Удиви меня

1
Когда мы познакомились, ей шел 67 год, мне 11-й…и  большая разница в возрасте, не помешала нам стать компаньонами и близкими друзьями.  Она    поймала меня за руку, когда я воровала еду с ее столика в кафе на Северной улице. Ее голос и то, как она гаркнула мне в лицо, цепляясь за рукав моей хилой куртки, сразу меня покорил:
- Ха! Старая каракатица тебя заметила! Ты, видимо, думала, что я умерла?!
В тот момент я поняла, что эта пожилая женщина, с милыми седыми буклями на макушке, с огромными очками в пол лица и доброй улыбкой, ничего плохого мне не сделает. Пока я умело обчищала ее столик, она, видимо, притворялась спящей. Позже она отдала обратно мой кошелек из полоски коричневой ткани, с жалкими пенсами на дне. В тот роковой день мы остались при своих. Счет был 1:1.
Она стала не только моей приемной…бабушкой, но и великолепной наставницей в нелегком ремесле. Она спасла меня от жизни на улице, а я ее от одиночества. Судьба свела нас вместе как раз тогда, когда обе в этом нуждались. Я уже несколько дней бродяжничала по улицам, после того как сбежала из сиротского дома. О чем я думала, когда собирала скромные пожитки и будила детей на соседних кроватях?! Нет, не о том, пострадают ли бедные деточки, когда я поднесу спичку к чертову деревянному строению, и не о том, что в огне сгорят их жалкие пожитки, мне важнее было скопление детворы, чтобы мой побег заметили не сразу. Старое гнилое здание полыхало так, что пламя заметили в соседнем городе, на другом берегу реки.
Единственное, за что я благодарна приюту, так это за обучение, воровству, сноровке, дерзости и ловкости рук. Данные таланты я обратила только на пользу: научилась обманывать воспитателей, красть скудную еду из столового цеха и с лотков магазинов, обчищать тощие карманы учителей и полицейских. Я научилась быть незаметной. Хотя вы скажите, что с моей внешностью это не трудно. Единственное мое достоинство: зеленые сияющие глаза и дерзкие губы. Короткие ломкие волосы цвета мышиной шерсти я рассматриваю как недостаток, вкупе с ужасным характером, банальным именем, невоспитанностью и полным равнодушием к людям.
 Меня зовут Мэри.
Не раз это имя гремело в стенах приюта на обоих этажах, чердаке и подвале. Его произносили с раздражением, злобой, ненавистью, отвращением, и я никогда не слышала в этих звуках заботы, тревоги, доброты или нежности. С первых дней в приюте меня учили не улыбаться, не смеяться и не плакать. Вместо «доброе утро!», мне говорили: «Сейчас твоя улыбка будет не на лице, а на заднице!». На тебя не обращали внимания только, если ты хмур, когда глаза заплаканы, а губы обиженно поджаты. Если ты не весел - значит все в порядке.
Воспитателей заботили только отличные оценки в табелях, а какой ценой они доставались, никого не волновало. На нашем этаже жил один мальчик, кажется его звали Эрнесто. Хилый, с белым лицом и слабыми руками. Он уже несколько дней так сильно кашлял, что я видела легкие выскакивающие изо его синего рта. Накануне должны были состояться годовые экзамены. Эрнесто обещали отправить в больницу следующим утром, после того, как ответит на все вопросы, и в ведомостях зачтут оценки. От грудного кашля, которым заходился Эрнесто, звенело в ушах, порой он не мог остановиться, и кашлял по пятнадцать минут подряд. Когда не было сил стоять, он опускался на колени и, свесив голову к полу, пытался унять хриплые кашляющие стоны, но только еще больше задыхался и еще сильнее рвал легкие. Голова до самой шеи краснела, и непрерывно текли слезы, но он не мог остановиться. Не помогала ни теплая вода, ни морская соль, ни порошки. Из класса его отпустили, когда он отдал влажную мятую ведомость с ответами. До больницы он не дошел. Я нашла его в подвале, где он умер в обнимку с самодельной клеткой с крысятами.
Все, что его радовало в жизни - это еда и дрессированные крысы, которых он отловил на чердаке и кухне. Естественно, я выпустила всю дрессированную колонию в учительскую на первом этаже, не забыв и про кабинет директора. Пусть малыши порезвятся в шкафах с печеньем и на учительских мягких диванах.
Нам сказали, что у Эрнесто была острая пневмония. Но самое важное - он сдал все экзамены. Учителя были разочарованы. Даже своей смертью он не угодил им, оценки оказались хуже всех, и он подпортил им статистику. Бедняжек лишили годовой премии. Конечно, после этого за наши знания взялись всерьез! Нам запретили болеть: кашлять, сморкаться, лежать с температурой, выглядеть бледными и изможденными.
Несмотря на грубость, на крики без причины, на шлепки и подзатыльники, я тем не менее многому научилась. Стала более закаленной, осторожнее с людьми, научилась держать лицо непроницаемым, а чувства на привязи. Терпение- это самое большое мое достижение за годы проведенные в аду. Хотя вы скажите, что моего терпения едва ли хватит на спичечную головку. Но я же не выколола глаза воспитателям, хотя возможность представлялась не раз! Не отрезала пары пальцев на жирной руке бьющей по щекам. Нож, доставшийся мне от умершего Эрнесто, столько раз просился из кармана наружу, но, увы, я воспитывала в себе терпение и уважение к старшим. Какими бы глупыми они не были. Наверное, мне никогда не понять причину, почему женщины, призванные воспитывать и учить сиротских детей, так нас ненавидели. Почему им так трудно быть вежливыми? Говорить нормальным голосом, а не шипеть или кричать. Чем горстка 7 и 11-летних детей им не угодили? Неужели они и своих, родных детей, воспитывают также? Ходят с суровыми лицами, вжатыми в зубы губами и тыкают, тыкают в тебя пальцем замечаниями и раздражением. После нескольких лет в аду я решилась на побег…Тогда-то и застала меня за воровством старая каракатица.
Матильда одинока, не считая, дочери, зятя и внучки, которые только изредка навещали ее. Когда-то у нее был любимый муж, хитрец Уильям, большой охотник за деньгами честных граждан, большой фантазер и авторитет для аферистов, шулеров и грабителей всех мастей и расцветок. Матильда познакомилась с Уильямом, когда целилась из револьвера ему в висок. Как раз тогда, когда он только-только поднимался по карьерной лестнице аферной сцены и завоевывал титул карточных дел мастера и ловкого грабителя.
Молодой человек вознамерился пробраться в дом старика Роненса и прибраться в сейфе с ценными бумагами. Уильям ушел на рассвете, так и не притронувшись к запертому металлическому ящику. Ушел с пустыми руками, но с полным грез сердцем. Эту историю Матильда рассказывала мне каждый год в день кончины мужа.
Его поймали на простом деле: он обучал молодые кадры грабить заброшенные виллы. На одной из них его и поймал отряд полицейских и приговорил к трем дням казни. Первые два дня и две ночи, они простояли связанными, у главного полицейского Управления, с железными плитами на плечах. Летнее солнце, час за часом, испаряло влагу с их полуобнаженных тел, выжигало глаза и губы. Пятидесятикилограммовые плиты тяжелели с каждой минутой, руки сочились кровью от впивающихся веревок и цепей.  После смерти двух мальчишек, скончавшихся от обезвоживания, Уильяма и его напарника на третьи сутки привязали к одному из столбов в городе.  Палач методично выкачивал из их артерий кровь, и они медленно умирали, слабея на глазах у собравшихся зевак и близких друзей. Уильяму было 56 лет.
- Поверь мне, детка, полиция не могла так запросто поймать моего Уила! Его подставили! На него показали пальцем! И я найду, кто это сделал, и ему повезет, если он уже мертв!
С тех пор прошло уже больше 10 лет, и Матильда все еще занимается поисками предателя. Она искала не только человека, навлекшего беду на Уильяма, но и один из редчайших драгоценных камней, пропавший с тела Уила - инарабиум. Он добыл его в одной из шахт, когда пытался быть честным гражданином и зарабатывал на жизнь только честным путем.  Камень поразил его необычным золотистым цветом и завораживающими тонкими, алыми прожилками. 
На сегодняшний момент таких камней всего три в мире. Один у королевского отпрыска в Египте, второй инкрустирован в корону испанской принцессы, ну а третий был у Уильяма. Говорили, что мастер, занимавшийся камнем испанского короля, несколько раз падал в обморок, прежде чем решился на огранку драгоценной находки. Он потратил на нее больше шести лет, но в силу своего мастерства, смог создать огранку только в форме кабошона , из-за чего камень не смог засиять во всей красе, а только потускнел и потерял несколько нулей в цене.
Уил был осторожен.  Прежде чем придать камню огранку он несколько лет изучал его свойства. Неправильные расчеты могли  лишить камня своих достоинств: он мог потускнеть, изменить цвет, появились бы трещины или он  мог расколоться на мелкие осколки.  Придав камню одну из редчайших огранок, Уил тем самым увеличил стоимость, и без того бесценного камня, в сотни раз.
Инарабиум бесценен. Ни один эксперт не знает сколько он стоит, так как никто его никогда не продавал. По красоте и редкости инарабиум превосходит все остальные камни. Несомненно, его владелец -является богатейшим человеком в мире. И Матильда считала делом чести найти предателя и поквитаться.
Придя в себя, после смерти мужа, она оставила их семейное дело. Но продолжила заниматься скупкой и продажей драгоценных камней. О них она знала все, и могла определить цену и вес камня на глаз. У нее удивительный дар на такие вещи.
С тех пор как она взяла меня к себе в дом, Матильда потеряла многих близких друзей. Большинство отправились на казнь правосудия или умерли от рук честных граждан, защищавших свою собственность прикладами ружей и револьверами значительного калибра. Все это время она искала нить, лазейку, намек могущий указать на человека подставившего Уильяма, и я искала вместе с ней.


2

Впервые настоящую казнь я увидела в 11 лет, как раз тогда мне повстречалась Матильда. Мы шли к ее дому, по длиннейшей 34-й улице, когда мимо промчались несколько человек с гневными криками и исчезли за углом. Матильда поспешила за ними. В переулке путь преграждала толпа зевак, здесь были не только мужчины, но даже женщины и дети. Все смотрели куда-то вперед и выкрикивали: «Еще! Больше- больше!!!». Рядом с нами оказался знакомый Матильды, Фред - карманник, он и рассказал, что  поймали грабителя в одном из домов губернатора, его прогнали по всей улице плетками и палками, и сейчас близится завершение наказания. К вкопанному в мостовую столбу привязали парнишку лет 20-24-х. 
Столбы казни установлены в довольно большом количестве по всему городу, к ним крепились наручники с цепями или веревками, и небольшое ведро. Невезучего воришку крепко приковали к столбу, один из горожан несколько раз прошелся плетью по телу юноши, а остальные, набрав из ведра, полные горсти, методично втирали соль в свежие раны пленника. Прежде чем до меня донесся первый отчаянный крик юноши, Матильда увела меня с места правосудия.
- Опасное наше ремесло,- учила меня Матильда,- всегда будь настороже! Все проверяй сама лично, никому не поручай ответственного дела, все только сама!
 Спустя несколько лет, когда мне стукнуло 15, я соревновалась с двумя мальчишками в ловкости рук. Братья утверждали, что нет никого быстрее их. Что ж, я намеревалась доказать обратное. Хотя вы скажите, что двигаюсь я не быстрее черепахи, но я считаю, что в этом деле мне спешить некуда.
Мы уже обошли несколько торговцев с дорогими тканями, и я успела обзавестись парой редкий кусков материи выделанную из викуньи  покрытую бриллиантовым напылением.  Мальчишки же все еще ходили с пустыми руками и уныло улыбались оглядывая мой трофей.
 Мы облюбовали новый магазин с золотом и серебром, на окраине города. Добираться пришлось несколько часов, и я изрядно злилась на столь длительную прогулку. В магазине, кроме золота, продавали и драгоценные камни, но они были настолько малы и неприглядны, что я махнула на них рукой. Хозяин магазина, заговаривавший мне зубы и двусмысленно улыбаясь, показывал ожерелья и браслеты.  К нам подошли несколько клиентов, и он, извинившись, отошел. Братья пропали из виду. Помещение состояло из нескольких просторных комнат и широкой лестницей уходило на второй этаж. Видимо там и находились братья. Немногочисленные посетители редели на глазах. Я прогуливалась в отделе с египетским золотом, и там же наткнулась на мальчишек, они стояли неподвижно, будто изваяние. Напротив них –  владелец магазина, высокий полный мужчина, держал одного из близнецов за руку, а другой обыскивал карманы. Я замерла.
«Нет, о господи, только не…»
Как в замедленной сцене, мужчина с красным от ярости лицом, неторопливо вынимает руку из кармана Джесси, с зажатыми между пальцами золотой цепью. Из кулака выскальзывает несколько колец и со звоном катятся по полу. Одновременно с этим, оба брата поворачиваются, чтобы убежать. Мне кажется, что они умышленно делают это слишком медленно, так медленно, что хозяин успевает схватить одного за рубашку, она с треском рвется и на секунду задерживает Джесси, а Роб в это время успевает пробежать мимо меня к дверям. Через секунду за ним бежит брат. Вынимая из-под прилавка два кольта, не спеша идет хозяин. Я вижу, как он медленно прицеливается, прищурив одни глаз, и правая рука слегка вздрагивает от выстрела, одновременно вздрагивает и опускается левая. Я перевожу взгляд с дымящихся дул на пол у дверей.
Я еще не понимаю, что там происходит. Роб с простреленным затылком, лежит лицом вниз, голова и плечи залиты кровью и белой слизью. Его брат падает рядом, из отверстия на уровне сердца толчками выходит кровь. Он еще смотрит на меня, когда владелец магазина присев на корточки, загораживает их. Он еще раз обыскивает их карманы, но ничего не находит. 
- О господи! – я села там, где так долго стояла.
Хозяин обернулся, только сейчас вспомнив обо мне. Еще несколько посетителей, перекинувшись парой фраз, одобрительно кивнув хозяину за мастерски проделанную работу, и вышли.
- Обычное дело, девочка,- хрипло сказал хозяин,- может тебе чаю?

