Признание в любви

Сегодня младший помощник библиотекаря Савелий Каруселин явился на работу, одетый особенно празднично. В общем, праздничным его допотопный коричневый пиджак с засаленными лацканами и старомодные брюки-клёш, вытащенные из недр щедро пересыпанного нафталином дедушкиного сундука можно было назвать с большим трудом, но у него это был единственный торжественный наряд. У Савелия Каруселина сегодня был юбилей. Младшему помощнику библиотекаря стукнуло 55 лет. В районной библиотеке он трудился в этой должности лет с 20-ти. Однако руководство в лице грозной заведующей Татьяны Васильевны упорно не замечало его заслуг, или  причина крылась в самом Савелии- он был не по-мужски застенчивым, нерешительным рохлей и мямлей. Словом, карьерный рост Савелия Каруселина так и не задался. Разменяв шестой десяток, он так и числился в составе младшего персонала библиотеки, чем нередко вызывал ехидные смешки коллег за своей спиной.
  Но сегодня, едва он переступил порог опостылевшего пыльного библиотечного здания, его ждал приятный сюрприз. Улыбающиеся коллеги при виде Савелия захлопали в ладоши, поздравили его с днем рождения и вручили  подарок-новенький глянцевый портфель из кожзаменителя, похожий (правда, издалека) на дорогой деловой аксессуар из крокодиловой кожи.
В обеденный перерыв по случаю дня рождения Савелия Каруселина дамы сообразили небольшой банкет. После незатейливого застолья Савелий Каруселин, приняв грамм двести клюквенной настойки, сомлел и решил немного прикорнуть на топчане в подсобке, благо начальства в лице Татьяны Васильевны сегодня в библиотеке не наблюдалось. Алкоголь и сытная закусь сделали свое дело и, едва смежив веки, младший помощник библиотекаря погрузился в объятия Морфея.
  И пригрезилось ему, будто он самый что ни на есть настоящий киевский князь, облаченный в пышные собольи меха, сон перенес его  из затхлой библиотечной подсобки в роскошные хоромы. Вокруг  сновала прислуга, все  в страхе били пред ним челом. Савелий Каруселин горделиво приосанился, когда сенная девка, кстати похожая лицом на библиотечную уборщицу, такая же недалёкая, но расторопная, поклонилась ему в пояс и испуганно пролепетала:
-Извольте откушать, князюшка!
Он последовал за ней. Хоромы впечатляли своими размерами и помпезностью.
"И это всё моё? Моё!"- удивлению и радости Савелия не было предела. Они очутились в просторном обеденном зале. В центре стоял массивный дубовый стол, ломившийся от диковинных заморских яств и вин. Савелий Каруселин уселся во главе стола и хлопнул в ладоши.
-Развлекайте меня! Что у вас тихо как на поминках?- в новую роль он вошел однако быстро.
Тотчас перед ним материализовалась дородная музыкантша с гуслями, очень похожая на саму...завбиблиотекой Татьяну Васильевну! От удивления у Савелия глаза полезли на лоб. Гуслярша тронула пальцами струны и откуда ни возьмись, словно чёрт из табакерки выскочил шут басурманской наружности, кривляющийся и извивающийся, как обезьяна.
-Во поле берё-о-о-о-за сто-я-а-а-ла, -завыла музыкантша.
-Довольно!- грохнул кулаком по столу Савелий и посуда на столе жалобно звякнула.
Музыкантша оборвала  свою заунывную песнь на полуслове и скомандовала шуту-басурманину, вошедшему в раж и выделывающему немыслимые коленца:
-Мусик! Закругляй канитель.
Парочка незаметно испарилась.
-Икорки осетровой отведать желаю, пряного посолу! -Савелий еще раз для пущей убедительности припечатал кулаком по столу.
Рядом с ним опять возникла сенная девка и поставила перед ним на стол плошку с отборной  осетровой икрой. Савелий, вконец распоясавшийся и почувствовавший власть, что есть мочи заблажил:
-А теперь пшла вон, чернавка! Понаберут по объявлению!,- и шлёпнул ее пониже спины.
