Будет ли ходить по Луне наш Вася?

       Загвоздка с двигателем.
О начале работ с двигателями для Королева и о проблемах при их создании я рассказал в очерке: «Двигатель для полета на Луну». Проблемы оказались столь существенные, что мы в гонке к Луне, по которой, как мы предполагали, первым будет гулять «Наш Вася», катастрофически отставали от американцев.
Загвоздка была не только с двигателем, опаздывали и сами ракетчики, и строители стартового комплекса.

К этому времени умер Королев – Генеральный Конструктор нашего лунного проекта, и на его место назначили Мишина. Можно представить, как «драли» Королева за отставание от американцев, если даже к Кузнецову приезжал член политбюро Мазуров. В интервью журналисту  А. Тарасову Мишин рассказал, что у Королева последнее время руки тряслись. При операции по удалению полипов и неожиданно обнаруженной саркомы, ослабленное нервотрепкой сердце, во время операции остановилось. 

Кто такой Мишин? Для моих потомков и их будущих друзей и знакомых – никто. О Королеве мир узнал только после его смерти. Наши успехи – первый в истории человечества спутник и первый в истории человечества космонавт были налицо, но без лиц руководителей этих проектов. В газетах были «Генеральный Конструктор» и «Главный теоретик» этих достижений, но без фамилий, а если Королев или Келдыш попадали в кадр хроники, то только со спины. Чего боялись? Боялись, что их убьют? Или боялись, что к ним постарается кто-то протиснуться, чтобы что-либо услышать? Но боялись; таков был уровень секретности. В лицо показывали только Хрущева и Гагарина (ну и следующих). Мертвого Королева можно было сделать героем. Настоящим героем, не обезличенным. И его рассекретили.

Мишин, вместе с Королевым, сразу после войны собирал материалы по немецкой ракете ФАУ-2, положившей начало нашей и американской современной ракетной технике. То, чем занимались наши довоенные ракетчики: Королев, Исаев, Глушко и другие, было подготовкой своей теоретической грамотности и упражнениями с моделями – одна форсуночка и камера с кулачок. Исаев в газете пишет о том, как они были поражены, когда увидели настоящую немецкую ракету, с бесчисленными форсунками, камеру сгорания, куда можно было голову засунуть, этим особенно был поражен Исаев. Началось бурное развитие ракетостроения.
Мишин был помощником Королева и его заместителем во всех выдающихся свершениях коллектива, руководимого Королевым. Но заложенный Королевым лунный проект оказался нежизненным, и совершенно секретный Мишин, повелениям которого, после смерти Королева, подчинялись сотни тысяч людей, остался неизвестным. Сейчас о нем изредка вспоминают те, кто о нем знал.

Американцы о своих планах заранее открыто оповестили американский конгресс и народ, чтобы общественность могла контролировать ход работ. Так что мы знали о предстоящем пуске их ракеты. Мы же все делали тайно. Тайно готовили запуск первого спутника, тайно готовили запуск Гагарина – а вдруг сгорит на старте, и о том, что мы хотели послать космонавтов на Луну, наши граждане узнали только через тридцать лет.
Американцы последовательно испытывали свой малонапряженный двигатель, потратив на доводку и испытания всего несколько штук, испытывая их по несколько раз.

Наши первые высоконапряженные двигатели, стоимость которых измерялась миллионами и работой десятков тысяч людей, взрывались через доли секунды после запуска, потом уже через несколько секунд. Двигатели взрывались и горели один за другим, очень медленно увеличивая продолжительность работы. Шла кропотливая доводка. Там увеличить фаску, там уменьшить зазор, там увеличить натяг, здесь уменьшить отверстия, здесь увеличить.  Пытаясь поймать начало развития разрушения, назначали время работы продолжительностью несколько секунд, но если двигатель не взрывался, то все детали были, как новые, а если он взрывался, то оставались только обгорелые куски. Эти обломки тщательно рассматривались и по ним старались угадать, что еще надо сделать, чтобы двигатель работал. И так шаг за шагом, двигатель за двигателем. В доводке я занимался крошечным участком, основная тяжесть легла на плечи ребят в отделе турбонасосного агрегата (ТНА). Ну, никак не могли они сделать его работоспособным; не получалось.   

Кроме прочего я в ЦИАМе следил за пусками газогенератора на специальном стенде для его испытания. Функция моя была проста, на стенде надо было обеспечить запуск газогенератора, аналогичный запуску на двигателе. На нашем двигателе был «кислый» газогенератор, через который шел кислород, и сгорала небольшая порция керосина. Чтобы понять сложность доводки такого газогенератора, надо представить себе печку, сделанную из дерева, а чтобы она не сгорела, её стенки поливают сплошным потоком керосина. Можно такую печь сделать? Можно, но если огонь доберется до дерева, то печь сгорит. Так и в нашем газогенераторе, нельзя допустить огонь до стенки. Любой металл в кислороде, если этот металл поджечь, прекрасно горит.
Я пошел к Генералу.
- Николай Дмитриевич, у нас в самой схеме заложена ненадежность. Надо попробовать возможность сладкой схемы с выносом подшипников из кислорода. (В сладкой схеме на турбину из газогенератора поступают пары керосина нагретые при горении с небольшим количеством кислорода).
- И начинать доводку сначала?
- Надежность заложена в самой сладкой схеме.
- Как знать. От американского двигателя не требуются такие высокие параметры. Ракета за счет водорода у них легкая.
- Ну, а на таких двигателях космонавты не полетят.

Не таким кратким был этот разговор. С моей стороны это была, конечно, недопустимая «откровенность», как прыжок с обрыва с закрытыми глазами. Конечно, так говорить Генеральному конструктору нельзя, но уж очень хотелось мне, чтобы наша ракета достигла Луны; еще в институте я заключил с другом пари, по которому тому, кто слетает на Луну, другой ставит литр водки.