Признак Дракона 57

- Значит, я так понимаю, Вы, благородный рыцарь, принимаете командование «Санта Изабелла».
- Я.., - Гаспар не собирался брать на себя все это, но оглянувшись, обратил внимание, что во время их разговора, к ним подтянулась почти вся команда. Гаспар осмотрел остатки экипажа «Санта Изабеллы», - принимаю командование.
- Это хорошо, - тихо произнес боцман, - кораблю нельзя без капитана.

      Гаспар еще раз осмотрел людей, потом сделал шаг вперед, было видно, как вся его расслабленность исчезла, мышцы напряглись.

- Моряки, - громко обратился он, и к стоящим рядом с ним и к тем, кто был дальше, возле раненых, - сегодня ночью мы подверглись нападению, но мы были достаточно смелы, что бы заставить противника отступить. Мы понесли потери, и теперь, я капитан этого судна и я говорю вам «спасибо», а еще я говорю, что мы идем на остров, домой…
- Да здравствует капитан, дон Гаспар! – несколько голосов начали, а имя произнесла уже вся команда.
- Теперь. Раненых перевязать. Погибших похоронить, как того требует традиция. Мертвых противников за борт. Потом все, кроме вахтенных – отдыхать.
- Капитан, - от матросов отделился пожилой матрос. Боцман сделал к нему шаг, что бы преградить дорогу, но Гаспар поднял руку и остановил его.
- Говори.
- Про Вас говорят, что в одиночку победили множество таких тварей. Как же так получилось, что ночью они так потрепали нас?
- Потрепал, не значит победили. Вот ты жив, вот живы твои товарищи, жив боцман. Мы понесли потери, но нас не победили. А если ты говоришь о том, почему я один не смог справиться со всеми с ними, я тебе отвечу вот что. Я не маг – я рыцарь. И все мое искусство в том, как я владею этим клинком. Понимаешь?
- Да.
- Я такой же человек, как и вы. Только ты стоишь на вахте, а я сражаюсь против Черных Демонов. Неделю назад, ты взялся отвезти меня в Паратос. Я, конечно, могу сказать, что я буду защищать Вас всех, но ты отлично понимаешь, что меня одного на всех Демонов не хватит.
- Понятно.
- А если так – иди…, но я даю слово объяснить вам и научить вас тому, как следует сражаться с этими тварями. Это не страшнее, чем вчерашняя битва с галерой. Среди вас не было трусов, и они отступили и здесь такая же ситуация.

      Старый матрос вернулся к своим товарищам, чтобы вкратце передать им свой разговор с новым капитаном. А Гаспар, тем временем, пытался понять, как именно воспринял экипаж его слова, но никакого определенного  мнения у него не сложилось.

- Думаешь, они не будут подчиняться, - спросил Гаспар у боцмана.
- Будут. Просто с ними никогда так не говорили. Дон Гуго предпочитал палку вместо разговоров с матросами.
- Я не могу этого понять, ведь вы же люди, как можно позволять себя бить?!
- Не понимаете, - усмехнулся боцман, - поэтому Вы господин капитан – рыцарь, а мы, всего лишь, матросы.
- Боцман, а ты-то хоть понимаешь, - глядя на стоящего рядом с ним, спросил Гаспар.
- Нет, я тоже не понимаю, - честно признался боцман и добавил, - не понимаю головой, а вот сердцем, чую то, что Вы только что сказали – правильно. Придет время, многие это поймут. Жаль только не скоро…
- Почему, это ведь так просто, - начал было говорить Гаспар, но боцман остановил его.
- Разрешите выполнять приказ, господин капитан?
- Да, идите.

      Боцман сделал несколько шагов и был почти около экипажа, который все еще перешептывался, когда Гаспар окликнул его.

- И еще, боцман, - боцман оглянулся, - всем уцелевшим – рому. Для поднятия духа, и что бы ни одна зараза нас не взяла…

      Это распоряжение капитана было встречено троекратным «Ура!» всей команды.

      Плох или хорош был капитан Гуго, но команда «Санта Изабеллы» была одной из самых искусных на острове. А многие поговаривали, что и самой искусной по обе стороны океана. Корабль медленно, словно осторожничая, шел под очень крутым углом к ветру. Раненые были перевязаны и отдыхали внизу. Прощальная церемония только что кончилась. Тела погибших матросов, тщательно зашили в парусину и отправили на дно океана. Большая часть матросов, так распорядился капитан Гаспар, после обеда пошла отдыхать. Тактика Черных Демонов менялась не так быстро, и уж если они решили, что будут нападать ночью, то изменят они свое решение теперь не скоро.

