Где была жена? Продолжение

 – И всё-таки, возвращаясь к теме нашей пресс-конференции, как бы Вы определили, Владимир, ту грань, что отделяет эротику от порнографии?

Вопрос задала Ирина Воробей – постоянный автор журнала «Искусство».
Её статьи попадались время от времени на глаза Владимиру, и всякий раз он читал их не без удовольствия.

Сейчас, увидев Ирину живьём, он подумал, что, наверняка, и ночь провёл бы с ней весьма охотно.
На вид ей было под сорок. Светло-русые волосы собраны в классический пучок. Белая блузочка под жакетом застёгнута на все пуговки.
 
Но,  – несмотря на серьёзный вид,  –  серые умные глаза, лишь слегка накрашенный рот, белые ровные зубы, аккуратной правильной формы ушки, стройная фигурка, сознательный отказ во взгляде и жестах от какой-либо кокетливости обещали «бедному сердцу счастье и грёзы, страсти, восторги...» По крайней мере ему. По крайней мере в его воображении. По крайней мере после её обращения к нему без отчества...

 –  А как Вы думаете, Ирина, может ли мужской парадный портрет или пейзажное полотно без единой человеческой фигуры быть порнографией? И, наоборот, картина или фотография, где нет ни одного обнажённого тела, эротической?

 –  Спасибо! Я Вас поняла. – Ирина улыбнулась ему и, чуть зардевшись, опустилась на стул.

Ах, как его привлекали такие женщины! Всё понимающие с полуслова...
 
Владимир дал себе слово после пресс-конференции познакомиться с Ириной поближе.

 – А я ни черта не понял! – раздался довольно грубый мужской голос с одного из задних рядов.  – Объясните по-человечески!

 – Ну, во-первых, как говаривала Зинаида Гиппиус, если надо объяснять, значит ничего не надо объяснять. А во-вторых, не запрягши, нечего и понукать!

 – Чёрт знает что такое! – бородатый мужчина с заднего ряда поднялся и шумно стал пробираться через ноги сидевших к выходу.

 – Не кличьте чёрта! Придёт – не отвяжитесь! – бросил ему вслед Владимир.

В зале заулыбались. Кто сочувственно, кто с иронией.

Владимир посмотрел на девушку, которая – было видно – и хотела, и в то же время боялась задать свой вопрос.

 – Пожалуйста! – улыбнулся он ей. – Я слушаю Вас!
 
Девушка поднялась с места и, по-детски зардевшись и даже забыв представиться, робко попросила:

 – А не могли бы Вы на конкретных, всем известных примерах разъяснить Вашу точку зрения?

 – Для Вас с удовольствием. Хотя, как известно, всякий пример, как и всякое сравнение, «хромают». К тому же я ни в коей мере не претендую на истину в последней инстанции.
Вы, наверное, слышали о «Писающем мальчике» в Брюсселе?

 – Я его даже видела. В прошлом году,  – девушка почувствовала себя увереннее.
 
 – И как Вам? Понравилось?

 – Ну, не знаю...  – девушка снова засмущалась.  –  В принципе, да...

 – И это хорошо! – подбодрил её Владимир. – А писающую девочку в том же Брюсселе видели?

 – Да,  – машинально ответила девушка, ещё не понимая, к чему он её подводит.
 
 – И как Вам?

Девушка, снова боясь дать ошибочный ответ, всё-таки не смогла покривить душой:

 – Ну, как-то не очень...

 – Вот это, подобное псевдоискусство, я и называю «порнографией».

И потом, желая помочь девушке понять его до конца (он всегда чувствовал некую ответственность перед молодыми, ещё только вступающими в жизнь) пояснил:

 – Эротика – это искусство. Порнография  –  это ремесленничество. Эротика обращается к чувствам. Порнография – к извращённому либо примитивному сознанию.   Эротика развивает. Порнография отупляет. Эротика всегда отражает автора. Создателя. Его жизненный опыт. Его чувства. Переживания. Проблемы. Фантазии.
Порнография не отражает ничего. Кроме вульгарного желания трахнуться или тупо срубить бабки.

 – Спасибо!  – девушка поспешила сесть на стул. Видимо грубое слово резануло её ещё непорочное ушко, и Владимир даже пожалел, что употребил его.

 – Итак,  – продолжил «допрос» следующий участник пресс-конференции,  – если я правильно понял, все Ваши произведения – это результат, отражение Вашего жизненного опыта. Поздравляю! Вы, видимо, половой гигант!

Владимир, сделав сначала вид, что задумался, затем пожал плечами и слегка покивал утвердительно головой. Мол, ничего не поделаешь: это действительно так!

Чем вызвал новый всплеск тихого смеха.

 – Меня вот только интересует вопрос,  – продолжил «участковый», как его мысленно окрестил Владимир, – когда это Вы успеваете так часто изменять своей жене? Она что, почти никогда не бывает дома? Где, например, на самом деле была Ваша жена, когда, если верить одному из Ваших последних рассказов, Вы изменяли ей с соседкой прямо на Вашем балконе?

 – Спасибо! Я так и думал, что Вас заинтересует именно этот вопрос.
 
По залу снова прокатился лёгкий смешок.

 – В рассказе сказано, что она была в Санкт-Петербурге... - Титов сделал вид, что припоминает содержание своей новеллы. 

 – Ну, а на самом-то деле?
   
Владимир специально выдержал паузу:

 – Не помню сейчас точно, но, кажется, чтобы не соврать, она как раз в это время  была... на кухне. Ну, да! Точно! Она ещё попросила меня помыть посуду. Как всегда не вовремя! Сколько раз я просил её не обращаться ко мне с подобными просьбами что называется под руку! Иначе бы мы с соседкой так быстро не расстались...

Мужчина ещё какое-то время продолжал стоять, как бы соображая над ответом, но новая волна доброжелательного смеха подсказала ему, что лучше всего побыстрее сесть на место и не привлекать к себе внимания.

Когда истекли отведённые на пресс-конференцию полчаса, все дружно устремились в соседний зал, где на столах стояли фужеры с шампанским и подносы с разнообразными закусочками. Солёными и сладкими.

На стенах довольно успешно были развешаны его картины.

Когда Владимир зашёл туда и взял один из бокалов, к нему сразу же с фужерами в руках бросились те самые красотки, которые перед началом конференции обдали его запахом своих дорогих духов. Одна из них даже предложила ему выпить с ней не брудершафт.

 – Я бы с удовольствием,  – попытался он отшутиться,  – но где-то здесь прячется моя жена. Давайте в следующий раз.

 – Но я не вижу здесь ни одной женщины, похожей на Вашу жену...

 – Ещё бы! Она замаскировалась под мужчину!

 – Что Вы говорите?!  – улыбнулась девушка. – Какая коварная! Ну, хорошо! Я подожду следующего раза! – пообещала она отходя.

«Ты и будешь следующей!» – решил про себя Владимир, в то время как глаза его искали Ирину Воробей.
 
Она стояла в дальнем углу зала, повернувшись к нему спиной.
 
«Это хороший знак! Приглашение к игре!» – расшифровал по-своему её поведение Владимир.

И, не торопясь, снова оценивая на ходу её фигурку и жестикуляцию, вернее любуясь ими, он двинулся в её сторону.