Валюта рабочее 5

В автобусе, устав от бесконечных пейзажей из красной горной породы и фар встречных грузовиков, она задремала и проснулась только в Бостоне, где предстояла пересадка. Люди с огромными рюкзаками, обычно манящий запах от киоска с хот-догами, - а сейчас вызывающий рвоту, женский голос, объявляющий прибытие и отправление...  Все это напомнило ей свой, если задуматься, - не так давно случившийся, отъезд в Нью-Йорк. Она бросила маму, Трейси, Магду, Люси, - даже Марка. Бедный Марк - по ее глупости ему пришлось обиднее всего. Интересно, кто теперь был ему нянькой?

Снаружи родной дом выглядел как всегда неухоженным: выгоревшая от солнца лужайка, обшарпанные двери, которым давно пора подкрутить петли, огромный дуб во дворе, на котором болтается автомобильная шина.

Вероника в мрачных надеждах представляла свое возвращение, но, когда она, чувствуя легкое несварение желудка, переступила порог прихожей, то никого не застала. Только двух котов - рыжего Чаки и полосатой Чили. Они игриво потерлись о ее ноги, подняв высоко хвосты, но Вероника их гладить не захотела.

Внутри оказалось по-прежнему уютно, только сильно пахло наполнителем для кошек. Легкий бардак, оставленное на диване вязание. Нелегко растить столько детей и одновременно следить за домом, - тем не менее, свою часть комнаты, которую Вероника делила с Магдой, она нашла нетронутой и чистой.

Здесь делать было нечего.

***

На краю Лаффает Роад приютилась маленькая закусочная - прямо между аквапарком и Валлмартом, очень удобно для посетителей, под названием "Хичхок".

"Хичхок" было единственным заведением для "старой школы"  и которое было открыто не из франшизы, а, значит, - существовало единственным в своем роде. Выдерживать конкуренцию с Данкин Донатс и Бургер Кингом было легко, ведь все знали - нет настроения есть говно сегодня? Иди в "Хичхок", а лучше - с хорошей компанией. Обсудите кино Тарантино и поговорите о разнице поколений.

В заведении, среди прочих, трудилась женщина по имени Миссис Тесути - иногда на кухне, иногда в зале официанткой. С каждым годом работа, которой становилась все больше, давалась Тесути все тяжелее, но, обладая природным упрямством, да и по старой памяти Тесути сооружала себе рабочие графики высотой с Ниагару. И как Ниагара они сливали бедную Тесути прочь, как и ее здоровье.

За всю жизнь у нее родилось пять детей и от разных мужчин, и от большой любви, разумеется: к бравым морякам (родилась Люси), к бедным романтикам (Трейси и Магда), к богачам (Вероника) и к смертельно больным: совсем недавно родился Марк - слабый, ранимый ребенок.

Его отца бил озноб от недостатка прикосновений и женского тепла. И, возможно, от смертельной болезни, но Тесути долго предпочитала думать о первом.

Она, конечно же, как могла обогрела отца Марка. Но, по стечению заранее предрешенных обстоятельств, - опять осталась одна. Это был один из наиболее безболезненных разрыв отношений, который у нее был Всех остальных отцов своих детей Тесути искренне ненавидела.

В этот самый миг, когда внутрь зашла Вероника, Тесути лениво протирала стол. Увидев свою дочь, она отвела глаза и стала тереть сильнее, делая вид, что не замечает ее. Вероника, не вынимая рук из карманов, приземлилась рядом.

- Привет, - неуверенно произнесла она. Уголки бровей у Тесути опустились, а нижняя губа задрожала как от сильнейшего расстройства. Делать вид, что она ее не видит, становилось все сложнее.

- Мама... - она отдернула руку с тряпкой, когда Вероника попыталась положить свою ладонь сверху. Не выдержав, она с силой бросила тряпку на стол и уселась напротив:

- Что? Что ты мне скажешь, дочь?

Чтобы не выдавать себя она сложила пляшущие руки вместе, но кожа на ее шее, уже начавшей слегка стареть, дрожала от расстройства и гнева.

- Есть что сказать? Например, почему не писала? Только твои фотографии на фэйсбуке! Вероника - и ее новая жизнь! Да, Вероника? Матери нет места в новой жизни?! - перешла она на крик. Клиенты начали испуганно оглядываться, но поскольку большинство из них хорошо знало Тесути как старую знакомую, а некоторые из них даже помнили Веронику, - то решили ничего не предпринимать.

- Скажите пожалуйста, какая. Мы - не его поля ягоды! Я тебе не говорила, Вероника, родная, но... - в глазах Тесути заблестели противные слезы, она уверенно тыкала пальцем себе в ключицы, изо всех сил пытаясь придать своим словам веса, - Моя ложь было тебе во благо! Только потому, что я очень люблю тебя, Ника!

Забыв о том, как невероятно она злилась, разрыдавшаяся Тесути уронила голову на поверхность стола и крепко схватила Веронику за руки, потом принялась их целовать и обнимать дочку, которая так скоро решила вернуться домой.

