Парижские метаморфозы - 5

   Если хотя бы  у одного  мужчины, хватило мужества и терпения  дочитать  до этого места, то могу посоветовать ему  пропустить несколько абзацев, потому что дальше  текст написан исключительно для дам.

   Мадам Девон была потрясающей женщиной, которая   своей одаренностью  и силой характера напоминала  мне Коко Шанель.  Она  была косметологом, дизайнером, стилистом  и бизнес-леди в одном флаконе. И умудрялась соединять в себе  мужское и женское начало в абсолютной  гармонии.  Подобный симбиоз  возможен  только  в редких и эксклюзивных случаях, когда речь идет о великих и выдающихся  дамах.  Создав собственную  «академию красоты»,  мадам  превращала Золушек в принцесс. Уверяю вас, подход к этому очень отличался от тех телешоу, что показывали в Москве по всем каналам,  рассказывая,  как правильно краситься, одеваться, отыскивать свой стиль и так далее.  Я ни разу не заметила, чтобы  она поступилась  своим  высоким профессионализмом ради рекламы или  продажи очередного модного бренда. Она не помогала магазинам сбывать залежалый товар. И, конечно не заказывала отшивать свои коллекции где-нибудь в Таиланде.  Да, ее духи, кремы, шампуни, одежда и аксессуары стоили не дешево. Но когда она делала из вас принцессу, это не  походило  на то, как  матрешку  наряжают в костюм для  олимпийской сборной. Главный ее тезис – органичность. А создать такое может только тот, кто сам  освоил эту тонкую науку и в соответствии с ней жил.

   Ее величество Катрин -  дело рук  мадам Девон. И что интересно, оказывается, внешнее  все-таки влияет  на внутреннее. Я, воспитанная  в России,  всегда думала, что наоборот.
 
   - Луиза, вам, моя дорогая,  вреден классический  костюм,  деловой стиль, очки в тонких и металлических оправах. Это войдет в конфликт с вашим внутренним миром и укрепит чувство неуверенности в себе. -  Терпеливо объясняла мадам. -  Вам не следует носить длинных волос, но и короткие французские стрижки отменяются. Ваша длина -  открытая шея впереди и закрытая сзади. Стрижки «удлиненные  каскады» – ваше.  Длина юбок  - всегда за колено. В  пол – для особых и торжественных случаев.  Ботильоны или сапоги должны быть из тонкой замши, мягкие, облегающие  и комфортные. Туфли  предпочтительно на среднем каблуке.  Посмотрите внимательно на вашу ножку. Что вы видите? Пальчики образуют  слегка скошенную линию. А это означает, что туфли типа лодочек через несколько лет деформируют ваши суставы. Они вам противопоказаны категорически.  Изящный скругленный мыс и  на нем большой бант или пряжка -  та классика, которая сохранит здоровье и красоту ваших ног.  Летняя обувь для отпуска – открытая с  легким  плетением возле пальцев, всего лишь намек на ремешки. Всегда подчеркивайте то, над чем ради вас потрудилась природа. Скрывайте только то, что нуждается в этом.  Если обнажаете  верх, то драпируйте низ.   Открывать и то и другое  - вульгарное излишество. Не позволяйте себе играть в простушку.

   - Мадам  Луиза предпочитает однотонные футболки, сшитые в Китае,  джинсы и кроссовки.  И убеждена в том, что ее внутренний мир гораздо важнее, чем внутренняя поверхность бедра, -  вмешалась Катрин.

Мадам Девон сделала вид, что не услышала  ироничного  замечания  своей клиентки и моей родственницы.

   - Плащи  почти в пол, максимально узкие с  легким клёшем от линии талии, обязательно выстроченные.  К ним -   длинные,  из летящей  ткани шарфы, которые можно менять  каждый день. А вот меха – трапеция. В вашу шубку с коротковорсовым мехом должно помещаться две Луизы. Теперь – цвет. Вся гамма теплых оттенков осени – ваше. Представьте себе, как любой яркий цвет вы разбавляете молоком. Полутона подчеркнут нежность  внутреннего мира.

   - Благодарю вас. Простите, я хотела бы увезти с собой в Россию диету от мадам Девон. Вы в такой прекрасной форме, поделитесь опытом.

   Она любезно улыбнулась. Когда женщине за пятьдесят, а она выглядит на тридцать – это большой труд. Несомненно, были и свои тайны.
 
   - Первый принцип: никогда не голодайте и не изводите себя диетами. Ешьте все, что вам хочется в данный момент. Но ваша порция должна умещаться на ладони. Второй:   двигайтесь;  для тела в любом возрасте это  -  жизнь. Третье – занимайтесь тем, что любите. Фанатизм  в борьбе за красоту чаще всего чреват депрессиями.
 
Слушая ее, у меня создавалось впечатление, будто бы я присутствовала  при рождении какой-то новой женщины. Но соотнести это с собой для меня было нереально. Думаю, что я так и не смогу  точно  перевести  и скомпоновать слова,    чтобы передать тот шарм и стиль, в котором  жила,  мыслила  и   разговаривала мадам Девон. Это питательная среда  для Катрин. Я себя здесь даже ученицей не чувствовала: так, прогулка в зазеркалье.  Кстати, могу поделиться опытом с нашими женщинами, которые «не в курсе». Гели и кремы под глаза (из слизи улиток), как и самих улиток, французские косметологи предлагают дамам до 30  лет. Потом – табу.

    Из общения с мадам Девон я сделала некоторые выводы.