Придя вечером домой, я не знала, куда спрятаться.
- Как глупо! -кричала Матильда - как глупо размениваться по мелочам! Как глупо ставить на кон жизнь, ради нескольких ржавых кусков золота!
Я сидела, вцепившись в кресло.
- Ты долго будешь молчать? – она села рядом, затем притянула к себе и уложила мою голову к себе на колени.
- Мне совсем не хочется говорить.
- Ты понимаешь, что тебя также легко могли застрелить?
Тут я не выдержала и заплакала.
- Я хочу, чтобы ты навсегда это запомнила. Этот страх, этот ужас, сковывающий руки и парализующий здравый смысл. Смерть ходит с нами рядом. Поэтому никогда! Никогда не шути со смертью ради пары безделушек. Твоя жизнь дороже. Особенно для меня.
Как непривычно и еще неловко слышать слова заботы и тревоги от вроде бы чужого тебе человека.
Конечно, я запомнила этот эпизод до конца дней. Но как бывает с подростками, я быстро пришла в себя и с удвоенной силой принялась за  науку нашего незаконного ремесла. 
В последующие годы, еще до 18-го дня рождения, я потеряла многих близких друзей.  Кто-то попался на выпуске фальшивых банкнот или облигаций и их кинули в яму к муравьям - гигантам; других поймали при краже коллекционных картин, за что их привязали к сколоченным вместе доскам, обмазали медом с экскрементами и бросили в болото с кишащими личинками насекомых - в виде живого обеда; третьих ожидала обычная смерть у столба с солью.
И мне кажется, я к этому привыкла. Хотя вы скажите, что я просто красуюсь перед вами.
Эмоции лучше отложить в сторону, когда каждый день ходишь по острию ножа, то приближаясь к смерти, то удаляясь от нее.
У Матильды я постигала азы ювелирного мастерства. Я называю такие моменты –  дни бесконечной мудрости. С утра до утра она заставляла учить на память виды и классификацию драгоценных камней. Сколько часов необходимо держать камень в растворе марганца, для создания алого цвета? Почти шесть часов. Как темно-зеленый Александрит превратить за пару секунд в редкий малиновый и продать в четыре раза дороже? Окунуть на две секунды в кипящий марганец с добавлением пальмового масла. Каким образом добавить стеклянную пыль в трещины алмазов и опять же продать втридорога? Но я не буду раскрывать вам все наши тайны, а то вы скажите, что я люблю трепать языком.
     Когда дни бесконечной мудрости становились невыносимы, я уходила в город на охоту или на учебу, оттачивала мастерство на практике: наблюдала, торговалась, увещевала, изучала и делала выводы.
В один из таких дней я натолкнулась на молодую пару. Они уже битый час морочили продавцу голову  в антикварной лавке. Тони хватался за голову и никак не мог понять их странный акцент и просьбы.
Именно через него Матильда и продавала различные вещицы, украденные еще Уилом, но так и не пущенные в дело. Тони - антиквар с 60-летним стажем, он знал не только всю древнюю историю от античности до  времен Эйнштейна, но и каждый экспонат в Лувре прошел тщательнейший  анализ под его строгим контролем. 
 Близился его 77-й день рождения, но, несмотря на возраст, он неизменно стоял за прилавком. Когда я к нему зашла, старик обливался потом и закатывал глаза от изнеможения. Перед ним стояла молодая пара и что-то объясняла. Молодой человек что-то монотонно бубнил девушке в ухо, слегка приподнимаясь на носки. Девушка, похожая на гречанку, с черными прямыми волосами, темными глазами, стояла ко мне боком, и ее профиль с прямым носом, показался мне отдаленно знакомым. Парень продолжал нашептывать свистящим голосом, но она, кажется, его не слушала. Они, видимо, стояли они уже довольно долго, но покупать ничего не собирались.
Я надвинула шляпу на глаза и, встав за девушкой, трубным голосом сказала:
- Антуан! Старый ты шляпник, опять зубы заговариваешь людям?!
Тони едва заметно улыбнулся и глазами указал на молодого человека.
- А-а, что же ты мальчику голову морочишь?- продолжила я, не поднимая головы,- опять пытаешься продать этот старый сундук?
Тут же девушка с парнем обернулись, но я отошла подальше, чтобы они не увидели моего лица. Парень растерянно моргал и двигал руками в разные стороны.
- Антуан! Скорее! Мне нужен мой заказ! Тот редкий итальянский резной стол!- я нетерпеливо растолкала парочку  и встала между ними.
Парень снова развел руками, и, взяв девушку за руку, вывел из магазина. Когда они скрылись, я сняла шляпу. Волосы прилипли ко лбу.
- Спасибо, Эль! Они уже второй час меня пытают. Это им не подходит, то слишком большое, а этот дивной работы абажур, видите ли, старье!
- Вот тебе награда за мучения!- я протянула ему портмоне юноши.
-Хм, не густо,- разочарованно прошепелявил Тони,- но кошелек не плохой. Кожа скрипит, как новенькая.
- Пользуйся дружище,- я улыбнулась, - надо было сразу меня позвать!
- Матильда будет злая как шершень…она меня убьет!
- Знаю -  знаю. Сегодня захотелось побаловаться. Руки так и просятся в дело. А Матильда посадила меня за эти бухгалтерские книги: приход –  расход, и не выпускает.
- Она знает, что для тебя лучше, детка,- Тони уселся в кресло - качалку,- ты заметила какие глаза у девчонки?
- Нет, не приглядывалась…
- Дивные глаза! Кабы я был моложе…- мечтательно протянул Тони.
- Старый пройдоха! Не смеши меня!-  я с силой наклонила его кресло и вышла на улицу.
Когда меня не отвлекали случайные богатые прохожие, я еще занималась поисками пропавшего камня Уила. И сколько бы я не разыскивала, не подкупала, не угрожала, не соблазняла (крайне неуспешно), ничего не приближало к находке. Я даже обзавелась друзьями в полиции, но и там не удалось найти ни одной ниточки. У человека подставившего Уила и укравшего камень либо сильные союзники, либо он работал один. Если у него были сильные союзники – значит, я со своим скромным шантажом и подкупом ничего не добьюсь. Ну, а если он работал один, то я тем более ничего не узнаю. Иначе кто-нибудь за столько лет, да и проболтался бы.
Сегодня я обошла несколько казино, нигде долго не задерживаясь. Карта всегда идет мне в масть, хоть я и являюсь отменным шулером, здесь я играю в боевую . Боюсь спугнуть удачу, заработанную честным путем. Мистер Януи Бото- владелец казино, успел погрозить пальцем, увидев меня в дверях. Да, ему есть о чем беспокоиться…но я сегодня не в настроении снимать ва-банк и открывать флеш -роял. Когда я покинула его заведение, японец заметно расслабился.
У речных складов, ребята звали поиграть с ними в кости и карты. С последнего моего визита ничего не изменилось. Им ничего не удалось узнать о камне Уила или о его возможном враге.  Ничего не помогало. Ничего не работало.
Немного поиграв в карты, завязалась потасовка, не без моего участия.  Не люблю выскочек, возомнившим о себе бог знает что. Он отделался легким испугом, а я небольшим порезом. Он не стал со мной связываться, так как знает, что за моей спиной стоит Матильда, а ее все уважали в нашем городе. 
День близился к вечеру. Я возвращалась с пустыми руками. Но это даже лучше, чем если бы я пришла с полными карманами украденной добычи. Моя старая добрая старушка не любит этого.
 Матильда и правда бывает злая, как шершень. Особенно, если узнает, что я забавляюсь с чужими полупустыми кошельками. Она уверяет, что сейчас нет особой надобности в нашем ремесле. Денег, вырученные от продажи драгоценных камней, от консультаций, которые она дает всем желающим за небольшую плату, от антиквариата, от ценных бумаг, вложенных в недвижимость, нам с ней хватит на долгие годы.
Когда я пришла домой, шершень выглядел рассерженным.
- Ну Матильда,- начала я с порога, - чем мне еще заниматься? Ты знаешь, кражи у меня получаются  лучше всего! Это моя профессия. Я не художник, я не плотник, я – вор!
-   Я тебе повторяю, это не игрушки. Это твоя жизнь. Наслаждайся ею пока у нас хватает средств и сил. Будешь так прыгать, когда понадобиться, но только не ради забавы!
- Я знаю…
- Ну?
- Что?
- Ничего не хочешь мне рассказать? Например, как прошел день?
- Отлично! - я плюхнулась в мягкое кресло.
На столе уже стоял горячий чай с сырным печеньем.
- Про камень, как обычно, никаких известий, - я взялась за чашку.
- Я тебя просила оставить это…
- Я не понимаю, как ты так быстро успокоилась? Я считаю нужным покарать мерзавца!
- Это могут быть два разных человека, - устало вздохнула Матильда и посмотрела на часы,- что-то  внучка давно не пишет, стерва такая…ну и ладно, не больно-то и хотелось.
Я поперхнулась чаем.
- Кстати, она скоро приезжает.
- Ты уже пятый раз это повторяешь. Твоя ненаглядная – Наилия. Я помню.
- Когда вы последний раз с ней виделись, ты выдрала ей все волосы и даже брови ощипала.
- Ха-ха, это было…так давно (на самом деле лет 5-6 назад). Я тебя жутко приревновала.
- И зря…да, и не забудь, она до сих пор не знает, чем занимается ее любимая бабушка. И ты тоже.
- Да! Мы с тобой честные продавцы драгоценных камней. Ты думаешь, твоя дочь ей ничего не рассказала?
- Нет, Рита, видимо, слишком хорошо воспитана для такой матери как я. А Наилия уже полгода как настоящий врач. У нее с отцом своя практика. Очень умная девочка.
При этих словах я покраснела от злости. И со стуком поставила чашку на стол.
- Эль, ты как маленькая девочка! Как говорится: одна старая- это я, а другая дура- это ты.
- Ничего не могу с собой поделать! Это эмоции! Она приезжает раз в пять лет, и я места себе не нахожу от…от…
- Ты тоже моя внучка, - сказала Матильда,- хватит дуться, иди, сверь счета в книге. Сегодня было много заказов на камни. Особенно на авантюрин, люди надеются, что он их спасет от порчи. Боже! Какие наивные…
За счетами я засиделась до поздней ночи. Часам к двенадцати голова уже кружилась от столбиков цифр и записей в журнале. Я решила посидеть еще немного, пока не почувствовала накатывающую тошноту, подбив последние данные, я поднялась из-за стола и рухнула на пол.




3

Я с трудом отрыла глаза. Меня разбудила дикая тошнота и ломота в костях. Веки долго не открывались. А когда открылись – затошнило еще сильнее, и меня вырвало в подставленную кем-то посудину. Потом я опять отключилась и приходила в себя только для того, чтобы выплюнуть желчь из желудка. Так тяжело и так больно мне еще никогда не было.
Не знаю, сколько времени это продолжалось, но однажды я смогла открыть глаза, и меня не тошнило. В комнате было темно, только рядом с кроватью горела маленькая лампа, накрытая темной тканью. Я повернулась к свету, кто-то мягко тронул за руку. 
- Привет, Мэри, как себя чувствуешь?
- Еще раз скажешь «Мэри», меня стошнит тебе на колени. Меня зовут Эль. - кое-как прохрипела я. Голос ломался и не слушался,- где Матильда? Ты кто такая?
- Матильда отдыхает, она недавно ушла от тебя. Я ее сменила. Ты меня не узнаешь?
Вглядываясь в полумрак, я разглядывала девушку, сидящую за лампой с накрытым абажуром.
- О! Гречанка…- я туго соображала.
- Кто? - девушка засмеялась,- я Наилия.
- О, черт!- вырвалось изо рта. Я густо покраснела. Ее дружка я обчистила за пару секунд.
 - Ничего,- прошептала я. -  немного не в себе. Что ты здесь делаешь? Я тебя совсем не узнала, ты такая…такая…женщина.
- Хм, ты как обычно, сразу оскорблять…- Наилия сняла ткань с лампы,- так лучше?
- Угу,- я приподнялась на подушках и села, утопая в одеялах,- где Матильда?
- Я же сказала: отдыхает.
Я приподняла руку, ее перебинтовали от плеча до локтя. Медленно размотала повязку. Поперек плеча тянулся тонкий след от «пера», порез сильно вспух и сочился сукровицей. Пахло гнилой кровью и лекарством.
- Так я и думала, - я тяжело вздохнула.
- Бабушка не говорит откуда это, но зная тебя, не трудно представить, где ты его схлопотала. Давай перевяжу. - Наилия пересела на кровать.
- Я сама.
- Тебя не сколько зацепило ножом,- продолжила она, не обратив внимания на грубость,- а отравили ядом. И судя по симптомам, это миотоксичный яд.
Я сделала вид, что все поняла и меня это не интересует.
Мне так и не удалось снова закрепить бинт на руке, окончательно ослабев, я сползла с подушек и закрыла глаза. Воздух с трудом поступал в легкие. Наилия мягко приподняла покалеченную руку и быстро перемотала рану. Она так низко наклонилась, что на меня накатила волна теплого воздуха от ее тела. Руки, сухие и ловкие, слегка приподняли меня и уложили удобнее.
Она так похожа на гречанку. И откуда у нее эти черные волосы и глаза? Когда ее мать и Матильда светловолосые и голубоглазые, наверно отец…Какая я догадливая, подумаете вы, и не ошибетесь.
- Тебе повезло, что бабушка тебя вовремя нашла, ты с таким грохотом упала, что старушка подпрыгнула в своей кровати. Ты была без сознания около четырех суток. Я ввела тебе антитоксическую иммунную сыворотку. Так как ты не скончалась через 6 часов после нанесения раны, то можно тебя поздравить. У тебя сильный организм.
- А ты…- дальше сил не было спросить.
- Я приехала на следующее утро. Я предупреждала бабушку, я давно в городе, но она просила не приходить, пока тебя не подготовит.
- Ммм…
Наилия провела пальцами по моему пылающему лицу, положила руку на лоб.
- Температура спадает. Отдохни.
- Угу…
Так я и заснула с ее рукой покоящейся на моей голове. От нее исходило столько уверенности и спокойствия, что мне немного полегчало, казалось и воздух посвежел и стало легче дышать. Сон быстро меня сморил. 

***
На следующее утро возле меня сидела Матильда. Точнее это был злой Шершень! Сначала она широко улыбнулась, когда я открыла глаза, но спохватившись, нахмурилась и отвернулась. На глазах у нее стояли слезы.
- Кто это тебя?- наконец спросила Матильда.
-  Ад…
- Ты совсем потеряла голову? Опять в карты играла?!
- Да…
- С ним бесполезно разговаривать и что-то доказывать, у него в голове черт знает, что твориться. Он не будет смотреть на твое красивое лицо, а оторвет тебе голову, если скажешь ему что-то поперек!
Я промолчала. Когда мы играли с ребятами в карты у речных складов, к нам без разрешения присоединился большой, накаченный чернокожий парень. Силач Ад. Эту гору мускулов, все его боялись, но считали непроходимым тупицей. Но это была только видимость. Никогда не верьте тому, что явно бросается в глаза. Возможно это умелое притворство. Так и ум Ада часто недооценивали, а когда он наступал врагам на пятки, было уже слишком поздно. Парень был очень жесток. И очень силен. Во время игры в покер, он явно жульничал, это видели все, но никто не решался сказать об этом. Ребята проигрывали, но молчали. Когда дело дошло до меня, я предупреждающе пригвоздила ножом его рукав с картой к столу. Взбесившись Ад перевернул стол и схватив меня за горло прижимая к стене. Высокий, черный и сильный, он высился надо мной массивной медвежьей тушей. Больно сжав пальцы на горле, Ад приблизил лицо с толстыми губами, щетина вокруг рта колола щеку. Озверев от такой наглости я ударила головой ему в подбородок, но он будто не заметил. Вынул тонкое «перо» и прижал к моей руке слегка нажимая на рукоятку. Я не почувствовала, как нож рассек кожу, настолько тонким было лезвие.
Ребята стояли, обступив полукругом, никто не решался разнять нас.
- Хватит пялиться,- зло сказала я, - глаза надорвешь!
Силач Ад усмехнулся и отпустил.
- Будь осторожна Эль, я такого больше не потерплю.
- Я не такая дура, сидеть и смотреть, как Вы  играете на верняк , и делать вид, что все правильно. Если пришли, играйте в боевую , Вас здесь никто не обманывает.
- Только из уважения к Матильде Вам это сходит с рук, - Ад подошел к столу и начал собирать рассыпанные купюры.
- Только из уважения к Матильде, Вы еще живы, - бросила я ему и пнув перевернутый стул, вышла на улицу.
Естественно, я была в такой ярости, что совсем забыла про порезанное плечо, я даже не знала, что там рана. Ничего не почувствовала.
- Будешь теперь ходить у меня на привязи! - хмурился Шершень.
- Я никому не позволю выставлять меня дурой! Особенно ему!
- Господи, как мне тебя образумить? - Матильда потрясла руками в воздухе,- ты меня в могилу сведешь! Одна – дура, другая – старая!
- Не сведу.
- Когда уже у нас крематорий достроят?!
- Да, еще попроси спичку поднести! Матильда, о чем ты говоришь!
- Я хочу, чтобы меня сожгли в крематории. Такими темпами и дальше, и я точно из-за тебя инфаркт получу.
- Ладно- ладно, не надо шантажировать! Я обещаю, я буду осторожнее.
- Тебе невозможно верить! – гроза аферистов  ненадолго замолчала.
- Как ты себя чувствуешь?- после долгой паузы снова спросила Матильда.
- Уже лучше. Ад меня полоснул ядом и я ему…
Тут же у Матильды удивлено округлились глаза. Я поспешно прикусила язык. Слава богу, на первом этаже раздался звонок в дверь.
- Бабушка, это тебя!- крикнула Наилия на первом этаже.
- Лежи спокойно и не пытайся встать!- пригрозила Матильда, -  иначе я посажу возле тебя Наилию на весь день!
- Милая, иди, смени повязку Эль, - ехидно сказала Матильда, стоя в дверях,  - я буду в кабинете.
Я посмотрела на руку, сквозь ткань просочились капли крови, обрисовав порез в форме тонкого полумесяца.
Постучавшись, вошла Наилия. Высокая, тонкая, смуглая, с длинными волосами. Вчера я плохо ее разглядела. Прямой нос и немного острый подбородок делали из нее гречанку. Хотя где я могла видеть настоящих греков спросите вы? Но я так чувствовала.
Держит спину прямо, голова поднята, можно подумать, что она заносчива. Наверняка знает, что она совершенна. И меня раздражает ее совершенство.  Она очень изменилась за те десять - одиннадцать лет, когда последний раз навещала Матильду. На два года старше меня, образованней, собранней... В общем, обычный честный гражданин.
Она улыбнулась одними глазами и молча села рядом. Ее рука так близко облокотилась рядом с моей, что я поспешно ее отдернула. Но она только нащупала пульс и отпустила. Потом развязала испачканные бинты, убрала марлю, пропитанную кровью и какой-то мазью. Порез затянулся по краям и лопнул, в центре все еще проступала кровь и сукровица, но гнилью больше не пахло. Наилия смазала рану по краям, слегка прикасаясь прохладными пальцами.
- Не жжет?
- Потерплю.
Закончив, она вышла, не сказав ни слова. Я осталась одна. Силы постепенно возвращались. Я изрядно исхудала за эти дни в беспамятстве, но руки чесались отплатить Аду за нечестную игру. У меня есть небольшой револьвер марки «ледисмит», думаю пора им воспользоваться, и прострелить черную голову Ада. Я погрузилась в грезы о личной мести, но скоро заснула.
Наилия пришла только вечером, принесла тарелку бульона и лекарства. Мне не хотелось встречаться взглядом. Она ничего не сделала мне плохого, ухаживала и помогала Матильде по дому, пока я пролеживала бока в кровати, но я бесилась, когда она находилась рядом.
Видимо, я плохо переношу знакомство с честностью. Особенно с такой красивой и вызывающей честностью. В детстве мы никогда не были с ней близки. Я чувствовала себя ущербной самозванкой с помощью подлости проникшей в дом к старушке Матильде.
Больше всего мне убивала жалость Наилии ко мне. Мы познакомились, когда мне было 12, а ей 14. Я не привыкла к доброте и все еще воспринимала ее проявления в штыки и чуралась хорошего обращения. Наилия приехала с подарками и вручила мне огромную книгу-энциклопедию драгоценных камней. Я была в такой ярости и растерянности, что с трудом подавив слезы бросила ее подарок на пол и убежала из дома. Я не возвращалась пока она не уехала к себе.

