Поздняя любовь

1

Выгуливание собачки по вечерам с годами стало обязанностью Петра, к которой за восемь лет супружеской жизни он привык, как к зубной боли. Вначале он сопротивлялся этой новой для него обязанности, но идти против воли супруги, как позже он понял, было равносильно плевку против ветра…

- Аполлон, отстань от неё! – сидя на скамейке в парке, прикрикнул Пётр своей собаке – лохматому коричневому пуделю, который подбежал к сучке – белой болонке, проходившей мимо него игривой походкой. По поведению Аполлона можно было сразу догадаться о его «коварных» замыслах в отношении этой красивой болонки с красным бантиком на шее. Хозяйка болонки, крупная, дородная женщина бальзаковского возраста, крашенная под блондинку, внимательно посмотрела на Аполлона, потом на Петра и недовольным голосом произнесла, обращаясь к своей собачке:

- Маечка, будь осторожна – вокруг много беспородных, грязных псов, смотри не испачкайся...

Пётр посмотрел на хозяйку собаки, про себя отметив поразительную схожесть между нею и её питомцем, хотел было сказать ей об этом, но передумал.

Не обращая внимания на колкие слова хозяйки болонки, Пётр снова позвал свою собаку. Аполлон подбежал с недовольным видом к Петру, провожая плотоядным взглядом болонку с красным бантиком на шее. Пару раз Аполлон посмотрел своими плутоватыми глазами на хозяина, порываясь бежать за понравившейся ей болонкой, но решил не испытывать судьбу и, недовольно поскуливая, покорно прилёг у ног хозяина.

Несмотря на своё хрупкое телосложение, Аполлон не пропускал мимо себя ни одной «юбки». Об этом знали все хозяева собак, которые выводили в этот парк на прогулку своих питомцев. При виде Аполлона они держали своих собак поближе к себе, как говорили, от греха подальше…

Невольно Пётр вспомнил колкие слова своей супруги Гали, которая в порыве женского гнева как-то бросила ему в лицо:

- Хотя бы от Аполлона научился бы чему-нибудь…

Детей у них не было. Вначале Галя не хотела, а потом врачи поставили диагноз – бездетность…

За восемь лет супружеской жизни Пётр научился пропускать мимо ушей подколки своей супруги, её недовольства, и выгул Аполлона со временем стал для него некой отдушиной. Все «собачники» уже знали друг друга, у них появился даже какой-то неофициальный союз. Люди, собравшись в парке, выпускали своих собак порезвиться, а сами делились новостями, радовались, если у кого-то собака ощенилась…

Пётр надел ошейник на Аполлона и собрался было пойти домой, когда увидел взрослую пару, сидящую недалеко под клёном на скамейке. На вид им было лет по семьдесят. По тому, как они сидели рядышком, держась за руки, каким взглядом старик смотрел на свою спутницу, не возникало сомнений, что это любящие друг друга люди….

Женщину Пётр узнал – это была их соседка Алевтина Николаевна из соседнего подъезда, но дед был незнаком. Поздоровавшись с ними, Пётр, ступая по мягкому ковру из красно-жёлтых осенних листьев, прошёл мимо…

Лёжа в постели, Пётр перед сном почему-то вспомнил эту пару. Перед его глазами стоял взгляд старика –
взгляд любящего, но в то же время почему-то грустного человека. Для старика никто и ничего другого не существовало в этом мире – была только Она, которая сидела рядом с ним на скамеечке, и осенняя прохлада для них не была помехой. Со стороны они были похожи на двух голубков…

«И это в таком возрасте…. Удивительно. Муж у Алевтины Николаевны давно умер, она одинокая женщина, а кто же этот дед?..» - думал Пётр, лёжа с закрытыми глазами.

– Не обратил внимания, у Аполлона "стул" жидкий? - послышался прокуренный голос супруги.

Пётр притворился спящим. Галя постояла несколько секунд, ожидая ответа от мужа, но потом, пробурчав что-то недовольным голосом, выключила ночник и грузно опустилась на кровать. Ножки кровати жалобно скрипнули...

«А ведь когда женились, у неё был 46-ой размер…» – засыпая, подумал Пётр…

2

Каждый день, выводя Аполлона на прогулку, Пётр глазами искал Алевтину Николаевну и её спутника, которые, как правило, сидели всегда на своей излюбленной скамейке под клёном. Иногда пара прогуливалась по парку, держась за руки. В такое время не только Пётр, но и все остальные «собачники» с завистью смотрели им вслед…

Пётр уже знал, что спутника Алевтины Николаевны зовут Александр Владимирович и что два месяца назад он переехал жить к Алевтине Николаевне…

Иногда Пётр пересекался с ними и здоровался. Алевтина Николаевна, не поднимая глаз, отвечала, а Александр Владимирович почтительно кивал ему головой…

Некоторое время «собачники» обсуждали этих людей: кто-то завидовал им, кто-то считал неправильным такое поведение на старости лет – прогуливаться по парку, держась за руки на виду у всех…

Пётр вывел Аполлона в парк, освободил его от ошейника и выпустил на поляну, где уже было несколько собак. Аполлон, радостно сделав несколько кругов по поляне, подбежал к своим собратьям, виляя хвостом, и начал, по привычке приставать к сучкам…

Случайно взглянув на скамейку, облюбованную Алевтиной Николаевной и Александром Владимировичем, Пётр увидел последнего одиноко сидящим на скамейке. Почувствовав неладное, он подошёл к старику, поздоровался и сел рядышком. Пётр спросил об Алевтине Николаевне.

