эльфами.
    Однажды в один из солнечных и тёплых майских дней мне захотелось побыть в одиночестве, и я решил прогуляться по берегу реки. Незаметно для всех спустившись с горы, я оказался у самой воды. Прогуливался вдоль берега, наслаждаясь весной, её головокружительными запахами, ласковым солнечным теплом и красотой окружающего меня мира. Настроение было приподнятое от предстоящей битвы с тёмными эльфами. Я был молод, полон сил и энергии, переизбыток которых предвкушал истратить на благородное дело по освобождению из рабства родных и друзей семьи ставших для меня близкими эльфов. Прогуливаясь по берегу, я полностью отдался своим мыслям, как неожиданно почувствовал, что я не один. Оглянувшись, увидел молодую красивую женщину.
    — Хельгелина! Это ты? – Спросил я у женщины.
     — Ты разве не узнал меня? — В ответ спросила Хельгелина.
    — Узнал.
    — Тогда, зачем спрашиваешь, милый?
    — Я не ожидал, что ты превратишься снова в человека.
    — А я думала, что ты всегда ждёшь этого дня.
    — Я ждал, всегда ждал. Но ты, как всегда, неожиданная! Умеешь делать приятные сюрпризы! Я соскучился по тебе. Ты очень красивая.
    Хельгелина улыбнулась, подошла ко мне, обняла, и наши уста слились в сладостный поцелуй, от которого у меня закружилась голова, мысли танцевали в быстром хороводе, в глазах потемнело, а сердце забилось быстро-быстро, разгоняя мою кровь по всему телу со скоростью бурлящей горной реки…    
    Мы, взявшись за руки, долго гуляли вместе по берегу реки, наслаждались весенним днём, нашим общением. На душе было весело, спокойно и радостно. Мы отошли на достаточно далёкое расстояние от нашего лагеря, когда вдруг, как обычно бывает весной, грянула первая майская гроза. Недалеко от берега мы обнаружили одиноко стоявшую хижину и бросились к ней. Ливень был сильным, и пока мы добежали, промокли до нитки.
    Оказавшись в хижине, мы встали друг против друга, молча, смотрели друг другу в глаза, и как по команде, начали сбрасывать с себя одежду. И хотя сырая от дождя одежда прилипала к телу, мы мгновенно обнажились и бросились в объятия. Я чувствовал нежное тепло её тела, дурманящий запах которого сводил с ума, чувствовал биение её сердца, прерывистое дыхание, её мысли, улетающие куда-то ввысь, в далёкую красивую сказку о любви. Я не чувствовал лишь одного – самого себя. И где был я, и где была Хельгелина, я уже не знал. Мы были единым целым, с одним сердцем, с одной душой…
    Мы отдыхали, лёжа на сухой соломе, с неизвестно каких времён сохранившейся в хижине. Хельгелина, положив свою голову на мою грудь и обнимая меня, внимательно слушала мои красивые нежные слова, которые я ей говорил, слушала слова моей благодарности. И я каким-то седьмым чувством ощущал её ответные мысли, посылаемые мне, о любви…
    — Я люблю тебя, Хельгелина… 
    Мы с Хельгелиной возвратились в новое поселение эльфов, когда стемнело. Небо было ясным, появилась луна, которая привела с собой миллиарды звёзд, рассыпанных по всему небосклону. От луны и звёзд было светло, насколько это возможно в ночное время.
    Когда мы вошли в ворота нашей крепости, Хельгелина несказанно удивила эльфов своим появлением. Эльфы собрались вокруг нас и с интересом рассматривали женщину человеческой расы. Хельгелина была красивой молодой женщиной и вызывала восхищение эльфов, умеющих ценить прекрасное.
    — Это Хельгелина. Моя фея и моя любимая, — сообщил я эльфам.