 Урок одиннадцатый: мода – это не  переодевание  всех женщин  в униформу, как, например, в джинсы со сниженной талией, стеганые куртки и полупальто  типа «ватника», украшенных мехом на капюшонах,  или в брюки,  зауженные к низу.   К моде следует  относиться очень избирательно и не менее придирчиво, чем она к нам.  Модно то, что не создает неудобств,  подчеркивает природные прелести, а не указывает на досадные недостатки. И даже, если  очень хочется надеть  мини-юбку, стоит десять раз подумать. Рекомендации по соблазнению мужчин  обтянутыми  джинсами, легинсами, короткими платьями и юбочками-малышками годятся только для   юных  девушек с очень стройными, длинными и не полными ногами.
 
    Не обижайтесь!   Это  пишет мадам,  которой разрешили носить юбку на пять сантиметров ниже колена.  Так что… Никакого «носозадирания» !

    Я слушала и думала: почему наша легкая промышленность так и не приблизилась к изысканности французов, элегантности англичан, утонченности японцев? Почему мы не шьем ту одежду, которая украшает человека? Поднимает ему настроение, позволяет развивать вкус? Почему наши дизайнеры работают с эскизами к моделям  до 46 размера? И почему мы не научились одевать  полных женщин?  Тот ужас, который мы видим в дамских  отделах,  в принципе трудно назвать «одеждой». С великим искусством наши модели   всегда подчеркивают то, что требуется  скрыть.  Почему во время долгой и холодной зимы  мы хором   переодеваемся в серо-черные цвета?  А во время затяжных осенних дождей  унылую картину расцвечивают лишь яркие китайские зонты?  Зачем мы раскрашиваем  мир вокруг себя в серый  цвет, а потом жалуемся на длинные, темные  зимы и депрессию?

    Милые соотечественницы, вы и представить себе не можете,  до какой степени  красивы русские женщины.  И, если бы, кто-то однажды не заморочил им голову тем, что женское счастье составляет лишь  внутренняя красота, карьера и «участие в общественной жизни коллектива», а все остальное не важно,  уверяю вас:  сегодня мы бы все жили совсем в другой стране.
   
    Массажист, в чьи волшебные руки я попала, делал с моим телом  то, что когда-то  бабушка с тестом для  пирога-плетенки.  В конце этой экзекуции у меня возникло ощущение, что я  около  трех часов занималась в спортзале.  Он обещал, что боль в мышцах   скоро пройдет. И, действительно, - прошла.

   Не буду утомлять вас  всеми процедурами, с помощью которых француженки поддерживают renommеe  самых ухоженных женщин в мире. Пожалуй, только немногие японки могут вступить с ними в соревнование.  Но на прощание с мадам Девон дополню рассказ одной маленькой деталью:   меня поразила  работа  визажистов.  Французы  в повседневности  воспевают естественность.  На  такой макияж тратиться много времени, но  эффект – поразительный. Ты – та же. Только лет на десять  моложе. И краски как бы нет.  Я через некоторое время попыталась  самостоятельно повторить  их искусство. Тщетно.  Таким как я, неумехам, лучше не пытаться. Помните,  как в сказке «Морозко» лицо мажут сметаной, а щеки натирают свеклой?  Именно такой вульгарный вариант  у меня и получился. Руки-крюки…

   Думаю, что до моего отъезда в Москву, Катрин еще ни  один раз приведет меня сюда на курсы повышения квалификации.  И первое, что я  сделаю, оказавшись дома,  вынесу старую одежду и косметику  в мусорный контейнер. Не потому, что моя сущность способна изменяться так скоро.  И не потому, что я нахожу смысл жизни в  «тряпках».  А просто потому, что мне категорически расхотелось себя сознательно уродовать при интенсивной  помощи нашей «легкой промышленности». О торговых сетях лучше вообще не упоминать. Себе дороже. Я имею в виду  шедевры моды и вкуса французских и итальянских  дизайнеров одежды, сшитых где-нибудь в глубинке типа Почечуево местными умельцами подделок.

   Когда мы вышли на улицу и посмотрели друг на друга, Катрин, удовлетворенная  результатом, сказала:

    - Сейчас за обедом наши мужчины поднимутся в собственных глазах. Еще бы! Такие дамы  рядом! А теперь, Элизабет, только попробуй  опять спрятать свою женственную природу под спуд.
 
    Но  дома нам стало не до красоты.  В кабинете Филиппа сидел комиссар полиции.  Луи, встретил нас и сообщил, что мертвое тело Чжана нашли рано утром в Булонском лесу, как раз на той поляне, где Ченг проводил свои тренировки. Китаец был убит профессиональным ударом в висок.
 
   У меня упало сердце.

 

*****************



   На следующее утро мы все, кроме брата, отъехавшего по делам,  ждали результатов расследования. И, конечно,  отложили поход  с Анри в музей Моне.

   Месье Дюпонтель торчал в нашей гостиной с самого  утра, раздражался без повода  и отпускал недвусмысленные шутки в адрес Луи.  Скорее всего, это был абстинентный синдром. Или, как сказал бы полковник Саша: «Пить надо меньше».  Ситуация становилась критической  и я решила вмешаться, пока это, и вправду, не сделал Филипп. Мне было жаль Анри. Уязвимость делает душу человечнее, а в случае с Анри и вовсе по-детски распахнутой. Из уверенного в себе мужчины, он странным образом преобразился в нервного, обиженного подростка. Даже за одеждой  перестал следить, как раньше. Упрекал Луи в не эстетизме, а у самого  пуговица с жилета оторвалась,  шейный платок был  мятым и несвежим. Что с ним делать? Не дружбу же ему предлагать в утешение?

    Разговаривать под фонтанами   бессмысленно. Поэтому я выбрала рабочий кабинет брата.  Мне казалось, что слова и тон, которым они были сказаны, не допускали двусмысленного толкования. Но, похоже, приструнять  мужчин я тоже не умею.  Филипп прав: во мне, действительно, нет ничего хорошего.  Как он сказал? Ну, просто совсем   ничего нет.