– В больнице она,– печально ответил старик.– Вчера ночью ей стало плохо, приехала «Скорая»… Я оттуда иду, в реанимации моя Аля…

Далее Пётр узнал, что врачи пока не разрешают ему навестить Алевтину Николаевну, и он, перед тем, как пойти домой, решил посидеть на их излюбленной скамейке. Долго сидели молча.

– Расскажите о себе, Александр Владимирович, как вы познакомились с Алевтиной Николаевной… – неожиданно для себя попросил Пётр.

После долгой паузы Александр Владимирович заговорил:

– Была у меня семья… Пётр, дайте закурить…

Пётр достал пачку сигарет и вместе с зажигалкой протянул старику. Закурив, Александр Владимирович глубоко втянул в себя дым…

– Я женился, когда мне было 22 года, совсем «зелёным» был. Полюбил соседнюю девушку. Сыграли свадьбу, вначале всё было хорошо. Я работал строителем, неплохо зарабатывал. Супруга работала в больничке медсестрой. Всё у нас было так, как у всех… По молодости она была против рождения детей, а потом Бог не дал нам такой возможности…

От услышанного Пётра как током ударило: «Почти как у меня… и профессия совпадает...»

Александр Владимирович надолго замолчал. Пётр тоже закурил сигарету и ждал продолжения… Аполлон прибежал к Петру, потёрся спинкой о его ногу и снова побежал к своим собратьям…

Встав и бросив окурок сигареты в урну, находящуюся неподалёку от скамейки, Александр Владимирович, сев, продолжил:

– После двух лет совместной жизни я начал замечать в супруге такие качества, как наглость и злость. Она никогда ни про кого не скажет доброго слова, всегда всем была недовольна. Очень часто свою злость она срывала на мне, устраивала по поводу и без повода скандалы, ломала посуду, ругалась нецензурными словами, на крики прибегали соседи, стыдили её. В такое время я выходил из-дому и возвращался, когда она уже спала. Так проходили годы, десятилетия. Я старался реже быть дома, потому что один только мой вид приводил её в бешенство…

Закурив вторую сигарету, Александр Владимирович продолжил:

– Я вышел на пенсию. Регулярная нервотрёпка не прошла для меня даром – я перенёс два инфаркта, здоровье моё стало никудышным, но несмотря на это, супруга меня постоянно доводила. Когда я лежал в больнице, она ни разу даже не пришла меня проведать… Врачи «дали» мне несколько лет жизни… Однажды, будучи в очереди к кардиологу, в поликлинике, я познакомился с Алей… Алевтиной Николаевной. Мы разговорились. Я рассказал о себе, она–о себе. Аля потеряла любимого супруга, была одна, дети её давно устроили свою жизнь и разъехались кто куда. Много у нас было схожего, особенно то, что она одинока и тоже перенесла два инфаркта… Несколько раз мы сходили в кафе, прогуливались в парке, я провожал её до дому… Два месяца назад я перешёл жить к Але… Когда уходил из дому, супруга ничуть не огорчилась, только бросила мне в лицо: «Дурак, тебе же мало осталось жить... Впрочем, тебя давно надо было вышвырнуть из дома… И какая ненормальная тебя приютила?»

Пётр не перебивал Александра Владимировича, он понимал, что старику надо выговориться.

– Впервые в жизни я увидел уважительное отношение к себе, как к человеку, увидел семейный уют, о котором вообще не имел понятия… Я и Аля знаем, что в любой момент мы можем уйти из этой жизни, но это нас не страшит, для нас главное, что мы вместе. Это нас поддерживает. Пусть я проживу год, два, три, но проживу как человек, без крика, ора, оскорблений… Мне пора идти домой, время приёма лекарства… – вставая, сказал Александр Владимирович.

Попрощавшись, старик ушёл, сгорбившись под тяжестью навалившегося на него горя…

Начало холодать, но Пётр этого не чувствовал… Он «переваривал» услышанное. «Как же много схожего между судьбой этого старика и моей…Что же меня самого ждёт впереди…» – думал Пётр, не замечая, что уже почти стемнело и стало прохладно. Он почувствовал, что правая его нога теплее, чем левая, и увидел, что Аполлон прижался к его ноге и, подняв голову, преданно смотрит ему в лицо…

Тут зазвенел мобильник Петра. В трубке он услышал прокуренный ор Гали:

–Ты, что, безмозглый, совсем охренел, что ли?! Быстрее домой, Аполлон может простыть, у него и так проблемы с животом!

Вмиг Пётр почувствовал себя глубоким стариком. Но он быстро взял себя в руки: «Надо что-то срочно менять!»


Сентябрь 2016 г.


http://albert-voskanyan.com/