кариатиды

        Пол выложен керамической плиткой с вкраплениями драгоценных камней в золотой оправе. Камни переползают с места на место, края плиток изгибаются, вытягиваются, закручиваются воронками, втягивающими в  себя пространство. На потолке пыльные лампочки, среди них висят сверкающие хрустальные светильники.
       Отовсюду валит пар. Я иду мимо ряда открытых душевых кабинок, в них под струями воды стоят женщины в длинных платьях из шелка и кружева. Платья не намокают под водой, капли стекают по ним причудливыми траекториями, застревают в кружевах. Они ловят струи глазами, открывая их как можно шире. Взглянув на меня, каждая поворачивается ко мне спиной.
       Последняя из них смотрит мне в глаза и не отворачивается, ее платье растворяется, я вижу ее наготу и в ее чреве земной шар, он медленно вращается. Между нами падает завеса из водяных струй и солнечных лучей.
       Я прохожу через театральный зал, в нем ярко-красные кресла с золотыми подлокотниками, сцена пуста.
       Я поднимаюсь на сцену, выхожу за кулисы и попадаю в белый туман, откуда-то светит тусклый дневной свет, на полу тополиный пух и белые перья. Туман  вихрится, слышен звон колокольчиков и эхо поющих голосов. Вокруг нарисованные на белой бумаге фасады, дует холодный ветер. Я прорываюсь сквозь бумагу и выхожу на улицу, по сторонам такие же белые фасады, но настоящие. Свет белесый и мутный.
       На фоне белых стен обнаженные, судорожно сжимающие друг друга в объятиях, дрожа от холода, прячут лица друг в друге и согревают друг друга дыханием. На фасадах белые кариатиды со слепыми человеческими лицами и нечеловечески прекрасными телами плачут горячими слезами, от струек поднимается пар, у них милосердные теплые руки, обвитые живыми зелеными ветвями, некоторые содрогаются от рыданий и закрывают лица руками, и слезы текут сквозь пальцы. В стенах проступают пульсирующие жилы. В одном из окон мечется беззвучное пламя, кариатида рядом с ним закрывает лицо, сквозь пальцы капает кровь.
        Я спотыкаюсь и падаю, свет становится чистым, полуденно- ярким, я в саду.
       Шумят невидимые деревья, светит невидимое солнце, и в горячем ветре на извивающихся стеблях раскачиваются огромные, с человеческую голову, розы, лилии, орхидеи, астры, они заглядывают мне в лицо, и я говорю каждой: «Я люблю тебя», и каждая застывает, мертвеет, теряет цвет. У одной из них бледно-розовые лепестки, я без слов расправляю их пальцами.
        Я пытаюсь добраться до сердцевины, но лепестки двоятся, множатся, уклоняются, осыпаются. Я вслепую погружаю в них лицо и вдыхаю сладкий запах. Лепестки успокаиваются, и я касаюсь сердцевины губами, она теплая и пульсирующая и сладкая на вкус. Я задыхаюсь от сладости и усиливающегося аромата и падаю на землю. Она дышит и отвечает на прикосновение, во впадинах темный мох, и я не могу подняться, она тянет своей тяжестью.