- Что у тебя случилось, родная? - спросила Тесути, даже не пытаясь выслушать оправдания, которые бормотала Вероника. Вспомнив о причине, привевшей ее в родные места, Вероника напряглась, стараясь не разреветься подобно своей матери.

- Я... я соскучилось, - сказала Вероника и даже не соврала. Она обняла маму с мыслями о том, что же ей делать дальше. Пусть на душе и стало легче, но ясности в мысли это не принесло.

***

Миссис Тесути договорилась о том, чтобы Веронику тут же восстановили на работе. Заново выдавая ей форму, управлявший только покачал головой и молча указал на стеллажи с товарами. Ему было всего лет двадцать - даже не сошли последние прыщи и подростковая угловатость, однако держался он свысока и старался делать минимум движений руками, чтобы скрыть свою нервозность. Только поправлял очки, тыкая указательным пальцем в переносицу.

- За работу, Тесути, - он похлопал ладонями, стараясь выглядеть энергичным, но видя, что Вероника не чувствует нужного энтузиазма, отправился строить других сотрудников.

Привет, старая жизнь: бейдж с именем, их общая с мамой фамилия на нем, футболка, кепка и штаны, "Вы забыли взвесить курицу, сэр", "Нет, эти купоны просрочены, сожалею". Руки работали по старой памяти, отлажено - и это огорчало. Только не говорите, что она рождена для этого! Что у нее все прекрасно получается, иначе она... Сама не знала?

Выводы напрашивались неутешительные. Вздохнув, Вероника нажала ногой на педаль, пододвигая вереницу товаров ближе к себе.

Да откуда ей быть "образованной"? Как ей разбираться в моде, если все, что она раньше могла себе позволить - вязаные платья из каталога "BonPrix"? Как ей не бросаться на шею Биллу, если все парни, с которыми она раньше встречалась, и мизинца его не стоили?

Но теперь-то она поняла.
Бездумно двигать руками: код-сканировать-металлическая сетка с пакетами-сложить по кругу, равномерно, отдать клиенту. "Хотите кэш-бэк"?

Она не попадется в ту же ловушку блестящей красивой жизни. Она все будет делать правильно...

Во вторник утром клиентов было немного, да и покупали все больше по мелочи. В пустой от работы голове зарождались страшные тоскливые мысли.

Новый клиент протягивает ей свою дисконтную карточку: аккуратно подстриженные ногти, часы класса "люкс" на запястье. Взгляд Вероники упал на странно знакомые брюки перед собой, а затем поднялся выше, осматривая красивый красный жилет и черный пиджак и, наконец, остановился на лице, полуприкрытом шляпой. Полл Ньюьберг.

- Далеко тебя занесло. Случайно, да? - нараспев спросила Вероника, беря с продуктовой ленты первое, что попадалось под руку. К своему неудовольствию она обнаружила, что вереница товаров простирается на несколько метров - значит, он может позволить себе говорить с ней долго. Возможно, опять наговорить какие-то гадости.

Но Полл выглядел воодушевленным, он даже пошутил:

- Не говори так с клиентом, иначе я потребую твоего прыщавого менеджера.

Против воли Вероника улыбнулась, но, заметив это, помрачнела и принялась сканировать товары как можно быстрее. Она боялась рассыпать или раздавить какую-то упаковку с сахаром, чтобы не продлить себе агонию этой опасной и унизительной встречи.

- Послушай, я сказал тебе те вещи, не для того, чтобы ты обиделась.

Она наигранно подняла брови:

- А у этого была еще какая-то цель?..
- Да, и эта цель - сделать тебя лучше. Только лучше.
- Теперь необходимости делать меня лучше  нет, - Вероника с удовлетворением просканировала последнюю пачку чипсов и указала на стоимость покупки: - Как ты видишь, я на своем месте.

- Очень жаль, - сказал Ньюберт, протягивая ей золотую кредитку, на которой было написано чужое имя. - Но поговорить все же придется... На улице после смены. Я знаю, ты заканчиваешь в четыре.



Она уже догадалась, - тем более, что Полл так красноречиво намекнул, - что будет ждать вовсе не Полл, а ее отец - Дженсен Петерсон. Полный человек, мучавшийся одышкой, стоял, прижавшись спиной к блестящему капоту роллс-ройса. Очевидно, что они с Поллом не взяли бы автобус, чтобы ее навестить. Наверное, проехали часов пять, не меньше.

Видно было, что он отдыхал. На нем был черный развивающийся плащ, обволакивающий фигуру словно шар, а изо рта торчала папироска.

Наконец отец заметил ее и устремился навстречу.

- Дочка, приве-е-т... привет.

Даже измученный долгой дорогой, побитый и курящий он выглядел и был одет лучшее нее. Еще бы - в его уже начинающем стареть теле жил оптимизм старого бизнесмена, порой попахивающий отчаянием.

- Здравствуй, пап.

Вероника встретила его фигуру нахмуренными бровями и дальнейшим молчанием, хотя объективно понимала - его большой вины в том, что она уехала, почти нет.