Внезапно чернавка развернулась и... залепила ему звонкую затрещину.
-Ах вот ты где, пьянь тропическая. Ни стыда, ни совести!- гаркнула она почему-то голосом заведующей  Татьяны Васильевны.
От неожиданности Савелий Каруселин вздрогнул и...проснулся.
Действительность оказалась пугающей. Он всё так же лежал на топчане в библиотечной подсобке, свернувшись в калачик, а над ним угрожающе возвышалась завбиблиотекой Татьяна Васильевна. Крепко ухватив его за шиворот, она злобно зашипела, словно гарпия:
-Чернавка, говоришь? По объявлению, говоришь? Ты уволен! Тебя не возьмут больше никуда ни по какому объявлению!
И вышвырнула обалдевшего и упирающегося Савелия Каруселина за порог библиотеки. Пролетев кубарем через ступеньки, он шлепнулся прямо в грязную лужу.
-Ты уволен!- несся зычный глас Татьяны Васильевны ему вдогонку. Воздух за ушами поверженного Савелия засвистел и ему прямо на плешивую маковку сверху шмякнулся новенький портфель из блестящего дерматина. Но он уже не обратил на это никакого внимания…

***
  Она лежала в кровати, курила и думала о завтрашнем дне. Завтра ее жизнь изменится, поворот ожидается крутой- на все 180 градусов. Дрожь проносилась по телу от предстоящих событий. Но завтра...всё случится завтра. Она встретится с ним и наконец признается ему...
Раздавив толстыми, похожими на сардельки, пальцами очередной окурок в пепельнице, Татьяна Васильевна решительным рывком поднялась с кровати. Кровать, видавшая лучшие времена, жалобно скрипнула пружинами под тяжестью ее тучного тела. Те времена, когда они с супругом Василием Ивановичем, ныне покойным, засыпали и просыпались в обнимку. Заведующая библиотекой Татьяна Васильевна овдовела десять лет назад и тяжело переживала утрату. Каждый день, ей, возвращающейся с работы в пустую квартиру, в голову лезли тягостные думы. Постепенно она замкнулась в себе,  стала холодно-отчужденной, в глазах окружающих несгибаемой железобетонной Татьяной Васильевной. На работе все побаивались и уважали ее. Татьяне Васильевне было удобно прятаться за эту маску и со временем она приросла к ней, как вторая кожа.
  Так было до недавних пор. Пока она не выгнала с работы младшего помощника библиотекаря Савелия Каруселина.
  Недели через две после его увольнения она начала замечать за собой странные вещи. Приходя на работу, она по привычке искала Каруселина глазами, и, не найдя его, ощущала пустоту. Казалось, без него библиотека осиротела. Бесхозные книги пылились на стеллажах в алфавитном беспорядке, нерадивые коллеги, в отличие от Каруселина, не утруждали себя такой ерундой, как раскладывание книг ровненько, по полочкам, строго по алфавиту. Бегонии на окнах поникли и захирели в своих горшках- раньше Каруселин любовно поливал их из маленькой желтенькой пластмассовой леечки, принесенной им из дома, теперь никому до них не было дела. 
  Однажды Татьяна Васильевна зачем-то зашла в подсобку, да так и простояла там, как вкопанная, целых полчаса, возле топчана. Бедный Каруселин. Разве он виноват, что в тот день просто попался под ее горячую руку? По дороге в библиотеку она сломала каблук, ее окатила брызгами машина на перекрестке, и в довершение к всему прочему ей перебежала дорогу черная кошка. Когда она разъяренной фурией влетела в библиотеку и с порога устроила разбор полётов с подчиненными, они услужливо ей намекнули, мол, мы-то что, загляните в подсобку, вот где кроется самый злостный нарушитель дисциплины и всяческой субординации...
