Часть 13. Михаил Лещинский

               
             Лещинский Михаил Борисович, тележурналист, родился 16 апреля 1945 года. Известен как автор документальных фильмов и многосерийных циклов, посвящённых истории и судьбам участников Второй Мировой войны, а также репортажей и фильмов о войне в Афганистане, где он в течение четырёх лет работал военным корреспондентом.
            
               
                1. Перелёт и встреча с Тамарой Мартыновной.
          
              Всё началось с телефонного звонка моей любимой тёти Лиды:
     - Юра! Ты видел? Игоря по телевизору показывали! В программе “Время”!
         
           Лида Игоря хорошо знала - он приезжал ко мне в Новополоцк, и мы ходили к ней в гости. Она его хорошо запомнила. У тёти вообще на лица память хорошая, а тут Игорь ещё ей ножичек свой показал, да ещё как-то подшутил, да так, что она, отведя меня в сторонку, говорит: “Юра! Я его боюсь!”. Как тут не запомнить! Так вот. Лида рассказала, что в конце программы “Время” (29 июля 1991 года), военный корреспондент Лещинский показал фотографию двух советских солдат, попавших в плен и, видимо, принявших ислам, так как оба были в чалме. Один из них - точно Игорь! А в программе так прямо и говорилось: “Посмотрите внимательно, может быть кто-то узнает!”. Эту фотографию Лещинскому любезно предоставила молодая корреспондентка из Канады.
       
             Я программу не видел. Но своей тёте верю на сто процентов! Не откладывая дело в долгий ящик, сам решаю ехать в Москву и рассмотреть фотографию. Уж я-то узнаю!  Отпуск командир дал мне сразу, как узнал причину. Беру с собой альбом, полностью посвящённый Игорю - большой такой, с бархатной обложкой, я собрал в нём полную информацию о своём друге. Со временем этот альбом потрепался, листы отслоились, и я его разобрал на документы, которые храню до сих пор. Но до этого альбом успел побывать во многих местах - у мамы Игоря, в Народном Комитете за спасение советских военнопленных в Афганистане, в Государственном выставочном зале-музее войны в Афганистане, в политическом отделе нашей вертолётной базы и, конечно, просматривала альбом женщина, вышедшая ко мне от Лещинского. Об этом подробней я сейчас и расскажу вам. А пока я собираюсь в дорогу.
         
              На то время я служил старшим авиационным диспетчером на аэродроме Боровцы под Полоцком. К нам на стеклозавод часто прилетал самолёт Як-40 с Куйбышева (ныне Самара). Командир экипажа Сергей Шарифулин (помню до сих пор) - такой добрый и отзывчивый лётчик, короче, свой парень. У меня сразу возникла мысль: “А почему бы не воспользоваться своим служебным положением и не рвануть с этим самолётом?”.  Я из дома позвонил дежурному диспетчеру и поинтересовался, нет ли на плане борта с Куйбышева. Мне повезло - Шарифулин стоял к нам на следующий день!
         
             На аэродроме перед вылетом я лично подписываю Сергею полётный лист, объясняю условия полёта:
        - Высота на эшелоне 1200, связь по направлению, запасной Пенза. Заметь - Пенза! Может мы как-нибудь устроим посадочку на запасном, а? Мне в Пензу надо!
          Шарифулин удивился:
  - Юра, ну ты даёшь! Знаешь же, что это невозможно!
         
           Действительно, чтобы посадить самолёт на запасном аэродроме требуется довольно веская причина. Я это знал не хуже его. Говорю тогда:
      - А крылышками помашешь над Пензой?
      - Без проблем, помашем! - заулыбался командир.
      - Тогда вперёд!
      
          Я взял саквояж, и мы вышли к самолёту. Руление на полосу, рёв моторов, разгон и взлёт! До свидания, мой родной аэродром! Шарифулин стал на курс, включил автопилот и, что вы думаете? Открывает дверь и выходит из кабины. Самолёт летит сам по себе. И тут в кресло пилота садится чей-то мальчик, лет десяти и деловито напяливает на голову гарнитуру! Я аж рот раскрыл. Ничего себе! Сергей заметил моё смущение и говорит:
     - Ничего, пусть эфир слушает.
    
          А на борту в это время остальные члены экипажа и приёмщики вытаскивают ящик пива, рыбу и приступают к делу. Любили они наше Полоцкое пиво! Двое начинают играть в нарды. Я только удивляюсь. Кто-то протягивает мне бутылку:
      - Пей, не стесняйся!
   
