Глава 2. Самосуд

– Так вы решили судить меня? – ядовито произнёс он, хотя заметно побледнел.

– Ну почему судить? Это слишком громко сказано. Мы просто хотим кое-что выяснить, причём в твоем присутствии, так что наше решение ты узнаешь сразу, а не так, как я, – при исполнении приговора…

– Обвинителей я вижу здесь предостаточно, но ведь мне полагается и защитник, – Торментир слегка занервничал.

– Разумеется, – отозвалась Эйлин. – И защищать тебя буду я.

Нелли, Мелис и Долорес просто разинули рты от удивления.

– Но ты не можешь, – начал было Торментир. – Ведь ты – моя жена…

– Да? – холодно произнесла Эйлин. – Что-то я плохо помню этот момент. Я, видишь ли, Саламандра, я и дочь-то свою припоминаю с трудом.

Долорес и Дисси было засмеялись, но мгновенно умолкли, увидев выражение на лицах Нелли, Мелиса и Фергюса.

– Итак, начнём. Нелли, в чём ты обвиняешь этого человека?

Казалась, Нелли долго ждала этого вопроса. Она вскочила с места и выпалила:

– Я обвиняю его в предательстве и убийстве!

Торментир почти с отвращением посмотрел на неё:

– Что ты можешь об этом знать?

Нелл задыхалась от душившего её гнева:

– Ты! Ты, негодяй, отравил мою маму! Ты заставил её выпить какой-то яд! А потом ты сбросил её тело в какое-то подземелье! Ты – убийца! Это ты выдал нас Штейнмейстеру, и его Псы схватили нас!

Торментира, видимо, тоже распирало от негодования, но он старался держать себя в руках. Впрочем, этому способствовали цепи из светлого металла, обвившие его тело, а также меч, который Мелис держал в непосредственной близости от его лица.

– Как ты можешь обвинять меня в убийстве и отравлении, если твоя мама сидит здесь, перед тобой?

Нелли подалась вперёд:

– Да, она здесь, но я не могу сказать, что это именно моя мама. Её не было целый год, и она вернулась, мягко говоря, не такая, как была!

В голосе Нелл прозвучали истерические ноты, и Фергюс подал ей воды, а сам произнёс:

– Я считаю, что Солус должен объяснить самое главное – почему Каменные Псы нашли вас, как они узнали, где вы находитесь, и почему вас всех схватили, а его в этот момент не было…

– Почему этот вопрос вы все задаёте только мне? – раздражённо сказал Торментир. - Почему бы не поинтересоваться у этого мальчишки, которого Штейнмейстер считает своим сыном?

Мелис побелел.

– Не смей! Он – не отец мне! – выкрикнул он.

– Как и почему ты оказался на службе у Штейнмейстера? – продолжил Фергюс, взяв ход допроса в свои руки, потому что больше никто не мог говорить спокойно.

– Каменные Псы схватили меня на улице, и мне пришлось на всё согласиться, иначе вас всех растерзали бы на месте, – Торментир мотнул головой в сторону Нелли. – И как я мог бы иначе выручить их, если бы не делал вид, что готов ему служить?

– Да, послужил ты знатно, а вот насчёт выручки – прямо не знаю, – вздохнул Фергюс. – Ты же Эйлин отравил по приказу Штейнмейстера!

– Да не мог я её отравить! – взвился Торментир. – Это было совсем другое снадобье, а вовсе не яд!

– Возможно, ты ошибся, готовя его, ведь мама просто замертво упала, когда ты заставил её выпить эту гадость? Да и твой замечательный хозяин проверил, что она умерла, и велел сбросить её тело куда-то в подземелье? – голос Нелли звенел от гнева.

Но тут вмешалась сама Эйлин, как обычно, бесстрастная:

– Солус – магистр Высших искусств! Он никогда – понимаете? – никогда не ошибался в эликсирах и декоктах!

От неожиданности все замолчали, а Саламандра продолжала:

– Солус, расскажи эту историю с зельем, объясни им.

С видимой неохотой Торментир начал говорить:

– Это не было ядом. Это было мощное усыпляющее средство, называемое Живой смертью. Вот поэтому Штейнмейстер решил, что Эйлин мертва, – настолько глубокий сон вызывает это снадобье.