Память
Река. А ведь дальше, за лесом, действительно была река. Я вижу её. Я ее помню. Широкая, извилистая, полноводная река. Стрижи и сейчас вьют гнезда в её глиняных, отрывистых берегах. Однажды, очень, очень давно, много лет назад, отец вернулся домой с небывалым уловом: жирная , больше метра в длину, серая с чёрными пятнами рыба. Почти без чешуи и с усами как у старосты. Такими сытыми мы с братом не были до этого ни разу. Больше недели мы ели всевозможные рыбные явства; её варили,жарили, запекали в печи. Где ты сейчас, отец? Во всем этом мире я не вижу тебя. Быть может ты в деревне, что была за рекой? Там,где мы жили раньше.
Тропинка заросла. Люди больше не ходят по ней. Но я помню. От реки, от того места, где ты оставлял свою, выцветшую на солнце, старую лодку, мимо большого гнилого, разломленного дуба, вверх по пригорку, где росла сладкая,крупная земляника. А теперь прямо, никуда не сворачивая, до большого камня, покрытого мхом и дальше, до деревянного столба с надписью. "Полесье" так называется наша деревня, потому что к ней нужно долго идти по лесу", так ты говорил, и улыбался мне и маленькому Степану.
Знаешь, тут больше не живут люди. Дома покосились и обветшали. Двери в избы кое-где выбиты, крыши провалились внутрь, солома давно уж сгнила, ставни раскрыты , будто пустые глазницы. Мертвое место. Тот колодец, что был в центре и у которого старый староста собирал народ,тоже сгнил. Лишь пара досок и яма, что воняет тиной. Но дома все еще образуют узнаваемый полукруг, вот дом травницы Тамары,самый первый. Я и ее помню :она была не высокой, жилистой женщиной, с угольно черными волосами, вечно стянутыми в тугую косу. С маленьким , острым лицом и большими глазами , как у оленя, и пахла мятой. Ее дом будто и сейчас чарующе пахнет сеном, тимьяном и чередой. Возвращаясь с охоты ты всегда заходил к ней первой. Я часто видела тебя из дома: большой мешок с добычей за спиной и котомка по-меньше в руках: диковинные травы и тушки зверья из дальних мест, для Тамары. Душистые травы она развешивала в избе, собрав в пучки и связав холщовой ниткой, а остальное уносила в погреб, куда детям нельзя было ходить. Вечерами , перед сном, мы со Степаном любили представлять, что же может быть в том погребе. Я пугала его рассказами, о том, что однажды была там: царил полумрак,на станах висели головы злобных вурдалаков, с острыми клыками, длиной в палец, по всюду в мешках внутренности речных и озерных утопцев, и мухи кружатся над ними, а на столе русалочий хвост и он еще трепыхается как рыба без воды....он визжал и после не спал всю ночь.А Тамару, на время, начинал обходить стороной. Такой забавный трусишка.
А вот и наш дом,на против ее, последний в деревне. Он обветшал и развалился сильнее других: у него почти не осталось крыши, внутри проросли кусты и деревья, в старой твоей мастерской, где раньше сушились натянутые шкуры, теперь какое-то животное устроило логово. Мне очень грустно, ведь я запомнила все другим.
Лето пролетело не заметно. Прошло вслед за зеленой весной и холодной, суровой зимой. Многие сгинули в те холода, но все больше старики, да малые дети. Пришло их время, особо никто не горевал и не выл. Толи дело, если зима забирала молодого, сильного мужчину или девку в цвету. Но в этот раз обошлось. Брат в ту пору достиг семи лет от роду и стал отроком, отец подарил ему теплые черные штаны и новую рубаху с синей тесьмой , как и подобает по случаю. Теперь, наконец Степан сможет помогать мне в поле и можно брать его с собой в лес. До этой поры детям запрещено покидать деревню, всю работу они ведут в доме или на огороде. Степана же отец собирался обучить своему охотничьему ремеслу, как вернется. Он всегда уходил на "дальнюю охоту" по весне и всегда возвращался летом. Брат теперь ходит довольный и гордый собой, он не будет пахарем или лесорубом, не возится ему в грязи и сорняках. Но вот лето прошло, а отец еще не вернулся. Наши запасы давно иссякли: перебиваемся то тут, то там, больше все с огорода, да тетка Тамара, бывает принесет чего, иначе сгинули бы, как наша мать. Я по ней уже не скучаю, я все хуже помню ее лицо, хоть отец и говорит, что я на нее похожа, те же светлые зеленоватые глаза и длинные, чуть вьющиеся волосы цвета соломы, но ее образ ускользает от меня все дальше. Я представляю ее доброй, мягкой женщиной, с теплыми ласковыми руками, полушепотом напевающую мне колыбельную песенку. Но ее голос давно стерся из моей памяти. Только Степан бывает ноет по ночам , ему она еще снится.Да отец, так и не смотрит на других.
