День - ночь, сутки прочь

                Подарок для прекрасной Диты фон Тиз
     В Соединенных Штатах, как известно, есть бобровые угодья, имеются они и в Канаде, стране лесов и клевых трансов, водятся в Европе, но нигде нет таких бобров, как в России. Известнейший человек из мира животных Брем постеснялся восхвалять Российскую империю, не обнаружив бобров на ее территории, посчитав иные виды фауны недостойными и неинтересными общественному мнению той поры, напряженной поры террористов, революционеров и сумасшедших изобретателей, переключившись на птиц, посвятив им несколько кропотливо написанных мелким почерком книг, до сих пор хранящихся в Спецхране Спецотдела Особого Отряда книголюбов при Службе Внешних Заимствований РФ, тайного министерства, чья коварная деятельность ускользнула из вида таких пружинистых деятелей, как Пионтковский, Ходорковский и примкнувший к ним Альбац.
     - Не примкнувший, а примкнувшая, - настырно поправила меня учительница русского языка и по совместительству - родственница. - Она женского рода.
     - А ты чо с ней в бане была ? - Срезал я сестричку вопросиком и она зашаталась. Побледнев, села на скамейку и жестом пригласила приземлиться рядом, что я тут же с превеликой охотой и сделал.
     - Почему в бане ?
     - Потому.
     Я показал жестом. Но потом сжалился и открыл секрет.
     - Ладно, не гоняй, я просто порнухи с трансами насмотрелся, так там сразу и не скажешь.
     - Бля, - схватилась она за левую грудь, там, где сердце и орден, - вот бы со всей российской оппозицией в баню сходить.
     Она мечтательно зажмурилась, видимо, представив ярчайшее зрелище кастрированных деятелей, трясущих животами, пукающих, кряхтящих, протирающих очки, причесывающих волосню, поглаживающих бороды.
     - Я, вообще - то, о бобрах говорил, - оборвал я ее сладкие мечты и явно развратные фантазии, судя по ехидной ухмылочке, появившейся на аккуратной мордочке любимой родственницы, по - моему, она даже мяукнула. - Знаешь, я прочитал у Лимонова, что его батя родом из бобров. Теперь - то я, наконец, понял, чем он баб привлекает. Хвостом.
     - Думаешь ? - Она не поверила.
     - Уверен. Как хлобыстнет хвостом и все девки тут же падают. А дальше - дело техники.   
     - Да пошел он, - неожиданно резко выкрикнула она. - Чё там с бобрами - то ?
     - Ничего, - я пожал плечами, закуривая, - живут. Давай я тебе лучше историю расскажу.
     - Про Сталина ? - Почему - то испугалась сестренка, вжала головенку в плечи и задрожала. Сука - Сванидзе, всех запугал родственником своим. Вот гад.
     - Про Калинина. - Я обнял ее, прижимая к себе, успокаивая, гладя по тоненькой спине, по пути расстегивая лифчик.
     - Дурак ! - Она ударила меня по руке. - Мы ж на лавочке, вдруг кто увидит.
     - Ага, - начал я огорчаться, насупился, дрыгнул ногой, - а если про Калинина услышат ? Что важнее : таинственная история или твои сиськи ? Сисек много, а история одна, ну, еще фальсификация, конечно. Блин, - я только что понял суть дуализма, меня аж прострелило, - получается, тоже две. Ладно, - я, как всегда, мудро и решительно решил не вдаваться в подробности, - на этот раз история будет одна, настоящая, без фальсификаций, подлогов и плагиата. Не у Пронькиных. Короче, слушай.
     - Калинин - он на самом деле Тверь. Михаил Иваныч Дверь.
     - Как ? - Она не расслышала последнюю букву, поэтому переспросила, что неудивительно.
     - Михаил Иваныч Тверь, - повторил я и посоветовал, ткнув пальцем в живот. - Ты запиши, чтоб не забыть. Глухая согласная. Кстати, не знаешь, как согласная потеряла слух ?
     - Ты на что намекаешь ? - Вспыхнула сестренка, покраснев от моих смелых прикосновений. Лифчик - то я уже снял.
     - Да ни на что, - я пожал плечами, уже привыкая к этому жесту. - Просто интересно : согласная и глухая. А несогласные, получается, ништяк все слышат. Помнишь, я предупреждал ? Чуть выше, там, где сиськи. Ладно, забей, - снизошел я, поймав ее беспомощный взгляд. - Ты меня совсем запутала, - пожаловался я, утеряв нить разговора. - Мы о чем ?
     - О бобрах и сиськах, вроде.
     - Точно, - вспомнил я, - бобры ! Сидят такие под водой, пускают пузыри, прячутся. Подумай : это ведь очень страшно, когда кто - то сидит под водой и прячется.
     - Утопленник, например, - предположила она, трясясь от ужаса.
     - Угу. Синий, глаза раками съедены, а во рту рыбка маленькая плавает, бьется хвостом о нёбо, сосет язык, распухший.
     - П...дец.
     - Самый натуральный. И тут Лимонов. Идет такой, книжку придумывает, видит : баба. Как е...т хвостом по асфальту, баба в обморок. Даааа! - Неожиданно вспомнил я. - Калинин переименовали. Вернули в первобытное состояние.
     - Чота я уже совсем запуталась, - призналась любимая, ошалело качая головой. - Пойдем спать ?
     - Пойдем, - охотно согласился я, поднимая ненаглядную со скамейки. - Это самое важное, вовремя ложиться спать.
     Мы шли домой, она что - то бормотала, а я думал : как же хорошо, когда не шляешься по всяким упырям, портящим тебе настроение искусственной безнадегой и вялотекущей депрессухой, насаждаемой другим, в то время, как втюхивающие фуфло довольно регочут, испортив ближнему еще один день. Или ночь.