- Хозяин, - Корвин смотрел за борт, изредка поднимал глаза от воды и поглядывал на тонущий в океане солнечный диск, - а на счет встречного корабля, это Вы сами придумали?
- С чего это ты взял, Корвин. Это дон Гуго сказал?
- Значит, за нами действительно должен выйти корабль?
- Да, неделю спустя.
- То есть, он еще не вышел, - некоторая легкомысленная надежда, которая мелькнула в его голосе, тут же исчезла.
- Пока нет.
- Я так и думал, - вздохнул оруженосец.
- Это хорошо, Корвин, что ты думал. Только я надеюсь, что своими размышлениями, ты ни с кем не поделился?
- Нет, конечно, что я дурной что ли!

- Вот и продолжай оставаться таким же недурным.
- Я понял, хозяин…
- Скоро солнце сядет, - пробормотал Гаспар, - пора будить команду…
- Хозяин, я вот что хотел у Вас спросить, - Корвин повернулся к Гаспару, - Вы не устаете от всего этого?
- От чего, - голова Гаспара была занята другими мыслями, поэтому, он с некоторым недоумением посмотрел на своего оруженосца.
- Вот этого всего. Подвиги, битвы, путешествия постоянные. Вы ведь не можете подолгу оставаться на одном месте… Не устаете?
- Нет, Корвин. Как бы это тебе объяснить, вот у боцмана – жизнь в море. А у меня – в странствиях. Мне не надо себя принуждать для этого. Это состояние души. Понятно?
- Вполне. Только я, наверное, не такой как Вы…
- Ты о чем, Корвин?
- Соскучился я по родным местам, вот о чем. Уже какую ночь сниться домик матери…
- Знаешь, если такое дело, то давай, как только выберемся из этой переделки, пойдешь домой.
- А Вы?
- А я дальше пойду.
- Нет, пока нет. Привык я с Вами, - после небольшой паузы пробормотал оруженосец, - а потом еще выбраться надо…
- Что-то не нравиться мне твое настроение, - Гаспар положил руку на плечо оруженосца.
- Непривычно мне в море, от этого, наверное, все.
- Может быть…, а знаешь, давай, вернемся к этому разговору позднее.
- Хорошо. А теперь пора, пойду будить команду. Ночь, как мне кажется, будет жаркая и бессонная…

      Занятые своими проблемами другие обитатели дома, не заметили, что между подругами произошла размолвка. Иоланта стояла на веранде и курила, после разговора с подругой, она почувствовала какую-то пустоту внутри себя. Ей даже захотелось поговорить с кем-нибудь. Только единственный человек, который мог ее выслушать, и с кем она согласилась бы поделиться, беспокойно ворочался в постели. Надежда в очередной раз, пыталась спастись от какого-то страшного, невидимого, но вездесущего сонного чудовища. В сердце Иоланты со всей силы вгрызлась тоска и она, не выдержав, отозвала господина Шаруда из общей комнаты под предлогом вечерней трубки.

- Слушаю Вас, госпожа Иоланта, - ученый был настроен добродушно и, взглянув на него, Иоланта не решилась загружать его своими проблемами, - что-нибудь случилось?
- Что-то у меня неладно, - схитрила Иоланта, - в Датском моем королевстве.
- Получила сообщение?
- Да.
- Возвращаешься?
- Надо. Дела.
- Может быть утром, - привычно предложил господин Шаруд, уже заранее зная ответ.
- Нет, до утра мне надо быть на месте.
- Я пойду, разбужу Надежду, - ученый хотел уйти, но Иоланта остановила его:
- Не надо, она, по-моему, себя неважно чувствует…
- Опять, - пробормотал господин Шаруд, имея в виду повторяющиеся иногда кризисы «синдрома Тени».
- Нет-нет, - успокоила его Иоланта, - это, скорее всего, предчувствие перемены погоды.
- Никогда не думал, что буду рад этому недомоганию, - вздохнул господин Шаруд.
- Так что, мне пора, - Иоланта привычно взмахнула рукой и растаяла в воздухе, буквально завалив дом господина Шаруда осенними кленовыми листьями…

      Иоланта отбыла в Тень, а Надежду словно подменили. Она скиталась по дому как неприкаянная. Ее внимания и желания не хватало ни на прежние забавы, ни на книги, ни на общение. Посидит минут пять десять, потом извиниться и уходит в детскую. Сначала Ирина Владимировна и господин Шаруд просто переглядывались втихомолку между собой, а потом, когда Суджана после очередного такого ухода рассказала, что ее названная сестра плачет по ночам, Ирина Владимировна попросила мужа поговорить с Надеждой.