    Не прошло и двух часов после моей   воспитательной беседы с месье Дюпонтелем, как он  отважился сообщить Луи,  что с таким дурным и неразвитым вкусом, как у него, невозможно заниматься оценкой и продажей предметов искусства. И вообще, что он, не художник, может смыслить в картинах?

    Я впервые увидела, как дымчато-серые глаза моего «жениха» потемнели  от гнева. Прямо де Бюсси перед  поединком!

    - Месье, - голос Луи сохранял вежливое спокойствие, - я  попросил бы вас в дальнейшем  избавить меня  от общения с вами.
 
    - А вы мне и не нужны, - Анри уверенно  продолжал провокацию, - я здесь ради своего друга  и его сестры.
   
    Катрин, понимая, что в отсутствие Филиппа, кроме нее некому остановить  этих двух дуэлянтов, вдруг в одно мгновение преобразилась в разгневанную   королеву, чьи придворные в ее присутствии позволили себе вольность.

   - Господа, -  было видно, как лед в ее голосе  слегка охладил беспардонность  Анри, -  я прошу вас впредь, пока вы у меня в гостях, прекратить все боевые действия. Моя гостиная – нейтральная зона. Здесь не будет ни победителей, ни побежденных.  Надеюсь, что во второй раз вы не вынудите меня обращаться к вам с подобной просьбой.
 
   Напряжение, которое и без того витало в воздухе, после замечания  Катрин  усилилось.  И тут со мной случилось что-то из ряда вон выходящее.  Сначала, когда Анри  практически вызвал Луи на конфликт,  я  испугалась. За Луи, помня о  силе и спортивных возможностях  этого парижского забияки- художника.  Потом, понимая, что у меня так и не получилось его окоротить  -  разозлилась. Что он о себе возомнил?  Мне было сложно принять такое поведение Дон-Жуана. В самом деле, что за борзость!  И вдруг я вспомнила об уроках Ченга. И представила океан…   Как бы он справился с непокорным?   Смыл? На какой-нибудь одинокий остров?  Утопил  всех разом, а потом бы разбирался кого и кому на корм?  Или  раз и навсегда в целях самообразования  отправил в Бермудский треугольник и превратил в потеряшек? Я так явно представила себе  все эти проделки, что  неожиданно для себя рассмеялась. Первый раз в жизни мой страх и гнев непонятным образом  трансформировались в смех. В гостиной  что-то  неуловимо изменилось.  Сначала все посмотрели на меня с недоумением. Потом уставились  друг на друга, а потом, почти истерически  засмеялась Катрин,  за ней, более сдержанно, Луи. Анри, набычившись, пытался сдержаться, но в итоге не сумел.  Мы смеялись минут десять, как подорванные.
 
   Вирджиния  принесла фрукты, но так и застыла на пороге гостиной с подносом  в  руках.  Она не  знала, что здесь происходило несколькими минутами ранее. А мы, видя ее  недоумение,  по-детски  растерянное лицо,  зашлись  еще сильнее. Что это было?  Один из видов истерики? Психологическая разрядка?  Или  волшебное воздействие Ченга  на расстоянии?
 
   Вечером, когда Анри и  Луи  разошлись  с ринга по своим углам, мы остались втроем. Катрин рассказала Филиппу о случившемся. Брат, как обычно, сделал выводы, изнутри свойственного ему  прагматизма.
 
   - Луи не может остановить ухаживания Анри, пока он не сделал официального предложения и  не получил статуса жениха.  Поэтому есть только два выхода: либо я сам вмешиваюсь  в ситуацию, либо Луи преподносит тебе кольцо.  Кстати,  я его видел – оно  бесподобно!  Ты готова?

   Я  ждала этого вопроса. Ответа не было.

   - Лиза, если бы я не заставил тебя приехать в Париж, ты так и сидела бы в кустах смородины и консервировала бы огурцы. Поэтому, давай-ка я еще раз вмешаюсь в твою жизнь.  Я и Катрин останемся дома, раз случились столь непредвиденные обстоятельства. А вы с Луи езжайте на пару недель в предсвадебное путешествие. Вдвоем вы быстрее разберетесь, как жить дальше.

 Жена  с восхищением смотрела на мужа.

   - Теперь ты понимаешь, кто самый умный, добрый и лучший  на свете?

В ее потрясающе красивых глазах светилась гордость за своего мужчину.
 
   А я думала о том, что, если бы Филипп не вмешался в мою жизнь в первый раз, может быть, дома, в России все развернулось бы совсем в другую сторону?   Хотя, если честно, шанс был один из ста.

   - Я хочу, чтобы Луи сам решил, нужна ему эта поездка или нет.

   - Хорошо. – Согласился Филипп, - только я прошу тебя не посвящать в наши планы Анри.  Ты же не хочешь, чтобы он караулил вас на борту самолета в Орли или подложил взрывное устройство в аэропорт  Шарль де Голь?
 
   - Не хочу.

   - Доброй ночи, Лиза. Катрин,  не засиживайся,  всем пора отдыхать.

  Он вышел. Мы остались вдвоем.

   - Ты такая печальная, Лизонька. Если  не хочешь выходить замуж за Луи, не нужно.  Ты не обязана  угождать, кому бы то ни было.  Не обязана выглядеть «хорошей» ни перед Филиппом, ни передо мной. Но поверь мне, это очень удачная партия во всех отношениях.  Сколько можно жить одной?  Он такой милый.  Со временем, ты его полюбишь.

Я была ей благодарна за искренность,  тепло, женскую солидарность.  Катрин  совмещала в себе такую массу достоинств, что хватило бы на троих.
 
   - Ты кого-нибудь любила раньше? Своего мужа, например? – Спросила она.

   - Мне было всего восемнадцать. Я тогда не знала, что не любила.
 
