Сказки Шарля Перро и психоанализ

ПЕРРО - ПСИХОЛОГ
В сказке «Спящая Красавица» есть очаровательное место. Принц пытается выяснить у местных жителей, что за замок виднеется из-за непроходимого леса. Одни говорят ему, что ведьмы справляют в том замке шабаши, другие говорят, что людоед уносит в замок несчастных детей и там их сжирает… Так невежественные суеверные люди наполняют Тайну своими страхами. Но принц (избранный) проходит сквозь непроходимый для других лес в Замок Сна и женится на прекрасной принцессе, которая только его и ждёт.
Пафос просвещения! (сожжённые ведьмы оказываются реабилитированы как простые сумасшедшие, а их палачи признаны садистами). А вот обратная сторона:
В вышеприведённом отрывке всего лишь как гипотеза упомянут Людоед, который встретится нам в последующих сказках сборника, и даже в этой же сказке в лице собственной матери принца, которая «была из племени людоедов». Таким образом, «людоеды», перестав быть суеверием, оказываются ближе чем мы думаем. Это тень Просвещения. Чудовища из внешнего мира переходят внутрь человека. Туда же переходят Замки, Принцы и прекрасные Принцессы. Народная сказка психологизируется, сиротство из внешнего становится внутренним состоянием человека*.
(* Позже братья Гримм предпримут немало усилий для того, чтобы сказки Перро сделать народными, в частности перенести их из области психологии в область космических природных циклов. Но живущему в мегаполисах современному человеку, который оторван от своего жизненного цикла, ближе как раз «психологичные» сказки Шарля Перро.)
Таким образом, автор всегда сохраняет тонкий баланс света и тьмы, мужского и женского. Об этом можно судить даже по гендерной парности многих сказок, а также по многочисленным зеркальным конструкциям в самих сказках: колпачки братьев – короны сестёр, сапоги – туфелька, синее – красное и т.п.

ПЕРРО - ПРЕДТЕЧА ПСИХОАНАЛИЗА
Перечислим некоторые детали, роднящие творчество Перро с психоанализом:
1. Многие сказки Перро – «Мальчик с пальчик», «Красная Шапочка», «Синяя Борода» – похожи на сны, точнее кошмары.
2. При создании некоторых сказок автор использует автобиографический материал, в том числе травматический детский опыт. При этом автор помещает самого себя в сказочные декорации, что напоминает опыт повторного переживания.
3. Перро, в нескольких сказках, явно полемизируя с Апулеем, иносказательно описал историю Души-Психеи.
4. По мнению автора Душа во время сна странствует не где-нибудь, а под землёй (общее с Кэрроллом). Это греческая традиция, продолженная Данте. О свадьбе мудрой Ночи и глупого Дня, которая происходит под землёй, см. сказку «Рике с хохолком». Отсюда только один шаг до изобретения термина «подсознание».
5. То, что позже стали называть «коллективным бессознательным», имея в виду сокровищницу всех сюжетов и всех архетипов, было известно и Перро, который предпочитал называть это Дворцом Психеи.
6. В основе «Ослиной Шкуры», ключевой сказки о душе, лежит так называемый комплекс Электры, т.е. женский аналог столь важного для психоанализа Эдипова комплекса (см. выше в связи со сказкой «Ослиная Шкура»).
Помимо этого в сказках Перро можно увидеть жестокие убийства, тайные переодевания в коморке, подглядывание через замочную скважину (вуайеризм), кровь на ключике, нос в виде кровяной колбасы и тому подобные вещи, столь привлекательные для фрейдистов.
7. Все сказки Перро гендерно окрашены, а некоторые рассказывают о борьбе полов. Например, «Красная Шапочка» и «Синяя борода».