- А почему ты сама не хочешь? - спросил господин Шаруд, не столько отказываясь, сколько действительно пытаясь понять, почему Ирина Владимировна не доверяет классической формуле «мать – дочь».
- Мне кажется, - пояснила Ирина Владимировна, - что это каким-то образом связано с тем миром. А я в нем не самый большой специалист, хотя, конечно и пытаюсь разобраться…
- Почему ты это так решила, - удивился господин Шаруд.
- Знаешь, я как-то не обращала внимания, но теперь почти уверена, что она поссорилась с Иолантой. Я тут вспоминала, что-то случилось между ними после последнего ее посещения. Вспомни сам…
- Не уверен, - честно признался в невнимательности, господин Шаруд.
- И все-таки, я тебя прошу, поговори ты. И если вдруг я ошибаюсь, и это какие-нибудь женские дела, то с ними я справлюсь, но повторяю, я не думаю, что причина в них…

      Господин Шаруд готовился к этому разговору очень тщательно. Даже счел не лишним прочитать кое-какую литературу по психологии. Для него это было в новинку, раньше, когда они жили вдвоем с Суджаной, приемная дочь не доставляла ему беспокойств. Правда, размышляя над сказанным Ириной Владимировной, он все чаще и чаще ловил себя на мысли, что не особенно интересовался домашними делами и душевным миром дочери, обижая ее тем самым намного сильнее, чем, если бы несправедливо наказал ее. Это, кстати говоря, тоже смущало его. Он пытался присматриваться к девушкам и выяснил для себя, что они для него почти как инопланетяне. Он не понимал и трети того, что с ними происходило. Одним словом, такой разговор был для шагом, на который он никак не мог решиться. Неизвестно сколько ему потребовалось бы времени, если однажды, когда он курил на веранде, Надежда не подошла к нему первой…

- Вы очень заняты, господин Шаруд, - тихо спросила она, глядя куда-то за плечо ученого, словно пытаясь показать, что этот вопрос праздный и любой ответ ее устраивает.

      В данный, конкретный момент ученый думал о предстоящей поездке в Европу, куда его пригласили с лекциями по истории буддизма. Он даже хотел отмахнуться от Надежды, но неожиданно вспомнил об обещании данном жене.

- Ничем таким, - ответил он, - что бы это нельзя было отложить.
- Я хотела поговорить с Вами, но не решалась, - Надежда сделала паузу, ожидая, как отреагирует господин Шаруд.
- Я слушаю тебя, - он вдруг почувствовал, какая эта тонкая нить – доверие.
- Кажется, - начала она, по-видимому, удовлетворившись такой его реакцией, - я поссорилась с Иолантой, может быть, даже обидела ее.
- Это вполне человеческая проблема. Так уж устроена наша жизнь, что мы часто обижаем близких, - господин Шаруд понимал, что произносит прописные истины, но слова эти шли откуда-то из глубины и он рискнул.
- Да, - согласилась Надежда, - об это часто говорят, но я поняла это совсем не так давно…

      Снова пауза, Надежда ждала, что отчим прервет ее, но тот молчал. Лишь внимательно вглядываясь в лицо собеседницы.

- Но дело в том, что я не чувствую себя виноватой перед ней, - неожиданно призналась Надежда, - а с другой стороны, мне ужасно от этого. Я чувствую себя, - Надежда подыскала нужное слово, - неблагодарной…
- Знаешь, Надя, наверное, тебе стоит рассказать поподробней, а то я не понимаю, о чем ты говоришь, - честно признался господин Шаруд.
- Хорошо. Только, наверное, это будет долго…
- Но нас ведь никто и не торопит.
- Хорошо, - Надежда выдержала паузу, собираясь с мыслями, и заговорила, - когда Иоланта была у нас, то она обратилась ко мне предложением посетить наш город. Вспомнила, что когда-то я сама ее уговаривала. Тогда она сказала, что это опасно для меня и отказалась. И вот недавно предложила сама. Я обрадовалась сначала, но Иоланта пояснила, что собирается уничтожить город…. Понимаете?