    Я обратил внимание на Эльвен. Выражение её лица предвещало мне бурю. Встретившись с эльфийкой взглядом, я заметил в её глазах огонь гнева, ревности и ненависти. Эльвен топнула своей ножкой, повернулась и убежала в ворота крепости из деревни. Я не стал её задерживать, предоставив ей возможность побыть одной и упокоиться. Эльвен была не глупой девушкой, но как каждая женщина, она считала своего друга единственным, дружба которого принадлежит только ей, и другим женщинам в этой дружбе нет места. Мне было не по себе от поведения Эльвен, все-таки я рассчитывал на то, что девушка поймёт меня, но ошибся. Ох, уж эти женщины! Какие же вы милые и удивительные создания! Столько в вас чувственности, преданности и любви, что этого хватило бы, наверное, на целый мир! Все богатство своей чувственной натуры вы готовы водопадом выплеснуть на одного своего избранника, подчас не представляя, что ваш избранник, не выдержав долгого плавания,  может утонуть в море вашей чувственной энергии.
    Окружённый всеобщим вниманием, я вскоре забыл об Эльвен. Эльфы, по своей природной непосредственности, считали нас с Хельгелиной не только влюблённой парой, но уже и супружеской, и решили выделить нам место для совместного проживания. Отдельного домика не было, поэтому по предложению Ланлот и Малина, нас временно до постройки нового, поселили в их дом, выделив одну из комнат.
    Кобольды совершенно были безучастны к нам. Они существа другого мира, и наши волнения для них были чужды. По соглашению с Арфином кобольды занимались нашей охраной, и, надо отдать им должное, исполняли свои обязанности исправно.
    Во время всеобщих хлопот, связанных появлением Хельгелины, засветился подаренный Стуфстарфиком шар, предупреждая об опасности. Арфин поднял тревогу, и все, как по команде, заняли боевые места. Тургорм выбежал за пределы крепости к берегу реки и, быстро вернувшись, сообщил о высадке на берег вооружённого отряда из трёх десятков темных эльфов.
    Я вспомнил об Эльвен, которая покинула крепость. Не отдавая отчёта своим действиям, я спрыгнул с ограды крепости, высотой более, чем в два человеческих роста. Я был молод, и для меня не составляло труда совершать подобные безумства. Какое-то необъяснимое чувство повело меня по направлению к берегу, на котором высадились тёмные эльфы. На обрывистом берегу я увидел, лежавшую лицом к земле, Эльвен с торчащей в её теле стрелой. Стрела вошла в спину девушки, пробив левую лопатку, и передним своим концом вышла в грудной части, застряв чуть выше сердца. Не обращая внимания на град пущенных темными эльфами стрел, я подбежал к девушке, убедился, что она ещё жива, взял её на руки и бегом бросился к крепости. Эльвен вышла из беспамятства, и стон боли вырвался из её уст. Она узнала меня и слабым голосом сказала:
    — Олежка, мне очень больно.
    — Потерпи, солнышко, — ответил я, обливаясь слезами из жалости к этой милой девушке. Только бы успеть, только бы она не умерла.
    — Олежка, вытащи стрелу? — Умоляла Эльвен.
    — Нельзя, моя девочка. А то ты умрёшь. Потерпи, потерпи, моя красавица, — просил я её.
    Стрела пробила насквозь лёгкое девушки, ей было больно, но, в то же время, стрела, плотно зажатая мышцами, не давала поступать воздуху в пробитые отверстия в лёгких, что позволяло девушке, хоть и с трудом, дышать. Если бы я вытащил стрелу, девушка умерла бы от удушья.
    — Олежка, — снова начала говорить Эльвен. — Ты любишь меня?
    — Люблю, моя милая. Люблю. Ты молчи, не трать силы. — Ответил я.
    — И я тебя люблю. И Дабримила люблю, — слабым голосом говорила эльфийка. Из полуоткрытых глаз её светилась невыносимая физическая боль и безграничная ко мне благодарность.
    Стрелы, пущенные тёмными эльфами, падали вокруг, не поражая меня, благодаря ответным действиям моих друзей, которые не давали нашим врагам вести прицельную стрельбу. Вбежав в ворота крепости, я передал Эльвен в руки женщин, незамедлительно приступивших к оказанию помощи девушке.
