Рабочая весия

О,как знаком ему этот дом - красивый несуразный, с  падающими колонами. Идея явно была украдена у великого каталонца. «Вор!» - промелькнуло в голове старика. В здании сочетались формы средневековой испанской архитектуры и мавританские черты. И здесь, в средней полосе России этот дом выглядел нелепым, но ужасающе прекрасным. Недаром, недаром Ле Корбюзье  называл архитектора Антонио Гауди кричащим стыдом Барселоны. Но его подопечный даже Гауди переплюнул! Фасад дома, с мягкими переходами, с выпуклыми, какими-то даже выпученными балконами, был облицован плитами из мягкого песчаника. А внизу его украшала мозаика из цветных стекол, камешков и разноцветной керамики. А крыша! Керамические плиты розового и голубого цвета выложены в виде чешуи. Гребень кровли по всему изгибу декорирован огромными керамическими шарами- бусинами и цилиндрами,  усиливая сходство с хвостом дракона.  И эта башенка с маленьким выпуклым крестом. Этот гад всегда жил и творил на грани фола, на грани безобразия и гениальности с гордостью подумал старик похожий на бомжа.
-На середин аллеи парка стоял человек и недоуменно озирался по сторонам. Точнее сказать, даже с испугом. Это был старик в поношенном костюме. Древний дед. Старик ошарашено смотрел на аккуратно подстриженную изгородь кустов, листья которых  уже пожелтели и начали осыпаться. Бабье лето, но еще тепло. Было ощущение, что этого деда выволокли из затерянного в дремучем лесу скита, где он просидел последние сто лет и поставили, вдруг, посреди  , шумного города. Дед раздул ноздри и втянул воздух. Выдохнул. Потом снова втянул с таким звуком, что даже пылесос скончался бы от зависти. Запахи,  запахи,  запахи… Сколько новых ощущений, которые он раньше никогда не испытывал. Раньше ощущения были зрительные, теперь добавились тактильные и обоняние. Хотелось все щупать и нюхать. Правда, не все запахи ему нравились. Вдали за кустами по шоссе ехали автомобили. Дед продрался через кусты,  больно оцарапав себе руку. - Ай, больно. Вот что такое  боль! Он взглянул на тыльную  сторону ладони и увидел, что на ней выступили капли крови. НЕ ОБМАНУЛИ! 
На скамейке под желто-оранжевым кленом сидели две девчушки- подростки. Одна очень, очень хорошенькая ела мороженое,  запивая его « колой» из маленькой пластиковой бутылки.  Другая,  некрасивая, в конопушках - читала книгу. Старик ринулся к ним.
- Ой, какая хорошенькая. – Наклонилась дурнушка к подбежавшей  собаке.
-Ну , началось, сейчас отдаст ей последний  бутерброд! – Закатила глаза  хорошенькая.
- Она же голодная.
Собака  быстро,  быстро замела хвостом по тротуару,  разметая в стороны опавшие листья. В глазах беспредельная преданность. За бутерброд с колбасой!  Да, да готовность заложить свою собачью душу,  пойти за девочкой хоть на каторгу, хоть в острог. За бутерброд с колбасой!  Девочка  отламывала кусочки и засовывала их в изумленно- радостный собачий рот. Последний кусок маленькая подхалимка проглотила с жалобным  всхлипом ,  с  сожалением  заглядывая в пустой пакетик. 
- Ну, прямо мать Тереза. -  Недовольно проворчала ее подруга.
- Идиотизм не лечится. Ты просто притягиваешь к себе сирых и убогих. Вон древний дед идет,  к тебе наверно.
-Смотрите, смотрите  у меня кровь! – кричал старик, показывая руку, как будто показывал  орден героя  Советского  Союза.
- У тебя, что дед крыша  поехала? – равнодушно спросила та, что ела мороженое. 
- Вам помочь?…– спросила та,  которая мать Тереза.
 -  Нет, нет - Смутился старик, с трудом соображая, что делать дальше.
- Это ваша собачка? – Спросил он, забыв про свое ранение.