  Конечно сейчас, по прошествии времени, когда она увидела ничтожность его проступка и несопоставимую с ним жестокость наказания, она денно и нощно корила себя. Тайком от всех взяла личное дело Каруселина и весь вечер бережно перебирала   каждый документ, каждый листочек... и не вернула его на место. А как-то раз в выходной она шла в булочную и увидела, как дорогу переходит тщедушная фигурка в допотопном коричневом костюме. Татьяна Васильевна рванула вслед за мужчиной, догнала и радостно хлопнула его по плечу. Он обернулся. Это был не Савелий Каруселин.
-Пардон, обозналась,- густо покраснела Татьяна Васильевна.
Незнакомец испуганно пожал плечами и поспешил прочь от странной великанши.
  Только после этого Татьяна Васильевна взглянула правде в глаза и призналась себе: она давно влюбилась в Савелия Каруселина и больше не может без него жить. За маской сильной женщины скрывалась совсем другая Татьяна Васильевна- хрупкая, одинокая, ранимая, нуждающаяся в ласке и заботе. Это открытие и обрадовало ее и одновременно испугало, но назад дороги не было. Отыскав в личном деле Каруселина его домашний телефон, она вечером позвонила ему и промямлила нерешительным, не своим голосом:
-Здравствуйте, Савелий Лукич.
-Здравствуйте, а кто это? -ответили на том конце провода.
-Это…в общем…это Татьяна Васильевна! У меня к Вам дело чрезвычайной важности…
С трудом придав своему голосу прежний командный официальный  тон, она предложила  встретиться завтра, половина восьмого, в кафетерии на набережной, рядом с домом Савелия. Он неожиданно легко согласился прийти, впрочем времени у него было предостаточно- после увольнения из библиотеки он встал на биржу труда.
  Но вот и настал заветный вечер. Татьяна Васильевна достала из своего шифоньера розовое платье в оборках, 57-го размера, которое висело на вешалке лет уж эдак 20. От любовных переживаний она заметно похудела и теперь легко влезала в него. Взбив волосы железной расческой, Татьяна Васильевна щедро полила их лаком "Прелесть". Последний штрих- капля духов "Красная Москва", внушительные белые бусы и клипсы.
  Летящей походкой она выпорхнула из подъезда своей мрачной многоэтажки и направилась к месту встречи. Савелий уже поджидал ее за столиком в кафетерии. От волнения у нее перехватило дыхание, на душе было тревожно и радостно. Заикаясь и глядя в пол, она забормотала:
-Каруселин, возвращайся обратно в библиотеку. Кажется  я...понимаешь, нам…мне тебя очень не хватает.
Повисло неловкое молчание. Неожиданно робкий Каруселин распрямился, словно  сжатая пружина и с вызовом глянул на Татьяну Васильевну снизу вверх.
-Ну, знаете, Татьяна Васильевна! Вы бесчувственная эгоистка, Татьяна Васильевна! Вы играете со мной, как ...как кошка с мышью!- скороговоркой выпалил Каруселин и выбежал прочь из кафетерия, едва не опрокинув стул.
  Татьяна Васильевна осталась одна. Сердце стремительно ухнуло вниз, разбившись вдребезги о каменный пол кафетерия. В душе ее бушевала буря противоречивых эмоций:  жгучий стыд, разочарование, досада, тоска, надежда и... незнакомое доселе чувство вины. Обессиленная и раздавленная, она закрыла лицо огромными ладонями и разрыдалась.
-Кхе-кхе, -раздался знакомый голос у нее над ухом,- вы совершенно невыносимы, Татьяна Васильевна, но я должен признаться, что тоже без Вас не могу. Я всегда тайно, без всякой надежды на взаимность восхищался Вашей спокойной, уверенной силой... Вы святая женщина для меня… И к тому же божественно красивы, особенно сегодня…
Татьяна Васильевна отняла руки от лица. Перед ней стоял Савелий Каруселин с букетом алых роз, смущенный и покрасневший под стать цветочкам...
  В тот вечер они очень долго гуляли по набережной, держась за руки. Прохожие с удивлением оглядывались на необычную парочку: богатырша в розовом платье с рюшами и маленький тощий мужичок-с-ноготок в нелепом коричневом костюме. Но они уже не обращали на это никакого внимания и смотрели только друг на друга. И были безумно счастливы.