   - А тот русский мужчина, которому предназначался белый спортивный костюм от Тачини?

Лучше молчать. Если я сейчас заговорю, она сочтет меня спятившей.
 
   - Ну? Я жду.
 
Мадам никогда не сдавалась.

   - Как  тебе объяснить?  Понимаю, что все это покажется  за гранью. Просто я встретила мужчину, и как-то сразу поняла, что знала его всегда.  Верю, это звучит глупо. И ты вправе сказать, что я выдумываю. Но это правда. Иногда мне кажется, что я  вот-вот вспомню  его настоящее имя.  Речь идет   не о земной личности. О его вечной душе.  А вот он меня – забыл…   Такое несчастье…

  - Ли-и-иза, - протянула Катрин, - тебе нездоровится? Что ты несешь?

 Мне здоровилось.  Просто  все прожитые годы напоминали о  хождении по кругу, или вокруг да около, или туда-сюда.  Я искала  дорогу, которая приведет меня к раскрытию тайны моей жизни, я искала смысл всего и себя во всем. Но, похоже,  у меня с рождения за неведомый мне проступок, Вселенная завязала  глаза, поэтому я не видела даже того, что лежало под носом, на самом виду.  А слепому нужен  поводырь. Я надеялась и уповала, что он  выведет меня из этого заколдованного круга, по которому я хожу и хожу от сотворения мира.
 
   Как написал падре Габриэль?   «Любовь не зряча». Это было про  Ченга, но это было и про меня. Говорят, что учитель сам находит ученика. В нашем случае трудно сказать, кто кого нашел.  К  тому же, мы были очень разными. Нас объединяло одно: абсолютная уверенность в том, что во  главе   всех духовных практик лежит Любовь и только Любовь. Так зачем я цеплялась за кого-то еще? Ченг  был  готов провести меня по этому пути…
 
   Но, лгать самой себе… Это опять ходить по кругу…  Мне  нужен был не просто учитель,  а  мастер  и любимый в одном флаконе.  Без вариантов.  И я была в этом  абсолютно уверена, словно до своего рождения, где-то там, в ином пространстве за завесой, подписала контракт с такими  чуднЫми условиями, чтобы  в итоге оказаться на Земле.

   Как все это объяснить  Катрин?
 
   - Катюша, давай на самом деле спать. Утро вечера мудренее. И вообще не думай про наш разговор. Не было никакой надобности затевать его на ночь глядя.

Она  покачала головой и впервые посмотрела на меня так, как это сделала бы моя русская подружка: жалея   и сочувствуя  от души.

   - Ты любишь его, этого русского мужчину?
 
   - Всю вечность.

   - И что, он  действительно так хорош?

   - Лучше не бывает. Он - единственный.

   Она сочувственно вздохнула и пошла провожать меня на второй этаж. Дверь их спальни была открыта. Филипп уже лежал в кровати и при свете ночника пытался  рассматривать  буклет. Мы с Катрин  расстались до утра.
 
   Первое, что я сделала, когда пришла к себе, заглянула в интернет. Но ВК все оставалось без изменений. На почте – тоже.  «Ни письма, ни весточки, ни чего-нибудь…».   И вдруг телефон зазвонил.
 
   - Доброй ночи, Элиза.
 
   - Ченг! Как же я рада тебя слышать! Как ты?

   - Скоро тебя увижу.  Почему ты не спишь?

   - Я думаю.
 
   - Хочешь, подумаем вместе?

Это было очень сильным искушением для моего дамского эгоизма. Но на этот раз победила совесть.

   - Нет, Ченг. Ты поправляйся. Я сама.

   - Хорошо, Элиза. А теперь послушай меня. Ты  ходишь по кругу, потому что либо обдумываешь прошлое, либо анализируешь будущее. Твой ум  постоянно прибывает в том, чего уже нет или в том, что может никогда не настать. Помнишь, я говорил тебе, что ты  есть  настоящий момент. Все решения, все открытия, все понимание живут  в  точке  «здесь и сейчас».
 
   - Помню. Но как ты узнал мои мысли?

   - Вот опять. Разве это важно?  Послушай,  только внутри настоящего момента успокаивается ум и исчезают мысли. И только  тогда происходит полное раскрытие сердца.  Потом оно само отыщет  все решения.  А ты  вновь  обретешь утраченную  способность глубоко чувствовать вне всяких человеческих страстей.
 Мастер  был непостижим, как непостижима была его вера в меня. Я относилась к себе гораздо скромнее.  Хорошо.  Знать и применять знания – не одно и то же.
 
   - Что мне делать Ченг?

   - То, что ты любишь.
 
   - Выздоравливай!

Он засмеялся:

   - Ты тоже!


 

 ***************




Утром я отправилась на кухню к Вирджинии.

   - Мадам! Доброе утро!
 
   - Доброе утро! Я хочу что-нибудь приготовить. Можно?
 
Она удивленно взглянула на меня. Потом, молча, открыла шкаф-холодильник и показала все его содержимое. На кухонном столе в живописном беспорядке лежали овощи и фрукты с рынка. Они были настолько свежими, что на них кое-где сверкали капли невысохшей утренней росы. Лук порей, помидоры, тыква, редис, салат, капуста, груши, виноград  и абрикосы выглядели как  в натюрмортах  Франса  Снейдерса.

   - Хорошо. Вирджиния, вы занимайтесь своим обычным делом, а я вот тут в углу, чтобы вам не мешать, приготовлю что-нибудь из русской кухни. Можно?  Эта плита рабочая?

   - Конечно, мадам. Может быть, вам почистить овощи?

   - Нет, спасибо. Я сама.