ПСИХОЛОГИЧЕСКИЕ ТРАКТОВКИ СКАЗОК ПЕРРО
Почти каждая сказка Перро начинается с семейного расклада: любимая это дочь или нелюбимая, на кого она похожа – на мать или на отца и т.п.
Чувствуя взаимосвязанность сказок цикла и герметизм целого, некоторые «психологи» видят в сказках Шарля Перро набор жизненных сценариев, исчерпывающую коллекцию невротических состояний и пр. Подобные применения данных сказок к психологии началось с лёгкой руки Эрика Берна, автора бестселлера «Игры, в которые играют люди. Люди, которые играют в игры» (1964).
Психологическая и психоаналитическая трактовка сказок Шарля Перро ставит в центр маленькую принцессу. Её родители – Король и Королева. При этом всё видится как бы её глазами… маленькое колечко или маленькая туфелька намекают маленькой девочке, слушающей сказку на ночь, что сказка эта именно про неё… Соответственно, всё происходящее в сказке можно понимать как череду ситуаций-лабиринтов, как-то связанных с развитием детской сексуальности.
В «Золушке» и «Ослиной Шкуре» умершая мать – мать-соперница, которую дочь разлюбила = «умертвила» (как это делает Паук в одноименном фильме Дэвида Кронненберга). На месте «умершей» матери в сказках обычно появляется злая мачеха (разлюбившая мать) и слабый отец (он позволил родиться второму ребёнку). Так «видит» ситуацию маленькая девочка. Таким образом, исходную ситуацию в «Золушке» можно трактовать следующим образом: рождение нового ребёнка отнимает у девочки любовь матери. В результате мать для неё как бы умирает и одновременно превращается в мачеху. Отныне положение в доме старшей дочери печально: избалованные младшие сёстры наряжаются, а она занята грязной работой… В конце сказки справедливость (с её точки зрения) торжествует – она удачно выходит замуж, выскочки-сёстры наказаны или как минимум посрамлены.
Впрочем, от проблем не избавляет и казалось бы идеальная ситуация единственной дочери в благополучной семье. Таков Замок Спящей Красавицы – всё спит вместе с принцессой, не забыта даже любимая собачка Пуф, но родители ушли – это нарциссизм любимой, единственной и желанной дочери, т.е. действительно настоящей Принцессы.
(Для интересующихся психоаналитическими трактовками сказок Перро можно назвать статью В. А. Медведева «Осторожно – сказка!»)
Насколько правомерна подобная «личностная» интерпретация сказок Перро?
На первый взгляд, этому способствует очевидная эротическая подоплёка некоторых историй и обращённые к девицам стихотворные морали в конце сказок. В любом случае самая применимость сказок Перро к области психологии является косвенным доказательством их шедевральности.

«ВОЛШЕБНЫЕ» ПРЕДМЕТЫ
Особенно показательным для нашего времени является распространение «психоаналитических» трактовок сказок Перро. Суть «доказательства» обычно сводится к «объяснению» сказочного волшебного предмета: колечка, туфельки, ключика, испачканного кровью и т.п. «Поняв» волшебный предмет, «фрейдисты» истолковывают известным образом, т.е. в духе порнографии, и всю сказку. Подобными трактовками в наше время завален интернет.
Рассмотрим для примера туфельку Золушки.
(Почти во всех русскоязычных изданиях название сказки переводится во фрейдистском ключе – «Золушка, или туфелька, отороченная мехом». Странность такого перевода объясняется похожестью слов «verre» (стекло) и «vair» (мех). Это при том, что в прижизненном издании 1697 г. ясно написано «verre»!?).
Встав на определённую точку зрения, мы и сапоги мушкетёра должны были бы считать тем же, что и туфелька, т.е. тем, во что одевается нога. Конечно, из затруднения можно выйти, сказав, что в случае женщины важна маленькая туфелька, а в случае мушкетёра важна большая нога. В этом случае мужчина подсознательно должен относится к своей обуви как к жене, а женщина к своей обуви – как к сестричкам и т.п. Но гораздо проще в отношении сказки Перро предложить следующее: туфелька – символ женщины, сапоги – символ мужчины. Малость туфельки и огромность сапог для автора важна. Чем меньше туфелька женщины, т.е. её эго, – тем лучше. Таким образом, туфелька Золушки при более внимательном рассмотрении оказывается евангельскими «тесными вратами», куда так сложно войти богатому (гордым сёстрам). В случае мужчины всё зеркально наоборот – хорошо, когда ловкий и смелый мужчина носит больше сапоги, т.е. занимает высокую должность.
Другой пример вульгарной трактовки волшебного предмета – кровяная колбаса, выползающая из камина в сказке «Смешные желания». Не будем повторять, о каких именно смешных желаниях по мнению фрейдистов идёт в этой сказке речь, а отметим, как изящно колбаса выполняет сразу две функции в тексте: она символизирует сытый комфорт (истинное желание дровосека) и обеспечивает уродство жены. К тому же приземлённость кровяной колбасы (пусть сюда входит и фаллический оттенок) помогает спрятать возвышенную историю (назидание принцам), придаёт ей нарочито простонародный вид. Что входит в намерения автора, создающего произведение в низком жанре бурлеска.
Подобная же печальная судьба быть понятыми определённым образом постигла и другие «волшебные предметы» сказок Шарля Перро – хохолок принца Рике, маленький ключик, испачканный кровью, и т.п.
По поводу фрейдистских волшебных предметов можно сказать следующее: действительно, во сне некий эрзац архиважного для сновидца предмета может создать вокруг себя нехитрую историю с целью показать, как работает этот предмет. В случае если первый сон не понят, иногда за ним идёт следующий, рассказывая то же самое по-другому: катание на санках с горы, лыжи, качели и т.п. Это очень поверхностный слой сна. По Фрейду метаморфозы фаллоса в сновидениях объясняются моральной цензурой, запрещающей всё связанное с сексуальностью. Однако в сказках Перро скорее не сюжет вращается вокруг волшебных предметов, а наоборот – волшебные предметы выполняют важные для сюжета технические роли. Кроме того, жёсткая фиксация без учёта контекста за всякой палкой значения фалла, может привести к ошибочному пониманию уже хотя бы потому, что сон человека, знакомого с фрейдистскими штучками (а сейчас мы все таковы), может играть с ним в поддавки.