      Господин Шаруд слушал молча, а в это время у него в памяти всплывали разговоры с Иолантой, которые они вели, когда она только начинала свою деятельность по спасению Тени. Но только сейчас, он понял, что Надежда открывает ему эту историю с другой стороны. Как это комментировать, он не знал.

- Вы знаете, что она сделала с городом?
- Нет, - признался господин Шаруд, но, чувствуя, что кривит душой, пояснил, - мы никогда не говорил об этом. Я действительно помогал ей с приборами и был в курсе ее замысла, но как это выглядит физически, я даже себе не представляю.
- Это ужасно, - воскликнула Надежда и неожиданно заплакала, - это ужасно. Она уничтожила его. После этих машин, которые она выпустила в город, люди превратились в тени. Даже дома перестали быть реальными. Тени домов, тени людей… Словно там была война, ядерная бомбежка… А потом она уничтожила и это…
- Подожди, Надежда подожди, - ученый заволновался, он не знал, что делать с плачущими девушками, - откуда ты это взяла?
- Мне рассказала Суджана.
- А она откуда…
- Она вместо меня была там, а потом рассказала…

      Господин Шаруд не ожидал, но Надежда неожиданно кинулась к нему, и поток слез прервал и без того сбивчивый рассказ. Господин Шаруд отважился, аккуратно обнял ее и погладил по голове, едва рукой касаясь волос. Надежда же, в ответ обняла его и разревелась в голос. Господин Шаруда хотел позвать слугу, что бы тот принес воды, но вдруг заметил, что он на веранде не один, к ним двигалась Ирина Владимировна.

- Будь добра, принеси воды, - попросил он.
- Сейчас, - кивнула Ирина Владимировна и, подчиняясь не столько словам, сколько взгляду, вышла.
- Там… мама, - услышала их короткий обмен репликами Надежда.
- Да, она принесет воды.
- Хорошо, а то я что-то совсем…
- Хочешь, подождем, а потом, продолжим, - предложил господин Шаруд.
- Да, - кивнула Надежда и пояснила, - не думаю, что обо всем этом, ей следует знать.
- Хорошо, подождем…

- …в городе почти никого не осталось, - продолжила Надежда, когда мать вторично скрылась на лестнице, - да и городом это теперь назвать нельзя. Она объясняла мне, что она сделала, но я толком не поняла. Там что-то о перераспределении энергии и временном кольце.
- Честно говоря, я тоже толком не знаю, что может Иоланта. Вряд ли я смогу объяснить тебе популярно…
- Да это и не важно, - махнула рукой Надежда, показывая, что наука в данной ситуации не при чем, - там, в городе, жил один парень… Я дружила с ним… Понимаете…
- Наверное, чуть больше, чем дружила, - выдвинул осторожное предположение господин Шаруд.
- Да, чуть больше. Он очень мне нравился. Я даже встречалась с ним, до тех пор, пока все это не началось. Я очень хотела увидеть его, собственно говоря, поэтому я так и настаивала тогда…
- И?
- Там больше нет живых людей. Все умерли.
- О, господи, - только и смог пробормотать господин Шаруд.
- Никого-никого. От них остались только тени, они и бродят по городу. Тогда я накричала на Иоланту. Сказала, что она не имела права, что она жестокая. Сказала, что даже если тебя сильно обидели в этом городе, все равно это были отдельные люди, а всему городу мстить она не имела права…
- Ты все это высказала госпоже Иоланте?
- Да.
- И что она ответила?