Сегодня я говорила с дедом Игнатием. Степан спал еще, а я растопив печь, пошла на колодец за водой, да на обратном пути со старостой и столкнулась. Он шел от дома тетки Ивоны, ходил детей проведать, да может Алисии передать чего. Им сейчас хуже , чем нам. Они тоже пережили зиму, да как тетка Ивона с хахалем уехала, так и не вернулась. Нет ее уже с весны. Все хозяйство на Алисию легко, а она сама слабая, хилая, хоть и смекалистая, как я. Да только на ней еще Юрек да Павел малой, много ртов лишних.
-Лучше б их зима забрала,- говорит дед Игнатий. Я молчу. Да только жалко мне их. Мне нравилась тетка Ивона, красивая она, да и добрая как Тамара. Когда дома бывала, всегда всем, что есть поделится, детей на своих и чужих не делила, мне гребень подарила: резной, не дешевый. У нас в селе такого и не сыскать, видно, что в городе куплен. Он очень мне дорог, ведь такого больше не у кого нет. А вот соседи ее не любили. В доме одна живет, а ребятишек трое. Слухи про нее по деревне ходят плохие. Еще Алиску жалко. Мы теперь с ней часто вместе. В поле работаем, да за травами тетка Тамара посылает, да в лес за земляникой ходили. Вдвоем не страшно, да веселее. Павел, самый младший брат ее, все дома сидит, мал еще, никому зла не сделал. А Юрек , парень хоть и не плохой, одного со Степаном года, да глуповат малость. Не смышленый, все по два раза объяснить надо, и дома одного не оставишь, все да учудит что-то. Тяжело ей. Бывает вымотается, да сляжет, а я к тетке Тамаре бегу, за травами да за снадобьями. Но, чтоб сгинули они? Нет, не хочу.
- Слушай, Агнешка, я тут вот что подумал: голодные вы , не бойсь, как волки. Да только у самих мало чего осталось и дать нечего. Прости уж. Сбегала бы ты в лес по грибы, их там много нынче уродилось, да принесла. А Златка моя суп-грибницу на всех и наварит. Дело говорю?- дед Игнатий сегодня добрый.
-Дело! Кушать и вправду очень хочется. Спасибо Вам ! А за грибами, это я мигом сбегаю, прямо сейчас соберусь!- я спешила обрадовать Степана, ускорила шаг.
- И Алиску позови, да мальцов возьмите, надо же на всех набрать!- крикнул мне в след староста.- Как придете, в хату мне неси.
Степан еще спал. Лежебока. Соседские петухи давно пропели, я уж и печь растопила и воды принесла, даже старый староста на ногах, а этот все валяется. Малец он еще, хоть и отрок, какой охотник из него? Лучше бы меня отец обучил ремеслу. Да не слушает, все к тетке Тамаре посылает, как прошу: "если хочешь учиться, так ступай знахарскому ремеслу обучайся, это дело почетное, нужное. А охота, охота дело не женское". Умом-то я его и понимаю, только не по мне это, траву собирать, да в ступке тереть. Степан беспокойно заворочался в постели, проснулся.
- Вставай, я как раз заварила воды с мятой, пей пока горячая, да хлеба отломи себе,- говорю ему, - только лицо водой ополосни, там в углу холодная стоит, а то и на себя то не похож! Под нос себе пробубнил что-то, не расслышала, но пошел, сделал. Хорошо, что слушает меня, проблем меньше. Я присела к нему за стол, сморю с каким аппетитом хлеб жует.
-А ты сама поела уже, Агнешка?
