Стройотряд. Глава 20. Домой

      Последний день на севере приключения не закончились. С утра с попутной вахтовкой с Усинска нам наконец-то доставили отрядную аптечку – целую коробку с медикаментами, среди которых был даже тонометр и еще какие-то медицинские прибамбасы. Тонометр предприимчивый командир сразу экспроприировал, как, от греха подальше, и пузырек со спиртом для уколов, а остальное милостиво раздал бойцам. Лекарства поделили среди желающих восстановить изрядно похудевшие индивидуальные аптечки.
     Работы в этот день, естественно, не было. Все собирали вещи, сдавали комнаты на проверку. В общем, шла обычная суета, сопровождающая любой отъезд. Но после завтрака одна из девчонок обратилась к нашему эскулапу Калинкину с сильной головной болью. Надо отдать должное Диме, но как-то без всяких снимков и прочего он сразу понял, что дело не шуточное, и предположил менингит, что, кстати, потом и подтвердилось уже на большой земле. Нужных лекарств не нашлось даже в разбомбленной аптечке и пришлось доктору ограничиться только обезболивающими. Выморщив под это дело, у командира пузырек со спиртом он сделал пару каких-то уколов заболевшей, а в довершение сей операции, этот свин медицинский, так же внутривенно, побаловал себя спиртиком. Честно успел сдать оставшееся командиру, пока не развезло, и скрылся в комнате.
     В ожидании вахтовки в Усинск народ шатался друг к другу в гости, сидел в коридоре, кое-кто курил у входа. Когда из своей комнатушки появился доктор, никто, сперва, ничего не понял.  Но шатающаяся походка вдоль стен наводила на мысли о том, что он таки нашел свою «прелесть». На удивление окружающих от явно пьяного, что называется в тычку, Димы не шло никакого амбрэ. Связно объяснить что с ним, счастливый в зюзю медик не мог. Только многоопытные старшекурсники сразу поняли, где и как именно порылась собака. И путем изрядной взбучки и вымачивания доктор был приведен в относительно человеческий вид.
     После обеда командир провел последнее собрание, подбили бабки по деньгам, получили чеки на руки, чтоб потом обналичиться уже в Питере, и отправились домой…
    До Усинска доскакали на родимом уже Урале с оранжевым кунгом, махнули на прощанье водиле и городу рукой, и загрузились в Ан-24, окрещенный в народе «пчелкой», настоящую рабочую лошадку этих мест. И отправились в Сыктывкар. Полет начался с того, что стюардесса разнесла гигиенические бумажные пакеты. Димка Прокопьев, привычный к таким перелетам попросил себе сразу пять, был относительно деликатно послан в удаленном направлении и, после того, как все проржались, спокойно вытянулся поперек кресел и уснул. К слову, уже в Сыктывкаре еле разбудили его и опять ушедшего в аут доктора. Вскоре сонному примеру последовали многие, ну кроме тех, кому все-таки пригодились пакеты. Летела «Пчелка» как взбесившаяся моль. Толи пилот попался из бывших истребителей, толи наша воздушная дорога не отличалась качеством от земных, но потрясло от души. И мысли о том, что нам сейчас еще в Сыктывкаре на другой самолет и снова лететь не радовала многих. Но на летном поле нас ждал уже стандартный Ту-154, который и доставил нас до Пулковского аэродрома.
    Спокойный и комфортный полет закончился эпохальной фразой стюардессы: «Наш самолет совершит посадку в аэропорту «Пулково». Командир корабля и экипаж прощаются с вами». После чего включилось радио, заиграла музыка и раздались слова песни: «Ленинград, Ленинград! Я еще не хочу умирать!» Салон самолета, а летели не только мы, бился в истерике до самой посадки. Феерия удалась…
     На выходе нас ждали. Ну как нас... Тех, кто был родом из Питера. А комиссара встречала его любимая. Посмотреть на это достойнейшую девушку, спасавшую нас почти два месяца от трудового энтузиазма комиссара Андрюхи, жаждал весь отряд. (см «Любовь комиссара»)И ей Богу, если б договорились заранее, то прошли бы мимо нее печатая парадный шаг ровным строем, отдавая честь…  А так только кое-кто  чуть шеи не свернул, с любопытством разглядывая встречу влюбленных, да оставшиеся «в живых» девчонки завистливо задирали носы…
    Так и кончилась наша северная эпопея.
     Да, доктор потом нас даже навещал в общаге уже осенью, с целью наконец-то обмыть завершение трудового сезона. С Андрюхой сталкивались пару раз в институте, а остальные старшекурсники в этом году заканчивали обучение и мы их больше не видели. А вот наша банда из общаги сплотилась еще сильнее. Так и дожили до дипломов, сохранив дружбу, родившуюся за полярным кругом. Ну, а денег заработанных в Харьяге хватило почти на целый год и даже пошиковать кое в чем успели;