Стремноватая сказочка

               
     Черно - красный флаг истинного бандеровца, а на сегодня я был именно им, обезбашенным украинским националистом, даже говорил не по - русски, а по - польски, как всегда все перепутав, отчего - то решив, что бандеровцы - они такие, говорят по - польски, ходят с флагами, сидят у костров и поют мужественными, скупыми голосами о Ерохе, вохе, божьей воле, дрогнул и склонился перед длинными ножками забавной девчонки, влюбленной в Путина и собак.
     - Ероха, воха, божья воля
     Тотально закозлиным сонмом
     Кружат над нами, Оля,
     Как над Чапаем черный ворон.
     - Как хошь, но Митей я тебя звать не буду. Ты будешь, - она задумалась ненадолго, щелкнула пальцами, решив, - да хоть Василием Великим.
     - Запросто, - согласился я, поднимая топор. - А учитывая, что он прославился как иконоборец, держи.
     Я расколотил вдребезги черную икону русской поэзии, в щепки, снял ризу из алюминиевой фольгушки, недурно пущенной по славному обычаю втюхивать фуфло всем желающим, этому исконному занятию любого хоть сколько грамотного деятеля матушки Руси, где подкопиист возвышает выю до ширинки Ломоносова, а бородатый ублюдок с хладных брегов Невы, овеянных солеными ветрами, где небосвод почти пропорот адмиралтейскою иглой, тянет замазанные говном и патокой ручонки к ветхим рукописям секретаря Михайлы Васильича, разбитного пьянчужки, задолго до гусара Давыдова начавшего говорить по - русски, что потом не совсем удачно изобразил Пушкин, постеснявшийся назвать вещи своими именами. Вот так, например.
     - Я рот е...л вторичность,
     Видал я на х...ю всю эту лажу.
     И шлю в п...ду, как личность,
     Трех толстяков с Абажем,
     Что шурудят под именем Алины
     В б...дских потугах кукловодов.
     Ой, бля, ой, голова, ой, Нина,
     Избавь от лоховских разводов.
     Тупо зарифмованные строчки а - ля Быков, толстый и несогласный мудак, тяжело ложились на мой нежный желудок поэта и звездочета, тонко чувствующий большую разницу между Кэрроллом и Лимоновым, наотрез отказывающийся принимать грубо сварганенную пищу из обрывков замшелых мудрствований, бессмысленных аллюзий, бледных копий " Детской книги", единственной книжки, не брошенной мною в печь, жутко гудящую от пожираемых огнем творений современности, бросаемых с завидным постоянством в алчно пыхтящий дымом зев всеядной и всеуничтожающей кузницы будущих шедевров, достойных Нобелевки Алексиевич и Звезды Героя одного из Ямадаевых. На хрен, хорошего помаленьку. Восхитившись своей мудростью, я подпрыгнул и тут же угодил в говно. Странная судьба, однако. Любознательность и - вначале - доброжелательность неизменно приводят меня именно в эту субстанцию, хотя, удивляться нечему : если этот народ не может пошить даже джинсы, то, естественно, он же ни х...я нормального не сотворит в информационном поле. Поэтому я хохочу, когда все беды списывают на мелкого и глупого чухонца с бандой мародеров по бокам. Нет, ребятки, все еще проще, намного проще. Вы все такие же. Однох...но. Ничтожные и бесполезные импотенты, а в случае женщин, ничтожные и бесполезные потаскушки, не умеющие, не хотящие, бессмысленные, на хрен не нужные никому. Вообще. Никому. Так что, загребитесь - ка вы в своем говенном рунете, ТВ, СМИ, радио, кино, литературе, кинематографе, политике, театре. Да во всем, что производится разумом и руками русскоязычных людей и людишек, от стишка и до чемпионата, которого не будет. На хрен.
     Улыбнувшись единственной пишущей по - русски, сестренке и просто любимой, я пошел смотреть порно, ведь это лучшее из всего, что есть в интернете.