1

– Не бойся. Это всего лишь сон. У всех у нас бывают страшные сны, даже чудищ мучают кошмары.
– А кого эти чудища боятся в кошмарном сне?
– Меня.
("Доктор Кто")



Утро в тот день выдалось ясное.
Так и написал в своем отчете капитан Владимир Селиванов, чуть позже, когда уже оказался на острове. Выглядело глупо, но надо же было с чего-то начать. Даже отчет о проделанной работе  следует писать так, чтобы читать его было не слишком скучно. Капитан, невзирая на весьма прозаическую профессию, оставался, все же, личностью творческой, о чем, правда, не догадывался. Он был убежден, что стихами, музыкой и неумелыми любительскими рисунками просто сбрасывает напряжение. В рисунках страдали текстуры и цветовая перспектива – все представления Владимира об изобразительном искусстве начинались на школьных уроках рисования и заканчивались редкими визитами в Третьяковку, но, тем не менее, рисовал он вполне сносно. Вот только использовал свои работы для растопки костра в походах.
Пока что, моторная лодка, оставляя на пронзительно-синей воде раздвоенный, как у ласточки, хвост, приближала капитана к острову.
Невыспавшийся Селиванов отрешенно разглядывал скалистые стены впереди, надеясь, что свежий ветер частично избавит его от похмелья. В плацкартном вагоне – как не напиться?.. А ехал он в плацкарте – командование экономило, справедливо полагая, что от нескольких дней в поезде офицеры не разваливаются. После поездки с веселыми дембелями-десантниками Владимир готов был с командованием не согласиться. Голова раскалывалась, а рев лодочного двигателя провоцировал желание перегнуться через борт и сунуть голову в ледяную воду.
«Итак, утро сегодня ясное… – старался заставить голову работать капитан. – А волны похожи на ласточкин хвост. Ласточки… вот и ласточки – там, возле острова. Это они?.. Или, может, чайки… отсюда не видать.»
— Это ласточки? – зачем-то спросил он. Немногочисленные пассажиры – суетливый молодой человек в очках и строгом костюме под дорогим пальто, пожилой мужчина, от которого слегка пахло перегаром, потрепанного вида тетка с пучком светлых, полуседых волос – отреагировали по-разному. Тетка испуганно покосилась на Селиванова, молодой человек вежливо улыбнулся, а мужик, обернувшись на остров, неспешно проговорил:
— Ласточки. Там полно гнезд.
— Точно… – задумчиво проговорил капитан. – Я читал одну легенду, там сказано, что ласточки приносят на крыльях весну.
— Только не здесь, – сказал мужчина и все так же неспешно извлек курительную трубку. Казалось, он все делает со спокойным достоинством. Капитану он нравился. – Здесь вечная осень. – Тут он улыбнулся Владимиру и принялся набивать трубку табаком.
Лодка причалила у подножия скалистой стены, покачиваясь на волнах, и Селиванов первым ступил на скрипучий дощатый причал.
— Ну, привет, – тихо проговорил он не то ласточкам, не то скалам, запрокинув голову и подставляя лицо свежему океанскому ветру. Наверх вела вырубленная прямо в скале узкая лестница. Капитан подумал, что этот остров идеальное место для серийного убийцы. Во-первых, мрачновато здесь. Во-вторых – удобно: жертвы все равно никуда не денутся.
Наверху лестницу сменила усыпанная гравием дорога. Слева темнела лесистая часть острова, справа различались сады и большие теплицы. Из-за невысокой каменой ограды тянули ветви яблони, тяжелые, густо усыпанные зрелыми плодами. Владимир отметил удивительное множество самых разных птиц. Были тут и воробьи, и голуби, и все те же ласточки, и другие виды, которые он идентифицировать не мог по причине слабого знания орнитологии. Казалось, каждое дерево – это большой птичий оркестр, щебечущий на разные лады. И, может быть, поэтому, остров даже начал казаться уютным.