-А то, не тебя же, соню, дожидаться.- легко соврала я. Как бы в привычку не вошло.- Дед Игнатий в лес попросил сходить, грибов набрать, да ему принести. Сегодня с нами пойдешь, ты же хочешь?
-Конечно хочу!Сейчас? - хлеб в миг всем куском в рот запихал, да пошел собираться. Я убрала со стола, обернулась, а он уже полностью одетый стоит у двери. Нож отцовский за пояс заткнул, даже корзинку нашел, меня ждет.
Хоть солнце и светило ярко, утро выдалось холодным. За Алиской даже заходить не пришлось, они с Юреком сами уже подходили к нашему дому. На нем такая же рубаха и штаны, как у Степана, подвязанные холщовой нитью, все мальчишки одинаковые. Она тоже в штанах, и теплой расшитой красными узорами рубахе до колен,правда не по размеру,а волосы цветастым платком завязаны. Ей как и мне в это лето исполнилось 11. Только тощая она, смотреть жутко, мы все лето в поле: моя -то кожа стала коричневая, блестящая,волосы выгорели, не отличить от соломы; а ее как была белая, почти прозрачная, так и осталась. И коса темная, как конь старосты. Павла она не взяла, рано ему еще в лес. Не по возрасту. Да и толку от него там, только мешать. Решили очень далеко не ходить, по старым проверенным местам пройтись, где в это время белые да подберезовики. Злата, дочь деда Игнатия, варит просто отличную грибницу. Хорошая она хозяйка, да нас учить отказывается. Сколько мы не просили ее, ни в какую. Хитрая. Как только я подумала о супе , в животе начало предательски бурчать. Хорошо мальчишки шли чуть впереди, не услышали.
Днем в лесу совсем не страшно. Каждый куст в округе деревни знаком, каждая травина. Степан сразу какую-то палку нашел, вертит в руках, будто лесник топором орудует, не видимых волков прогоняет. Вот и Юрек, на него глядя, подключился. Им бы грибы искать, да лес изучать, а они как дети малые. Алисия цыкнула на них, что не гоже это мужчинам по сторонам в лесу глазеть, по делу же пришли. Строгая.
Казус приключился. Оказалось, что братья наши, грибов-то не знают: какие опасные, ядовитые, а какие съедобные, годные- не узнают. Вот так помощнички.
Но Алисия быстро решение этому нашла: они нам все грибы, что найдут приносят, а мы уж смотрим, да им рассказываем , что к чему. И учеба и польза. Дело сразу славно пошло, загорелись мальчишки идеей, по лесу лазают, под кусты все заглядывают, быстро , что-нибудь приносят. Так мы незаметно набрали одну корзинку всяких разных грибов. Я нашла самый большой , красивый белый гриб, да пару ярких подосиновиков. Алисия их пропустила, не заметила, а я следом шла, да и заприметила. Зря вот отец обучать меня не хочет, глаза то у меня ,вон какие зоркие, и хожу я тихо, ни один зверь не услышит...Замечталась я, да подруга меня окликнула. Пока мальчишки наши, в очередной раз, подальше отошли, она меня к себе позвала. Совета спросить решила.
- Думаю, мне не стоит с вами вечером к старосте идти,- она начала разговор.
- Что такое? Почему вдруг ты так решила? Не хочешь?- засыпала я ее вопросами.
- Да не в этом дело. Не могу я... В общем, я Баженку палкой излупила вчера! Прямо по глупой голове ее треснула,она как давай орать и домой припустила, догнала бы ее,так вообще не знаю, что сделала!- я услышала злость в голосе, обычно спокойной подруги.
-Постой, что она сделала то? Ты же не просто так, правда?- у меня не складывалась картинка происходящего в голове.
- Сделала. За языком своим поганым, не следит , вот, что она сделала! " Сгинула, -говорит,- мать твоя. Знаешь же, что сгинула? Не приедет. Бросила и тебя и братьев твоих. Воспитывайте соседи, кормите их! А сама, что? А сама все счастья ищет,да, разве ж оно у мужиков в .." - проговорила Алисия тоненьким голоском, подражая интонации Бажены- Дальше я не слушала, что под руку попалось, тем и треснула ее, что было сил.- голос ее дрожал, было видно, что злость еще не прошла.- И знаешь, что? Я вообще не жалею. Еще бы треснула. Сколько потребуется раз, только б она не смела больше рот свой открывать!
