Выйти из круга

Эссе.

В постсоветской литературной среде, примерно с конца 90-х годов, стали говорить о неком "среднем стиле". Тогда  его называли просто "другим" (как, например, О. Седакова1.), не находя исчерпывающего эпитета. Дать название и обозначить черты не так сложно, как преодолеть в себе это явление. Особенно начинающим.
Разграничение было сделано еще Ломоносовым: три "штиля", один из которых, "средний", имел статус официально признанного и публичного.  Два других, "низкий" и "высокий", были вытеснены в среду неформального общения. Нарушение строгой теории было необходимой закономерностью, первой осмысленной лазейкой к литературному языку. Второе "закрепощение"  - советское - что уж говорить, слишком далеко отстоит от первого. За два столетия литераторы научились управлять словом,  объездив гоголевскую "тройку"  так, что вслепую контролировали натяжение вожжей:
Водою зыбкой стынет синь во взорах,
Бредет мой конь, откинув удила,
И горстью смуглою листвы последний ворох
Кидает ветер вслед из подола.
(С.Есенин, "Опять передо мною голубое поле...", 1916 г.)
 Сдерживание страхом - самое сильное, самое губительное. Так и родилась, по моему мнению, "другая" литература. Сначала страх сдерживал умелых и знающих,  которые, если и решались обойти норму, делали это, по возможности, незаметно. Потом, скорее всего, просто разучились видеть настоящее положение дел. А может, эта потребность на некоторое время исчезла сама по себе. Выработался некий срединный путь советской поэзии.
Когда потеряют значенье
слова и предметы,
На землю, для их обновленья,
приходят поэты.
Под звёздами с ними не страшно:
их ждёшь, как покоя! (выделено мной, М.М.)
Вот как красноречиво и в духе времени выскажется Новелла Матвеева.
Даже "качели"  70  ;  80-х в метаpеализм или концептуализм были еще не более чем "Музыкой глухого времени"2.  В печать шло то, что не возмущало, а вселяло надежду и закрывало глаза. Умеренно сочетая  "живую разговорность" и "высокую поэтичность", широко доступная поэзия была, скажем прямо, пустоватой. Она не давала главного - разрешения внутреннего конфликта (который у мыслящих, в высоком понимании, никуда не делся).
Пишущий человек от природы не может быть глух и слеп. Вероятно, не из пустоты возникли древние мифы, песни пастухов и бродячих музыкантов,  величественный эпос. И если была потребность сказать миру что-либо,  то  неужели эта потребность была мотивирована желанием приукрашивания или отстранённого созерцания мира?   
Тем не менее, средний стиль - явление распространённое среди поэтов уже современной России. Проявляется он не как во времена жёсткой цензуры (строгой регламентацией тем, сюжетной направленностью и т.п.), а несколько по-иному. И это,  скорее всего, лежит в области психологии: есть некая природная "умеренность", за которой, скорее всего, кроется подсознательный страх сделать что-то из ряда вон выходящее, явить миру доселе неслыханное.  Страшно  выпустить вожжи - можно не управиться с "тройкой" (иначе говоря, есть риск не совладать с формальным воплощением).  И никакая среда в этом не виновата.  Нужно сделать шаг навстречу своему внутреннему поэту, выйти из круга тех условностей, которые были положены прошлым (естественно, опираясь на правильный опыт). Перешагнуть эти условности - реально только в случае отказа от слепого подражания в пользу поиска собственного голоса. Он зазвучит без фальши только тогда, когда сказанное вами слово будет если не выстраданным, то хотя бы прочувствованным. А если в вас нет потребности сказать - не говорите, не сотрясайте воздух. Потому что слово, сказанное просто так, и для вас, и для других не значимо.  Другого пути я не знаю.

Марина Марьяшина.


1. О.Седакова. "Другая поэзия". НЛО 1997, 22.
2. Вестник новой литеpатуpы. Вып. 2. СПб., 1990.