В гости к Боженьке

Как и когда в нашем селе появилась эта старушка, никто толком и не ведал, как и не знали о её прошлом, а она всё отмалчивалась да отшучивалась. Говорят, что сюда она попала во время войны, тогда такая неразбериха везде процветала, что люди селились далеко от родимых мест и некоторые уже назад не возвращались. А ещё говорили, будто эта маленькая сухонькая женщина, рискуя жизнью, спасла из горящего Храма все иконы, получив при этом значительные ожоги спины. Потом припрятала их в собственном погребе, а после Победы всё отдала в ближайшую отреставрированную церквушку.

Относились здесь к ней по-разному: кто сочувствовал, ведь у Марии Степановны никого не было родных во всём белом свете, а кто и злопыхал ей вслед, потому что времена слыли недобрые, страшные, нельзя и слова лишнего сказать, над анекдотом посмеяться, а особенно в Бога веровать.
Но Марья Степановна не боялась злых языков и всяческих запретов, а жила своею размеренной жизнью. Каждый выходной посещала церковь, а иногда и оставалась там на месяц и более, чтобы Христу послужить и тамошним старухам помочь. Это только кажется, что верующим и работы нет в Храме, её везде полно, только бы человек не ленился.

Но однажды, Мария Степановна случайно оказалась возле школы, где собралась толпа людей и со двора которой слышался плач и душераздирающие крики. Тут случилась беда, на уроке физкультуры одна девочка сломала ногу, перепрыгивая через препятствие. Перелом был небезопасным, открытым, и пока добралась сюда неотложка, то рядом со Светой, так звали старшеклассницу, уже образовалась приличная лужа крови, а сама Света, дрожа всем телом от испуга и боли, вот-вот готова потерять сознание.

-    Молись, девонька! Хоть и не знаешь молитв, но крестись и призывай Господа, чтобы Он помог тебе.  -  это наставляла её Марья Степановна, которая узнав в чём дело, со всех ног поспешила к ребёнку.

-   Отойди отсюда, старая дура! Думай, чему дитя учишь? Она комсомолка, какой молись!  -  брызгая слюной возвещала округу мать потерпевшей. Она даже оттолкнула старушку, ни грамма не стесняясь её преклонного возраста. А Мария Степановна лишь тяжко вздохнула и перекрестилась.

Вот это всё сейчас виделось однокласснице Светы, Поле Сотниковой. У её шестилетней дочурки поднялась высокая температура, врачи, вроде сбили её, приписали лекарство, но вот уже неделю, как малышка занедужила, а улучшения так и не наступали. Сильный сухой кашель уже вконец измотал похудевшую девчушку, она маялась сутками, жалобно скулила и просила помощи у матери. Поля все пороги обила в местной больнице, даже в райцентр возила свою кровинку, нанимая дядьку Ваньку Реброва, единственного на всё село, кто имел автомобиль. Хоть и старенький Москвич, но всё же машина.

Но врачи только руками разводили и предлагали вновь проколоть антибиотики, но Поля знала, что перебор такого препарата грозит наихудшими последствиями.
Вот тогда она и вспомнила, как старенькая баба Маша призывала Свету Заречную помолиться Господу и он, якобы, поможет.
Наказав мужу, чтобы глаз не спускал с дочери, Поля быстро оделась и побежала на край деревни. Она не чувствовала холодного ветра, что с силой бил ей в лицо и норовил распахнуть полы демисезонного пальтишка, которое Поля наспех накинула себе на плечи. Ноги вязли в осенней хляби, она с трудом вытаскивала сапоги из разверзшейся слякоти, но молодая женщина, омываясь слезами, упрямо продолжала свой путь. Она верила, только Господь поможет.

Много лет назад, мать Светы накричала на бабу Маню и что в итоге получилось? Правую конечность Свете тогда отрезали, вот как будто отчеканили ей дорогу в будущее. Она до сих пор под одной крышей с родителями: запустила себя, стала грубой и безразличной ко всему живому. К ней даже кошка не может подойти, потому что Света сразу же огреет её костылём. Отец с матерью постарели раньше времени, но больше всего их волнует вопрос: что будет с их чадом, когда их не станет?

"Мне бы не совершить ошибки, только бы успеть к бабе Мане, а уж она подскажет."

-   Кто там?  -  услышала Поля на свой стук в окно.  -  Проходите, у меня не заперто.  -  но женщина оставалась на месте и как только хозяйка показалась на пороге, Полина упала перед ней на колени и обняла ноги старушки руками.

-   Бабушка, помогите, миленькая. Только на вас уповаю. Дитё моё помирает, а медики... Не доверяю я им, понимаете, а вы в тот день Свете, помните... Я не забыла...  -  Поля торопилась, говорила невпопад, но Мария Степановна враз всё сообразила.

-   Детка, тебе только одно остаётся - молиться днём и ночью.

-   Перед чем, бабушка? В нашем доме нет ни одной иконы, а так мне Бог не пойдёт навстречу, я должна видеть его лицо.