-Она сама виновата. Это точно. Только и ты лиху дала. Ну послала бы ее, ну гадостью ответила, но палкой-то зачем? Что теперь делать?
-В том-то и дело. Как к ним в дом идти? Она им точно рассказала. Как я в глаза Злате и старосте посмотрю ?Лучше не пойду. Пусть с голоду умру, но не пойду.
-Ты то не пойдешь,ладно, а малые? Павел разве виноват, что сестра у него гордая такая? Гордыней своей кормить их будешь?
Молчит. Вижу, что чуть не плачет она от бессилия. Знает же , что права. Да кому правда-то нужна эта. Голод сильнее правды. И братья важнее, каких-то там ее чувств.
-Извинись. Ты сейчас в доме хозяйка, старшая. Я понимаю, подруга, тяжело. Но так надо. Ты справишься.- Я хотела обнять ее, но поняла, что тогда она не сможет сдерживать слез, а к нам уже шли ребята с охапками грибов.
Юрек шел радостный, чуть вприпрыжку,явно довольный добычей: он нес огромную, мертвецки белую , поганку, с бахромой по краям. Степан плелся позади, он уже устал и вымотался. Стараниями Алисии поганка отправилась под ближайший куст , а Юрек схлопотал легкий подзатыльник. Он надулся и отказался больше собирать грибы. Корзинки были почти полные и на сегодня мы решили на этом остановится. Назад шли молча, все в своих мыслях. Болтать не хотелось. На подходе к деревне мы увидели толпу селян, они расходились по домам от колодца, видимо вновь было какое-то собрание. Староста медленно шел к своей избе опираясь на палку. Тетка Тамара прошла мимо, даже не взглянув на нас, и злобно бурчала что-то себе под нос. "Старый лис, знамо на избу наметился" , " Ишь, что задумал, собака окаянная", успела расслышать я до того, как она скрылась у себя в доме. Я догнала старосту и отдала ему две корзинки грибов. Он улыбнулся , похвалил меня за старания и наказал приходить вечером.
Пока было время , я занялась уборкой. Вынесла длинные, разноцветные,лоскутные половики , и мы с о Степкой хорошенько их вытрясли, он снял новую паутину с углов, да убрал пыль. Я намыла полы ,и перестелила постель. Время за работой пролетело не заметно. Пора было выходить. Причесала Степана и уложила себе волосы с помощью гребня. Посмотрела, чтоб одежда на нас была чистая. Пока нет отца, я старшая и весь спрос с меня. Не гоже показываться перед соседями, как какие-то сироты. Идти было не далеко, Алисия со всем семейством была уже там. Видно пришла пораньше, чтоб было время извинится, и чтоб мы не застали этот момент. Стыдно.
Нас всех посадили за стол, где уже стояли тарелки под суп и одна большая, общая, с нарезанным свежим хлебом. Злата принесла большую кастрюлю с кипящим супом. От него еще поднимался пар. Аромат стоял такой, что сразу у всех слюнки потекли. Не успела она разлить все по тарелкам, как мы впятером накинулись на похлебку и съели все в миг. Даже последние капельки вымазали хлебом . Не хотелось навязываться и мы уж было засобирались домой, но дед Игнатий остановил нас. Он принес целый кувшин с настойкой на травах, и даже сам разлил нам по чашкам.
-Это для здоровья, да , чтоб сон был крепкий.-объяснил он.
Напиток обжигал горло , я разобрала аромат перечной мятой, зверобоя и липового цвета. Я чувствовала сладкий вкус меда на губах.
Проснулась я от обжигающего, пробирающего до костей, холода. Озябли руки и ноги. Печь остыла? Я осмотрелась вокруг. И я была не дома. Холод будто усилился в миг. Рядом на постели из досок и хвороста , прижавшись ко мне сопел Степан. Тут же была Алисия с братьями. Они спали, но что-то не так было в этом сне. Я с трудом растолкала подругу, случайно разбудив и Степана. Он удивленно оглядывался вокруг, и я вовремя приложила к его губам руку, показав знаком, что нужно молчать. Не стоит сейчас перебудить всех. Наша обувь стояла рядом с постелью, кто-то заботливо снял ее с нас. Зачем? Мы находились в маленьком , деревянном, промерзшем доме, без окон. Печи тут не было. Сюда ели помещалась постель и стол у стены. Кто-то, оставил для нас кувшин с водой и котомку с хлебом. В углу у двери лежала длинная веревка, там же нашелся маленький топорик . Больше ничего не было. Я не понимала, что произошло и почему мы оказались здесь. Алисия тоже не знала. Она помнила столько , сколько и я. «Селяне»- прошептала она. Хотелось заплакать от обиды.
