Глава 11. История Миссингера

Эйлин удивилась, что демон способен на такое отчаяние. Да и проявлял его Миссингер вполне по-человечески.

– Послушай, – тихонько окликнула она монстра.

Тот немедленно вскочил, оскалившись, хвост его подёргивался, дыра на месте носа пульсировала, зрачки расширились. Но, уловив, что это не Мастер, Миссингер немного успокоился.

– А, это ты, – отметил он, принюхавшись. Хотя что мог он унюхать сквозь висящий здесь смрад – совершенно непонятно. – Я тебя видел.

– Видел? – переспросила Эйлин.

– Ну, другого человечьего слова не подберёшь.

– А почему не сказал Мастеру обо мне?

– А разве надо было?

– Мне всё равно, – усмехнулась Саламандра. – Он бы меня в любом случае не рассмотрел.

– А если бы этих, из амулетов, напустил на тебя? – любопытство демона не было враждебным.

– Не знаю. Может, они бы меня схватили. Но, может, и не справились бы.

– Думаю, не справились бы, – кивнул Миссингер. – Мы учили что-то про духов. Ты – дух огня.

– Точно. А где учили?

– Там, у нас, – демон махнул лапой куда-то в сторону. – Впрочем, сейчас это неважно, меня всё равно исключили, так что я – всего лишь бывший студиозус.

– Исключили? А за что?

– За отсутствие успехов. У нас неперспективных не учат, – серая кожа Миссингера приняла слегка синеватый оттенок, и Эйлин решила, что ему стыдно. Человек бы на его месте покраснел.

– Ты плохо учился?

– Ну да, – Миссингер расправил складки вонючей шкуры плащекрыла. – То есть не то чтобы плохо. Просто экспериментов недозволенных много ставил…

– А эксперименты хоть удачные? – сочувственно спросила Эйлин.

– Не-а. Полный провал.

– А в какой области?

Демон только отмахнулся. Ему не хотелось говорить о своих неудачах. Но Эйлин не отступала:

– А как ты попался в сети заклинания Мастера?

– Да не помню как. То есть помню, что прощался с товарищами, ну, что-то вроде вечеринки устроил. Весело было – жуть. Все рычат, шипят, поднимают кубки с кислотой за моё здоровье… это помню. Дальше – как в тумане. А когда туман стал рассеиваться, я уже сидел наполовину в этой его мерзкой чаше. Тесно, неудобно, плечи болят, хвост чуть не отломился… Да ещё и говорить не могу, то есть могу, но он меня не слышит, а я, понимаешь, застрял!