   Ченг  посоветовал делать то, что я люблю. К этому упражнению добавлялось: здесь и сейчас. Я стала выбирать нужные мне продукты. Рассматривала их, ловила аромат каждого овоща, фрукта, пытаясь найти правильное сочетание вкуса и запаха.  Это было похоже на медитацию. Потом стала готовить заварные блины на молоке с припеком из абрикосов и груш,   щи на телячьих  ребрышках и фруктовое желе. Привычные с детства  запахи наполнили чужую, заморскую кухню. Как в сказке ожил реальный, без всяких иллюзий кусочек  русского дома, теплого, доброго, светлого.   В нем и поселилась я: здесь и сейчас, внимательно и с любовью очищая кожицу с фруктов, шинкуя капусту, припуская лук на ароматном  растительном масле. Томились  помидоры, сдобренные перцем и зеленью, морковь красиво выдавливалась особым  приспособлением и выходила из него  в форме ромбиков.  Кулинария – это малое волшебство.
 
   Когда все было готово, я сняла фартук и отдала его Вирджинии.

   - О, мадам! Я впервые видела, как готовят русский суп из капусты! Можно мне попробовать?

   На небольшом разделочном  столике появилась белая  салфетка, я  налила в тарелку дымящиеся ароматные щи, заправила их сметаной с небольшим количеством зелени. А потом подставила стул  и  жестом заправского официанта пригласила Вирджинию к обеду в нарушении всех правил, раз и навсегда заведенных в «замке» Филиппа. Но какая разница?

   Она, удивленная и торжественная, присела на краешек стула, сложила руки в молитве, после чего очень осторожно, словно сомневаясь в реальности происходящего, стала есть. Когда тарелка опустела, Вирджиния подняла на меня голубые, по-детски чистые глаза и с довольной улыбкой, произнесла:

   - Мадам, русская кухня бесподобна! Вы устроили настоящий праздник!  А как правильно есть блины?

   - Эти  можно с холодным желе, йогуртом, сметаной или джемом. А другие, не сладкие блины, у нас едят  с икрой, с рыбой, с мясом.  Блины готовят с творогом, с овощами, с грибами и даже с кашей. Фантазии повара неистощимы.

   На пороге кухни неожиданно появилась Катрин, прервав мое красноречие. Она с удивлением уставилась  на  Вирджинию,   восседающую  за столом. Потом перевела взгляд на меня - с половником в руках.  Затем, молча, подошла к столику,  подвинула второй  стул и потребовала себе щей.
 
   - Катюша, давай подадим блины ко второму завтраку? Филипп, наверное, и запах их забыл.

Она зажмурилась, как кошечка, от удовольствия, добавляя сметану  к себе в тарелку, и промурлыкала:

   - Делай, что хочешь, Лизонька. Я сегодня целый день буду есть только щи.
 
   Теплое женское счастье наполнило эту большую, старинную кухню, в которой разные поколения  французов готовили  и простые, и самые изысканные блюда для торжеств и будней. Кухня – то женское пространство, где мы можем раскрыть все свое естество, свою подлинную природу. Здесь мы любим тех, кому готовим, мы заботимся о них, об их здоровье, мы творим, изобретая  очередной раз шедевр, мы жертвуем, вкладывая душу в каждое  блюдо, мы служим, потому что превращаем  рутину в праздник, мы учимся наслаждаться самыми простыми, человеческими радостями.  Три «девочки» сияли от счастья.  Мужчинам, порой,  трудно нас понять. Ведь это они устанавливают «правила», по которым следует жить. А внутри этих норм мы не всегда можем себе позволить быть естественными, природными, искренними.
   
   Сколько же оттенков имеет слово Любовь…

   Моя тренировка на сегодня перекочевала из Булонского леса  на  кухню Филиппа. Результатом сегодняшних упражнений стало понимание, что…

Урок двенадцатый: духовная  практика  – это вся жизнь целиком.

   - Лиза, - Катрин, забыв о придворном этикете, откинулась на спинку стула и, показывая руками на маленький животик, добавила,  - я в жизни ничего вкуснее не ела. Давай устроим праздник. Приготовим русский обед нашим французским мужчинам! Я тоже хочу вспомнить бабушкины рецепты.

   И мы дружно взялись за дело.

   В меню вошли: бульон из индейки с клецками, начиненными грибами, к нему пирожки с яйцом и зеленым луком, солянка с бараниной, картофель, запеченный с сыром и зеленью, творожная запеканка со взбитыми сливками  и  к ней -  желе из малины. Удлинять список мешало банальное отсутствие гостей, которые могли бы все это съесть. Ни Катрин, ни Вирджиния не планировали на сегодня  банкета  в русском стиле. Поэтому приглашения не были разосланы,  и нам предстояло самим поглотить уйму избыточных калорий. Кстати, беспардонно нарушив рекомендации мадам Девон о порции, умещающейся на ладони.

   Нам также не пришло в голову, что переварить все эти не сочетаемые друг с другом блюда можно только с помощью дополнительных ферментов. Но мы, как в детстве, играли в повара,  не думая о последствиях.
 
   Катрин, облаченная  в передник,  была шефом, я ее поваренком, а домоправительница – учеником маэстро.

   Вирджиния, достав с полки большую амбарную книгу, которая называлась «тетрадь с рецептами»,  тщательным образом записывала за нами каждый шаг. Она не могла понять, что означало «добавить щепоть». И тогда мы показывали ей эту русскую меру объема для соли и специй. Она просила перевести слова: припустить, зажарка, до состояния клейковины и другие.  Потом удивленно следила за тем, как мы  обращаемся с тестом для пирожков, не пользуясь скалкой. В России нет скалок? Мы объясняли, что кусочки теста, размятые руками, сохраняют пышность и воздушность. Одним словом, ни я, ни Катрин даже не пытались скрыть от нее  малейших секретов нашей кухни.
 
