Зацвела в саду сирень

                Подарок для моей возлюбленной ведьмочки Лиз Вишез
     Научный коммунизм Кристины Потупчик, разбавленный сионизмом Егора Просвирнина, мудизмом Кашина, потными ногами Прилепина - Бабченко, тремя волосками из бороды Лимонова, женой Несмияна, любовником Красовского, рейтузами ( с начесом, бля ! ) тети Тани Толстой, предательством Носика и Маркина, улыбочкой государя, непонятными, но явно ужасными словами премьер - министра, фуражкой Кужегот Фенаминыча, мудростью Витухновской и здоровенным хером Бэйли Джей подобрались ко мне, выстрелив щупальца и мыльные шары, подобные предвестникам наступающего Йог - Сотота, обняли липкими объятиями и потащили за собой в пучину и бездну заимствованных дискуссий, когда чай - из самовара, каторжане - из Швейцарии, объясняющие господа - из подворотни, а Клим Самгин - из Дуняши, вот только выскочил, обтирает мокрый член о простыню, выпивает соточку, закусывая бужениной, зовет Лютова и цыган и долго сидит, свесив голову, глядя на бегущего по столу таракана и вполголоса подпевая задорной песенке, сотрясающей стены нумера извечных меблирашек :
     - Горит и кружится планета ...
     В дверь постучали. Решительно и отрывисто. Так могут стучать люди уполномоченные, при мандате, в сапогах, типа, идущих на север почтальонов, пьяного Венедиктова, голой Собчак или соседа - азербайджанца, зашедшего спросить : " Доколе ? " Клим вперил воспаленный взгляд в дверную щель, нехотя увеличивающуюся в размерах, кто - то настырно лез в нумер, попирая законы божеские и человеческие. Наконец, дверь отворилась и вошла Нина Ургант. Голая. Самгин схватился за виски, заколотившиеся бешеной жилкой, часто пульсирующей, звенящей, и застонал. Гитарная струна звякнула и примолкла, прижатая строгим пальцем усатого цыгана, словно выпрыгнувшего из говенной фильмы Кеосаяна, ну, там где Боря Сичкин косит под еврея.
     - Тебе чего, баушк ? - Захохотал Лютов, бросаясь вприсядку перед гостьей. Его странные глаза вновь разбежались в разные стороны, одним он подмигивал Телепневой, расхристанно сидящей в одной фуфайке на верхних нарах нумера, под антресолями, а второй ощупывал соблазнительное тело вошедшей, лоснящееся от оливкового масла, присыпанное перхотью и новогодними хлопушками, покрытое курчавым волосом, с великолепным пушистым хвостом, обвившим мохнатой змеей левую ногу, гитарой за сутулой спиной и гранатой, привязанной веревочкой к талии.
     - Проводим билизацию, - сипло каркнула Нина, плотно усаживаясь на вздрогнувшую голову Дуняши, разбросав ноги лежащую навзничь на печи. - В десятый наш десантный батальон.
     - Не так, - завыл Клим, уловив несоответствие. - Не так, сука ! На конце твердый знак. Парадигм изменился, бля.
     - Это да, - вылез из - под стола мужик с деревянной ногой, ловивший там налима среди ореховых скорлупок, фольги от чеков, пустых бутылок и фуфыриков от боярышника, окурков, прокламаций, патронов и спящего тяжким сном запойного человека Чубайса - старшего, революционера и террориста. - Парадигм на х...й, бля, сука. - Он бессмысленно матерился, подражая бородатому гаду с северо - запада, жующему какую - то хрень с косорылой девкой на Первом. - Оно раньше токмо на шилишпера разве, а щас вынь да положь налима, е...ный в рот через коромысло. Налима ! - Завизжал мужик, пристукивая деревянной ногой по широкой груди Чубайса - старшего. - А грузилами не обеспечивают, грят, нету таковской разнарядки, я их душу пахал, мотал через мертвый глаз в жопу, на хрен, бля, сука. Ыыыы, - зарычал он, подступая к мобилизованной, - суки, продали Россию !
     - Причем, оптом, - уточнил Лютов, снова меняясь. Он, вроде, только что не вязал лыка и передвигался по засаленному нумеру конкретно на бровях, а сейчас, собранный, жиганистый, подвижный, вырезающий столовым ножом тайные знаки на столешнице, подтянулся и нахлобучил на голову фуражку, извлеченную из - под стола. - Почему не приветствуешь по Уставу ? - Он пристукнул требовательным пальцем по лбу вздрогнувшего Клима и сурово приказал нежданной гостье, проводящей какую - то билизацию. - Вернись к двери и войди, как положено от времен отеческих.
     Нина Ургант кивнула, соглашаясь с законами военного времени, вышла за дверь и через мгновение вломилась с превеликим шумом и азартом.
     - Хыы, - могуче выдохнула она, выпив залпом предупредительно поднесенный одноногим мужиком стакан водки, закусила по - цыгански, дымом, и просительно потребовала, зардевшись в наступившем экстазе, у цыгана, водящего усом в углу за печкой. - Спой, что - нибудь про нас, про летчиков.
     Цыган ударил по струнам и зарыдал :
    - Лоботомия ! Лоботомия.