    Я занял свою боевую позицию, зарядил охотничье ружье патронами с самой крупной дробью и расстреливал нападавших темных эльфов. Мои друзья из луков посылали стрелы в нападавших, Ланлот меткими выстрелами из карабина уменьшала количество боеспособных воинов врага. Ряды тёмных эльфов быстро редели, возникло замешательство, чем воспользовался Арфин и повёл нас в наступление. Мы, схватив свои мечи, и кобольды, размахивая своими огромными дубинками, бросились на врага. Темные эльфы дрогнули и пустились наутёк по направлению к своей лодке. Невезучим досталось от наших мечей и дубинок кобольдов. Восьмерым тёмным эльфам удалось взобраться на лодку, которая была размерами с небольшой корабль, и они усиленно стали грести подальше от берега. Подбежала Ланлот, я вырвал у неё карабин и сделал несколько выстрелов в сторону уплывавших. Не знаю, насколько метка была моя стрельба, но я отчётливо видел, как две фигуры, перелетев через борт лодки, скрылись под водой.
    На поле битвы мы насчитали тридцать четыре лежащих тела тёмных эльфов, двое из них, молодой человек и девушка воинственного вида, были тяжело ранены: юноша – выстрелом из карабина, а девушка – выстрелом из охотничьего ружья. Мы подобрали раненых врагов и вошли в крепость.
    Пока женщины обрабатывали раны тёмных эльфов, мы собрали совет, на котором решили не откладывать освобождение пленных эльфов. Так как тёмные эльфы не выносили солнечный свет, мы решили с утра, как только появится солнце, войти в пещеру в подземелье наших врагов и завершить задуманный план освобождения пленённых более шести лет назад эльфов.
    Когда закончился совет, подошла Хельгелина, прильнула ко мне, обняла и, поцеловав, сказала:
    — Ты у меня – герой! Я люблю тебя!
    — И я тебя люблю, милая!
    — Я приготовила горячую воду, пойдём, искупаю тебя.
    — Прости, родная, но я хотел бы сначала узнать об Эльвен. Пойдём к ней вместе?
    У дома родителей Эльвен нас встретила Эннеэль. Она успокоила меня, сказав, что стрелу, ранившую Эльвен, вытащили, раны обработали волшебными мазями, дали ей выпить волшебную микстуру, которая усыпила девушку и поможет ей быстрее выздороветь. Поблагодарив Эннеэль, мы с Хельгелиной пошли в отведённую для нас комнату в доме Ланлот и Малина. Я увидел стоявший наготове чан с горячей водой. Разделся, влез в него, испытав наслаждение от чистой горячей воды, постепенно снимавшей с меня усталость и волнения, доставшиеся за такой длинный и полный событиями день. Хельгелина подошла ко мне.
    — Я помогу тебе, — сказала она.
    Разве я мог отказать любимой женщине?..
    Когда мы с Хельгелиной уже собирались улечься спать, к нам пришёл Тургорм и пригласил нас послушать рассказ очнувшегося тёмного эльфа. Отказывать мы не стали и вместе с Тургормом вышли из дому. На ровной площадке земли лежали двое темных эльфов. Девушка ещё не пришла в сознание. Юноша, хотя и был слаб, но мог говорить. Вокруг них собрались эльфы и слушали беседу Арфина с темным эльфом.
    — Меня зовут Элфедан. А эта девушка, моя любимая Энфирель. Она тяжело ранена. Я умоляю вас, сделайте все возможное, чтобы она выздоровела, — попросил тёмный эльф.
    — Это будет зависеть от тебя. Если ты расскажешь, что нам нужно, мы поможем твоей подружке, — спокойно и уверенно ответил Арфин.
    — Я все вам расскажу, — сказал Элфедан. — Энфирель – моя жизнь. Ради неё я на всё готов.
    — Не затягивай время, говори, — спокойно и уверенно приказал Арфин.
    — Я и Энфирель являемся приближенными фаворитами нашего Повелителя Ородэглина и его подружки Эаркайинг. Приближенных немного, так как Ородэглин очень недоверчивый и подозрительный эльф. Он живёт уединённо и проводит время в Светлом Углу нашего подземного царства, встречаясь только со своей доверенной  подружкой. Фавориты ему нужны для того, чтобы через них управлять остальными эльфами. Но все его распоряжения мы получаем только от Эаркайинг. И сегодняшняя наша высадка была совершена по его приказу, который нам передала его приближенная эльфийка.