   Закончив готовку, мы отправились в столовую  сервировать стол. И тут Катрин удивила меня, нет, поразила в самое сердце. Она принесла из гардеробной аккуратно сложенную  льняную  скатерть с ручной вышивкой. Какую же красоту держала в своих холеных руках русская француженка. Белая вышивка на белой ткани. Утонченный вкус и титаническая работа.

   - Откуда?
 
Я смотрела и глазам своим не верила.

   - Это из моего приданного, Лиза, - сказала она очень просто. – Я всегда мечтала выйти замуж красиво: с приданным, с  ухаживанием, с путешествием. Прыгать с разбега в койку при первом приглашении – не для меня. Когда мне исполнилось  двенадцать лет, бабушка вручила мне иголку и пяльцы.  Сначала я противилась, потом привыкла, а позже мне понравилось. Эту скатерть я начала вышивать в пятнадцать лет и закончила в восемнадцать. Три года  кропотливой работы. Но каждый стежок, который я делала, приближал меня ко дню  моей свадьбы.

   - Катрин, - я не находила слов, - за что Филиппу такое счастье?

   - Он очень хороший, Лиза. Внутри. Просто закрытый. И тебя он любит по-настоящему. Я это точно знаю. И Луи такой же. Он всю жизнь будет тебя холить и лелеять.
 
   Я опустила глаза. Волшебство закончилось. Луи и свадьба снова витали в воздухе, как привидения  в «замке» Филиппа.

   За столом собрались все, даже Анри с очередной юной красавицей. Он так активно демонстрировал свое расположение к девушке, что Луи несколько раз улыбнулся. Когда мужчина переигрывает, это  видно  невооруженным глазом.

   Филипп, удивленный незапланированным банкетом, тут же принялся выяснять по какому поводу торжество. Он не любил сюрпризов. Но Катрин сумела убедить его в том, что «товар» (то есть меня) нужно показывать со всех сторон. Пусть Луи видит, какое сокровище плывет ему в руки. Отрадно одно, Луи не слышал их перешёптывания.  Он сидел  рядом со мной и выглядел вполне счастливым.

   Вирджиния подавала одно блюдо за другим. И когда дошла очередь до творожной запеканки, свободных мест в желудках уже не было. Обед удался. И врач гастроэнтеролог не понадобился только потому, что французы очень мало едят. Попробовав всего понемногу, без вреда для здоровья,  мы перешли в гостиную, где Катрин и Анри завершили праздник. Он играл на саксофоне, она на рояле. Потом оба пели джаз. Здесь Анри разошелся не на шутку. Он был прекрасным музыкантом. Говорят, что талантливые люди  одарены  не только в чем-то одном.

    Перед сном мы с Луи вышли в сад. В воздухе, напитанном влагой  и  прохладой после дождя,  витал едва уловимый аромат роз и более сильный – маттиолы.  Катрин просила Филиппа привезти из России семена этой  нежной ночной красавицы, которая достойно  конкурировала  чарующим запахом с чайно-гибридными сортами  роз, высаженных в рабатках.

   - Луиза, я очень благодарен вам за бесценный подарок. Филипп сегодня сообщил мне о вашем согласии провести со мной отпуск.  Куда бы вы хотели отправиться?
 
   - Отвезите меня на берег океана, Луи. На пустынный пляж.  Туда, где мы были бы  только вдвоем. Чтобы под ногами ощущался  теплый песок, а  волны пели бы нам песни.

   Он смотрел на меня и молчал.  Женским сердцем я чувствовала, что  Луи  был потрясен. Но не могла понять чем.
   
   - Я отвезу вас к себе домой, - наконец, ответил он на мою просьбу, - Вам понравится, вот посмОтрите, верьте мне.
 
Мне полагалось учиться принятию? Хорошо. Домой, так домой.  Зачем,  в таком случае, спрашивать, куда я хочу  отправиться, если сам  все решил? По географии мне в свое время едва натянули тройку.  То, что  Франция  располагается на берегу океана,  я догадывалась. Но Филипп никогда мне не говорил, что дом Луи располагается на атлантическом побережье... Так и где же тогда жил Луи?

   Что еще пряталось в «завтра»?

 
   
**************



   Наступил третий день после убийства Чжана. Мы, словно договорившись, молчали, не обсуждая эту тему.
 
   Луи все-таки решил сказать мне, что мы летим в Австралию, потому что предстояла встреча с чиновниками в консульстве. Документы требовали оформления.
 
   Это известие  лишило меня покоя: я уже писала, как «люблю»  путешествовать, а тем более, самолетом. Но  я сама напросилась увидеть океан и теперь дать задний ход было как-то…  Мне полагалось ровным счетом ни во что не вмешиваться. Луи  взял на себя все хлопоты и расходы. Тогда я еще была не в курсе его «материального могущества». Филипп все знал, но молчал, как рыба. Правда, он недвусмысленно намекнул мне однажды  на  активы  своего партнера. Но эта фраза прозвучала  между прочим.  Только много позже  он сообщил мне, что исполнял просьбу Луи, который  искал  бескорыстной любви.  Все-таки мой «жених», похоже,   имел печальный опыт семейной жизни. Но об этом -  потом.

   Мне не давал покоя  вопрос: почему его дом в Австралии?

Катрин мило пожимала плечами и делала вид, что она «не в курсе». Филипп на все мои вопросы отвечал очень коротко:

   - Лиза, привыкай быть женщиной. Перестань все контролировать и всюду совать свой нос. Вырастишь его, как у Буратино, тогда тебя даже  Анри замуж не возьмет.  Предоставь мужчине возможность о тебе заботиться.
 
