Поколение разрушителей. 6

Вы здесь, со мной… О, говорите ж!
Мне нужен самый звук речей.
В провалах памяти моей
Уже гудит подводный Китеж.

Максимилиан Волошин

1. Провалы в памяти
http://www.proza.ru/2016/09/20/626
2. Образ совка
http://www.proza.ru/2016/09/23/753
3. Кодекс джунглей
http://www.proza.ru/2016/09/27/720
4. Свобода выбора
http://www.proza.ru/2016/10/01/676
5. Дельта КПСС
http://www.proza.ru/2016/10/04/640

6. Повторение пройденного

     «Это мы уже проходили»

     Афоризм двоечников

     Как сказал бы Владимир Зозуля: «Если бы сегодня Христос проповедовал свое учение, он услышал бы в ответ: мы это уже проходили!» История – педантичная, классная дама, мимо ее уроков проходить – себе дороже. Если урок не усваивается, он повторяется снова и снова. История нас ничему не учит потому, что мы не хотим вглядываться вглубь вещей, вникать в суть событий, не любим усложнять, нагнетать и заморачиваться. Мы ленивы и нелюбопытны, и я не меньше других. Но так получается, что, кроме «поколения разрушителей», некому усвоить этот урок истории. Просто некому.
      — Это были оплаченные бесчеловечной ценой, но значительные достижения,  — признает Д. Пастернак-Таранущенко.
     — Будем считать, что мы примерно знаем, какие раны нанесли большевики стране, которую они собирали по косточкам - после того, как ее разворовали, растлили и рассыпали буржуи в паре с Распутиным да демократы Керенского с Деникиным, — говорит С. Кара-Мурза.
     — Это не отменяет бедствий террора и советской репрессивности, — возражает Б. Кагарлицкий. —  Но и эта репрессивность, которая, кстати, по мере развития советского общества постепенно снижалась, была частью европейской цивилизационной истории, Советская история — высшая точка европейского развития. Как только рухнул СССР, начала стремительно деградировать и западноевропейская демократия
     О значительных достижениях и идеалах Просвещения я, по-моему, уже сказал достаточно. Самое время поговорить о бесчеловечной цене, потому что это главное, в ней сосредоточена правда Истории, ее урок. Большевиков совершенно обоснованно обвиняют в терроре и зверствах. Это исторические факты. Но аккуратно, последовательно и тщательно умалчивают, что у них есть железное алиби: большевики исполняли волю озверевшего, доведенного до отчаяния народа. Народа, пребывавшего в состоянии первозданной дикости по вине тех, кто потом будет объявлен «жертвами большевиков». Жертвами народа! хватит врать. Это еще не алиби, подождите. И то, что, по существу, народ управлял большевиками, а не они им, тоже не окончательная истина. Главное в том, что большевистские законы о «красном терроре» ОГРАНИЧИВАЛИ наиболее беспощадные и наиболее бессмысленные формы стихийного бунта. И это тоже исторический факт.
     «В этом бесспорная заслуга коммунизма перед русским государством – писал Н. Бердяев. – России грозила полная анархия, анархический распад, он был остановлен коммунистической диктатурой, которая нашла лозунги, которым народ согласился подчиниться.»
     В индивидуальном и массовом плане подсознательной целью толпы были – месть и разрушение. Но большевики сумели настоять на своих приоритетах – и обреченный на поражение бунт привели к победе созидательной революции. Таков исторический подход; история, очищенная от политических спекуляций на потребу дня. Поймите, революция – это не петроградский переворот. По определению, это радикальное преобразование всего общества, обретение нового качества жизни. Это и было созидательной целью большевиков. Революция осуществлялась долгие десятилетия. Вожди большевиков не были что называется «плотью от плоти» трудового народа. Они принадлежали к той части «образованного сословия», которая отказалась плыть по течению, устраивать свои дела квантум сатис, хладнокровно наблюдая за тем, что обезумевшая власть творит со страной и народом. Их большевизм – в том, что они усвоили и осознали горькую истину бытия: Зло может быть побеждено только методами Зла. Трагедия человеческой истории состоит в том, что никто из победителей не захотел отказаться от методов, которые принесли победу. «Отягощение злом» называется.