В следующий раз она приехала без подарков, но так мило улыбалась и здоровалась со мной, что приводила меня в бешенство своей дружелюбностью и искренностью. Этого я не могла выдержать. Как она смеет быть такой хорошей и так бессовестно мне улыбаться, зная, что у нее в жизни всегда все будет в порядке? Как она смеет делиться со мной своей родной бабушкой и не требовать ничего в замен?
В общем я никогда не ладила с ней, да и не хотела. Возможно я действительно больше ревновала ее к Матильде, чем ужасалась ее доброты и сочувствия. После того, как она хотела налить мне чаю за ланчем, я не выдержала и вцепилась ей в волосы, чтобы она раз и навсегда поняла, что от меня лучше держаться подальше. Мне было 14 лет, а ей 16, и мы вполне были взрослыми подростками, чтобы так глупо себя вести, но как вы понимаете, глупо вела себя только я, а она ни в какую не поддавалась на мою глупость. Вот я и не выдержала…Но это было давно, больше пяти лет назад. А сейчас она снова здесь. Рядом. Со мной.
  Поздно ночью, услышав быстрые шаги по лестнице, я притворилась спящей. Наилия приоткрыла дверь, на цыпочках подошла к кровати. Я старалась дышать ровно, но когда неожиданно на лоб опустилась прохладная ладонь, вздрогнула и открыла глаза.
- Не спишь?- тихо спросила Наилия.
- Сплю.
- Раз ты не спишь, давай поговорим. - Она села в ногах.
Пришлось окончательно «проснуться» и сесть, чтобы видеть ее. Она была в ночной белой рубашке до колен с распущенными волосами. Тонкие пальцы с короткими ногтями лежали на одеяле в паре сантиметров от моих ног.
- Ммм, Эль… я вижу, что мое присутствие тебя раздражает. Но мне все равно.Я приехала к своей бабушке, я буду жить у нее пока прохожу практику в клинике. Можешь грубить мне, можешь злиться, вести себя вызывающе и не обращать на меня внимания. Мне все равно. Ты выбираешь злость и раздражение и имеешь на это право. А я выбираю терпение, я буду чувствовать себя хорошо, как бы грубо ты себя не вела со мной. Бабушка очень переживает за тебя…из-за меня, и я не хочу доставлять ей лишние боль и огорчения. Давай заключим перемирие, пока я здесь? Ради нее.
- Ты меня не раздражаешь,- ответила я, кривя душой, – я привыкла ухаживать за собой сама, я не нуждаюсь ни в чьей помощи, и поэтому…
- Я поняла, но я твой врач на данный момент. Придется потерпеть.
Она твердо посмотрела на меня. Я молчала.
- Хочешь воевать со мной? Ну … делай как знаешь.
Она легко поднялась и вышла из комнаты.



5
Лежать в кровати невыносимо скучно. Когда дома никого не было, я вставала и долго сидела на столе у окна. Лето в самом разгаре, а я сижу взаперти. У Матильды в последнюю неделю накопилось много дел. Полиция накрыла наш склад с антиквариатом и инструментами для резки и шлифовки драгоценных камней. Теперь необходимо найти новое помещение, и на всякий случай перевезти сейфы с дорогими и редкими инструментами в другое место.
Я говорила Матильде, что необходимо избавиться от старого станка для изготовления фальшивых купюр, но до него не доходили руки. Полиция  конфисковала его вместе со старинными вещами на складе. Если они узнают кому это имущество принадлежит, нас повесят. 
Несколько дней назад на нас обрушились облавы и обыски. Почти каждую неделю кого-то из наших людей ловили  и казнили у соляных столбов. Город будто взбесился и хотел любой ценой покарать как можно больше людей сомнительного пошиба. Среди бандитов нарастала легкая паника и недоумение. Говорят, что подозрительные взгляды стали встречаться все чаще, и все чаще в ход шли ножи и стальные цепи. Матильда заметала следы нашей деятельности, давала взятки и откуп полицейским и честным гражданам.
Мне было скучно одной. И как-то во время обеда, когда Наилия принесла поднос с едой, я неожиданно для себя  заговорила с ней.
- Как поживает твой дружок?
- Какой? Тот у которого ты украла кошелек?
Я поперхнулась супом.
- Что?
Наилия засмеялась.
- Думаешь, я не узнала тебя в антикварной лавке?
- Мне не нужен его полупустой кошель.
Черт возьми, эта гречанка заставляет меня краснеть! Я отодвинула тарелку и села, свесив ноги с кровати.
- Я давно знаю, чем вы занимаетесь.
- Откуда?
- В детстве подслушала разговор родителей. Мать тогда отказалась от наследства деда, а отец уговаривал этого не делать. Тогда я и узнала много интересного не только про бабушку, но и про деда, ну и про тебя, конечно.
- И что ты думаешь?
- Про тебя?
- Нет, про Матильду. Как ты к этому относишься?
- Скажем так…у меня было много времени свыкнуться с мыслью, что моя бабушка в прошлом, да и сейчас тоже, является великой аферисткой своего времени…
Эти слова заставили меня улыбнуться.
- Твой дружок настоящая рохля.
-Это студент отца, и вызвался показать город. Он из этих краев.
- Что ж, город встретил его гостеприимно. - я усмехнулась.
Заметив укоризну в глазах Наилии, я отвернулась к окну.
- Спасибо за обед.
- Меня не будет до завтра, если что-то нужно, говори сейчас. Я принесу.
- Нет, ничего не надо…
Наилия ушла, забрав поднос с пустыми тарелками. Вскоре внизу хлопнула входная дверь, я видела, как она спустилась по лестнице. Полуденное солнце играло на черных волосах и загорелых плечах. Отойдя на несколько шагов, она обернулась, и я почему-то отпрянула от окна. Зачем? Можно подумать, она будет меня отчитывать, что я поднялась с постели?!
Матильды долго не возвращалась. Я весь день просидела на столе у окна. Ноги онемели, и неприятно щекотали мурашки в затекших мышцах. Я уже собиралась улечься в кровать, когда заметила, крадущийся к нашему дому, силуэт. Тень обогнула здание и направилась к черному ходу. В моей комнате окна выходили с одной стороны, как раз на парадную дверь, а с другой на черный ход и маленький сад.
Я прильнула к другому окну. Судя по походке, это был мужчина, и явно не с добрыми намерениями. Одет в черное, широк в плечах, с пустыми руками, но оттопыренными подмышками. Револьверы. Как я не вжималась лицом в стекло - не смогла увидеть, проник он в дом или нет. На всякий случай я затаилась за дверью. Но сколько я не прислушивалась, не смогла различить ни звука внутри дома. Казалось, я была одна. В голове звенело от тишины и напряжения. Спустя десять минут я расслабилась и хотела шагнуть из-за двери, но в это время дверная ручка медленно начала вращаться. Я замерла, вжимаясь в стену. Дверь миллиметр за миллиметром открывалась.
Я прикидывала в уме, как лучше обойтись с незнакомцем: убить сразу, или слегка покалечить, поиздеваться или просто оглушить, не дожидаясь, пока он весь не просунется в приоткрытую щель. Дверь так медленно и осторожно открывалась, что вывела меня из терпения. Сколько можно тянуть резину?! От напряжения сводило челюсть и пальцы. Наконец, спустя вечность, в проем просунулась голова в черном капюшоне и массивные плечи. Парень был выше меня на две головы, с таким было бы не легко справиться, как я сначала полагала. Незнакомец замер, вглядываясь в комнатный полусумрак, никого не увидев, он решительно открыл дверь настежь и сделал пару шагов внутрь. 
- Интересно, сколько пороха выдержит Ваше  сердце?- я приставила свой «лидисмит» ему под лопатку, на уровне сердца.
- Пару пуль точно,- ответил Силач Ад и снял капюшон.
- Почему я не удивлена твоим появлением? К черту «Вас»! Захотелось докончить начатое? Опоздал!
Ад медленно повернулся. Лицо серое и осунувшееся, глаза мутные, то ли от усталости, то ли от выпивки. Я продолжала держать его на прицеле.
- Отлично выглядишь! Два шага назад, - скомандовала я.
- Эль…я не хотел тебя вальнуть …
- Ну еще бы, это я собираюсь сделать из тебя решето! - я подняла револьвер, взвела курок и прицелилась.
- Стой! Я пришел извиниться.
- Удиви меня! Хотя тебе это не поможет, дорогуша.
- Игла  с ядом…она предназначалась для другого человека. Ты меня разозлила, я и забылся…прости, что чуть не вальнул тебя. Это была случайность.
- Да-да…не пудри мне голову. Зачем пришел?
- Скажи Матильде, пусть отзовет свою свору. С тех пор как ты… на меня началась охота. Люди Матильды хотят меня прикончить.   
- Хм…- я опустила револьвер.
Ад выглядел неважно, его загнали в угол, раз он решился прийти и просить не только прощения, но и помощи. Матильда мне ничего не говорила, хитрая лиса! Знала, что я с ним сама хочу поквитаться, и решила убить двух зайцев сразу: и меня обезопасить и отомстить.
- Почему ты решил, что я тебя сама сегодня не прикончу?
- Потому что я знаю, ты – добрая деваха . Не прикрывайся грубостью, яростью, воровскими замашками – меня не проведешь. Я знаю, какая ты внутри.
- Удивил! Но ты ошибаешься! – я подняла револьвер и нажала на курок.

Грохнул выстрел, хотя «ледисмит» и считается женским револьвером, тем не менее пальба из него оглушает не хуже, чем от огромной «Анаконды» . Подергав себя за ухо, я подошла к Аду.
Он опустился на одно колено и зажал рукой простреленное плечо.
- Не могла удержаться. Теперь я, думаю, мы квиты.
- Более чем… – прохрипел Ад, лицо посерело еще больше.
- Сможешь идти?
- Вполне. – Ад поднялся и пошатываясь вышел. Я шла на некотором расстоянии от него. На этот раз он вышел через парадный ход.
- Рада, что заглянул!- закрыв дверь за ним на все замки, я осталась ждать Матильду внизу, в гостиной. Хорошо, что гречанка ушла вовремя. А то без крик и истерик, наверняка, не обошлось бы.

Буквально через несколько минут подошла Матильда.
- Ни за что не догадаешься, кого я сейчас встретила! – снимая туфли, сказала Матильда.
- Истекающего кровью Ада?
- Откуда…- Матильда остановилась посреди гостиной, - я же запретила…
- Почему ты не сказала, что на него ведется охота?
- Не надо хмуриться, дорогая! Я тут ни при чем! Мальчики сами вызвались, когда они узнали, что ты лежишь при смерти после стычки с Силачом, тут такое началось! Каждый посчитал своим долгом поквитаться с мерзавцем.
«Мальчиками» Матильда называла группу мужчин, где самому младшему было около 50 лет, а старшему давно перевалило за 70. Мальчики и правда во мне души не чаяли, постоянно пытались заманить на ужин, на обед, или на праздник, притворяясь, что делают это только ради моей фигуры: «Уж больно худа и костлява, тебе не помешает крепкий ужин, мой ангелок! Угощаю! Можешь ни в чем себе не отказывать…».
- Я уже сказала! Ад – мое личное дело! И не слишком-то они преуспели в погоне за ним. Он пробрался в дом! И ни одного из твоих людей поблизости не было! Ну и даванула   я его!
- Никакого жаргона в моем доме! Я смотрю, ты постояла за себя! – Матильда устало опустилась в одно из кресел.
- Он пришел извиняться и просить прекратить охоту.
Матильда промолчала. Видимо, эта просьба пришлась ей не по душе.
- Не переживай, я с ним уже рассчиталась. Отзови своих людей.  Ад у меня все еще в долгу.
- Эль - плутовка! Опасно иметь таких должников.
- Ничего, я  с ним справлюсь.
 Матильда устало закрыла глаза и на несколько минут погрузилась в молчание.
- Хорошо, я скажу мальчикам, – она тяжело поднялась.
- Ты куда?
- Я устала, пойду…заземлюсь ... – усмехнулась Матильда.
- Я могу завтра пойти с тобой в лабораторию.
- Ты уверена? Придется долго корпеть.  У меня много заказов.
- Отлично. Не могу сидеть уже в четырех стенах.
- Хорошо, а Наилия спит?
- Она ушла… завтра явится.
- Спокойной ночи.
Матильда ушла к себе, а я придвинув кресло к окну, забралась в него с ногами и, положив руки на подоконник, всматривалась в ночной сумрак. Долго и тщательно чистила и смазывала свой «ледисмит». Люблю возиться с оружием. Молодцы ребята, что припугнули Ада, мне останется меньше возни с ним. Интересно, как повела бы себя Наилия, услышав выстрел  и раненного Ада?! Наверняка, она никогда не сталкивалась с таким. Воспитанная любящими и заботливыми родителями, наученная лучшими учителями и книгами…деньги достаются ей только честным и безопасными путем…хм. Рохля – подвела я итог и, успокоенная, отправилась наверх в постель. В комнате слегка пахло порохом, но мне нравится это запах.

