Приморье 4

                Тавайза.

                Виктор сказал, что скоро будет поворот на бухту и поинтересовался, что я хочу посмотреть, пляж или вид с берегового обрыва. Я даже растерялся и заявил, что хочу осмотреть пляж с обрыва. А если серьёзно, то желаю увидеть всё!
               -- Тогда начнём с пляжа – сказал лесник, сворачивая налево с главной дороги.
               Бухта открылась неожиданно. Только, что вокруг был лес и вдруг голубая гладь залива, и серо-жёлтая прибрежная полоса. Напахнуло йодистым запахом водорослей.  До пляжного сезона было ещё далеко и вдоль берега прогуливалось всего несколько человек.
               -- Это и есть главный пляж Артёма, и хотя от города сюда под сорок километров, многие облюбовали именно это побережье. Едут сюда и из Владика. Летом бывает не протолкнуться. Вы погуляйте пока, а я загляну к знакомому сторожу, подарок ему привёз на день рождения. Я не долго, с полчаса, не более.
                Я направился к урезу воды, а мотоцикл затарахтел вдоль берега. Чаек летало и кричало множество, но я совершенно в них не разбирался, да и описать их не мог из-за удалённости и постоянного движения.
                Виктор вернулся, как обещал. К этому времени я успел насобирать пол сумки различных раковин (в основном морских гребешков), сухих скелетов морских ежей, звёзд и небольшого краба. Лесник похихикал над моей добычей и сказал что с другой (западной) стороны Артёма побережье Амурского залива, а если я побываю там и наберу ещё «редкостей», меня просто не пустят в самолёт из-за превышения веса груза.
                Проехав обратно всего несколько  минут, лесник свернул налево, на узенькую лесную дорожку, извивающуюся среди деревьев. Дорожка всё время шла на подъём, но и она вскоре окончилась небольшой округлой полянкой. Мотоцикл остановился.
                -- Дальше пешком – сказал Виктор и стал подниматься по хорошо утоптанной тропинке.
                Вскоре лес сменился неширокой полосой кустарника, затем травой и мы вышли на верхнюю точку прибрежной сопки. К заливу сопка заканчивалась вертикальным  обрывом. Волнения практически не было, а напротив, за широкой гладкой и блестящей поверхностью воды просматривалась зелёная полоса противоположного берега залива, сливающаяся на горизонте с широкой полосой открытой воды. По заливу в разные стороны плыли большие и малые корабли, сновали катера, виднелись белые треугольные паруса немногочисленных яхт. Я представил, что почувствовал первый путешественник, вышедший на это место.
                Лесник долго стоял молча рядом, не мешая наслаждаться открывшимся видом, затем повернулся направо и, показывая рукой вперёд и вниз сказал – Вон в том распадке течёт речка Тавайза, а на её берегу растёт старый дуплистый липняк, в котором целой колонией живут скворцы. Её я и хотел показать, вот только я не уверен, что скворцы уже прилетели. Обычно они прилетают несколько позже, однако в этом году тепло пришло раньше, и всё может быть.


                Скворец, но маленький.

                Уже через полчаса мы выехали по каменистой дорожке к речному перекату
                -- Надо подняться с полкилометра вверх по течению – сказал Виктор, и мы пошли через редковатый лес. На глаза попадало немало птиц, но все были мне знакомы. Белая и жёлтая трясогузки сновали вдоль берега. В прибрежных зарослях с ветки на ветку перепархивали большие синицы, белые лазоревки, черноголовые гаички. В кронах елей и пихт попискивали московки, и здесь же по стволам шныряли поползни и пищухи. Видели большого пёстрого и белоспинного дятлов. Заметили длиннохвостую синицу (ополовника), летящую с пучком растительного пуха в клюве. Пытались выследить, но она скрылась в березняке. Сколько ни старались, больше её не увидели.
                Показался липняк, имеющий некоторое количество сухих и дуплистых деревьев. Почти сразу услышал пение скворца, которое очень отличалось от пения других птиц. Слышались скрипы, трели, различные свисты  и щебет одновременно. Ему вторили ещё две птицы. Лесник обрадовался – значит, уже прилетели!
                Осторожно зашли в липняк. И тут, увидев поющую птицу, я остолбенел: певец вёл себя как обыкновенный скворец, то есть он надувал горлышко, трепыхал крыльями, но был едва крупнее воробья.
              -- Это не скворец! – воскликнул я.
              -- Скворец, скворец – уверенно возразил Виктор. Слышите, как он поёт. Здесь и в деревнях они мелкие, а в городе крупнее.
            Я пригляделся. Птица не могла быть какой-либо малой формой или подвидом серого скворца, так как была не только меньше размером, но и другой окраски. Общий тон оперения птицы–  светло-серый, но хвост, затылок и крылья -- чёрные с металлическим отливом.  На крыле широкая белесая полоса и подхвостье белое.
                -- А где же здесь колония? Я вижу и слышу только трёх поющих самцов, хотя, конечно, дупел довольно много.
                -- Так я же говорил, что они прилетают позже, ближе к концу апреля, а то и в самом начале мая. Это прилетели только разведчики. Основная масса певцов прилетит в течение нескольких дней, а самки через неделю-другую. Гнездо они начинают строить обычно в начале мая.  А колония, поверьте мне, здесь большая, до полусотни птиц.
                На обратном пути ничего особенного не произошло, ничего и никого особо интересного не встретили, и в Артём вернулись, когда солнце садилось за сопки.