- Сказала, что это не месть. Сказала, что она спасала мир, и ей было все равно, просто этот город оказался ближе других…
- Я даже не знаю, что сказать тебе, Надя, - ученый был в необыкновенном затруднении, отчасти и потому, что никогда не задумывался, как деятельность Иоланты влияет окружающих.
- Почему она стала такой? - Неожиданно задала вопрос Надежда.
- Какой, - не понял ее господин Шаруд.
- Она всегда была доброй, справедливой, смелой, - там, еще, когда мы учились в школе, она защищала меня. Одна против троих. Меня и Габара, когда тот еще болел.
- Но она и сейчас такая же…
- Нет, господин Шаруд, - возразила Надежда, - не совсем такая. Она осталась только смелой и умной, а вот доброта ее, справедливость – нет.
- Знаешь, Надежда. Однажды, там, в Тени я видел, как она пытает Черного Демона. Точнее, не столько видел, сколько слышал. Его крики звучали из подземелья так, что мне стало страшно.
- Боже мой, она пытала?!
- В тот момент, я то же самое подумал. Но рядом со мной был один мой знакомый, настоящий Страж, маг, мудрый как Харон, кентавр. Так вот, когда я спросил его, что он думает об Иоланте. А он ответил, что никогда еще не видел такой справедливой женщины. И речь шла вовсе не о мести.
- Не понимаю, - призналась Надежда.
- Наверное, я не отсюда начал, - предположил господин Шаруд, - ты ведь знала ее еще до того, как она стала магом Тени.
- Да. Какое-то время, пока она не прошла обряда.
- Расскажи мне, какой она была в то время…

      Время шло, на Дели опустилась ночь, потом стало светлеть. Стало прохладно и они перешли в кабинет, а девочка все рассказывала и рассказывала. Она дошла до того самого момента, когда Иоланта поселила ее саму и Ирину Владимировну в доме ученого.

- Вот, собственно говоря, и все.
- Надежда, а она рассказывала тебе о том, как она жила в городе Заокске?
- Совсем-совсем немного.
- Можешь вспомнить?
- Постараюсь, хотя вспоминать особенно и нечего, - пожала плечами Надежда, - единственное, что она утверждала всегда, что она была счастлива до тех пор, пока у ее старухи не появилась идея переехать в наш город.
- У нее там был юноша?
- Да, она даже имя говорила, но я не  помню. Правда она говорила, что она с ним даже не целовалась…
- Это не важно. Ее любили там?
- По ее рассказам – очень. Она пользовалась там авторитетом. И в школе, и в секции, и на улице.
- Она не выдумывала, как тебе показалось?
- Нет, ну что Вы. Она когда вспоминала этот свой Заокск, у нее в глазах даже слезы появлялись. Представляете себе – у Иоланты слезы?
- Честно говоря, - покачал головой господин Шаруд, - с большим трудом.
- Вот и я сомневаюсь, а тот ли был со мной человек…
- С твоего позволения, я еще закурю, можно?
- Пожалуйста, мне ведь нравиться запах табачного дыма. Только маме не говорите.
- Хорошо, - улыбнулся ученый.

      Набивая трубку, он прошелся по кабинету, остановился у книжного шкафа и какое-то время, казалось, что рассматривал корешки книг, а потом вдруг резко повернулся, заставив Надежду слегка вздрогнуть.

- Мне кажется, что я знаю объяснение, - произнес господин Шаруд, - только оно такое фантастическое. Знаешь, Надежда, я еще подумаю, а потом, мы продолжим этот разговор.
- Скажите, что Вы думаете, - попросила Надежда.
- Понимаешь, в госпоже Иоланте, есть что-то такое, - ученый сделал несколько шагов, потом остановился. Вместо слов заговорили его руки, - не знаю, как объяснить. Такой, наверное, была Жанна д’Арк. Понимаешь?
- Жанна д’Арк.
- Она избранная.
- Избранная?! Кем, для чего?
- А теперь давай отложим этот разговор. У меня нет точного, а главное, понятного ответа. Здесь имеет значение даже формулировка. А то я начну объяснять, совсем запутаюсь и тебя собью с толку…
- А здесь есть что объяснять?
- Безусловно.
- Хорошо, только не забудьте.
- Ну что ты. Конечно, не забуду. Я ведь это не только тебе хочу объяснить, но и себе самому…

      По странному стечению обстоятельств «Белла Каритос» вышла из порта на два дня раньше срока, как будто, действительно спешило на помощь. На правах хорошо обеспеченного пассажира, Эльса заняла каюту первого класса. Капитан, дон Сорренто, лично пригласил Эльсу располагать им по своему усмотрению. А, кроме того, она была лично приглашена капитаном к столу. Не сказать, что бы, это не нравилось девушке, но, тем не менее, принимала она эти приглашения редко, предпочитая капитанскому столику, столик в кают-компании, где обыкновенно питалось большинство пассажиров.