РЕЗЮМЕ:
Сказки Перро психологичны и поэтому очень современны. Как это ни удивительно, автор XVII века оказывается во многом близок психологии конца XIX – первой половине XX века, в частности, психоанализу. Поэтому нельзя сказать, что в современных психологических и психоаналитических прочтениях «Сказок моей матушки Гусыни» не повинен «ни о чём таком не думавший» автор.
Детские упрощённые версии сказок Перро ничего не меняют по сути. Например, за историей Красной Шапочки всё равно ребёнком угадывается история мужчины и женщины. В сказке «Ослиная Шкура» после редактуры дочь оказывается не родной, а приёмной, нежелание её выйти за короля объясняется его старостью и т.п. Так работает Цензура, важное понятие психоанализа (неприемлемые желания, в частности сексуальные, вытесняются в подсознание). При подобном внешнем редактировании сказок Перро суть остаётся, поскольку все усложнения сознанием откидываются из соображений экономии и симметрии.
Множество экранизаций сказок Шарля Перро носят фрейдистский характер, что говорит о том, как понимаются эти сказки сейчас. Например, во французском фильме «Ослиная Шкура»* старый друид, благословляя короля на брак с дочерью, говорит ему: «Каждая дочь в детстве хочет выйти замуж за своего отца! Это нормально!». А принцесса в том фильме совсем не против выйти замуж за короля-отца, которого ей жалко, но этому препятствует Фея Сирени.
(* Имеется в виду нарядный сюрреалистический фильм 1971 г. с Катрин Денёв и Жаном Марэ в главных ролях. В основе его лежит стихотворная редакция сказки  Шарля Перро, стихи которого в фильме поются).
Здесь можно сказать о подлинности Эдипова комплекса и его женского аналога, «открытых» Фрейдом. В тибетской «Книге мёртвых» воплощение души в мужское или женское тело описывается следующим образом: душа, которой пришло время воплощаться, видит соитие своих будущих родителей и входит в проявленный мир как бы между ними… Если при этом душа испытывает сильную любовь к матери и одновременно ревность-ненависть к отцу, то она воплощается в теле мужчины, если же душа страстно влечётся к отцу и стремится оттолкнуть мать, то она воплощается в теле женщины. Напоминанием об этом самоопределении пола ему будет Эдипов комплекс или комплекс Электры соответственно.
Души ещё неродившихся младенцев находятся, как на картине Рафаэля или в «Синей Птице» Метерлинка, ТАМ, ГДЕ НЕТ ВРЕМЕНИ.
А за порогом их ждут МАМЫ и ПАПЫ.