Пролог

Вторая книга цикла "Первенцы магической эры".

Пролог

Эта ночь была коротка, как все ночи с ним. За окнами спальни начинало светать. Она хотела бы отсрочить приход рассвета и дня, следующего за ним. Но растягивать и искажать время даже самые сильные маги не умеют. А жаль. Ведь он — самый сильный, он бы смог. Как жаль, что даже высшим магическим существам не всё доступно. Как отчаянно жаль.

Она лежала на широкой мягкой постели, ещё хранящей его тепло, и сквозь полуприкрытые ресницы наблюдала, как он в потёмках одевается, как привычно и уверенно смахивает в ладонь с подоконника свой магический скарб: медальон переноса, кольца призыва и ещё десяток каких-то амулетов, о назначении которых она и понятия не имела.

Он всегда снимал все эти волшебные атрибуты, не желая, как сам признавался, быть потревоженным в неурочный час. Она не совсем понимала, что имелось в виду. Возможно, как один из главных членов демонического совета, он мог быть вызван в любой момент дня и ночи, или кто-то мог переместиться к нему.

Хотя иногда подозрительность начинала особенно донимать, и тогда ей казалось, что все эти безделушки он держит подальше именно из-за неё, чтобы она случайно не прикоснулась, не взяла и не перенеслась из их идиллического уединения в свой старый опостылевший мир.

А если это не так, то зачем же тогда, сложив все артефакты на подоконнике, он накладывал на них невидимый щит неприкосновенности? Ну не для того же, чтобы сорока какая не утащила? Ведь вокруг только дикая чащоба на ближайший день пути, если вообще удастся выбраться. Было бы странно в такой недоступной местности прятать что-то от вора.

Хотя ведь прячет — её от воров и прячет, от законных похитителей, все права имеющих и в любой момент заявиться готовых. Но не знают, куда. Оттого и тихо в её доме с тех пор, как сюда переехала.

Переехала... Какое глупое слово из прошлой жизни. Попробуй теперь, отучись. У демонов ведь транспорта нет. Зачем тем, кто умеет ходить телепортом, какие-то иные средства передвижения? Лучше этого уже не придумаешь.

Хотя она с некоторых пор в пространстве перемещаться не могла. Он сказал, что так нужно. Как только перенёс её в эту дикую глушь, так и запечатал все магические способности. Уверил, мол, ни к чему они пока, а раз к делу не применишь, то и покалечить себя можно ненароком от тоски и безделья. Потому и способностей лишил. На время.

Верила ли она ему? Да, пожалуй, верила. Как же сомневаться в том, кого любишь больше жизни, кому доверяешь, как самой себе?

Но в её случае как раз сомнения были. Они появлялись беспокойным роем, как только демон уходил, и пропадали в никуда, лишь только его сильные пальцы брались за ручку двери перед тем, как её отворить. Вот именно в этот момент и уходили сомнения, оставляя только жгучую радость от новой встречи и новой близости.

Ей было не жаль своей прошлой жизни. Она не скучала по надоедливым демонам, с которыми прожила последние десять лет. Хотя порою лёгкая тень печали падала на её лицо. И тогда она обращалась к любимому, если он был рядом, и спрашивала с неприкрытым страданием в голосе:

— Дорогой, ты точно уверен, что мы правильно поступили? А вдруг они действительно умрут без меня? Ведь на них же печать собственности. Говорят, если её не обновлять, демоны медленно умирают.

В ответ он целовал её пронзительно и нежно. Он всегда целовал, если она задавала глупые вопросы или требовала неприятных ответов.

— Ну, конечно, мы всё сделали правильно. Ты же хотела быть счастлива? Разве тебе плохо со мной? Разве хоть о чём-то жалеешь? Хочешь возвратить прошлое?

Нет, она не желала ничего повторять и возвращать обратно. Этот вынужденный брак одновременно с тремя мужчинами, эта попытка соединить несоединимое и свыкнуться с невозможным, эти встречи по графику. Она была ужасно рада, что ничего этого больше не повториться.

Вот если бы только не эта глупая печать собственности, навечно связавшая её личную судьбу с судьбами абсолютно посторонних ей людей, бывших людей, демонов.

— Но ты точно уверен, что с ними ничего не случится? — расспрашивала она любимого в который раз, как всегда перед разлукой, прижимаясь к нему всем телом и с трудом сдерживая порыв попросить остаться.

Ведь он не терпим к женским слезам и долгим расставаниям, его раздражают причитания и бесят капризы. Потому она разрешала себе только ненадолго прижаться к нему и хоть на одну лишнюю секунду продлить телесный контакт.

— Да, я же говорил тебе не раз, — его пронзительный голос опутал паутиной, связал волю, затуманил сознание. — Им ничего не грозит. То открытие, помнишь, тебе рассказывал, перевернёт демонический мир с ног на голову. Больше ни одной демонессе не придётся отдаваться против воли целому стаду чужих ей мужчин, больше ни один демон не будет вынужден делить любимую женщину с другими. Веришь мне?

— Ну, конечно, верю, — шептала она в его полураскрытые губы, погружалась в тепло и таяла, а потом он уходил и она оставалась одна.

Вот так стояла на крыльце, глядела вслед изчезающему телепорту, верила и вспоминала свою прошлую жизнь. Лица близких и чужих ей мужчин, их руки, их взгляды. Все те извращённые игры, в которые пришлось сыграть, чтобы угодить одному, и то холодное презрение, которым наградил другой, когда тайна открылась.

Жестокие тираны. Может быть, ей даже стоило их смерти желать, но всё-таки она верила словам своего любимого и глубоко в душе надеялась, что он не обманет её и всё закончится, как в старой доброй сказке сакраментальными словами "жили они долго и счастливо, пока не умерли в один день".