У ограды стоял высокий худой человек в старомодной шляпе и оживленно махал рукой.
— Здравствуйте, здравствуйте! – весело обратился он к новоприбывшим. – Моя фамилия Хэнникейл, я вас провожу, так сказать, до дома! – Говорил он быстро, тараторил, ни на минуту не переставая улыбаться. – Разумеется, вы чувствуете себя неуютно, в подобных местах, так сказать, я вас понимаю…
Женщина проследовала мимо, молча, обойдя Хэнникейла, будто дерево, впрочем, последнего это ничуть не смутило. Мужик с трубкой, успевший ее раскурить, поздоровался и уверенно направился следом. Остались только Владимир и молодой человек, похожий, как показалось Владимиру, на юриста.
— Как здоровье вашей жены? – крикнул вслед мужику встречающий, и тот отозвался:
— Спасибо, лучше.
Хэнникейл обернулся к гостям.
— А вы, должно быть, детективы?
— Я юрист, – подтвердил догадку молодой человек, поправляя очки. – Я здесь по поводу…
— По поводу убийства, да, конечно, – посерьезнел Хэнникейл. – Бедный, бедный молодой человек! Такая трагедия…
— А я расследую трагедию убийства бедного молодого человека, – прервал Владимир. – Капитан Дэннер, вам должно быть известно о моем визите.
— Разумеется. – Погрустневший Хэнникейл немного суетливо пожал Селиванову руку. Вблизи ясно виделся и потускневший взгляд, и тени под глазами, и сеть ранних морщин. Трое направились по дороге. – Честно говоря, я удивился, что… так сказать, столь серьезная организация заинтересовалась нашими делами. Вы не находите это странным, капитан?
— Нахожу, – согласился Владимир. – Но не придаю этому значения. Наша серьезная организация редко ошибается.
— Насколько редко? – улыбнулся Хэнникейл. Теперь, вблизи, Владимир видел, что улыбаются у него одни губы. Глаза остаются при этом серьезными и печальными. Наверное, подумал капитан, он из тех, кто старается сохранять расположение духа до последнего. Ценное качество, когда работаешь в психушке.
— Я ни разу не видел, – честно сказал Владимир, разглядывая постройки впереди. У одной виднелась левада, по периметру которой не спеша рысил жемчужно-серый конь. Владимир, отчего-то, был уверен, что это именно конь. Он не знал, откуда взялась эта уверенность. Не очень-то он различал животных на таком расстоянии. От левады донеслось заливистое ржание.
— У вас тут и лошади есть? – спросил капитан.
— И лошади, конечно, – рассеянно отозвался Хэнникейл. Казалось, он задумался о чем-то. – Знаете, иппотерапия приносит поистине волшебные результаты. Особенно у детей… вы слышали, раньше ведь тут был сиротский приют… потом, во время войны, госпиталь. Здесь всегда работали хорошие врачи.
— А вы? – спросил Владимир.
— Я управляющий. Вы познакомитесь с доктором Гейлом, он превосходный доктор, порядок только на нем и держится… между нами говоря, Френсис не согласен с политикой Гейла. Так сказать, они не могут прийти к консенсусу…
— По поводу? – капитан вел беседу легко, стараясь не выглядеть сконцентрированным на деле профессионалом. Люди нервничают, когда видят перед собой следователя. И рассказать могут гораздо меньше, чем знают.
— По многим поводам. – Неожиданно Хэнникейл вспыхнул. – О, нет-нет, я понял, к чему вы ведете! Я вовсе, простите, не хочу сказать, что доктор Френсис… Генри… что он мог убить беднягу Эрика!
— Ни к чему я не веду, успокойтесь, – улыбнулся Владимир. И тут же понял, что выстроил фразу грубовато – излишне резко прозвучало слово «relax». По-английски он говорил довольно неплохо, и языковой барьер не мешал. По приезду капитан отключил языковой гаджет, надеясь попрактиковаться пару дней – он никогда не любил полагаться на технику. Сейчас ему показалось, что лучше положиться. Незачем грубить людям, которые должны тебе доверять.