- Нет,  ничейная,  при стройке, их тут много беспризорников.
 - А,  можно погладить?
- Да, да,  конечно. – Улыбнулась девушка.
Улыбка была славная. Старик не без удовольствия гладил собаку. Шерсть была шелковистая,  мягкая. Ощущения были приятные. Собака завертела хвостом, как электро-винтелятором, и попа принимала участие в этих телодвижениях.
- Она еще щенок. – Взгляд девушки был светлый шелковистый, как собачья шерсть.
- Да, да совсем еще щенок.- Подумал старик, но не про собаку, а про девочку. Наивный, добрый  щенок. Тепло от нее.
Человек благополучно перешел по переходу на противоположную сторону улицы. Подошел к витрине  магазина, жадно  ища  глазами свое отражение. Как будто, если он сейчас на себя не полюбуется, жизнь его будет кончена. Это был довольно приличный магазин одежды. Через чистейшее стекло в зеркале витрины отразился бомж с опухшим лицом хронического алкоголика. В стоптанных сандалиях, из которых  торчали грязные пальцы, с давно нестриженными ногтями. Прямо когти какие-то, как у горного орла. Еще не веря своим глазам, старик махнул рукой. Отражение повторило жест.
- Это я-ааа?! – взвизгнул он.
Толстая тетка  с огромными клетчатыми сумками шарахнулась. Чокнутый!
 Не обратив внимания на глупую бабу, он шагнул прямо в витрину, пытаясь подойти ближе к зеркалу.
- БУМ! – лбу стало очень больно, но толстое стекло только загудело.
-Ёее… твою мать! – вырвалось у деда. Он совсем забыл, что уже не может проходить сквозь стены.
-Гады! Гады! – подсунули такую дрянь.  Он понимал, что времени  оставалось  мало, и он был согласен на все. Вот ему и всучили бесхозное тело алкаша, сдохшего от водки. Хоть документы не забыли положить?  Надо проверить. Он, конечно, понимал, что ничего хорошего предложить они просто права не имели, но то, что смотрело на него из зеркала было гадко, гадко, отвратительно. Наконец, он сориентировался, и уже знал куда идти. Люди равнодушно обходили странного прохожего, который плелся,  шепча себе что- то под нос.
- Ничего, ничего, ничего…- Я еще все исправлю. Хотя, какая разница как я выгляжу. Ну, похожу недельку пугалом. А после выполнения задания  вернусь опять красавцем! Интересно, я не потерял способность летать?


       * * *

Вот так подфартило!  Вот так подвезло! Просто сказочно. Радостно думала девушка, лежа на огромной кровати. Ничего не сделал!  Ну, так  помял чуть-чуть.  Больше смотрел. А посмотреть у меня есть на что. Ослепнуть можно. А денег отвалил! Ого!  Дуре Люське  целый год за такие бабки полы и посуду мыть в ее кафе.  Да, и куда ей с ее внешностью то. Вот, пусть и пашет страшненькая, глупенькая.
Вот это подвезло, вот это подфартило! Куплю ту сумочку, дорогущую до безобразия.  И, еще туфли. Господи! Те туфли, те туфли! Просто  петь хочется. И на колечко  может хватит?  Надо подсчитать. И часики …  Нет, на часики не хватит.  Или колечко, или часики. Вот так, всегда. Выбирать приходится.  Решать. Какая сложная жизнь…
Девушка нахмурила лобик, с удовольствием потерлась щекой о шелк подушки. Какая постель! А, запах. Ландыши, или,  когда черемуха цветет, так пахнет. Вот, это да. Вот это квартирка!  Не то,  что у нас в общаге. Шесть человек в одной комнате с оборванными обоями, где ржавый кран злобно плюется  желтоватой,  вонючей  водой и, почему-то, гудит.
А здесь изумляло все. Круглый, белый ковер с высоким, шелковистым ворсом, так и хочется гладить его рукой. Картины на стенах. Ни хрена не поймешь, но красиво. Девушка вспомнила, как долго не могла разобраться со сверкающим краном в ванной комнате. Оказывается, надо было просто поднести руки. Ну, ни фига себе!  На зеркальных полочках ряд шампуней, духов, кремов и другой парфюмерии, которой она в жизни не видела. Кафель,  ванна сияли небесной голубизной.