6

Следующие несколько дней, а затем и неделя пронеслись так быстро, что я их почти не заметила. На новом складе и в лаборатории работа кипела с раннего утра и до поздней ночи. Жаль, полиция успела конфисковать старый станок для печатания банковских бланков. Матильда лишилась еще одного стабильного и хорошего дохода. Но у нас еще оставались ценные бумаги, в одном из крупных банков. Тони успешно занимался инвестированием, и получал от этого неплохой процент, плюс к этому, у нас всегда был доход от антиквариата и продажи драгоценных камней. Только у нас можно было найти камни самых редких цветов: черные, бурые, красные, синие, фиолетовые. Шлифовкой и огранкой, занималась не только я, моего терпения хватало на несколько дней.  А отделка камней порой занимала от 3 месяцев до нескольких лет, слава богу, столько терпения у меня нет и в помине! Меня всегда выручал Лим, крепкий мужчина средних лет, один из наших помощников. Ему-то я и отдавала все неотшлифованные и не до конца ограненные камни. Он слишком хорошо ко мне относился, и бесконечно терпел необработанные груды камней, которые я приносила ему.
Пробыв в лаборатории несколько дней, я с чувством выполненного долга, собрала в продолговатую коробку несколько черных и красных камней и с извиняющимся видом поставила ее под нос Лиму. Он только покачал головой. Матильды пропадала где-то уже второй день, у нас только дел и неприятностей с полицией, что я начинала подозревать, а не подставят ли нас некоторые сомнительные личности?! По городу ходили слухи, что полиция знает уже все бандитские притоны и укромные места. Что спрятаться уже негде, каждого преступника скоро будут знать в лицо.
Немного понаблюдав за работой Лима я вышла со склада. И в дверях столкнулась с Наилией.
- Что ты здесь делаешь? - зло прошептала ей и потянула ее прочь от склада,- Матильда меня убьет, если узнает, что ты в курсе. Как ты вообще нас нашла?
- Тони проговорился,- ответила девушка, - я заходила к нему в лавку.
- Старый пройдоха! Ни перед одной девчонкой не может устоять! Пошли отсюда. Тебе здесь нечего делать. 
- Я хотела повидаться с бабушкой. Я ее совсем дома не вижу.
- Ее сейчас здесь нет.  Со вчерашнего дня не пойму, где она.
Мы вышли на одну из улиц. Наилия была задумчива и молчалива. Проходя мимо одного из вкопанных в землю столбов, она на секунду задержалась, рассматривая кровь вокруг него.
- Что?- я потянула ее за руку,- нет там ничего интересного.
- Разве ты не боишься?
- Нет.
Мы свернули в один из скверов. Послеобеденное солнце жгло лицо и макушку, мы старались держаться в тени больших деревьев и, свернув с тропинки, не спеша шли по траве. Ей что хочется поговорить по душам?  Это не для меня. Ненавижу эти мокрые разговоры, бередящие странные мысли.
- Моя мать всегда говорит, что это добром не кончится.
- Всегда есть исключения, - немного отстав, я шла за гречанкой.
До чего хороша. Высокая, красивая. Волосы, собранные в хвост, струятся по спине. В последнее время мне приятно находится с ней рядом. Вот только ее разговоры не по душе. К чему размышлять об устройстве мира? Он давно создан, и он именно таков, какой есть. Да, здесь жесткие правила, но так повелось, и казни  не считаются чем-то сверхъестественным.  Каждый человек ходит с мыслью, что рано или поздно умрет: от старости, болезни или несчастного случая.  Ну, а мы также знаем, что уязвимы, и можем быть казнены в любой момент. К этому также привыкаешь, как и к мысли что ты сомнительный человек, и тебя хотят повесить.
Мы присели на одной из деревянных скамеек. Наилия была привычно молчалива и задумчива.
     - Расскажи о твоей семье. Я не понимаю, как твоя мать могла отказаться от Матильды?
   - Мама своеобразна…никогда не находила с ней общий язык. Отец говорил, она еще школьницей стыдилась родителей. И специально уехала учиться на юриста. Только юристам и экономистам открыта дорога в Управление Государственной службы. Это было таким тяжелым потрясением для родителей. Единственный ребенок, и такой удар в спину. Она постоянно пропадала на работе. Я ее видела только раз в неделю по выходным. И то она всегда возилась с бумагами, книгами, и друзьями.
- Наверное, ты была все время с отцом?
- Да, мы были предоставлены друг другу. Мы с ним очень близки. Он единственный друг, всегда понимающий. Всегда готов прийти на помощь. 
  -  Неудивительно, что ты пошла по его стопам.
  - Да, я все детство провела в его клинике, я до сих пор помню почти всех его пациентов. Больше всего мечтала стать настоящим доктором. Как отец.
  - А какой он?
 - Он… веселый и серьезный… Я им так восхищаюсь. Пациенты в нем души не чают, только в его руках затихают не только суровые мужчины, но и капризные дети. Меня это до сих пор поражает. 
Я сидела рядом и наблюдала за ее лицом и жестами.  Она так его любила, что мне стало неловко находится так близко к их семье, не имея своей собственной. Я почти не помню родителей. Какие бы отношения сложились у нас, будь они живы? Как выглядела бы моя мать? И чем бы занимался сейчас отец. А я? Кем бы была я? Уличной воришкой? Или, скажем, кем-то из честных граждан? Может быть учительницей? Экономистом? Или полицейским? Фантазия разыгралась не на шутку.
  - Зачем ты меня спрашиваешь, если не слушаешь? - спросила Наилия.
  - Слушаю.
Близился полдень, парк стих. Заснул. Мы сидели молча, каждый думал о своем. Хотя, признаться, я думала о жизни честных граждан. Точнее о жизни Наилии. Все у нее будет, как у обычных людей: замужняя жизнь - ведь это так принято, забота о детях - ведь это воспевается в предназначение женщины, хорошая старость - так должно быть у честных и праведных людей, легкая смерть в кругу близких - ведь ты это заслужил.
На улице становилось жарко, и мы отправились домой. Матильды снова не было, и я не знала, где ее искать. Гречанка предложила поиграть в шахматы, но я не умела. Честными играми я не владела…
Она расставила фигуры по местам и объяснила задачу и ход каждой пешки, ладьи, слона. Смешно играть в такую игру, где на каждом поле стоит по королю, от которого толку мало, но которого нужно защищать. Мне понравилось передвигать фигуры, я играла, не особо задумываясь о стратегиях и ходах, мне было куда интереснее просто их двигать в разные стороны и слушать истории, которая Наилия рассказывала о себе и о своей жизни. Она училась в университете, а я не знала, что это такое. Глупо сидеть несколько лет за партой и слушать каких-то умников, которые потом дадут тебе бумажку со своей красивой росписью, что означает - ты теперь имеешь право работать. По-честному. Не думаю, что работать по-честному - это интересно. Сидеть от звонка до звонка, быть добрым с боссом и другими людьми. Кривляться и делать радостное лицо, когда тебя поощряют за то, что ты горбатишься на другого. Никогда не умела ладить с людьми. Никогда не буду зависеть от кого бы то ни было!
По каждому вопросу у нас с Наилией была масса разногласий. Меня злило, когда она не понимала мою точку зрения, я во что бы то ни стало хотела ее убедить, что я права, а она лишь усмехалась и говорила, что я слишком амбициозна, не знаю людей, не знаю мира. Что жить нужно в согласии и в мире друг с другом, иначе на планете будет хаос. Но разве у нас и так не хаос на планете, когда мы убиваем друг друга за зеленый мусор? Скоро будем убивать за воздух и воду, потому что найдутся те, кто захочет это продавать. И найдутся те, у кого не будет денег это купить. В нашем мире слишком много денег.  Слишком много желаний. И слишком много глупцов! Я не понимаю, как можно быть добрым к людям, которые видят в тебе лишь кусок мяса, набитый деньгами, которому обязательно нужно что-нибудь продать! Нужно, чтобы кусок мяса хотел купить это и то, и потом снова это и то. И тогда он будет счастлив.
- В тебе слишком много злобы, - говорила мне гречанка,- посмотри на мир под другим углом.
- Под каким? Я видела только один угол и научилась в нем жить. Не благодаря ли людям?! Думаешь, кто меня этому научил? Их доброта? Их забота? К черту! Нужно будет- ни перед чем не остановлюсь!
- Когда-нибудь ты поймешь… - вздыхала Наилия.
Вот уже два вечера подряд мы с ней встречались в гостиной за шахматной доской.  Дел у меня было не много, так как Матильда до сих пор не появилась и не отдавала нужных распоряжений, я не задерживалась долго в лаборатории. После обеда мы встречались с Наилией в парке и гуляли по городу. Я ей рассказывала о нашем ремесле, показывала, как быстро и легко раздобыть наличности из кармана богатого джентльмена, а она отчитывала меня за игру с огнем. Но я видела, что ей было интересно наблюдать за ловкостью моих рук и  честностью моих глаз.
Так и сегодня, мы снова встретились в парке. Прошлись по узким тропинками, наблюдая за воробьиной возней в песке. Утром Лим был очень озабочен отсутствием Матильды. Хотя с ней такое часто случалось. Иногда она уезжала на другое побережье, никому не сказав ни слова. Возвращалась помолодевшей и с легким загаром. Мы сидели с Наилией на скамье, когда до нас донесся далекий шум с улицы.
Постепенно парк наполнился шумом и топаньем сотней ног. Я не придала этому значения. Как обычно в это время дня кто-то из наших людей попался. Слишком часто, за последние несколько месяцев, стали происходить убийства и казни. Полицейские и честные граждане, словно сговорившись, методично уничтожали грабителей и обманщиков.
- Что это?- Наилия повернула голову в сторону шума.
- Зрелище не для тебя.
- Думаешь… это…казнь?
- Куда ты? – я встала следом. 
Наилия шла по дорожке к главным воротам. Сквозь решетки маршировали многочисленные спины людей. Они возбужденно переговаривались и спешили вперед.
- Наилия! Не надо. Уйдем! – я преградила ей дорогу, – что ты хочешь увидеть? Чье-то искореженное тело?! Пошли!
- Эль, пожалуйста. Мне нужно это увидеть. Я быстро! - она обошла меня и вышла на мостовую. Я поплелась за ней. Что за упрямство?! Зрелищ захотелось?
Людей становилось все больше. Мне хорошо знакома эта часть города. Я знаю здесь каждое место казни, и до ближайшего не больше сотни метров. Наилия ушла вперед и мне только и оставалось как неотрывно следить за ее спиной в голубой блузе и черной макушкой. Через несколько минут я настигла ее замершей. Трясущейся рукой она схватила меня за плечо. В глазах слезы.
- Я же говорила!- я повернулась, чтобы увести ее, но она не двинулась с места.
- Там…- она показала рукой вперед.
- Я знаю, не смотри, да пойдем же! – но она стояла, как вкопанная, и неотрывно смотрела вперед. 
 Я поднялась на цыпочки и в ужасе отпрянула. К одному из столбов была прикована Матильда. Тело обмотано мелкой проволокой, которая настолько впилась в тело, что ее не видно в разрезанных тканях и мышцах. Деревянный ошейник с шипами впивался в кожу и разрывал артерии. Ноги закованы в деревянные сапоги, внутри обитых тонкими гвоздями.
- Нет! Нет! Нет! - я протиснулась вперед, таща вцепившуюся в руку Наилию.
Матильда была еще в сознании, но бледная, с синими губами. Кровь струилась по всему телу, начиная от шеи и заканчивая голенью. Я уперлась в спины, мне не давали пройти дальше. В этот момент Матильда нашла меня взглядом и слабо моргнула.
- Стой, Эль!- рядом возник Лим и Тони.
- Что вы стоите!- накинулась я,- надо ее вытащить! Она умрет сейчас! Отпусти! Лим!
- Уже поздно, Эль. Уже поздно! Нельзя!
- Нет! Матильда! Нет!- Лим крепко держал меня, Тони вцепился в Наилию.
Я не сводила глаз с Матильды. Господи, как такое может быть? Почему сейчас?! Как она сюда попала? Нужно спасти! Еще не поздно! Безмозглые идиоты!
Наступая на ноги, я продвинулась еще на пару метров. В это время Матильда прошептала одними губами: «Убей». Слабый кивок. И снова: «Убей».  О чем она может меня просить! Нет, это не возможно!
Ее взгляд молил. Она слабо стонала от боли. С каждой секундой жизнь из нее мучительно утекала, и каждая новая секунда приносила новые  страдания. 
Вытащила из кармана револьвер.  Я почти ничего не видела от слез и дрожи. Руки тряслись, я не могла как следует прицелиться. Мушка уходила в сторону и снова возвращалась прицеливаясь в старушкину грудь. Я обхватила рукоятку второй рукой, но дрожь началась еще сильнее. Меня качало из стороны в сторону подхватывая плечами теснившихся людей.
- Что ты делаешь?!- Наилия, очнувшись, дернула меня в сторону. Я отпихнула ее и снова попыталась прицелиться. Она встала напротив револьвера.
- Я должна! Ты понимаешь?! Избавить ее! Я должна…я обязана…
Мы в оцепенении смотрели друг на друга. Время замерло, но я слышала каждую ускользающую в пустоту секунду страдания, превращающуюся для прикованной Матильды в бесконечную боль. Бесконечную муку. Тони оттащил Наилию в сторону. Она зажмурилась. Я во второй раз прицелилась.  Рукоятка скользила и прыгала в дрожащих руках.
Тонко и протяжно грянул выстрел. Толпа отхлынула, пригнув головы, но многие остались стоять сбившись по три - четыре человека. Меня все также загораживали спины и бока.
Я в ужасе смотрела на Матильду. Напротив сердца расплывалось пятно крови. На губах легкая улыбка. «Умница» – прочитала я по замирающим губам. Я ждала, сейчас она поднимет голову, махнет мне рукой. Злой Шершень погрозит пальцем. Она не может умереть. Она не может…это же мой Шершень. 
Я стояла, врастая в землю. 
Наилия замерла рядом.
Время остановилось вместе с жизнью и растворяющейся тишиной.
Я слышала, как падают капли крови с остывающих пальцев, ударяются о землю. Впитываются в песок и глину.  Как тихо вокруг. Как пахнет кровью и порохом. Матильда больше не двигалась. Голова свесилась на грудь удерживаемая деревянным ошейником. С пальцев капала темная кровь.
Кто-то насмотревшись стал уходить, цепляя Наилию плечом. Она пошатнулась, приведя меня в чувство. Лим потянул нас назад, Тони неразборчиво бормотал проклятия.
 К Матильде подошли двое из полицейского Управления, затянутые в темную униформу со значками. Один стоял на страже, пока второй пытался разрезать проникшую в плоть проволоку.  Возле его ног кто-то небрежно бросил черный мешок.
Угрожая револьвером, я протиснулась сквозь стену из спин и рук, кинулась к столбу, на ходу прицеливаясь в голову крайнего.
Меня грубо схватили. Прижали ко рту ладонь. Раздалось несколько выстрелов, разогнав остатки зевак. Палачи повалились на землю. Один еще несколько секунд дергал простреленной головой.
- Тихо! – Лим крепко держал меня.
- Отпусти!- хватка ослабла, – пока я тебя не пристрелила!
- Уходим, пока нас всех не взяли. Мы сильно высунулись!
- Кто стрелял?- я нехотя подчинилась. Наилия стояла на прежнем месте, белая с расширенными зрачками,- кто стре…
Лим взглядом указал в сторону.
 Ад. Это был он.
- Эль! Уходим, сейчас все Управление нагрянет!
Я взяла Наилию за плечи и резко развернула от ужасного зрелища.
- Так не может быть…- бормотала она,- надо сказать к отцу. Он…он все исправит. Так не может быть…
- Твой отец не господь Бог, здесь он ничего не может, – мы шли по 56-й улице.
«Вы убили своего Бога, и ваш Бог вас наказывает»  крутилось у меня в голове.
- Нужно забрать Матильду, - сказала я Лиму.
- Это опасно.
- Отлично, сама справлюсь.
- Нет. Мои ребята… Ночью заберем.
 Через несколько кварталов Лим и Тони покинули нас. Оставаться в старом доме было опасно. Тони уверен – на Матильду велась охота. Нужно быть осторожным. Наилия молча шла за мной. Мне не хотелось с ней говорить. Нужно отправить ее к папочке, прежде, чем здесь начнется бойня.
Подойдя к дому я некоторое время наблюдала за ним, за улицей, прохожими. Все тихо. Усадив Наилию на скамейку соседского двора, я как можно незаметней прокралась к себе в дом. Внутри тишина и сумрак. Я принюхалась.  До сих пор стоял запах духов Матильды. Запах...это все что осталось. Глупо, как все глупо и неосторожно вышло. Кто же, кто это мог быть?! Я как будто выключилась из настоящего. В груди лед, в голове тишина и мрак. Чувств никаких нет, слез тоже. Я вовремя умела отключать эмоции, становиться равнодушной, бездушной, холодной, лишь бы не чувствовать эту боль, лишь бы не плакать.  Почему я не заподозрила неладное? Ее не было несколько дней. В городе шли постоянные облавы, а я спокойно играла в шахматы и вела светские беседы. К черту все!
Я поднялась в спальню Матильды. В сейфе взяла несколько коробок с патронами, еще один револьвер, деньги, документы и ключи. Все побросала в черную сумку.  В центре города у нее осталась еще одна жилая квартира. Как раз для таких случаев.  Случай…Сегодняшняя казнь не случайность. Ее не поймали за кражей, не уличили в афере, ничего подобного. На нее навели. Сначала ликвидировали склады, одну из лабораторий, украдены редкие инструменты для обработки камней и сплавов красного и черного золота. А в самом начале был Уильям. Видимо это тянется уже давно. Осталось убить меня. И тогда… Тогда что? В чем смысл этой охоты? Кто бы то ни был, уничтожив Матильду, он ничего не получит. Чтобы работать в лаборатории нужен не дюжий опыт и навыки по огранке камней. На всем Северном побережье не найдется и двух человек способных качественно это делать. Никто не умеет пользоваться дорогим и редким оборудованием. Здесь нет никакой выгоды. Матильда давно отошла от всех дел, крупных афер не было со смерти Уильяма, у нас достаточно ценных бумаг, недвижимости. Все это приносит определенную сумму в конце года, здесь все законно. Остается продажа драгоценностей. Но и здесь мы единственные занимали нишу по их скупке и продаже. Доход они приносили большой, но и работы с ними не на одни день или месяц. Все это требовало очень много времени и сил. Не думаю, что это дело было выгодно кому-нибудь. Слишком сложно и трудоемко.  И что тогда оставалось? Хм…Личная месть? Слишком просто.  И глупо. Нет, вряд ли.
Я присела на кровать, становилось темно.
- Матильда,- я обращалась к ее вещам, развешанным на спинке стула,- почему? Матильда ты здесь??
В голове не укладывалось. Ни ее смерть, ни мой выстрел. Сколько часов она так мучилась скрученная металлическими нитками?! Почему я не спасла ее?! Не вырвала с корнем этот проклятый соляной столб!? Осторожность. Всегда на первом месте осторожность. Я найду их. Убийц. Найду и буду отрезать им пальцы ржавым зазубренным ножом… а потом…
К горлу подступили слезы. Нет, не сейчас. Я резко встала, обвела взглядом комнату, погладила подушки, одеяло, стул с одеждой.
- Прощай, Шершень.
Наилия все также сидела на скамейке. В той же позе: слегка склонив голову и выпрямив спину. Руки сложены на коленях ладонями вверх.
- Ты в порядке?- я склонилась к ее лицу.
Она кивнула.
-  Я отведу тебя домой. Где ты живешь? Куда ехать? В Западный округ кажется?
-  Мы… переехали недавно. Мы тут, рядом. Через пару улиц.
- Хм… я не знала.
- Эль…что произошло? Ты себя ведешь, будто ничего не случилось!
- Это тебя не касается. Все что со мной случилось или нет, касается только меня. Матильды нет, я отведу тебя домой. И все. Прощай, – я повернула к маленькой калитке.
- Ты…ты…, - она задохнулась. Глаза сверкали, пытаясь уличить меня в чем-то,- откуда в тебе столько жестокости?  Циничности.
- Ты думаешь, я принцесса с косами? – мы шли по темному проспекту в сторону центрального моста, - прости, что это не так. Это ты принцесса с косами. Выращенная и накормленная. А я –это я! И я такая, и только такая. Я не собираюсь перед тобой душу изливать, или как это у вас называется.
 Гречанка ничего не ответила. Вот так всегда. Никогда не спорит. Только отмалчивается.
Минут через пять я остыла и чувствовала себя виноватой. Лучше уж болтать, чем думать о том, что произошло. Я тряхнула головой.
- Я не хотела кричать.
- Понятно.
- А когда вы перебрались сюда? Столько лет жили, и тут решили перекочевать…
- Не знаю. Отцу всегда здесь нравилось. Вот он и решил купить дом ближе. Мне теперь нет надобности жить у бабушки…- она вновь замолчала, осмысливая сказанное.
- Хм…да уж.
Странное дело, минуту назад она меня раздражала и бесила, а теперь я чувствовала к ней привязанность. Словно нить, соединяла меня, через Матильду, с ней. У нас на двоих осталась память о ней. Ее слова, ее указания и наказы. Наверное, Наилия чувствовала тоже самое, она подняла голову. Посмотрела на ночное небо. И слегка дотронулась до моих пальцев, пожимая ладонь.
- Еще далеко?
- Нет, пару метров. Вон впереди, желтый, кирпичный. С коричневой крышей.
- А-а-а, да, вижу.
Мы подошли к парадной двери. Остановились у порога. На втором этаже я заметила выглядывающего в окно высокого смуглого мужчину.
- Твой отец?- я кивнула на окно.
- Да.
- Ладно, пока, - я развернулась в обратную сторону.
- Эль…подожди, - Наилия подбежала.
Я остановилась.
- Я хотела сказать…
- Что?
- У матери есть друзья в Управлении. И отец…он…поможет.
- И?
- Я позабочусь о бабушке.
- Как?
- Мы сделаем все официально.
- Ты действительно думаешь, что твоя мать, которая всю жизнь не хотела иметь с ней дела, сейчас вот так согласится снять ее с соляного столба и похоронить как подобает?
- Да…возможно…
- Не лезь туда. Мы сами все сделаем,- я шагнула в сторону, - твоей матери совсем не нужна огласка.
- Но я хочу похоронить ее.
- Она просила о кремации. Я так и сделаю.
- Но я имею право на…
- Послушай, детка. Это Я имею право! Будешь настаивать, ты или твои родители…поверь, я найду на вас управу, если понадобится. Не доводи до этого.
- Постой…Эль…- Наилия пожала мне ладонь, заглядывая в глаза. Нет, заглядывая в душу, - пока.
Я помахала вместо ответа и осталась одна. Проводила взглядом до дверей, в которых уже стоял ее отец, скрестив руки на груди. Такая же черная шевелюра и темные глаза. Сразу видно: папина дочка. Наилия еще задержалась в проеме, пыталась разглядеть меня в ночном сумраке. Я видела боль в ее глазах, но ничем не могла помочь. Матильды больше нет. И пора было прекращать эту дружбу с порядочными людьми.
Иногда внутри меня открывается настоящая морозильная камера, куда я складывают свою боль, обиды, слезы, горечь и страдания. Матильда говорит…Матильда говорила, что однажды моя ледяной склад разорвет от количество льда, который я туда сбрасываю. Возможно, но сейчас мне как раз и нужно холодное сердце  и не обременный чувствами взгляд.