А когда я опять раскрывала рот, чтобы сказать ему о своих  страхах - летать самолетом -  он останавливал  меня самым беспардонным образом:

  - Хватит уже…

Хватит, так хватит. Чтобы никого не раздражать, я отправлялась к себе в комнату, где нервничала в одиночестве. Представляете перелет на такие расстояния? Самолет могут подбить, он может упасть в океан, в него террористы обязательно подложат бомбу.   И, вообще,  никто не отменял Бермудского треугольника, в который мы можем случайно завернуть.  Куча всякой галиматьи  с утра до вечера лезла в мою помраченную страхами  голову.
 
   А  спасало лишь одно:  Ченг велел упражняться и входить из силы в силу. Заниматься этим во время стресса нелегко, но возможно. Мне следовало подобрать занятие, которое я бы любила. Готовить целыми днями не реально. Этого не выдержала бы Вирджиния. Поэтому я начала вязать  из восхитительной французской пряжи мужской белый свитер. Выбрав самый сложный узор, мне требовалось  все время считать петли и заглядывать в схему. Это помогало отвлечься от навязчивых мыслей о возможном  крушении самолета и приближало к состоянию «здесь и сейчас».
 
   Для кого я вязала? Догадайтесь с трех раз, подсказка в слове «белый». Конечно, это не спортивный костюм от Тачини, но все-таки -  ручная работа.

   Когда женщина долгое время живет одна, она привыкает к полной самостоятельности. Сама планирует выходные дни, сама выбирает работу, сама покупает одежду, книги, мебель, одним словом, она один на один общается с Вселенной. Когда в ее жизнь входит мужчина, все меняется с точностью до наоборот. Потому что общаться с мирозданием  - законная прерогатива мужа. Ей же остается через него заглядывать в то пространство, куда раньше она ходила, как к себе домой.  Вся ее земная жизнь тоже переворачивается вверх дном, потому что муж, как правило,  единолично начинает принимать решения.

   Мужчины, вы себе представить не можете, как же неподъемна такая «перестройка». Мне кажется, что в  первые годы замужества браки распадаются, в том числе, и по этой причине.
 
   Я вязала и считала петли. Но в каждом изнаночном ряду можно было все провязывать автоматически (дамы меня поймут).  Моя голова  «включалась»  через ряд.

   Должна ли женщина отказываться от собственной жизни, когда у нее появляется мужчина? Ответ получился  странным: да, если ее жизнь до этого была  пустой и никчемной и она хочет, чтобы муж сотворил для нее новую. Хотела ли я этого для себя? Увы, нет. Красивые слова о ведомости, о защищенности, об опоре куда-то подевались, когда начали происходить  события в реальности. Пока они  вращаются в голове, можно сколько угодно мечтать и строить воздушные замки. Но, когда виртуальность заканчивается, а на ее место приходит обычная жизнь, становится страшно прощаться с собой навсегда в угоду другому человеку, чужим традициям и непонятным привычкам.  Наверное, этим противоречием страдают сегодня многие женщины. С одной стороны хочется опоры, с другой – независимости.

     Господи, я и не знала, что быть подлинной  женщиной так трудно…




***************



   Я категорически отказалась уезжать в Австралию, не повидавшись с Ченгом. Мастер должен был  вот-вот вернуться в Париж .  Луи  согласился ждать и, как обычно, не проявлял никаких признаков нетерпения. Отчего я его  не раздражала? Неужели ему не хотелось встряхнуть  меня или взять за шиворот? Это непостижимо, но не хотелось. Все мои капризы он воспринимал благодушно. И я начинала думать, что ему просто нравятся  вздорные женщины.
 
   Свитер был связан уже на одну треть. Считать петли надоело,  лучше бы я вязала носки: и быстрее и функциональнее.  Но? Как-то Ченг сказал, что если человек затевает какое-нибудь дело, он обязательно должен его завершить, даже, если на полпути оно  ему надоест. Почему? Он сказал, что так работают энергии: либо не начинать, либо доводить начатое до финала.  Необходим процесс завершения.
 
   Я повторяла все его уроки, все слова, как попугай, потому что совсем не понимала природы того, о чем он рассказывал.        Однажды, во время тренировки в Булонском лесу, которая проходила  до его отъезда в Россию, дул сильный ветер. Ченг  сказал:

   - Смотри, Элиза, как под ветром гнется этот цветок. Гибкость не сломать.  Представь, что ты – цветок и твое тело - его стебель. Встань так, чтобы ветер дул тебе в лицо. А теперь развернись, поднимая руку и поворачиваясь к ветру боком.
 
Объясняя, он сам двигался, изображая  стебель,  а  я повторяла  следом за ним.

   - Что ты чувствуешь?
 
   - Ветер  убавил силу.

   - Хорошо. А теперь расслабь тело, насколько можешь.

И в этот момент меня чуть не сдуло.

   - Понимаешь? – спросил Ченг. - Сначала ты уменьшила площадь соприкосновения, а потом силу сопротивления. Затем слилась с силой ветра и качнулась в ту сторону,  куда он дул.  Что произошло с твоей личной силой?

Я засмеялась.

   - Ты хочешь сказать, что я получила силу ветра?

   - Да, - сказал мастер  вполне серьезно. - Когда на тебя действует сила, будь то ветер или толчок чьей-то руки, всегда тяни на себя, сливайся с этим.  И наоборот, когда тебя возьмут за грудки и потянут на себя – толкай.  Всегда следуй естественному направлению движения. Подойди ко мне и самостоятельно сделай то, что я тебе сейчас объяснил.

   Ченг любил быть моим тренером. А я чувствовала себя счастливым учеником. Почему? Потому что мастер  любил меня. Секрет очень прост.
 