-Где мы?- спросил меня ,подошедший Степан. Мне нечего было ответить. Почему? За что так с нами? Алисия обняла моего брата и нежно погладила по голове:
-Ничего. Все будет хорошо. Мы с Агнешкой обязательно разберемся.
Я увидела на полу рядом с кроватью покрывало, должно быть оно упало с нас во сне, и укрыла спящих мальчишек. Степан замерз и тоже забрался к ним. Посовещавшись, мы решили выйти и осмотреться снаружи.
Я взялась за ручку двери и с силой потянула на себя. Дверь оказалась на удивление добротная, тяжелая с прочным засовом изнутри. На миг меня ослепило яркое дневное солнце. Вокруг не было никого. Наш домик казался сторожкой какого-то лесника или перевалочным пунктом охотников, одиноко стоящим на полянке, среди темного густого леса. Никто из нас не бывал тут прежде.
-Может твой отец бывал тут, он же охотник?
-Может и был, только не рассказывал мне. Я не помню...Что нам делать теперь? Как мы найдем дорогу домой?
-Домой? Нас там никто не ждет. Это все староста, да все они. Мы для них, обуза. Понимаешь? Лишние рты.... Даже если предположить, что мы вернемся, думаешь кто-то будет рад? Они просто придумают еще что-то, чтоб избавится от нас.
Мне вспомнились слова деда Игнатия. Должно быть она права. От этой мысли все перевернулось, захотелось рвать, терзать от злости, чертового старика. Чтоб волки пришли и задрали их все до единого! Сжечь всю деревню до тла! Вот вернется отец, а нас нет, они еще узнают, они все поплатятся. Он обязательно вернется. Разберется с селянами и найдет нас.
-Мы можем только остаться здесь,- ее слова вернули меня в реальность-нам ничего не остается, как остаться здесь.
-Да, мой отец вернется и найдет нас. Селяне еще пожалеют. Я знаю это. Он и вас не бросит, будем жить все вместе. Найдем другую деревню! -Эта мысль вселила в меня надежду, что все еще не так уж плохо.
-Может и так. Нужно воды раздобыть, да есть что-то. Того, что эти люди нам оставили, и до вечера не хватит. Давай осмотримся вокруг. Далеко пока не ходи. Я посмотрю за домом а ты впереди, все что съедобное, неси, потом разберемся.
Я кивнула. Пролезая через колючие сосновые ветки , я пыталась найти грибы , ягоды, все, что пригодно в пищу. Но повсюду были лишь опавшие склизкие листья и пожухлая трава. Какой-то мох. Поганки. Не определенный большой твердый гриб наросший на дерево. Невысокий куст с маленькими черными блестящими ягодами. Папоротник. Уже заканчивая обход я все же смогла найти пару грибов: маленькую розовую сыроежку и белый гриб с червивой ножкой. У Алиски улов был не лучше: три гриба. Мои ягоды она выкинула и велела вытереть руки об рубаху, на всякий случай. Никакого , даже маленького ручейка по близости не оказалось. На самом деле, я и не надеялась, что все будет так просто. Нужно было углубляться в лес дальше. Но в избушке нас ждали наши братья и нужно было, наконец, объяснить им ситуацию. Я шла следом за Алисией и, уже переступая порог увидела то, чего не заметила в первый раз: снаружи дверь была вся покорежена. От середины и ниже все было покрыто следами чьих-то когтей, маленькие поверхностные царапины сменялись широкими глубокими ранами. Кто-то или что-то отчаянно хотело попасть внутрь. Холодок ужаса пробежал по моей спине и я скорее заскочила в дом. Сейчас еще день, а днем безопасно,напомнила я себе.
Ребята уже не спали, но Степан, как я поняла с его слов, не дал им выйти наружу. Новости они восприняли крайне стойко, как то излишне по-взрослому выглядело их спокойствие , будто и без слов все уже поняли. Мы все сидели на постели и никто не решался нарушить образовавшуюся тягучую, давящую тишину.