7
Мне не спалось, я просидела до рассвета у окна, считая редкие предрассветные облака и ранних птиц, сновавших над крышами. Ближе к рассвету, Лим и еще пара крепких ребят, перенесли тело Матильды в один из грузовых вагонов. Она неоднократно повторяла, что хочет кремации. А это возможно только в другом городе. Ее поместили в крепкий из красного дерева гроб. Поезд отправлялся ровно в полдень. Мы втроем стояли на перроне. Тони стоял с красными глазами из которых то и дело выкатывались крупные слезы. Лим выглядел изможденными и бледным.
- Проблем не было?- я проверила документы, которые мне протянул ЛИм.
- Мелочевка… Когда вернешься?
- Дня через три или четыре. Дорога займет много времени. Что думаешь делать с лабораторией?
- Перенесем,- ответил Лим,- осталось много заказов. Нельзя людей подводить.
- Хорошо.
- Удачи Эль, и ради бога, смотри в оба. Будь предельно осторожна. Мы еще не выяснили, чьих это рук дело…
- Не беспокойся Тони. Со мной опасно связываться. Ты же знаешь. Прощайте. Скоро увидимся.
Я прошла в свое купе. Села возле окна. Когда поезд тронулся, дверь отворилась,  пропуская еще одного пассажира. Я не стала смотреть, кто там. Как обычно, с первым «а как вас зовут?» начнется долгий монолог с редким вопросами о моей персоне. Я следила за людьми на перроне. Возникли и исчезли Тони и Лим. Когда мы проехали центр, я оторвалась от окна. На другом сиденье, у двери сидела Наилия. Я даже не удивлена! Слишком быстро она вчера отступила. Не спорила. Неужели уже знала, что поедет со мной?!
- Давай же, удиви меня! Опять Тони не устоял? - я постаралась придать лицу и голосу как можно больше строгости.
- Лим,- коротко ответила гречанка.
- Услужлив, как всегда. Наверняка и билеты сам купил?!
- Верно, - она слабо улыбнулась.
- Что родители?
- Не будем об этом. - девушка пересела ближе к окну. Мы оказались друг напротив друга.
- У тебя круги под глазами, - констатировала я.
- У тебя не лучше.
Я не смогла сдержать смех.
- Хочешь сходить к Матильде?
- Ммм, нет,- она сглотнула, - нет, не хочу.
И что мне с ней делать? Свалилась на мою голову. Я снова уставилась в окно.
Примерно через час мне это наскучило, глаза слипались от монотонного раскачивания вагона. Я взяла с собой несколько фишек, которыми пользуются в казино, для маркировки номинала. Хотелось потренировать пальцы, дабы не теряли ловкости. Фишки мелькали в руке, исчезая и появляясь снова.  Я играла с ними, раскладывая ровные стопки по пять, шесть и семь чипов. Собирала обратно в столбик и снова рассыпала ровными кучками. Наилия оторвалась от мелькающего пейзажа, следила за моими руками. Я взяла в каждую руку по три фишки, и одновременно прокручивая большими пальцами, переставляла одну за другой между указательным и средним. Добавив еще по одному чипу в каждую руку, прокрутила их так, что когда растопыриваешь пальцы все четыре чипа оказываются между пятью пальцами. Похоже на лягушачью лапку с перепонками.
- Вуаля!
- Виртуозно, - вежливо ответила гречанка.
Мне захотелось завладеть ее вниманием. О чем постоянно можно думать? Сидит, сдвинув брови, взгляд рассеян.
- Хватит сидеть, как истукан! - я положила колоду карт на стол,- в покер?
- Ну…
- Я профессиональный учитель. В какой хочешь: пятикарточный, шестикарточный, техасский? Или в блэк - джек?
- В самый простой.
- Это техасский. Но он скучный. Лучше в шестикарточный.
Игра увлекла и отвлекла от тяжелых мыслей. Наилия быстро запомнила все комбинации, и тихо смеялась, когда выигрывала на паре двоек.  В мой блеф она не верила, упорно закрываясь на самых маленьких картах. Через несколько часов мы веселились, как дети: хохот сотрясал все купе. Иногда мне казалось, что она как-то странно смотрит на меня. Так много смеялась, что глаз не видно, одни щелочки.
- А почему ты не жульничаешь?- спросила гречанка, убирая волосы с глаз.
- Я в картах никогда не мошенничаю, - ответила я, складывая колоду в коробку.
- А как тогда выигрываешь?
- По-честному. Карта сама идет в масть.
- А если сказать правду?
- Я и говорю! Верить или нет - решай сама. Ужинать будешь?
- Да.
- А что у тебя?
- Ничего!- она развела руками.
- А как ты собиралась ехать? С пустым желудком?!
- Лим сказал, что собрал тебе все что нужно.
-  Мда…
Я молча достала фрукты и несколько бутербродов, чай и сыр. После ужина делать совсем ничего не хотелось. А ехать еще всю ночь. Наилия расстилала себе постель, а я бросила простынь на сиденье и улеглась в одежде.
- Спокойной ночи, Эль.
- А…да. До завтра.
Сквозь неплотно закрытые веки я наблюдала за гречанкой. Она долго расчесывала волосы. Так долго, что я даже провалилась в сон, но вот она убрала расческу и достала какой-то пузырек с прозрачной жидкостью. Я закатила глаза, боже, какая же она… Причесалась, умылась, помассировала виски, лицо. Сколько работы!
 Я закрыла глаза. Сон не шел. Я отгоняла мысли, воспоминания, но они возвращались, сдавливая сердце и кулаки.  В соседнем вагоне лежала Матильда. Не дышала, не видела, не знала. Самое жуткое в смерти, что мы ничего не можем сделать. Помочь, вытащить, спрятаться от нее. Мы так беспомощны. Мы беспомощны. Нет, я найду этого гада. Я сама уничтожу его. Сдеру кожу, сниму скальп.  Я… Столько еще нужно сделать. Я сжала зубы.
 С соседней койки донеслись тихие всхлипы. Наилия старалась сдержать рыдания и сглатывала слезы, но от этого у нее заложило нос.
- Эй…,- шепотом позвала ее.
Наилия ответила не сразу.
- Что?
- Хватит реветь…
Она замерла, и залилась еще больше.
- Что толку плакать…, - шепнула я снова.
Вы скажите, что я бессердечная, но так оно и есть. Я буду пытаться как-то оправдать себя в ваших глазах.
Шмыганье носом продолжалось еще некоторое время, постепенно переходя в громкие всхлипывания, пока она не начала задыхаться от слез. Я лежала в темноте и слушала. Я никогда никого не утешала. Так странно видеть плачущего человека. В моем окружении это редкость. Большая редкость. У меня не было подруг, только мальчишки и взрослые мужчины. Или женщины сомнительного поведения.
  Выключив ночник, я закрыла глаза. Она совсем беззащитная. Плачет, страдает. Мне хотелось погладить ее по голове, как она меня когда-то. Я видела, как она прятала лицо в ладонях. Если бы я умела утешать, я бы наверное гладила ей лоб, щеки, спину. Пальцем чувствовала каждый позвонок. Она бы смотрела в мою сторону и стала бы дышать ровнее. Закрыла глаза. Она тяжело всхлипнула.
- Я не усну. Сердце разрывается…
В вздохнула и хотела сказать: «И у меня разрывается, глядя на тебя», - но вовремя прикусила язык. Я пересела к ней на кровать и прилегла рядом. Я же не собиралась гладить ее по голове? Смотреть в припухшие от слез глаза? Такие темные. На красные искусанные губы. Такие яркие. Я закрыла глаза. В сумраке чувствовала, что она смотрит на меня, но я старалась не открывать глаз и вскоре заснула, прислушиваясь к ее дыханию.
Утро не приходило целую вечность. От лежания в одной позе весь бок онемел и щекотал мышцы, шея затекла и пульсировало ухо. Я повернулась на живот и наткнулась на кого-то.
- О…- я резко встала, поправляя одежду.
Наилия смотрела на меня и улыбалась.
- Что?
- Ты не такая бесчувственная, как кажется.
- Поздравляю! …скоро выходить. Готовься. - я вышла в коридор, дав ей возможность переодеться.
Мы по очереди умылись и причесались. Сели ждать. Наилия то и дело поглядывала на меня, но я делала вид, что занята разглядыванием чужого города. Я уже успела заказать в нотариальной конторе машину и церемонию. Все должно было закончиться часам к пяти вечера. На следующее утро мы отправлялись обратно. Когда поезд прибыл на перрон, мне показалось, мелькнуло знакомое лицо. Но нет. Я теперь совсем одна. Как раньше. Из груди вырвался тяжелый вздох. Нужно найти себе занятие. Пока чувства не улягутся, не затянутся временем и не отпустят.
Нас встретил коренастый джентльмен в сером костюме и тростью. Галантно подал руку когда мы сходили с поезда. Я спрыгнула, закинув сумку через плечо, а Наилия вежливо подала руку и спустилась. Я только фыркнула. Принцесса, что тут скажешь. Ехали недолго, машина медленно катила по улицам, неся ценный груз. Когда Наилия увидела гроб, то снова расплакалась. Посадив ее на переднее сиденье, я уселась сзади, ближе к Матильде. Положила руку на полированную крышку. «Матильда, мы в последний раз вместе…Уилу передавай привет. Можешь за мной больше не присматривать. Отдыхай».
- Ты с кем говоришь?- повернулась Наилия, смахивая слезы.
- Сама с собой.
Спустя пять или шесть часов все закончилось. Я разделила ее прах на две урны. Одну Наилии, одну себе.
- Я хочу развеять ее…не знаю где. Наверно со скалы. А ты?- гречанка рассматривала узоры на урне.
- А я  нет. Я хочу, чтобы она увидела…как я расправлюсь с теми, кто это сделал.
- А если тебя убьют?
- Плевать. Пойдем перекусим да в гостиницу. Хочу выспаться.
Гречанка послушно шла за мной, спотыкаясь по дороге. Глаза на мокром месте.
Я заказала два отдельных номера: не хотелось снова слушать ночные рыдания, или расспросы. За свой она захотела платить сама. Пожалуйста.
- До завтра, - я стояла в дверях своего номера.
- Спокойной ночи.
Я проводила взглядом ее до дверей и закрылась на замок.
До самой ночи я просидела на подоконнике. Переваривая, строя планы. Никак не могла понять, откуда следует начать поиски. Ну не было у Матильды ни одного врага. Завистники - да, но слишком мелкие. Может быть Ад? Он был на казни, застрелил полицейских. Ни одной идеи. Ни одной ниточки. Матильда всегда была у меня как на ладони. Я знала, где она и с кем, кто из наших ребят попался, кого убили. Согласна, что в последнее время стали подозрительны ее тайные встречи. Она иногда пропадала среди недели, и никто не знал куда. Нужно перетряхнуть все ее вещи. Что-нибудь да найдется. Кто-нибудь да проговорится рано или поздно. За деньги, самый отчаянный трус, донесет на хозяина, друга, брата. Нужно собрать всех, чтобы каждый искал. Стоп! А если предатель кто-то из своих?
От напряжения я прилипла к прохладному стеклу. Допустим, ему нужны наши владения, склады, люди, алмазы. Если это так…значит ему нужно и меня убить. И он знает, где я.
Я поднесла «ледисмит» к глазам. Проверила патроны. На всякий случай зарядила еще одни револьвер. И тут вспомнила про гречанку. Хлопнула себя по лбу. Привыкла думать только за себя. Все-таки как непривычно, когда с тобой рядом еще кто-то.
Как странно получается, когда Наилия появилась у нас, точнее в доме Матильд, я лежала без сознания. А тут она, и как кстати пригодились ее докторские навыки. Потом начались облавы в лабораториях. Потом Матильда…Нет! Она ее внучка! Меня не туда занесло. Если только она могла кого-то привести за собой. Дружка, коварного и завистливого…Хотя нет, я думаю все началось еще с Уильяма. Нет, она тут не причем. Ей ничего не надо от Матильды. Она ее любила. Ревет каждый день…
 Я сорвалась с подоконника проверить, как там гречанка. Если это охота, то и она в опасности. Рывком открыв дверь и выскочив, сбила с ног Наилию. Стоит с распущенными волосами, в коротких шортах и майке, потирает ушибленную руку. Я уставилась на ее грудь.
- Прикройся, бесстыжая…
Она проследила за моим взглядом. Скрестила руки на груди. И спросила, вздернув брови:
- Ты куда-то собралась?
- Проверить.
- Беспокоишься?
- Н-нет…изучаю.  А ты не спишь?
- Не могу. Я не суеверна, но урна с прахом наводит на странные мысли…
- Надо закаляться, - я пропустила ее к себе, - нет, не включай свет. Посидим так. Иди сюда, – я хлопнула подушкой об подоконник, поддержав ее, когда она забралась на него с ногами.
Слишком много проводим времени рядом, подумалось мне. Так и привыкнуть можно. Нет уж, мне слишком хорошо одной. Привычно. Безопасно.
- Почему ты меня отталкиваешь?
- Я? Тебя?
- Ну да. Сторонишься, будто я…не твоего сорта.
- Хм…а чего ты хочешь?
- Ничего. Ты одинока.
- Я? Ха-ха, детка, это все, что мне нужно!
Сколько укоризны в ее взгляде. Она поежилась и обняла себя за плечи. Смуглая кожа светилась, отражая лунный свет.
Да, мне чертовски одиноко! А вслух:
- Я не привыкла…я росла одна. У меня нет друзей. Так…приятели, люди, с которыми я занимаюсь ремеслом.
- Я чувствую тебя. Я вижу тебе больно, но ты зачем-то держишься. Бравада, храбрость. Передо мной можешь быть собой.
- Я всегда такая. Я бесчувственна, порой я монстр, я могу убить, не моргнув глазом.  Тебе не стоит со мной…быть.
Наилия положила руку рядом с моей. Придвинулась. Но я спрятала руки в карманы. Она протягивала невидимую нить и хотела, чтобы я ухватилась за нее. Или хотя бы потянула на себя. Но я отпрянула. Она отвернулась к окну. Резко побледнела. Губы синие, дрожь.
- Что с тобой?- я от удивления чуть не засмеялась.
Она схватилась за бок и повалилась на пол. Что черт возьми здесь происходит? Я смотрела на нее сверху вниз и не могла понять, что делать. Это обморок? Приступ астмы? Бл…ть!
- Обезболивающее. Мне нужно…- еле выдавила из себя гречанка.- сейчас…потеряю…сознание. Врач…укол…
Я кубарем слетела с лестницы и кинулась к консьержу. Схватив за грудки, орала, чтобы вызвал врача, немедленно.
- С-сейчас будет!- парень убежал в дом напротив.
Я  помчалась наверх, оставила дверь открытой, включила свет. Наилия лежала на полу. Лицо побелело так, что когда она морщилась от боли, на коже оставались красные линии от морщинок. Глаза почти закатились.
- Наилия! - я приподняла ее голову, положив к себе на колени,- потерпи. Сейчас придет врач.
- О боже…нет…- Наилия скорчилась задыхаясь.
Минут через десять в номер зашла высокая женщина в халате, а с ней еще двое молоденьких девчонок.
- Что случилось? - женщина встала рядом.
- Не знаю, внезапно свалилась, она врач, говорит ей нужно обезболивающее.
- Ясно.
Первая начала заполнять бумажки, вторая готовить раствор, а главная все расспрашивала да расспрашивала. И такая спокойная и безмятежная, так бы и заехала ей по лицу!
- Да что стоять, колите ей обезболивающее! - так и хотелось накинуться на них.
Показался шприц. Сделали укол. Гречанка на себя уже не похожа. Ее трясло от сильной дрожи. Меня трясло от ее боли, беспомощности и злости.
- Когда подействует?
- Скоро. Оплачивать как будете?
- Что??? - у меня аж лицо свело от бешенства.
- Вызов…- главная попятилась прячась за саквояжиком.
Я посмотрела на гречанку, она затихла, лицо расслабилось. Подложила ей подушку под голову. Встала. Главная еще попятилась не сводя с меня глаз.
- Эль…- позвала Наилия.
Кажется я говорила вам, что воспитывала в себе терпение? К сожалению в этот раз оно меня не подвело.
- Конечно - конечно! - я вложила несколько купюр в протянутую руку, оскалилась:
- Спасибо.
Я присела к гречанке.
- Что это было?
- Бывает, – закрыла глаза, - нет сил.
Я расстелила кровать. Прикинула в уме сколько весит Наилия. Подняла ее и уложила в постель. На лбу выступила испарина, я провела рукой по гладкой  смуглой  коже. Замерла. Она сжала мою руку в своих. Я хотела выдернуть, но она еще крепче сжала ладони.
- Ложись.
Я легла, как в тот раз, в поезде. Лицом к лицу. Опять будет разглядывать? Но нет, засыпает. Постепенно я расслабилась и смогла удобнее расположиться рядом. Я рассматривала ее лицо. Тонкий нос, разлетающиеся брови. Плечи, выглядывающие из-под одеяла. Острые запястья и кисти. И так отчаянно захотелось заботиться о ней. Оберегать. Я тряхнула головой. Что за мысли?! Людям нельзя верить. Никому нельзя доверять. Это приводит только к боли и разочарованию. Спать! Спать!
8