   Потом он, смеясь,  обязал делать новое упражнение, как только подует ветер. И со временем я поняла, что это задание предназначалось совсем не для спарринга. Оно работало каждый день в реальной жизни, в которой слишком много сопротивления и протеста, поэтому так много боли и агрессии.  Я заметила, как стало меняться мое отношение к Филиппу. Пришло понимание того,  что не бывает плохих или хороших характеров. Есть только сопротивление,  а оно – боль.  Понемногу отказываясь от своего ослиного упрямства, я все ближе приближалась к принятию и равновесию.

   Сегодня, когда панический страх летать самолетом довел меня до обострения бессонницы, я решила ждать учителя в надежде, что он поможет мне  справиться и  с этим  недугом. Изнаночный ряд закончился.

   Две лицевых, накид, три вместе изнаночной… Нитка натянулась до предела.  Опять?  Кот   стащил клубок и гонялся за ним по ковру.

    - Жофрей, - я посмотрела на него с укором. – Отдай мне клубок.
Он не реагировал. Я вздохнула и пошла искать кошачий  мячик, чтобы совершить обмен. Этот хитрец придумал такую игру: прятал свою игрушку, заставлял ее искать, отнимая мою, потом милостиво соглашался на обмен и так по нескольку раз в день.  Оказывается, котам тоже иногда не хватает внимания, как и людям. Я его понимала.

   В дверь моей комнаты постучали именно в тот момент, когда происходил обмен.

   - Войдите.

   - Лиза, ты стала затворницей?

Филипп был в приподнятом настроении. Я промолчала, чтобы не дразнить гусей.

   - У меня новости из комиссариата. Во-первых, Чжан не знал, что мастер отдает ему свою школу. Во-вторых, у него есть сын, который родился совсем недавно. В-третьих, ребенка похитили те, с кем он сидел в тюрьме. Они требовали денег.
 
   - Это были те китайцы, которые устроили разборку у нас в саду?

   - Да, но драка была до похищения младенца. Сначала они хотели заставить учителя отдать им школу, как победителям. Ничего не вышло. Про вазы они тоже знали, но кража не состоялась. Денег они так и не получили. Чжан стал требовать у них своего сына, но они заставляли его  продолжать искать деньги.  Похоже, он не нашел.

   - А откуда такая подробная информация?
 
   - Одного молодца из этой банды удалось задержать. Он дал показания.

   - И ему поверили?

   - Рассказ выглядел правдоподобно.

   - Слишком правдоподобно. Ченг не мог уехать, не оформив передачу школы. Я в этом убеждена.  Что-то не так.
 
Филипп пожал плечами, и я поняла, что у него не было намерения вдаваться в излишние подробности. Эта ситуация его угнетала, не приносила прибыли, и портила июльский отпуск -  то  замечательное время, когда во Франции отдыхают практически все.

   - За что купил, за то и продаю. – Сказал он равнодушно. -  По крайней мере, осталось недолго стеречь эти китайские шедевры. Надеюсь, в самое  ближайшее время они  не сунутся, потому что нас охраняют. А потом приедет Ченг, и вся эта возня, затеянная тобой, прекратится.  Кстати, тебя  ждет Луи. Он приехал вместе со мной. Пойдете гулять?
 
   - Да, спасибо, скажи я выйду через полчаса.

Филипп на минуту задумался. Я уже готовилась отвечать на вопрос, зачем мне понадобилось столько времени для того, чтобы надеть туфли. Но  он передумал  и вышел из комнаты.
 
   У меня из головы не выходил рассказ брата. Клубок из противоречий не помогал прояснить того, что произошло на самом деле в Булонском лесу. Я думала, пытаясь собрать в кучу известные мне факты и выстроить их во времени. Последовательность нарушалась.

   Накинув  на плечи тонкую кофточку, я вышла в коридор, где у большого полукруглого окна в кресле сидел Луи и просматривал Le Monde.

   - Добрый вечер.

Он встал и сделал несколько шагов навстречу.

   - Добрый вечер, Луиза.  Куда направимся сегодня?

Что за взгляд? В нем всегда – обожание. Так можно приручить кого угодно. В том числе и меня на фоне всеобщего дефицита любви.

   - А давайте пойдем на поляну, где мы тренировались с Ченгом?

   - Хорошо.

Даже не спросил: «Зачем?». Живу, как в сказке «По-Щучьему велению». Нет, ближе - про золотую рыбку. Вот интересно, когда подойду к должности Владычицы морской, он что будет делать? Неужели его беззаветная любовь получит продолжение? До сих пор я в природе ничего подобного не встречала. Луи хронически было хорошо  только тогда, когда хорошо было мне.  Голова отказывалась справляться с анализом подобного отношения к дамам в наши дни. Но сердце… Оно пело и купалось в том архаичном,  благородном, глубоком и коленопреклоненном отношении мужчины  к женщине,  которое всегда и  во все времена    превращало  Замарашек в Королев. Кто из нас   способен  устоять перед светом   безусловной  любви?  Я таких не знаю.
 
   Когда мы пришли на поляну, там никого  не было.  Я бродила туда-сюда, не очень понимая, что  хочу отыскать. Кусты орешника были сломаны как раз в том  самом месте, где нашли тело Чжана. Он был  тренированным и сильным бойцом. Чтобы с ним справиться, одного человека не хватило бы, если, конечно, это не уровень Ченга. Значит, их было несколько. Но тогда поляна  выглядела бы  иначе. А на ней даже трава была примята  лишь немного. Словно самими полицейскими.

   - Луиза, - Луи залез  под куст орешника, - смотрите, тело волокли. Его убили в другом месте. И если бы хотели замести следы, то принесли бы и положили. А его тащил по земле один человек. Смотрите.

 Я полезла следом за Луи.   На  земле, заросшей  травой,  что-то блеснуло.  Я быстро подняла находку.  Это была пуговица: кожаная с металлическим ободком, как раз такая «потеряшка», как на твидовом жилете Анри.


(Продолжение следует)