         Так и летим, потягиваем пиво, играем в нарды. Только командир не пьёт. Где-то минут за тридцать до посадки Шарифулин выгоняет мальчишку. Я попросил его поприсутствовать в кабине - не разрешил. Дверь захлопнулась, скоро садимся. Такой посадки я не видел никогда! Это вам не пассажирский самолёт. Серёга так лихо, с разворота спикировал на свой аэродром, что я чуть не слетел со своего места, уши заложило капитально и надолго.
         
          Вечерело. Подъехал автобус ПАЗик, и я вместе с экипажем прошмыгнул мимо водителя и спрятался на заднем сиденье (аэродром закрытый - территория завода). На проходной автобус остановился, охранник заглянул в салон, осмотрел сидящих, меня, конечно, не увидел. Пронесло! До вокзала меня довезли, а там на поезд и в Пензу.
         
          По прибытию сразу взял билет на следующий день на Москву и прямиком отправился на Южную поляну на работу к Тамаре Мартыновне. А работала она инженером в конструкторском бюро режимного завода “Электроавтомат”. Мне её вызвали на проходную. Тамара обрадовалась, дала мне ключи от квартиры и сказала, чтобы я ждал её дома. На Западной, недалеко от школы, на базарчике, я купил цветы, прошёл через КПП в родной городок. Вот магазин, где мама работала, а рядом наш с Игорьком 146-й дом. В магазине купил бутылку водки, сок, колбасу, ещё что-то и, не доходя до своего подъезда (зачем?), завернул в подъезд Игоря и поднялся на пятый этаж. Та же квартира, но какая-то опустевшая и понурая. Кое где отошли обои. Думаю, вот был бы Игорь, такой бы ремонт отгрохал! Да… Печально.
       
               Немного пораньше намеченного пришла Тамара Мартыновна - отпросилась с работы. Стол с цветами посередине и нехитрой закуской мною был уже накрыт.
      
              Смотрим альбом, выпиваем, разговариваем.
        - Юра! Сделай мне копию этого альбома, - попросила она.
       
             Я пообещал, но своё обещание так и не выполнил. Тамара отдала мне на хранение некоторые документы Игоря, их я показывал вам выше. Мы вышли на балкон. Вся Пенза в огнях как на ладони! И вдруг Тамара поднимает к небу руки:
       - Игорь! Господи! Где ты? Вернись! Я прошу тебя!
      
            До сих пор эта картина стоит у меня перед глазами! Пишу сейчас, вспоминаю и камень стоит в горле. На следующий день я уехал.
      
             Москва! Как много в этом слове! Адрес комитета “Надежда” у меня был, и я прямиком (по наводке постового милиционера) отправился туда. Председателя Евгении Юрьевны Поплавской на месте не оказалось, зато была её заместитель - очень симпатичная и приветливая женщина Лена. Она хорошо меня встретила - посадила за стол, поставила какие-то печенюшки, булочки и налила чаю. Угощение оказалось мне, проголодавшемуся, как раз кстати. Пока я ел, Лена накручивала телефон в поисках номера Лещинского. А потом говорит:
        - Юра! Хочу тебя предупредить, он не очень хороший человек. Про него рассказывали, что в Афганистане, делая репортажи, он просил для эффекта поджечь любой подбитый БТР или машину. А потом взволнованным и запыхавшимся голосом: “Только что здесь был бой…”
       
          Лена долго и внимательно рассматривала альбом. А потом говорит:
         - Здесь недалеко, в Манеже организована выставка, посвящённая войне в Афганистане. Сходи, Юра, туда, покажи свой альбом.
      
           Я пошёл. Да, выставка впечатляет! Но сначала, на входе, я показал свой альбом. Он очень заинтересовал женщину экскурсовода, и она попросила оставить его у них, хотя бы на время. Я, конечно же, этого сделать не мог, но пока буду осматривать экспозицию, пожалуйста, пусть полежит. Так и сделали. В центре зала стоял стол с книгой отзывов и какими-то документами. Туда-то и водрузили мой альбом, где на бархатной обложке крупными буквами из цветной фольги было выложено "Денисов Игорь Александрович".
       
          Около часа я ходил по залам, внимательно всматриваясь во все экспонаты. Люди в это время листают мой альбом, читают. Думаю, вот и хорошо, пусть читают, пусть больше узнают об Игоре. Но время поджимало, надо было звонить Лещинскому. Написав в книге отзывов благодарность и ещё что-то, я забрал альбом и двинулся на Белорусский вокзал. Оттуда я мог лучше ориентироваться. Продолжение следует...