-Чур, я буду охотником!- с гордостью нарушил тишину Степан,-как мой отец. У меня есть веревка и топорик, сделаю капкан.
Глаза мальчишек загорелись.
-А я буду старостой. Самым главным из всех.- поддержал Павел. Юрек никак не мог придумать себе занятие, но было видно, что он тоже очень хочет поддержать игру.
-А Юрек тогда может быть лесничим, собирать хворост и дрова для костра.-подсказала я и взглянула на подругу, она кивнула мне с благодарной улыбкой.
-Только, чур, по одному не ходим. -внесла правило Алисия,- тут может быть опасно.
Атмосфера заметно разрядилась, ребята оживленно принимали на себя новые роли и делились , еще не осуществленными подвигами. Голод напомнил о себе и мы поделили хлеб на всех, запив скудную трапезу водой из кувшина. Как и предполагалось, наши запасы иссякли. Оставались еще, конечно, грибы, но так и не придумав, что же с ними сделать, мы просто сложили их на стол-про запас. Нужно было отправляться на поиски воды. Приближался вечер и хотелось успеть до темноты, я вспоминала следы на двери и точно не хотела остаться там ночью. Перед уходом раздали указания младшим: запереть за нами дверь и сидеть тихо, как мышки, открывать лишь нам и по установленному стуку. И прихватив с собой кувшин, мы выдвинулись в путь. Конечно, идти не хотелось. Перед нами раскинулся не знакомый лес, и мы понятия не имели, где искать. Ко всему, заметно похолодало, ветер усилился. Мы медленно продвигались вперед, через чащу. Идти было тяжело из-за высокой травы и папоротника. Он был повсюду. У меня по телу то и дело пробегали мурашки: то ли от холода, то ли от вназапно накатывающего страха. Я усилено прислушивалась , ощущение опасности не покидало меня ни на миг. Руки чесались от ожогов старой несгибаемой крапивы. И вот, когда уже казалось, что силы покинули нас, впереди мы увидели ручей. Вода была обжигающе холодной, но пить хотелось не выносимо. Мы устроили себе небольшой привал. А после, набрав полный кувшин воды, отправились обратно. Теперь у нас было время смотреть по сторонам. Не раз нам попадались те самые не съедобные ягоды, что забраковала Алисия, мы видели примятые круги травы-видимо кабаньи лежбища и даже набрали еще немного грибов.
-Слушай, а ты умеешь разводить костер? Ну огонь разжечь можешь? Мы могли бы поджарить нашу находку- Алисия показала мне подберезовик.- Все лучше, чем сырыми кушать.
-Прости, я не знаю как. В смысле не делала никогда сама. Мне вдруг стало стыдно , от меня не было толку.- Хотя, если взять веревку и бересту, то может получиться.-я вдруг вспомнила один из рассказов отца.
-Ну веревка в доме есть, а береста вообще не проблема.-она оторвала кусок коры с первой попавшейся березы. Мы вновь погрузились каждая в свои мысли. Говорить совсем не хотелось. Я вспоминала отца. Почему я так редко слушала его, почему не задавала правильные вопросы. Как бы мне пригодился сейчас его опыт. Как бы я хотела получить от него совет, что же нам делать дальше, но сейчас я могу рассчитывать лишь на себя и на Алисию. Пока она рядом, мне заметно спокойнее. Интересно, о чем думала в тот момент она? Между тем заметно стемнело. Мой страх, ненадолго покинувший меня, вернулся с новой силой. Я заметила, что и моя спутница прибавила шаг. До хижины мы добрались почти бегом, несколько расплескав заветную воду. Постучав, ровно семь раз, нашим условленным тайным стуком, мы вошли в наш дом. Ребята жадно накинулись на воду, и кувшин вновь опустел. Нужно было придумать решение по-лучше, одного кувшина явно не хватало на всех. Но об этом можно было подумать и позже, сейчас мне предстояло развести костер. Ребята натаскали веток, самых сухих, что нашли, я положила сверху кусок бересты и поставила палку,обвязав , предварительно, веревкой. Должно быть как-то так. Не получалось, как я не старалась, ничего не выходило! Ребята , державшие в руках, по грибу, выжидающе смотрели на меня. Но что я могла? Маленький Павел, съел свой гриб. За ним и Юрек, даже Степан и Алисия, последовали его примеру...они устали ждать.