Домой возвращались совсем с другими чувствами. Стали чуть ближе. Да что скрывать, я распахнула свои двери ей навстречу. Девчонка не опасна. Если только ее мать…Об этом подумаю позже. Сейчас нужно решить, что делать со складом, там столько необработанного золота. Столько заказов. Я не мастер в этом деле. Камнями тоже заниматься не хочется. Бросить все?!
- Когда увидимся? - спросила Наилия.
Я улыбнулась возвращаясь в реальность:
- Когда-нибудь…
- Я серьезно…может после обеда?
- Может…- помахала на прощанье. Опять в окне силуэт ее отца.

Прежде чем попасть в свое новое место обитания я долго петляла по улицам и чужим дворам. Полдня потратила на походы по различным лавкам и магазинам, заглядывая ко многим честным гражданам, чтобы узнать, как настроен город и что нам следует ожидать от него в ближайшее время. Новости были не утешительные. Что-то или кто-то будоражит наших людей и воришек всех мастей. За нас решили взяться серьезно. Давно пора! Скажите вы, но я с вами не могу согласиться. Когда – нибудь и мне придется побывать на одном из столбов…не уверена, что моя наглость и бравада поможет избежать соляной смерти или чего похуже.
Но вот и мой новый дом. В одном из самых честных и праведных районов города. Моя квартира располагалась на седьмом этаже невысокого здания.
Не успела я переодеться, умыться и почистить зубы с дороги, как в дверь постучали.
- Да кому неймется! - чертыхаясь открыла дверь, - Вы?
В дверях высокий, полный мужчина. В пенсне, нос картошкой. Подмышкой портфель из рыжей кожи.
- Мэри Брусс?
- Нет… Да! Я! Это я…
- Я адвокат Матильды Корт.  Теодор Рамс. Можно зайти?
 Я посторонилась пропуская Рамса внутрь. Даже не буду спрашивать откуда он узнал мой новый адрес. Он прошел в полупустую залу и положив портфель на стол вынул пачку документов.
- Примите мои соболезнования, - адвокат кашлянул, - Госпожа Корт оставила завещание. Ознакомьтесь.
Толстяк протянул большой желтый конверт, папку и несколько писем.
Я прочитала несколько листов исписанные ее крупным круглым подчерком. Ладно, это для меня не новость: дом продать, акции держать там-то и там-то. Деньги поровну между мной и внучкой. Все, что касается драгоценных камней, золота, антиквариата -  на мое усмотрение. Если решу все продавать, не забыть половину отдать Наилии. Да, да…
- Еще она передала для вас личное письмо. Может у вас есть какие-нибудь вопросы?
- Нет. Оставьте свой адрес. Если что я найду вас…Теодор.
Адвокат написал свой адрес на листке и откланявшись ушел.
Письмо. Я вертела в руках запечатанный конверт: «Для Эль Брусс - От Матильды Корт». Я медлила. Положила его на стол. Медленно переоделась и привела себя в порядок. Не хотелось сталкиваться с Матильдой и лить слезы. У меня прекрасно получалось делать вид, что ничего страшного не случилось и Матильда все еще где-то рядом. Далеко, но рядом.
Слава Афродите в дверь снова постучали. На пороге возник Бо, приемный сын Лима.
- Отец ищет тебя.
- Что-то случилось?- кажется спокойная жизнь была в прошлом столетии.
- Нет...- мальчишка пожал плечами.
- Хорошо. Где он?
- В лаборатории.
На складе мы пробыли почти до обеда. Я решила отдать все это добро Лиму. Он знает в камнях толк, знает, что с ними делать. У него сын растет, жить на что-то надо. Мне ни к чему такие богатства. Хотя вы скажите, что я просто струсила и хочу скорее избавиться от сомнительных вещей…Я не знаю. Я сейчас нахожусь в легком ступоре. Я осталась абсолютно одна и я могла делать все что угодно: воровать, жульничать, драться и палить из оружия без суда и следствия и скорее закончить жизнь на столбе. Возможно так и будет, но сначала мне бы хотелось поквитаться с тем, кто сделал это с Матильдой. Мне надо было срочно чем-нибудь себя занять и отвлечь от разрушительных мыслей и их убийственных последствий.
- А чем ты будешь заниматься?
- Не знаю…любимой работой, - я подмигнула.
- Чужими кошельками?
- Вроде того.
- Я понимаю, это все так для нас неожиданно…- Лим потрепал меня по плечу,- ты подумай как следует. Не отказывайся от золотой жилы. Тебе не всегда будет только 19 лет…
- Мне все равно. Матильды нет…и…и…Я не пропаду. Нужно о многом подумать. В общем, решай сам. Все что хочешь, оставляй себе, все что нужно для работы, нанимай людей, каких хочешь. Ты хозяин. Со мной можно уже не советоваться.
Я ушла оставив озадаченного Лима.
Хотелось увидеть гречанку. После совместной поездки, что-то во мне изменилось. То, чего я так долго не понимала - вырвалось наружу. Мне захотелось знать о ней все, и чтобы все это принадлежало только мне. Мне плевать, что так никто не делал, мне все равно, что так нельзя. В ней я увидела тот свет, которого мне не хватало всю жизнь. Я поняла, что по-иному не может быть и не смогло бы. Мне захотелось открыть все двери, все окна в моем темном доме, открыть подвал, и, наконец, выйти из него, чтобы быть...с ней?



Я приходила к ней и мы часами гуляли по тайным местам нашей братии. Я отключила свою злость и агрессию. Я отключила свое неверие к людям. Я отключила мозг, все равно от него проку было мало. Она говорит, что мозг- это всего лишь коробка для мыслей. Что мы живем телом и чувствами. И именно тело и наши эмоции- это и есть та жизнь, которая управляет нами. Дарит радость, дарит счастье. Тело всегда подскажет тебе правильный ответ, оно всегда убережет тебя от неверных решений и злых людей. Если бы не мозг…Согласна, мои мозги порой играют со мной злую шутку. В этот раз я постаралась не наступать на те же грабли, что и обычно. Трудно признать это, но мне нужен был друг с которым я могла бы поделиться своими…своими…да, к черту чувствами.
Мы начали знакомиться издалека, на ощупь. Никто из нас с таким не сталкивался прежде: мы еще не знали, как вести себя друг с другом, но она верила своим чувствам, а я шла по ее следам. Так я узнала, что руки - это не грозное оружие, они умеют держать не только нож или кольт, но и ладонь другого; что пальцы умеют не только сжиматься в кулак и бить по лицу, но и смеяться, и играть с твоей рукой. Я узнала, что в любящих глазах можно найти покой, глаза - это колыбель, где ты отдыхаешь и набираешься сил. Я узнала, что тело другого человека - это не только мишень, но и тонкий инструмент, дарящий тебе свою музыку.
Каждый новый день стал обретать иной, более глубокий смысл. Из поля зрения исчезли казни, деньги, полиция, дележ власти и территории, померкла, хотя до конца не исчезла, ненависть и презрение к людям.
Какое-то время мы привыкали друг к другу, меня страшило то, как я растворяюсь в ней. Через неделю я не могла отличить свои желания от ее.  Через три недели я не знала мои ли это слова, мои поступки или же они навеяны ею?! Ее любовью, ее сутью.
Я сопротивлялась такому слиянию, терялась в ней и меня это отталкивало. Я на долгие часы уходила, чтобы вспомнить, чем я являюсь, разделяла нас, чтобы не запутаться окончательно. Но вы знаете как это бывает!  Магнитом тянуло обратно. С головой опрокидывало в ее жизнь и затягивало невидимой петлей. Наши души так тесно переплелись, что вскоре я перестала пытаться как-то отделиться.
До нее я была ничем иным, как просто роботом, ребенком, воришкой, шарлатаном, и я делала, все, что приходило мне в голову, отнимала вещи, которые мне нравились. Я была ребенком, который привык, что ему позволено все, ибо мои желания для меня закон.
С Наилией я выросла, научилась сознавать себя. У меня появилась точка опоры, точка отсчета, с которой начиналась я.
Так мы и жили, день за днем: спокойно, душа в душу. Прошло совсем немного времени, возможно месяц или больше, но в моих ощущениях я провела с ней ни одно столетие вместе. Нас преследовали недоуменные, порой враждебные, взгляды. Я их пресекала злобной гримасой. Кто еще посмеет заглядывать в мои окна?! Кто посмеет показать пальцем - вырву вместе с рукой! Указывать мне?!
Мы часто гуляли по городу, и в этот раз забрались довольно далеко на север. Впереди виднелся мост, разделявший город на две неравные части. Та, что была за рекой принадлежала когда-то Уильяму Корту, но после его казни, чтобы не тратить силы на аферы, и время на дележ территории, Матильда "продала" заречную часть города японцу Януи Бото. С тех пор мы с ним, своего рода, союзники.
Мы продаем алмазы и антиквариат на его земле, а он держит несколько игорных домов на нашей. Бото хороший союзник: беспощаден к врагами и мил с партнерами. Он и Матильда - двое самых властных и богатых людей на нашем побережье. После смерти Матильды, я являюсь "владельцем" этой части города, но ввиду моей молодости, может быть и неопытности, Некто решил прибрать наши земли к рукам. Этот Некто подставляя наших людей, наводил на наш след полицию. Столбы беспрерывно сочились кровью и слезами. Мы не оставались в долгу, но выйти на настоящий след человека, затеявшего резню за власть в городе, нам еще не удалось. Цепь была слишком длинной и запутанной, чтобы быстро вывести нас на этого Некто. Он прятался за многочисленными помощниками и карманниками сомнительного пошиба. Мы казнили всех без разбору, ловили тех, на кого указывал пойманный и приговоренный, и не узнав ничего стоящего, шли дальше. За мной тянулась красная полоса пыток и смертей. После казни Матильды, я не щадила никого и лично уничтожала каждого нерасторопного попадавшегося мне под руку.
Город гудел встревоженным ульем, и на фоне смертельного жужжания расцветала моя привязанность к Наилии. Я забывала о бдительности и осторожности, но когда гречанка находилась рядом, нас будто окружала невидимая стена, за которой тихо и спокойно. Меня легко могли подстрелить на улице, привязать к столбу, указать полиции кто я, но меня будто что-то защищало и оберегало от смерти. Наилия говорила, что нас спасает ее доброта, которую она сеет вокруг. Этот нелепо, странно, но с ней я была в безопасности.
Когда мы приблизились к мосту, почти опустились сумерки. Еще было тепло, пахло пылью согретой солнцем и южным ветром. Темная река быстро неслась орошая водой высокие берега и скалы. Здесь открывался чудесный вид на закат и город внизу. Когда солнце опускалось достаточно низко, то все высокие здания в центре города окрашивались золотом и сверкали отражаясь в низких облаках и речной воде. В эти минуты мне казалось, что я живу в космической эре, где люди, дома и животные состоят из блестящего металла.
По обе стороны от каменного моста высились два столба. Один из которых занимал полумертвый преступник. Как я могла забыть о нем и привести сюда Наилию?! Мы приковали его неделю назад, конечно, его никто не снял, я думала он мертв.
Гречанка вскрикнула, увидев прикованное тело.
- Бедняга, ему нужно помочь!
Я промолчала. Он наших рук дело, и осталась стоять на месте, любуясь речными просторами. За моей спиной гречанка пыталась снять цепи с бескровных запястий.
- Оставь его, он здесь за дело.
- Откуда тебе знать?! Твое равнодушие - омерзительно! Помоги же мне!
Она выпачкалась кровью и еще какой-то гадостью, сочившейся из его гниющей плоти. Я нехотя подошла. Я сама приковала его к кандалам. Я сама лично разрезала кожу на его голове снимая скальп, вытягивая жилы из черепа.
- Эль! Не заставляй ненавидеть тебя...
В кустах лежал металлический прут, которым Лим переломал преступнику кости. С его помощью я разжала кандалы на запястьях и щиколотках. Полутруп рухнул в пыльную землю, подняв вокруг нас облако желтой пыли.
У нас ничего с собой не было и Наилия зачерпнув в ладони холодной, речной воды, брызнула ему на лицо. Мужчина очнулся и вздрогнул, увидев меня. Глаза, подернутые мутной пленкой, излучали ненависть. Мне так привычен подобный взгляд, что я уже воспринимаю его как приветствие.
Наилия, сняв жакет, оттерла им лицо умирающего. Откуда в ней столько милосердия? Ведь он, скорее всего был причастен к смерти Матильды. Охотился за мной и моими людьми, вместо него могла быть я! Здесь на столбе. Помогала ли она тогда ему?
Прохрипев что-то непонятное, мужчина перевел взгляд на небо и замер. Наилия плакала сидя рядом с распростертым телом. Теперь вечер испорчен, и она скажет какая я бессердечная дрянь, как она ненавидит наше дело и нашу жестокость. Ей не понять моих доводов: не я затеяла резню, а Некто, кому нужна власть и моя жизнь.
-Убивай, раз без этого не можешь! - кричала гречанка, когда мы пришли ко мне,- но хотя бы при мне не показывай свое презрение к жизни! К страданиям людей! Ты убиваешь меня этим! Я не знаю, сколько в тебе равнодушия, сколько в тебе злости, мести?! Мне страшно, что ты идешь по головам! Ты так жестока! Как я могу тебя любить?! Ты меня испытываешь!
Мы ругались до поздней ночи, и она успокоилась только когда я пообещала впредь не прикасаться к оружию. Не убивать врагов и тем более никого не казнить. Я обещала, зная, что никогда этого не выполню. Гречанка немного остыла, но еще долго оставалась серьезной и грустной. Я не понимаю почему я не должна быть жестокой?! Но раз Наилия требовала пощады к людям, так и быть. Пусть спит спокойно, и думает, что укротила мою беспощадность. Какая же я дерзкая, скажете вы, и будете правы.
Так мы и жили, балансируя между жизнью в ее мире и жестокостью в моем. Все шло прекрасно, пока не состоялось знакомство с ее отцом...