    С Энфирель мы встретились сто сорок лет назад в одном из коридоров нашего подземелья перед самым рассветом. И мы полюбили друг друга с первого взгляда. А утром Энфирель пришла ко мне, и мы стали родными друг другу. После мы уже никогда не расставались и всегда были вместе…
    — Не отвлекайся, — прервал Арфин лирическое отступление тёмного эльфа.
    — Более года назад Повелитель тёмных эльфов Ородэглин получил в подарок от Повелителя тёмных сил волшебный круг, с помощью которого установил ваше местоположение в Карельских лесах. И с тех пор мы активно вас преследуем. С помощью орков, троллей и урук-хайев мы пытались либо вас пленить, либо убить. Но вы всегда оказывались сильнее и хитрее. Когда вы направились в сторону Финляндии, Ородэглин был взбешён, мы поняли это со слов его Эаркайинг, которая, передавая приказы Повелителя, была в гневе. Когда вы пришли в Альвхейм, Эаркайинг передала приказ Ородэглина не брать вас в плен, а убить в вашей же быстро построенной деревне. Мы обязаны были либо исполнить приказ, либо не возвращаться вовсе. Все равно нас обещали казнить, в случае неудачи. Поэтому у меня нет иного выхода, я могу надеяться сохранить свою жизнь и жизнь моей любимой, только помогая вам спасти своих друзей и убить нашего Повелителя.
    Чтобы добраться до Повелителя тёмных эльфов вам лучше всего использовать давно забытый вход, который находится в трёх километрах отсюда вверх по течению Шеллефте-Эльвен. Вход в пещеру с самой реки. Тоннель там один и он выведет вас на развилку, один вход будет круглым, он приведёт вас к месту, где отдыхают после тяжёлой работы пленные эльфы, лечатся больные и умирают измождённые. Другой вход на развилке прямоугольный, он и приведёт вас к Повелителю. Но будьте всегда начеку. Ородэглин не может одновременно контролировать все подземное царство, но периодически он может с помощью волшебного круга заглянуть в любой уголок подземелья.
    При входе в грот, где в заточении находятся пленные эльфы, стоит охрана из нескольких эльфов, но охрана входа к Повелителю более многочисленна. И рядом с входом к Ородэглину находится просторное помещение с готовой к бою многочисленной до зубов вооружённой гвардией.
    Когда войдёте в Светлый Угол подземелья убейте сразу же двукрылого горгота. Без него Ородэглин потеряет всю свою волшебную силу и будет полностью вам подвластен.
    Думаю, я рассказал вам достаточно, чтобы помочь. А теперь вы выполните свою часть договора.
    — Не беспокойся, если мы вернёмся живыми и освободим наших братьев, ты и твоя Энфирель будете жить. — Ответил Арфин.
    Наутро мы были готовы в бой. Наш отряд состоял из Мегарона, Эланора, Малина, меня и трёх кобольдов. Возглавлял отряд Арфин. Тургорм остался в деревне для охраны женщин, ему хорошей помощницей была Ланлот. Мы хотели оставить одного из кобольдов, но кобольды не согласились, а спорить с ними было бесполезно. Огнестрельное оружие я брать не стал, боясь выстрелами спровоцировать обвал туннелей.
    Наш отряд спустился к берегу реки, и через час мы уже были у входа в подземное царство. Меня одолевали сомнения, не мог ли тёмный эльф специально направить нас к этому входу, где мы могли попасть в давно приготовленную засаду? Однако, Арфин смело и уверенно вёл нас к пещере. Остановившись, он вытащил из кармана кусок бересты, подаренный Каркавааллой, прочёл какое-то заклинание, разорвал бересту на мелкие кусочки и рассыпал их в воздухе. Молча стоял некоторое время и, махнув рукой, вошёл в пещеру. Мы пошли за ним. В свою очередь, Мегарон сломал рыбную кость, прочитал заклинание, и кобольды уменьшились в росте более, чем в три раза. Видела бы ты недоуменные тупые лица этих чудищ! Для кобольдов такое превращение было неожиданным, и только после того, как Арфин успокоил их на их же странном гортанном языке, кобольды решились пойти с нами.