-   Погоди, я дам тебе иконку. Она небольшая, но разницы в этом нету.

Поля три ночи пряталась от мужа и вымаливала у образа, обрамлённого в деревянную рамочку, здоровья для дочери, но на четвёртые сутки муж застукал её в кладовке. Увидев на полочке церковный атрибут, мужчина разъярился:

-   Ты что тут устроила, малахольная? Ты чего нас позоришь перед людьми? Какой Бог, нету его, ты что, в школе не училась?  -  с этими словами он схватил иконку и выбросил её прямо в грязь. Поля подскочила, как ужаленная и бросилась следом за ней на улицу. Рыдая, она вытащила из лужи драгоценную вещь и вытирая святой лик о ночную рубашку, выла и причитала на весь двор:

-   Что же ты наделал, изверг? В этом же спасение нашего ребёнка! Я столько припадала к ней, а получается, всё зря...  -  она целовала холодное стекло, за которым находился облик Господа, просила у него прощения и Он её услышал. Малышка проснулась утром совершенно здоровенькой и даже попросила покушать. Поля не скрывала слёз истинного счастья, но появление в их доме свекрови омрачило всю радость. Верная идеям коммунистической партии, требовательная и непреклонная, она указала невестке на дверь.

-   Убирайся! И чтобы духом твоим тут не пахло. Ещё не хватало, чтобы ты, своей репутацией еретички, оставила на нашей семье несмываемое пятно.  -  причём, секретаря местной компартии не волновало, куда пойдёт сирота, у которой совсем нет родни. Да ещё с ребёнком на руках.
Но молодая женщина уже наметила себе путь.

-    Ничего, как-нибудь проживём. -  успокаивала её баба Маня.  -  Я устрою тебя на работу в Храм, а за доченькой твоей присмотрю.

Через неделю муж Поли не справился с рулевым управлением и провалился вместе с трактором в навозную яму, и Поля догадывалась почему. Как можно в грязь бросать икону со святым изображением? Это ничем не оправданный грех.
Тем не менее, незаметно пролетело два месяца, но как-то Мария Степановна удивилась, уже и пора Поле вставать на работу, а она до сих пор в постели.

-   Полинушка, чего же ты, моя дорогая, не поднимаешься? Поди в Храме заждались тебя, а ты ещё ото сна отойти не можешь.

-   Не пойду я туда больше.  -  грубо ответила женщина.

-   Как так не пойдёшь?  -  старушка опешила.

-   Скучно мне там, баба Маня, ну что там интересного?

-   Как же тебе с Богом-то скучно, деточка?  -  удивлению старушки не было предела.  -  Мне если бы позволили, я бы там и жила.

-   Да не люблю я запах свечей зажжённых и каждый день у них там -  то службы, то ещё что. Народу хоть и не густо, но натопчут так, вроде там парад проходил, а мне потом мой за всеми. Все такие правильные, лишнего слова не скажи. Нет, ты не подумай, я в Бога верю, но я такая плохая до молитв, ну никак не могу их запомнить.

Мария Степановна лишь качала головой и беззвучно шептала:

-   Прости, Господи, свою заблудшую овцу.

-   Я лучше дояркой на ферму пойду. Накануне бригадира встретила и он мне сказал:

-   Что же ты, Полинка, такую красоту в церкви прячешь? 
 
И то верно, кому я там понравлюсь, одни старики да и только.

-   Богу ты понравишься, а это главное.  -  попыталась вразумить её Мария Степановна.  -  А с бригадиром будь поосторожнее. Он тут уже не одну с ума свёл... Да и семья у него. А ещё в бутылку часто заглядывает, но у коммунистов это грехом не считается.

-   Да на что мне его семья, я на ферму трудиться устраиваюсь, а не детей его считать.

Но Поля лукавила. Высокий и черноволосый Андрей Викторович, в последнее время не давал ей прохода, и сердце молодой женщины, не знающей ласки и тепла, дрогнуло. Муж всегда грубо с ней обходился, вот она и соблазнилась. И как только Мария Степановна не приноравливалась поставить её на путь истинный, всё бесполезно. Полина иногда и ночами домой не являлась, а если и являлась, то от неё пахло спиртным и вся она выглядела до такой степени пошло, что напоминала старушке развратную девицу, не более. Старая женщина заговаривала со своей подопечной, всей душой желая ей только добра.

-   Грех в чужую семью влазить. На чужом несчастье - счастье не построишь, Господь не простит тебе этого.

-   Да при чём тут Господь, если он сам не любит свою жену?  -  злилась Поля и отворачивалась к стенке, чтобы прекратить всякие разговоры.

Поля погибла зимой, она просто замёрзла. Пьяная добиралась домой и поскользнулась на припорошенном снегом льду. Да так больше и не встала.

-   Ничего...  -  приговаривала Мария Степановна маленькой Полиной дочери.  -  Проживём как-нибудь. Мне вот пенсию добавили немножко и в Храме место обещали. А тебя я на работу буду брать, пойдёшь со мной в гости к Боженьке?