--Ну и ладно!- откинула я от себя веревку-Я не могу. Не умею, ни на что не годна! Сами тогда разводите!
Мне никто ничего не сказал, но в их глазах я видела немой укор. Я пошла в дом и легла в постель отвернувшись к стене. Слезы рекой текли по моим щекам. Вся обида и горечь произошедшего дня, наконец вырвалась на свободу. Я ревела , как ребенок. Я была такой слабой и жалкой. Вернулись ребята. Кто-то запер дверь на засов. Чье-то теплое тело прижалось к моей спине и я потихоньку погрузилась в сон.
Всех разом разбудил свирепый протяжный вой. Дверь тряслась. Что-то большое с утробным рычанием скребло дверь , пыталось поддеть ламами , разломать когтями. Было слышно как оно, тяжело дышит. Минута тишины и существо начало рыть землю под дверью. Мы прижались друг к другу, боясь издать хоть единый звук. По лицу Павла, самого младшего из нас, беззвучно текли слезы. Кажется, что в тот миг я разучилась дышать, воздуха не хватало , а сердце колотилось так, что зверь точно его слышал. Еще миг, всего один миг, и дверь поддастся, существо ворвется в хижину и разорвет нас. Боже, пусть мое сердце разорвется до этого момента, пусть я умру раньше, чем он начнет меня есть! Больше я ни на что и надеялась. Но внезапно шум прекратился. Зверь прислушивался. Что-то в лесу, вдали от нашего убежища, отвлекло его. Он издал угрожающей рык и рванул в чащу. Я наконец смогла сделать глубокий вдох, все тело замерзло, я была липкая от пота. Алисия смогла спуститься с постели и подойти к двери. Она прислушивалась. Ничего не происходило, тишина. Она уже шла к нам, когда я услышала тихий, ели различимый шепот исходящий от леса, откуда-то из-за двери, но достаточно далеко от сторожки. « Алисия, Алисия» -повторял смутно знакомый голос. «Алисия, Юрек» - голос называл наши имена, звал и звал, не прекращая. Это было даже более жутко, чем в первый раз. Что-то не правильное было в этом голосе, что-то, чего просто не могло быть. Озноб сковал все тело, и будто все волоски на коже пришли в движение. В доме стало холодно, как зимой. « Агнешка, Агнешка...» голос знал, что я рядом.
-Это мама! Мама пришла за нами, я узнаю ее голос!- крикнул Юрек и посмотрел на остолбеневшую Алисию.
-Сестра, ну мама же! Надо позвать ее к нам!- выкрикнул он, подскочил к двери и откинув засов, выбежал в ночь. Я даже не успела понять, как это произошло, лишь увидела, как в тумане: моя милая подруга , ахнув, убежала вслед за глупым братом во тьму леса. Все, что я смогла, собрав все свои силы, это захлопнуть дверь и быстро наложить засов. Я прислонилась к ней спиной и ноги мои подкосились, силы покинули меня. За дверью стояла режущая слух тишина. Ни жуткого воя, ни шепота, ничего. Только маленький Павел кричал в доме и бился в истерике. Все это время, мой несмышленый брат, не давал ему убежать. Крепко прижимал к себе, и стойко терпел все его попытки вырваться и побежать на зов. Не знаю, сколько это продолжалось, но наконец малыш выбился из сил и забылся тяжелым ,беспокойным сном. Степан тоже уснул, так и не разжав объятия. Я провалилась в сон прямо у двери, не смогла дойти до постели. На утро ребята не вернулись. Ни Алисия, ни Юрек. Я приняла решение, что оставаться здесь больше не безопасно. Существо знало где мы, и точно явится вновь. У меня сводило живот , то ли от голода, то ли от вчерашнего гриба. Степану тоже было не хорошо, но он тоже хотел уйти. А вот Павел выглядел плохо: кожа его побледнела, на щеках горел яркий румянец, у него был сильный жар. Нужно было возвращаться в деревню, без снадобья он вряд ли долго продержится. Когда мы ходили на ручей, я заприметила реку. Далеко у горизонта, но хоть какой-то ориентир. Можно было бы идти вдоль берега, до знакомых мест. Далеко. И вряд ли мы доберемся к ночи. Оставалась надежда, что зверь вернется сюда, а не последует за нами по следу. Выходить пришлось не медля. Степан взял топорик, я накинула на себя покрывало и прихватила кувшин, по пути наберем воды из ручья. Царапины на внешней стороне двери стали еще глубже, вокруг валялись щепки и земля была покрыта следами какого-то животного. Я вспомнила ребят, и сердце заныло в груди. Нельзя было про них думать, про их судьбу. Не сейчас. Сейчас мне нельзя плакать. Они сгинули, думать надо о живых.