— Простите, – сказал он. – Я не очень хорошо знаю язык.
— Я думал, русские отлично говорят по-нашему, – вежливо улыбнулся Хэнникейл.
— Не все, – заверил Владимир. – Это я командировочный.
— О, – сказал управляющий, после чего разговор как-то заглох.
Бывший приют оказался красивым, добротным зданием, и стилистическому определению поддавался с трудом – не то эклектика, не то барокко, не то эклектика с уклоном в ампир.
— Да! – гордо заметил управляющий, который, видимо, уловил стилистическое замешательство капитана. – Это здание – архитектурный памятник! Оно единственное в своем роде, сочетает в себе, так сказать, различные элементы, все лучшее от лучшего.
— Ага… – отозвался Владимир, – разглядывая больницу. Дорожка плавно влилась в уютный сквер с беседками, скамейками и фонтанчиками. – Кажется, этот ваш архитектор очень любил детей. Здесь довольно уютно.
— Он был немного странным человеком, – согласился Хэнникейл. – Но гением!
— Все гении странные, – заметил капитан. Навстречу им шла молоденькая полноватая медсестра. Она катила коляску с аутичного вида молодым человеком.
— Здравствуйте, Марта, – сказал Хэнникейл. Медсестра остановилась, поравнявшись с ними. У нее были большие синие глаза.
— Здравствуйте, – отозвалась она и тут же перевела взгляд на Владимира. – Это вы расследуете убийство?
— Разумеется, – кивнул Селиванов. Он только сейчас спохватился, как выглядит со стороны. Черная военная форма, потрепанные солдатские ботинки, шрамы на лице, растрепанный хвост темно-медных прямых волос, в которых отчетливо проглядывает ранняя седина. Жилистые рабочие руки со следами от оков на запястьях. Да и глаза с перепоя распухшие и красные. В таком виде только с душевнобольными и общаться…
— Такая трагедия, – запричитала Марта.
«Сговорились вы, что ли?..» не без иронии подумал Владимир. Он привык к убийствам, он с ними работал. А медиков сделалось жалко. Наверное, пациенты им как родные дети – ухаживаешь за ними, заботишься. А тут вдруг убивают. Двадцать три ножевых ранения. Согласно показаниям медперсонала, убитый Эрик был сущим ангелом. Правда, шизофреником, но тут уж не его вина.
— Простите, – обратился он к медсестре, – мне нужно привести себя в порядок. Я несколько дней в дороге.
— Конечно, – улыбнулась Марта. Они все тут улыбались неискренне, только в дань вежливости. Владимир никак не мог к этому привыкнуть.
Неожиданно пациент в коляске поднял голову и уставился на капитана, и Владимир встретил ясный, твердый взгляд.
— У вас за спиной! – закричал парень – резко, пронзительно, широко распахнутые серые глаза переполнились ужасом. – За спиной! Берегитесь! Берегитесь! Бе… – Крик оборвался, и молодой человек задергался в конвульсиях. Глаза закатились, на губах взбухла пена. Юрист шарахнулся, вскрикнув, а Владимир рефлекторно обернулся. Сзади никого не было.
— Ничего! – Марта ловким наработанным движением перехватила голову больного, другой рукой извлекая откуда-то шприц. – Ничего… простите, ради бога… давно не было… – Она сделала инъекцию и подхватила пациента. Тот постепенно затих. Марта виновато улыбнулась. – Похоже, вы его сильно впечатлили.
— Я так и понял, – мрачно согласился Владимир, твердо решив пробежать до отведенной ему комнаты без остановок. Принять душ, побриться, причесаться, переодеться в чистое и поспать пару часиков… А потом уже можно и начинать. А то еще кого-нибудь напугает. Больные, все-таки.