Может он голубой. Вот у него ничего и не получилось. Плевать! Голубой, фиолетовый, сер-буро-малиновый. Девушка покосилась на тучного мужчину, лежащего рядом. Он тяжело дышал и просто обливался потом. Смотрел в потолок пустым взглядом.
Жирный кабан, богатенький, жирный кабан.
Но, увидев зеленые доллары на прикроватной тумбочке, девушке снова стало весело.
А, что делать, если стипендии не хватает ни на что. Нет, нет, она позволяет себе это очень редко, когда совсем уже край, когда деваться уже некуда.  И этот край наступил, когда она увидела эти туфли и сумку.  Ах, да еще на колечко может хватит. Сегодня ее день!



Павел Петрович разглядывал потолок (ничего нового там не увидел), чувствуя себя гаже некуда. И эти таблетки не помогли. Хотел проверить. Ну что проверил?!  Гадко, противно. Противна эта квартира, которую  он снимал для своей любовницы. Они давно расплевались после его очередных и полных фиаско. Как давно он здесь не был.
Эту девицу он снял у ресторана. Девушка была свежа, хороша, как бело-розовый зефир. Он даже засомневался. Из тех ли? Но она согласилась. Ну не везти же ее в свой коттедж. Вот, квартира и пригодилась.
Квартира почему-то особенно раздражала своей вульгарностью, убогой потугой на богатство. Ничего не поделаешь, хозяин не разрешил что либо менять, в полной уверенности, что сдает «роскошные» апартаменты. В принципе, он редко здесь бывает. Несмотря на это, нанятая им женщина с педантичной пунктуальностью, раз в неделю поддерживает стерильную чистоту и порядок. Он зачем то стал вспоминать, как ее зовут. Ах, да баба  Клава с суровым лицом гестаповки. Вахтершей где-то работает.
Он встал, не стесняясь, подошел к креслу, на котором лежал халат.
- Одевайся и уматывай! – Глухо сказал он, одевая халат.
Девчонка с нескрываемой радостью стала одеваться. Эта радость и поспешность царапнули его самолюбие. Какой там царапнули. Ободрали, как железом до крови, до боли. Надо ей доплатить. Он достал из пиджака бумажник и отсчитал деньги, еще столько же.
- Бери и сматывайся.
- Но у нас- же ничего не было.- Удивилась девушка.
- Ничего же не было, не получилось.
- За то, что не получилось. - Ответил он, выходя на лоджию . Курить очень хотелось.
Было тихо, ночь была прохладна. Бабье лето. Павел Петрович глубоко, с удовольствием  затянулся, глядя  на светящийся кончик сигареты. « А, в девятиэтажке напротив все уже спят. Хорошо». Ему  не хотелось возвращаться в душную спальню.
По тротуару ковылял старик, держа в руке красный воздушный шарик. Павлу Петровичу стало смешно. Во, придурок с шариком по ночам гуляет.
- До праздника еще далеко, дедок! – хотел крикнуть он.
Но старик повел себя очень странно. Он задрал голову, постоял, как бы считая окна, подпрыгнул и плавно взлетел с шариком в руке. Долетев до окна на седьмом этаже, завис перед ним, просунул руку с шариком в форточку, и раздался  хлопок. После этого старик, так же не спеша, спланировал вниз, но уже без шарика, и, как ни в чем небывало, пошаркал дальше по пустынной улице.  Павел Петрович очнулся, когда, тлеющая сигарета, обожгла ему пальцы. Со словами: «Не может быть! Не может быть!» он быстро ретировался в спальню и рухнул на кровать.
- Господи, что с вами?! – Вскрикнула девушка .
- Там старик на воздушном шарике летает.
- Он  еще и чокнутый!  Испуганно подумала девушка, поспешно выбегая из квартиры.
Сумасшедший олигарх!