Я примчалась к ней с утра по раньше, ноги неслись по-привычному маршруту  к дому Наилии, я ее встретила на лестнице.
- Как ты пунктуальна…
- Случайность.
- Мне нужно быть в клинике, хочешь со мной сходить?
- Э..э, не очень.
Мы свернули за угол.
- Не хочу смотреть, как ты лечишь честных граждан.
- Что в этом такого, все мы люди.
- Да? Тогда почему наши люди умирают на столбах? И ни одного врача возле них нет и не бывает! Они умирают, а близким людям даже похоронить их нельзя. Тела растворяют в кислоте, а кости - на свалку.
Наилия впилась в меня взглядом.
- Я ничего не могу изменить. Я врач. Я тебе просто предложила побыть со мной. Не хочешь - не надо, зачем так заводиться?
Ушла, прикусив губу.
Почему я так часто чувствую себя тупицей рядом с ней? Эта девчонка одним взглядом внушает человеку, что он несет чушь, хотя ты сам думаешь, что ты гений своей оригинальной мысли. 
 Нагнала ее возле входа в клинику. Со дня смерти Матильды прошло 3 месяца, а мы до сих пор не знаем, кто ее убийца.
- Матильда оставила завещание.
- Я знаю, ко мне приходил адвокат. - Наилия взяла папку с историями болезни и двинулась по длинному коридору.
- Ты не будешь отказывать от наследства, как твоя мать?
- Нет, отчего же?
- Твоя мать взбесится.
- Ну и что.
Наилия заглядывала в каждую палату, а я оставалась в дверях. Как только она появлялась на пороге, в комнате рождались улыбки, открывались сонные глаза, тянулись руки для приветствия. Мужчины и старики невинно заигрывали и приглашали на свидание. Меня уже тошнило от этих слащавых лиц, от их банальных предложений. Даже не молодые кормящие матери и девушки преклонного возраста норовили сделать ей комплимент в обмен на теплую улыбку или внимание.
- Ах, мой милый доктор, а что за ангелок стоит в дверях и не осмеливается войти? - толстяк с перебинтованной головой попытался дотронуться до меня.
- Я патологоанатом! - прорычала я в ответ, - жду какой вердикт вынесет тебе врач…и тогда…
Толстяк замер с протянутой рукой и вопрошающе посмотрел на Наилию. Но она, не замечая его беспомощного взгляда, что-то записывала в папку.
- До завтра, поправляйтесь!.
- Но доктор…
Мы уже бежали по коридору, прыская от смеха. 
- Ты мне всех больных погубишь!
- Зачем ты с ними возишься? Улыбки, подбадривания, меня чуть не стошнило!
- Эль, но это же люди! Они больны, им грустно или больно. Я рада помочь. Всем приятно получить немного добра. Это меньшее, что я могу сделать. Людям нужно добро…
- И чем они его так заслужили?
- Ты меня удивляешь! Элементарная человеческая вежливость, внимание - творят удивительные вещи. Я тебе не рассказывала про одного моего пациента?
- Ты вообще ни про кого не рассказывала.
- У меня был один мальчик, с пестрой картиной жалоб, от сердечных заболеваний до паралича. Хотя физически ребенок был здоров. Я занималась им около месяца или двух. В итоге, без таблеток и порошков, он полностью вылечился. Все что я могла дать - это заботу, ласку, внимание. Ушел, сияя, как майское солнце. Никаких сердечных беспокойств, колик, обмороков. Но через неделю снова попал к нам. Понимаешь?
- Нет.
- В клинике у него было все, исключая его дом, семью. Именно там он получал сердечные заболевания, гастрит, язвы, да Бог знает что. Когда мы оградили его от этого - все исчезло. Единственная проблема- ему предстояло вернуться в семью. Замкнутый круг. Отец беспробудный пьяница, мать – еще более жалкое зрелище. Все что он получал- это побои и нервные срывы. Он даже не знал таких слов, как «пожалуйста»! Про «спасибо» вообще не упоминаю. Элементарная доброта творит чудеса.
Я молчала. Для мне все люди враги. За некоторым исключением. Это помогает быть настороже, если ты закрыт для мира, то ничто не потревожит тебя. Ни обиды, ни разочарования, ни боли.
- А любовь?- спросила Наилия.
- Ты что читаешь мысли?
- Твое лицо.
Я отвернулась.
- Пойдем отсюда. Ты закончила?
- Да.
А любовь… Это сложнее. От нее я тоже закрылась. Я узнала, что такое родительская любовь только в 11 лет, когда меня приютила Матильда. Открыла маленькое оконце только для нее. Больше в моем доме окон не было. Но появилась дверь. В нее вошла Наилия. Вошла и удивилась, как тут темно и холодно. Я привыкла к темноте. На холоде мне комфортней, чем под чьим-то ласковым взглядом. Мне кажется, все влюбленные глаза лгут. Ну как один человек может искренне любить другого, когда каждый думает только о себе? О какой любви может идти речь, когда у нас столько насилия и обмана? Но Наилия…с ней все иначе. То, что я чувствую к ней до сих пор непривычно. Полагаю когда-нибудь меня перестанет это удивлять, а сейчас я будто под колпаком из чувств. Я ими наслаждаюсь, но с опаской жду что они вот-вот прекратятся и я снова стану каменной и холодной.
- «Но разве я жесток?!»- продекламировала вслух.
- Заратустра не пошел тебе на пользу.
Мы все еще стояли в коридоре. Близился послеобеденный отдых в палатах, коридоры опустели, врачи и медсестры исчезли.
- Дорогая, вот ты где!- из-за угла показался высокий мужчина.
- Привет, пап.
Доктор поравнялся с нами, поцеловав дочь в висок, уставился на меня. 
- Мне знакомо это ангельское лицо…- он задумался.
- Папа, да это же Мэри…
Я посмотрела на Наилию.
- Эль!- я протянула руку для рукопожатия.
- Очень рад! Доктор Сол, можно просто Бэрнс. Примите мои соболезнования…такой удар.
Доктор Сол выделялся тем, что был высок, с покатыми плечами и маленькой головой, немного не пропорциональной телу. Глаза, брови, губы все двигались в такт приходящим и уходящим мыслям, но, несмотря на это, по лицу ничего нельзя прочитать.
Пожала сухую узкую ладонь, пальцы скользнули по прохладному металлу. Кольцо на среднем пальце. Редкое черное золото, с большим золотистым камнем посередине. Где же я такой видела? Похож на гелиолит, или это данбурит, хотя цвет слишком насыщен для них…нет это что-то другое…
 За несколько минут, что я стояла рядом с ним меня не покидало ощущение, что он куда-то торопится, что сейчас сорвется и куда-то побежит.  Взгляд, руки, тело – все подчинялось некой суете, приходило в движение и замирало, каждый палец двигался по своей траектории, жестикулируя и снова останавливаясь. От него пахло кофе и чем-то медицинским, наверное спиртом, или йодом. Наилия о чем-то рассказывала отцу, но я перестала слушать после третьего непонятного слова. Доктор заметил мой заинтересованный взгляд и убрал руку в карман. Я усмехнулась -  знает, чем я промышляю.
- О чем задумалась?- спросила Наилия.
- Так…
Доктор, попрощавшись, ушел. Мы повернули к выходу. Так быстро стемнело, мы провели почти весь день в клинике.
- Наилия, мне нужно уйти.- сказала я.
- Куда?
- К Лиму, хочу кое-что взять.
- Можно я с тобой?
- Ладно, пошли.
Когда мы пришли к лаборатории, я оставила Наилию на улице, а сама скрылась в темном помещении. Лим и Бо уже ушли. Взяла несколько тетрадей, которые вела Матильда, по учету и описанию золота, алмазов и  других драгоценностей. Я порылась в нескольких ящиках на столах, но не ничего не нашла, кроме блеклых алмазов и рубинов. Зато у себя в столе обнаружила как раз то, что искала: ограненный под «принцессу» драгоценный камень из розового кварца. Под него нашлась и оправа на тонкой серебряной цепочке.
- Вот держи, это тебе, - я протянула Наилии цепочку с розовым камнем в виде сердца. 
- А…
- Не думай, что я настолько сентиментальна, чтобы…- перебила ее,- так как ты врач, и много времени проводишь с больными, то розовый кварц как раз для тебя. Считается, что он помогает при выздоровлении - восстанавливает иммунную систему. В общем…чтобы ты не болела…
- Спасибо…потрясающий цвет…- Наилия прижалась, задержавшись, чтобы поцеловать в щеку. В губы.
Я украдкой потерла щеку, притронулась к губам.   
Пора возвращаться домой. Воздух остывал, ночь приближалась все быстрее с каждой новой неделей. Вот-вот опустится осень. У меня всегда хандра с ее приходом.
Я проводила Наилию до дома, пообещав завтра навестить в клинике. А сама подумала- ни за что! Лучше после рабочего дня зайти к ней, и не видеть слащавые улыбки и взгляды, разглядывающие ее руки, плечи, колени, выглядывающие из-под врачебного халата.  Не верю в ее теорию про добро. Как ни крути я волк, ты волк, и люди голодные волки. Убивающие и пожирающие друг друга. Особенно морально. К грубости я привычна, она меня не удивляет, на грубость я отвечаю еще большей резкостью. А Наилия нет, смолчит, смягчит, уйдет, если не получится образумить. Для нее грубость – это нечто необычное, вроде страшной случайности, оплошности, которую совершает человек по глупости. А на самом деле он добр. Ах, да. Просто погряз в невежестве. Нужно помочь ему выбраться.
Дома меня ждало нераспечатанное письмо от Матильды. Но я все медлила. Нужно морально подготовиться к встречи с ее подчерком, с ее словами. Мне еще нужно немного времени. Собрав нехитрый ужин, я перелистывала ее тетради, взятые со склада. Меня как полупрофессионала интересовал тот странный камень у доктора Сола. Нет, я не собиралась его красть. Разбирало любопытство, Матильда хорошо меня подготовила, я знала все драгоценные и полудрагоценные камни, а этот… Лиму было бы интересно взглянуть на кольцо из черного золота. Видимо врачи отлично зарабатывают, раз могут себе позволить такое украшение. Взгляд упал на описание гелиолита: «разновидность полевого шпата, имеет бледный желтый отлив». Но тот камень был ярко-желтый, с алыми прожилками…
Недоев сладкую булку, я швырнула ее в тарелку. Меня оглушило понимание. Я еще секунду медлила, не решаясь до конца осознать мысль. Я бросилась к письму Матильды, сорвала печать. Жадно вцепилась в бумагу.
«Эль! Прежде чем ты сейчас побежишь, размахивая кулаками, угрожая револьвером или еще черт знает чем, лучше внимательно дочитай мое письмо!
Я рада, что вы подружились с Наилией, она со всеми уживается. Теперь, когда меня нет, не теряй ее из вида. Я не хочу, чтобы ты осталась совсем одна, я знаю, ты это любишь…
Приступлю к главному: не так давно…несколько лет назад, я нашла убийцу моего Уильяма. Не спрашивай, как это случилось. Да, нашелся и камень Уила… А теперь послушай меня внимательно! Я знаю, ты не сидишь на месте, ищешь, пытаешь, и если все же ты выйдешь на Этого человека, как я однажды, то прошу! Прошу, оставь его в покое! Никакой мести! Я не смогла этого сделать. Да, Уил давно мертв, местью ничего не поправишь. И можно ранить других людей, непричастных…незнающих…».
Я оторвалась от прыгающих строчек. Наконец-то все встало на свои места. Сколько раз Матильда просила меня оставить поиски! Уверяла - это бесполезно, ей уже все равно. Потом угрожала, что это опасно…Она уже давно знала кто это…И молчала. В горле появился комок. Я еще немного посидела разглядывая носок ботинка. Я обещала себе и Матильде, что буду искать преступника. Я знаю, что не смогу остановиться ни перед чем, лишь бы отомстить. Упрямства мне не занимать, и оно часто играет против меня, ну что ж, по-другому я не умею. Многое прояснилось и стало таким очевидным, что мне стало смешно, как я раньше не поняла кто устроил резню и охоту за нами. Я посмотрела на недочитанное письмо.
Этот перстень на руке доктора…в нем камень Уильяма. Это инарабиум! Мы столько лет его искали, а он на руке зятя. Где он мог его достать? Купить? У кого? Сколько же он может стоить? Или он… он?
Лист со светлыми чернилами спланировал на пол. Ярость кипела, мешаясь с гневом, весь мир сузился до нескольких слов: «Сол, можно Бэрнс», нет! Можно - «убийца»! И он убил Матильду! Больше некому. Шаг за шагом он уничтожал все,  что было создано ими.
Через полчаса я стояла перед домом убийцы. На первом этаже горел свет, отражаясь от мостовой, второй этаж во тьме. Обойдя дом кругом, попробовала на прочность виноградные полозья, взметнувшиеся до самой крыши. Дом построен из желтого крупного камня, и я легко взобралась на уровень второго этажа. Попробовала открыть окно - заперто. Второе тоже. Я продвигалась по узкому карнизу к третьему проему. Рама поддалась и бесшумно скользнула вверх. Чутье помогало выбрать нужное направление среди множества комнат. По одной из широких лестниц спустилась на первый этаж, и затаилась в пустой столовой.
Приборы еще стояли на круглом столе, в темноте тлел камин. Из соседней комнаты струился желтый свет, слышен мягкий баритон. Затянутый в черное, но в белом халате доктор стоял у окна. Я не слышала с кем и о чем он говорил, вперилась взглядом в черный затылок. Волосы идеально приглажены, руки сцеплены за спиной. Я во все глаза смотрела на убийцу. Теперь он предстал совсем в другом свете. Я достала револьвер, провела пальцем по стволу. Проверила патроны. Ну вот и все. Сейчас все встанет на свои места.
В комнате раздался переливчатый смех. Я прислушалась: это Наилия.  Подтрунивает над сидящей в глубоком кресле женщиной.
- Папа, я же говорила это синдром Мебиуса .
Доктор склонился над протянутой книгой.
- Очень похоже, но нет, это похоже на миотонию .
Я присмотрелась к гречанке. На лице лучилось счастье, в глазах озорство и упрямство. Как жаль, что ее отец такое чудовище. Сейчас забрызгаю стены его мозгами и кровью…крики, обмороки, полиция. Я облизала пересохшие губы.
А почему я решила застрелить его? Ведь это практически безболезненно! Нет, я придумаю что-нибудь действительно мучительное, вроде соляных столбов с проволокой и насекомыми. Я постояла еще немного, слушая голос гречанки, гнев перешел в какое-то дрейфующее состояние, я решила уйти, пока не пришлось жалеть, что убила, или не убила. Ушла, не спустив курок.
Вернулась домой тем же путем: петляя по ночным улицам, заглядывая в лица прохожих и убегая подальше от света. Мысли разбегались не давая сосредоточиться. Не хотела себе признаваться, что не убила его из-за Наилии. Я знала, что обязана убить его, но присутствие гречанки выбило из колеи. С каких пор я засомневалась- правильно поступаю или нет!? Особенно сейчас, особенно когда Матильда мертва от его рук. Зачем это ему? Что он выиграл?
Опасаясь возможной слежки я снова долго петляла по улицам, пока не приблизилась к своему дому.
На полу лежит недочитанное письмо. Продолжаю с того же места с которого сорвалась: «…поэтому будь благоразумной! Месть…да, она сладка, но подумай о последствиях, кому ты действительно причинишь боль? Я решила оставить все, как есть. И ты оставь. Уже ничего не изменишь. Уезжай из города, здесь становится опасно. Особенно без меня.
P.S: В вопросах дела советуйся с Лимом, в душевных делах советуйся с Наилией и не закрывайся от мира. Будь умницей! Прощай, моя дорогая! Прощай!».
Наилия?! Не знай я ее, не мучилась бы сейчас раздумьями. Хотелось вернуться и застрелить Сола. Стоп! А с чего я решила, что это он убийца? Камень, абсолютно ни о чем не говорит. В письме Матильда так же конкретно не сказала, кого она нашла. Может это только мои домыслы? Для домыслов много совпадений…
Уже засыпая, я дорисовывала в голове план мести. Все же я должна с ним поквитаться.