- Я слышал, что тут недалеко есть Хэмптон Бич, хочешь проехаться? - он дружелюбно открыл дверь машины. - Полл пока погуляет...

Он захлопнул дверь, стоило Веронике в нерешительности сесть в дорогую машину:

- Нам надо кое-что решить, - сказал он, тяжело усаживаясь за руль и заводя двигатель.

***

В предыдущий вечер Билл пришел домой поздно.

Он открыл дверцу холодильника и, увидев только недопитое шампанское, жадно присосался к горлышку. Все утро он бегал, потом занимался делами отца, а сейчас очень, даже чрезвычайно нуждался в отдыхе. Бег не удался, судорога все-таки одолела его. Отец узнал про мать, точнее, что Билл заходил - это было самым неприятным. Потом под каким-то странным предлогом отстранил его от дел на целую неделю, на что сын разозлился не на шутку. Наговорил много чего лишнего.

Черт.

В дверь позвонили. Не отпуская бутылку, Билл - как был: босиком, в одних штанах, - открыл дверь. И, уже чуточку пьяный и раздраженный, криво улыбнулся.

- Проходи, - хищное удовлетворение.

На пороге возникла лощеная женщина со строгой квадратной сумочкой, в не по случаю дорогих украшениях, с гладко зализанной в конский хвост прической. Привычным жестом головы окинула взглядом комнату.

- Реже ты стал меня приглашать.

- Принесла? - спросил Билл скорее без интонации, казалось, он вовсе не желает ее слушать. Подойдя к женщине ближе, он аккуратно высвободил из ее рук сумку, взял нужное содержимое, и грубо вывалил остальное прямо на пол. Теперь женщина казалось чуть испуганной, глаза ее раскрылись шире, а рот издал кроткое "да". Столько времени прошло - а она еще не привыкла. Билл необычно нежно взял ее за руку и повел к кровати, усадил на смятые простыни.

- Ты знаешь мое отношение к тебе, Джоанна, - сказал он, склоняясь возле ее ног и тихо, спокойно, снимая синие туфли на шпильках. Одна туфля - аккуратно снята и летит в сторону, приземлившись с глухим стуком. Вторая тут же падает на деревянный пол, почти без движения. Джоанна сидит покорно, хоть и не похожа на ту, которая может отдать вожжи правления кому-то еще. Словно признав это, она опускает голову.

- Ты же выдержишь, да? Одна ты умеешь, - он полез на кровать, давая плечам женщины легкий толчок, чтобы она упала на спину. Летящая блузка немного задирается, и женщина покрывается неровными пятнами смущения и страха, постепенно догадываясь, для чего конкретно ему это было нужно. Опять.

Билл нависает сверху и выглядит сосредоточенно-осторожным. Не обращая внимания на оголившийся кусок кожи, он открывает пакет, который все время сжимал в правом кулаке, и высыпает содержимое на кровать.

В простынях мелькают металлические предметы.

***

На Хэмптон-Бич было невыразимо сложно запарковаться. Не смотря на погоду, которая начинала стремительно портиться, сюда будто по счетчику продолжали прибывать люди. В основном это были подростки, только-только получившие права и желающие теперь отрываться на полную катушку.

Тут и там были натыканы киоски и магазинчики с морскими безделушками, сигаретами и сладкой ватой. Теперь Дженсен Петерсон выглядел неуместно. Он было попробовал пройтись по песку в своих дорогих черных ботинках, но махнул на эту затею и снял их. Вероника не проявляла к потугам отца никакого сочувствия - она брела по кромке воды, не снимая сланцев и сложив руки на груди, словно стараясь избежать неприятного разговора. Солнце начинало садиться.

Дженсен купил синий напиток с шариками на дне, который сам не любил, но который должен был понравиться Веронике. Она молча помотала головой в отказе, так что теперь Дженсен выглядел еще глупее - в пальто, с босыми ногами, с парой пластиковых стаканов и парой тяжелых дорогих ботинок в руках.

- Дочка, я поговорил с Поллом и мы считаем, что еще не все потеряно. Тебе нужно вернуться.

- Нет, пап, - оборвала его Вероника.

- Ну в таком случае, тем более - надо вернуться! - повторил Дженсен Петерсон, ускоряя шаг и слегка заступая ей дорогу. Вероника почти затравленно посмотрела на него. Как ее отталкивал мелкий городишка, в который она вернулась сейчас, так ее притягивал - и пугал Нью-Йорк. Но, вспоминая о всепоглощающем чувстве одиночества, преследующим ее, она повела плечами.

- К кому? - выпалила она жесткие слова. - Я ехала к отцу, а получила домик на Брайтон-Бич и твоего слугу, - она презрительно скривила нос, - Полла. Да, я знаю, это много... я имею в виду дом.

- Я все знаю, - сказал Дженсен. - Знаю про Билла.

Вероника резко остановилась.

- ...и если это истинная причина твоего отъезда, то я должен рассказать тебе кое-что еще.