До ручья мы смогли дойти довольно быстро, я помнила дорогу. Хотя Павел, шедший последним , явно нас тормозил, ему было сложнее всех ступать через высокую траву, да и в лесу он до этого не был. Но варианта вернуться или чего-то ждать, у нас не было. Я усиленно прислушивалась, но странных звуков не было, только птицы, ветер и звук наших шагов, хруст веток под ногами. В скором времени и я почувствовала усталость. Дико хотелось пить, хотя мы еще не далеко отошли от ручья. Я отпила из кувшина и передала его ребятам. Павел Сел на землю, попил и отказался идти дальше. Пришлось сделать вынужденный привал. Прошло где-то с полчаса , когда мы засобирались дольше. Ничего не предвещало беды, пока мы не услышали шепот со стороны хижины, от ручья...кто-то шел по нашему следу. «Агнешка», «Степан», будто напевал голос и приближался. Ночь же еще не наступила!Как такое возможно?! Я схватила брата за руку и бросилась бежать. Он обернулся, хотел схватить маленького Павла, но я лишь сильнее потянула его за собой, увлекая в глубь леса.Я просто не могла потерять еще и его. Больше у меня никого не осталось. Кто угодно, но не он. Мы мчались из о всех сил не разбирая дороги, ветхи хлестали лицо, царапали руки до крови, вырывали мне волосы. Я давно потеряла свой гребень, даже не заметив пропажу. Останавливаться было нельзя. Ни на миг. Не знаю, сколько это продолжалось, мы так и не добрались до реки, но погоня, будто прекратилась. Мы выбились из сил. Степан уже не мог просто идти. А если и зверь пошел по нашему следу? Тогда все. Нам не уйти. В какой стороне вообще река? От куда мы пришли? Я запуталась. Заблудилась. Степан потерял топор, кувшин остался с Павлом. Одеяло порвалось. Мы сели под большое дерево и прижались друг к другу. В лесу сгущалась тьма. Приближалась ночь. Я постаралась посильнее окутать брата одеялом, и сильнее прижать к себе. Я могла отдать ему лишь свое тепло. Никудышная сестра. Если бы я могла развести костер, если бы я не была такой трусливой. У нас же был топор, нужно было, нужно было встретиться с зверем . Я запрокинула голову, горячие слезы обжигали мое лицо. На небе взошла полная луна. Очень красиво. Мне даже стало как-то теплее.
-Сестра, мне холодно.- прошептал каким-то слабым, отстраненным голосом Степан. Я уже согрелась и медленно отдала ему свою часть одеяла. Закутала его в два слоя и прислонилась ближе. Тело почему-то плохо меня слушалось, мысли спутывались. Я вновь подняла голову и смотрела, смотрела , на эту яркую звезду, пока очертания ее не стали темнеть. Я уже не различала голоса брата. Хотелось спать и я поддалась этому чувству. Пошла на встречу темноте. Мои веки сомкнулись, чтоб больше никогда не открыться.
Я открыла глаза и поняла, что парю. Высоко в небе, наравне с круглой луной и яркими звездами. Внизу , в лесу, остался мой милый, любимый, такой бесстрашный брат. Он станет смелым, сильным мужчиной. Отличным охотником, как наш отец. Там внизу, милая ,заботливая Тома , плача, расстегивает и срывает с себя кофту ,накрывает его и прижимает к себе. Он дышит, не пропал, не сгинул, как...как я. -Спасибо, что нашла нас!-кричу , но она не слышит. Горько. Так невообразимо горько, что я не пошла на тот зов.
Свидетельство о публикации №216100601951