     — Помню, как я сам, тупой студент, вскормленный мирным хлебом в новеньком, с иголочки, МГУ, уже тронутый ветрами ХХ съезда, приставал с требованием покаяния к двум моим дядьям-большевикам - которые были мне поближе и подоступнее, подобрее, — вспоминает С. Кара-Мурза. — Кого же я травил? Оба коммунисты с молодых ногтей, оба потрепаны жизнью. Один имел большие способности к математике, приехал на крыше вагона, поступил на математический факультет. А тут призыв добровольцев в авиацию - ушел, стал летчиком. После кончил с отличием две академии, командовал полком, дома не бывал, днем и ночью на аэродроме. В сорок два года стал стариком. Другой "нераскаявшийся" с детства прибился в Средней Азии к армии, пятнадцать лет воевал с басмачами. Потом кончил два вуза и осваивал нефть Небит Дага с туркменами-пастухами, по пояс в ледяной воде. Это - партработник. И что меня еще с войны, ребенком, поражало в обоих - небывалая доброта к людям. В самых простых местах - в электричке, на базаре, на улице. Что бы они сделали сегодня, увидев на улице Москвы голодных и босых таджикских детей?
 – Энтузиазм – не пустое слово, – свидетельствует Надежда Мандельштам. –  Он реально существовал…
– На энтузиазм коммунистической молодежи к социалистическому строительству пошла религиозная энергия народа, – подтверждает Н.А. Бердяев, тоже свидетель, между прочим. – Если эта энергия иссякнет, то иссякнет и энтузиазм, и появится шкурничество.
– Когда наступает спад, остается инерция, – продолжает Н.Я. Мандельштам, – юноши, которые боятся перемен, опустошенные люди, жаждущие покоя, кучки стариков, напуганные делами рук своих, и мельчайшие исполнители, которые механически повторяют внушенные им в молодости слова.
    — И что же, эти пламенные энтузиасты, — спрашиваю я, — не замечали сталинских репрессий? Не помнили голодомор? Нет, не замечали, не помнили. Массы в упор не замечали преступлений режима. Буквально до потери зрения и слуха. (Как это возможно? Да запросто! Оглянитесь по сторонам, в зеркало посмотрите, наконец; что вы видите?) Люди верили «советской власти» беззаветно – потому что хотелось верить. В особенности это касалось, простого труженика, человека толпы. Призвание  рядового обывателя – работать, а не рассуждать, и он не хотел и не хочет знать ничего за пределами своего труда, своей личной жизни. Но это же касалось и рядовых адептов партхозяйственного аппарата – тех, кто прямо не участвовал в этих преступлениях. А кто участвовал? Да, это критический момент: либо гибель, либо… инициация. Кто сказал, что в СССР не было выбора?
      Теперь я готов ответить на невысказанный вопрос читателя: «Ну хорошо, а как быть с теми людьми, которые номенклатура? Они ведь тоже советские, они часть образа?» Я не собираюсь уходить от трудных вопросов, я отвечу. Это вопрос права. Как известно, всякое материальное право создается трудом и только трудом. Управление – это тоже труд. И насколько ты труженик, настолько советский человек. Нинасколько? Значит, нинасколько.
     Мне не раз приходилось слышать, что вот «раньше» – в тридцатые то есть годы  – «была твердая рука и был порядок». Не надо врать. Порядок был потому, что люди работали не за страх а за совесть, они верили той руке, которая эту веру сломала. Приходилось слышать – с другой стороны, – что экономическая мощь Советского Союза «была построена руками зэков». Не надо врать.
     Ну вот. Мы и пришли к тому, с чего начиналась Перестройка. И вообще – к самому началу всего.
     К сегодняшнему дню. И его требованию: «Не надо врать!»

Цитаты:

Дмитрий Пастернак Таранущенко. Неизбывный СССР. Четвер, 07 січня 2016, 10:02
http://www.pravda.com.ua/columns/2016/01/7/7094615/
 «Россия вновь на пороге больших перемен» 
интервью Бориса Кагарлицкого. 18:59; 02 Авг 2015
С. Кара-Мурза. «Советская цивилизация».