    Пройдя без приключений около двух километров по туннелю, мы подошли к развилке. Арфин оставил меня и Малина, чтобы мы прикрывали тыл в случае нападения темных эльфов, а с остальной частью отряда вошёл в круглое отверстие туннеля, которое вело к месту, где находились пленённые эльфы. Через час мы увидели яркую вспышку света, пробившеюся от туда, куда ушли Арфин, братья и кобольды. Как я узнал позже, они наткнулись на многочисленный вооружённый отряд тёмных эльфов, охранявших пленных, и, чтобы справиться с ними, Арфин, предупредив своих товарищей, чтобы те как можно плотнее закрыли глаза,  применил ещё одно заклинание, которое ослепило наших врагов, одновременно ослепило и пленных эльфов. Но выбирать было некогда, и Арфин принял верное решение. Ослеплённые тёмные эльфы потеряли возможность сопротивляться, и были поодиночке оглушены или убиты Арфином и сопровождавшими его братьями и кобольдами. Ещё через час они вернулись, а за ними цепочкой стали выдвигаться к выходу освобождённые эльфы. К счастью, заклинание перестало действовать, поэтому эльфы могли передвигаться не вслепую. Несколько ещё достаточно сильных и здоровых эльфов из числа освобождённых, вооружившись ненужными для уничтоженных тёмных эльфов мечами, присоединились к нам, и мы продолжили наши приключения.   
    Пополнившимся отрядом мы пошли по туннелю с ровными и отёсанными стенами, полом и потолком. По рассказу Элфедана этот туннель должен был вывести нас к Повелителю темных эльфов Ородэглину. По пути нам встречались одиночные воины и небольшие группы, с которыми мы легко справлялись. Но подойдя ближе к Светлому Углу, мы встретили серьёзное сопротивление темных эльфов. У самого входа нас ждало многочисленное воинство. Арфин громко приказал собраться вокруг него и как можно плотнее прижаться друг к другу, что мы беспрекословно выполнили. Арфин достал кусок бересты, прочёл заклинание, и вдруг туннель наполнился ужасным сверлящим звуком, вызывавший тревогу и бессилие, безволие к сопротивлению. Арфин объяснил, что времени мало. И мы, напрягая всю силу воли, начали истреблять воинов тёмных эльфов, которые совершенно были беспомощны, корчились от боли, вызванной звуком заклинания. Освободив путь к входу в Светлый Угол, Арфин снова применил заклинание, разорвав очередной кусок бересты и бросив его за дверь, за которой должны были находиться Ородэглин со своей помощницей.   
    Когда мы вошли в комнату, наши глаза, привыкшие к полумраку, были ослеплены светом. Это, на самом деле, был светлый угол.
    Место было окружено остроконечными горами, посредине находился каменный круг, а за ним естественная подставка из камня, на которой сидел без движения двукрылый горгот. На каменном круге стояли старик и девушка-эльфийка, застывшие в период какого-то колдовского действа. В стороне от них, также неподвижно стояло шестеро фаворитов. Неподвижность всех объяснялась действием заклинания, которое использовал Арфин. Эланор быстро подскочил к двукрылому горготу и одним взмахом своего меча обезглавил его. Мегарон, став на каменный круг, сломал очередную рыбную кость, и круг мгновенно превратился в песок.
    Арфин облегчённо вздохнул, и я увидел уставшее выражение его лица. Только сейчас я понял, какая тяжёлая ответственность лежала на главе семейства, и когда задача была выполнена, эльф позволил себе расслабиться…
    Когда мы вернулись в свою деревню, уже стемнело. Освобождённые эльфы уже были накормлены и ухожены, более сильные из них помогали Эннеэль ухаживать за больными и ослабевшими от долгого плена эльфами.
    Пленённых Повелителя тёмных эльфов с его помощницей и фаворитами, предварительно усыпив их черным порошком, поместили в специально освобождённый для этой цели хозяйственный домик.
    Ко мне подошёл один из эльфов, который принимал участие по пленению Повелителя с его бандой.
    — Олег, я Дабримил. Спасибо за Эльвен, — поблагодарил меня эльф.
    — Не стоит благодарности. Мы делали одно дело.
    Мы пожали друг другу руки, и Дабримил ушёл к своей любимой.
    Поодаль стояла Хельгелина и неотрывно следила за мной. Мы встретились взглядом, и пошли навстречу друг другу…