9
Со следующего дня я начала следить за Солом. На несколько недель я выпала из жизни Наилии. За это время я узнала, что доктор пользуется неимоверным уважением не только пациентов, но и коллег. Шесть дней в неделю он проводит в клинике. Наилия говорила, что он работает вообще без выходных. Значит, домашние думают, что он все время на работе.  На один день берет выходной, но при этом не отдыхает дома.
Несколько раз я теряла его из виду. В свой «выходной» он выходил из дома со своим медицинским саквояжем и в докторском халате. Возле клиники я его теряла.  К чему такая маскировка? Доктор оказался не таким простым, каким хотел выглядеть.  Камень всегда был при нем, он и дома его не снимал. Наконец в один из дней, мне удалось выследить его до самых дверей серого облезлого здания по 22-й улице.  Доктор скрылся в одной из дверей с номером «17». Лестью и деньгами я выведала у сторожа, что здесь находится частный кабинет, где доктор- уже Соул, лечит людей, без медицинской страховки. Вот и побочный и нелегальный доход скромного доктора Сола. 
- Но знаешь детка, - прошмякал влажными губами сторож,- этот доктор лечит не всех подряд.  Как-то ему привели парня снятого с соляного столба, так он отказал ему. Не очень-то он уважает эту братию. Сколько раз видел, будь то женщина или старуха-преступница, никогда не принимает, если узнает, что это мошенники.
Это было очень занятно. Не похоже, чтобы доктор отличался излишней честностью. Законом запрещено обслуживать людей без страховки, а Сол практикует это за большие деньги. При этом отказывая преступникам, какую бы сумму они не предлагали. Что это? Что-то личное, или просто принцип принципа?
За несколько недель слежки, и из разговоров с Наилией я также поняла, что у доктора есть три слабости: первое - его работа, он настолько трепетно относится к своей репутации, настолько дорожит уважением светил науки, что готов пойти на все преступления, защищая свою честь, защищая свои работы, статьи и книги. Второе - его семья. Третье- перстень с камнем. От этого и пришлось отталкиваться.
Мне не терпелось поквитаться с доктором, но я повсюду натыкалась на его дочь. Мне совсем не хотелось видеть ее и тем более что-то объяснять. После трех недельных дней уловок, ухмылок и вранья, Наилия неожиданно поймала меня на улице.
Я намеревалась пройти мимо, бросив короткое и строгое «Привет», но застыла. На меня смотрела пара черных глаз, поддернутых обидой и непониманием. Занеся ногу над выступающим бордюром, я так и осталась стоять посреди улицы. Достаточно увидеть ее один раз и шквал чувств накрывал с головой. Она манила к себе, и я не могла устоять. Так цыгане заглядывают в душу, и  вот ты уже не помнишь сам себя, перед тобой только пара черных, погружающих в пропасть, глаз.
Пошатнулась, шагнув ей на встречу. Замерла всматриваясь в лицо. И сделала то, чего не ожидала- схватила ее голову, зажав между ладоней, чтобы не вырвалась и поцеловала в губы. Оторвалась, ожидая удара…
- Я думала, ты никогда этого не сделаешь…
Моему изумлению не было границ. Следом за ее словами прилетела пощечина:
- Я тебя искала! Где ты была? Я думала тебя убили!
Я стояла пьяная от действительности. Пьяная от прикосновений ее губ, но больше от ее пощечины, что горела на лице. Меня это даже не взбесило, а дурманило еще сильнее.
- Мне надо идти!
- Эль, стой! Надо поговорить!-гречанка кусала губы, от чего я краснела еще больше.
- Я знаю, кто убил Матильду…- вырвалось в воздух.
- Что? Кто это? Что ты будешь делать?- Наилия схватила меня за руку.
- Карать…
- Я с тобой!
- Нет, иди в клинику. Я, может быть, приду за тобой.
Не дожидаясь ответа, быстро ушла, унося на губах ее тепло и ее запах. Я мерно шагала по брусчатке, но меня сейчас не было здесь, я все еще стояла там…с ней…Боже, о чем я думала?! Я представила себе доктора Сола, чтобы разозлиться, но не смогла, везде была она. Я же куда-то собиралась пойти?! Куда мне нужно было? Да, к Солу, пора навестить его в одном месте и выяснить, что к чему.
Я остановилась и обернулась, чтобы посмотреть на удаляющийся силуэт гречанки. Я схожу с ума. Она думала о том же! Она хотела, чтобы я ее поцеловала! О Афродита. Что с нами происходит?
Свернув на узкую улочку, я остановилась прислонившись к стене. Ноги несли назад, и я боролась с собой, все сильнее вжимаясь в холодный кирпич. Пытка продолжалась недолго - здравый смысл проиграл! Сломя голову, кинулась обратно, срезая углы и не обращая внимания на прохожих. Нагнала гречанку в нескольких метрах от парка. В паре метров от столба, где казнили Матильду.
- Пойдем ко мне… - взяла ее неловко за руку.
Молча шли, не сговариваясь, дружно сворачивали на перекрестках, ныряя между домами, ускоряли шаг в потоке людей и замедлялись на пустынных улицах. Каждый знал, что сейчас предстоит, и все равно никто не проронил ни слова. Так преступники идут на казнь, зная – она неизбежна, сейчас рухнет вся твоя жизнь, и ты уже никогда не станешь прежним, но все еще веришь может обойдется?! Хотя вы скажите, что я и есть преступник, для большинства честных граждан, и иду я не на казнь, но ладонь потела сжимая тонкие пальцы гречанки. Во рту сухо, пересохший язык глупо ударялся о зубы, прося воды.
- Ты странная,- негромко произнесла Наилия.
- Почему?
- Ты боишься меня?
- Нет!- усмехнулась. Конечно боюсь, но даже себе не признаюсь в этом.
Мы прошли в гостиную. Она остановилась, опять не сводя с меня глаз. Она верно из цыганской семьи, когда она так смотрит, я себя не контролирую.
- Ты…поцелуй меня еще раз... - сказала Наилия.
Я шагнула навстречу. Остановилась в паре сантиметров от ее губ. Гречанка внимательно следила за мной. Я не смела прикоснуться, только разглядывала кожу лица, узоры зрачков и темный ободок губ. Спустя вечность, набравшись смелости, прижалась к ней, сцепив руки за ее спиной. Мягкие губы легко поддавались, погружая глубже и глубже в бездну. В  голове рождалась музыка и гремела, оглушая и затихая. Наилия отстранилась:
- Успокойся…
- Это безумие…такие чувства… -  я глубоко вздохнула, в голове и груди шумело.
- Сядь, у тебя пульс ненормальный.
- Я…в порядке. - упала в кресло, закрыв глаза.
- Выпей воды, - гречанка протянула полный стакан.
Наилия опустилась на колени, снова пощупав пульс, провела рукой по волосам, убирая прядь с глаз.  Коснулась  пылающей щеки.
- Странная ты…- снова повторила она,- бегаешь по улицам с заряженным револьвером, запросто можешь убить кого-нибудь или ограбить…а драться можешь?
- Не очень.
- Ну вот, все равно же дерешься. Ты дерзкая, сильная и наглая, а от меня бегаешь как от огня, и не только от меня. Но и от своих чувств.
- Знаешь что! - начала я, но осеклась, когда она резко встала и зажала мне рот поцелуем, - …видимо бояться мне больше нечего…- продолжила я, крепче обнимая тонкую талию. 

****

На следующее утро нас разбудил яростный стук в дверь. Кто-то колотил обеими руками и не стесняясь  пинал ногой.
- Будь ты неладен!
В дверях стоял запыхавшийся Бо.
- Эль! Скорее! Отца ранили…он на складе.
- Жди, я быстро!
Наилия уже судорожно одевалась, на ходу собирая сумку да несколько полотенец.
- Забежим по дороге в клинику, возьму бинтов и шприцы?!
Я только кивнула натягивая джинсы и разыскивая свой кольт по всей квартире. Клиника находилась по пути на склад, поэтому мы успели заскочить за ее медицинским саквояжем. Мы старались не привлекать лишних взглядов, поэтому пришлось делать вид, что мы не спеша прогуливаемся и вовсе никуда не торопимся.
Меньше, чем через 20 минут мы были на складе. Двери взломаны, внутри все перевернуто и разбито. Бо побежал вглубь помещения, мы за ним. Я совсем потеряла бдительность, и в это время сзади раздался выстрел. Я толкнула гречанку на пол, и упала рядом. Бо успел спрятаться за перевернутым столом и испуганно выглядывал из-за угла.
- Лежать!- зашипела я гречанке, когда она подняла голову.
Достала свой револьвер. Проползла вперед и спряталась за импровизированную печку. Над головой просвистела еще одна пуля. Наилия умоляюще смотрела.
В нескольких метрах позади, у самого входа на склад, стоял коренастый парень в порванной одежде и залитым кровью лицом. Целился прищурив подбитый глаз и пытаясь унять дрожь в слабеющей руке.
Я встала в полный рост и сделала несколько выстрелов навскидку. Вскрикнув парень упал на разбитое стекло.
- Ты кто такой?- я нагнулась к нему, надавив ботинком на горло.
Парень хрипел и извивался под ногой. Я ослабила нажим.
- Отвечай!
Он отрицательно помотал головой.
В это время подбежала Наилия, бледная и растрепанная. Потянула меня за локоть. Парень удивленно уставился на нее.
- Найди Лима,- отпихнула ее вглубь склада.
- Я тебя сейчас прикончу! Отвечай: ты кто такой? Кто тебя прислал? - пнула носком по лицу.
Парень схватил  осколок и попытался воткнуть его мне в ногу, но я еще сильнее нажала на кадык, ломая кости и вгоняя их в горло. Испачканные кровью пальцы вцепились в подошву, но я только сильнее надавила. Издав харкающие звуки, он наконец замолк. Я постояла еще пару секунд, прислушиваясь. Скинула помертвевшие пальцы и присела рядом, проверяя карманы. В них ничего не оказалось, кроме стеклянной пыли и нескольких драгоценных камней. Собрав их в горсть, я открыла ему рот и ссыпала их в распахнутую глотку так, что она не закрывалась.
- Вот тебе подарок напоследок…
Подбежал Бо с заплаканными глазами.
- Эль…в отца стреляли…
Недалеко от нас Лим лежал под грудой арматуры. Вокруг хаос из битой мебели, ящиков и стекла. Под ногами скрипела и хлюпала стеклянная пыль перемешенная с кровью. Пока мы с Бо разбирали завал, Лим несколько раз терял сознание. Несколько пуль симметрично пробили правое и левое плечо. Когда мы полностью убрали все доски, палки и железные листы, то обнаружили, что его левая нога пригвождена к полу тонким треугольным металлическим стержнем.
- На правом пуля прошла навылет,-  осмотрев Лима, сказала гречанка, - а в левом застряла. 
Она сделала надрез на плече и через несколько минут вытащила кривую пулю. 
     - Дай посмотреть? - я протянула ладонь и сунула пулю в карман.
 Лим застонал. 
- Держи его! – воскликнула гречанка.
Она работала на удивление слаженно и быстро. Я зажимала раны, пока она перевязывала его. Вскоре мы обе перепачкались кровью и стеклянной пыльцой, она быстро засыхала на пальцах, покрывая кожу сухой сморщенной коркой.
Бо все сильнее всхлипывал, ходил вокруг нас кругами, то останавливаясь, то снова начиная бегать вокруг.
- Брысь отсюда!- я отогнала его к дверям, - следи за улицей! И внимательно!
Наилия сделала Лиму еще один укол с морфием.
- Теперь самое сложное…нужно освободить ногу.
Металлический стержень был таким тонким, что не позволял удобно ухватиться за него.
Наилия сделала тугой жгут из ремня, закрепила его на бедре и несколько раз перекрутила узел.
- Если задеты крупные артерии, он погибнет, когда мы вытащим стержень. – заметила гречанка.
- Он так или иначе может умереть,- ответила я,- готова?
Я обмотала тканью острые края стержня и взялась обеими руками за холодный металл. Потянула стержень на себя. Он не поддавался, видимо его забивали молотом и он ушел глубоко в пол.  Металл скользил и не поддавался, ткань рвалась о края вместе с моей кожей.
- Стой! Ты себе руки режешь.
-Знаю, черт возьми!- кровь уже текла с пальцев, капая на обувь и одежду.
Я снова потянула, но боль становилась нестерпимой.
- Ты его не выдернешь!
- Выдерну!!!
Лим очнулся и начал кричать, хватаясь за Наилию и за меня. Он попытался меня оттолкнуть, но приподнявшись упал в изнеможении. Стержень ни на йоту не поддался. Я взмокла от волнения и боли. Пот щипал глаза и губы. Ладони горели, острые края вошли глубоко в кожу и я уже не могла их разжать. Я закрыла глаза, пытаясь выровнять дыхание и расслабить руки сведенные судорогой. Наилия палец за пальцем разжал мои пальцы и ахнула, увидев, что с ними.
- Давай позовем кого-нибудь?- с мольбой крикнул Бо.
- Сейчас все сделаю!- я огрызнулась и побежала к перевернутым столам со сломанными инструментами. Я рылась в груде из молотков, отверток, разбитых бутылок с водой и маслом. Пнув от злости очередной ящик, нашла под ним то, что искала: диск для резки камней, покрытый алмазной пылью.
- Что это?- Наилия всем весом навалилась на грудь Лиму, пытаясь его удержать.
- Пила!
- Приподними ногу, я отпилю стержень снизу…иначе я не вытащу его. 
Лим нервно засмеялся, то ли плач, то ли смех, и снова потерял сознание.
- Бо! – крикнула я,- бегом за Тони, пусть найдет машину, или что угодно, хоть лошадь!
Когда мальчик скрылся из виду, Наилия с трудом приподняла искалеченную ногу, с хлюпающим звуком, стержень скользнул сквозь мышцы. Лим закричал так сильно, что я вздрогнула от неожиданности.
- Держи!- я взяла в одну руку диск, в другую уцелевшую бутылку с водой. Включив диск, медленно поднесла его к стержню.  Лим закричал еще сильнее. Диск скользил по металлу, оставляя еле заметные следы, сталь  неохотно поддавалась, с каждой секундой нагреваясь все сильнее. Через равные промежутки времени приходилось остужать его, наливая воду на стержень.
- Еще немного…
Лим не переставал кричать, в ушах звенело от его криков и звуков работающего диска. Через несколько минут я распилила стержень. Не дожидаясь пока я поднимусь, Наилия выдернула его. Из раны толчками вытекала кровь, но гречанка быстро остановила ее, наложив повязку и зажав руками ткань.
- Он умрет?
- Не знаю…
Когда прибежал Тони в сопровождении крепких ребят, я уже потеряла счет времени и  потерянной крови.
-Что случилось?
Я пожала плечами.
- Бо, кто нападал? Ты знаешь их?
- Нет, Эль, никогда их не видел. Они ворвались и начали бить отца, я смог убежать…
- Что они хотели? Что говорили? - наклонился к мальчику Тони.
- Я… я не знаю…они говорили что-то…но я ничего не понял…-
Тони хмуро огляделся.
- Но я запомнил два слова! Кажется , это звучало так….raga hi.
- Точнее они сказали: ragazza hi – сказал по-итальянски Тони -  то есть- «привет девчонке».
Я вздохнула закатывая глаза к потолку.
- Вы долго будете тут стоять?- крикнула Наилия из-за груды ящиков.- Лиму плохо!
- Куда отвезем его?- спросил Тони.
 Все взгляды скрестились на мне.
- Где ты в тот раз отсиживался? – спросила я  у Тони,- когда тебя искала полиция за взлом.
- Э-э…- Тони покраснел. Когда он заливается краской, значит, дело касается  женщины.
- Вот туда и отвезите его,- я присела на корточки, – ребята несите его. А ты Наилия присмотри за ним.
Когда мы с Тони остались одни, я позволила себе взвыть от боли. Все это время я сжимала кулаки, останавливая кровь, она успела запечься и теперь стягивала порезы грубой коркой, не давая полностью разогнуть ладони.
Старик полил мне руки водой, я морщась счищала кровь, промывая порезы. Поперек ладоней зияли глубокие кривые линии.
- Эти люди придут за тобой, - сказал Тони, подавая мне платок,- «привет девчонке» - это тебе.
- Я знаю.
- Я соберу ребят, мы найдем их!
- Видите охоту, но так, чтобы вас не было видно. Сам будь осторожен. Я думаю они хотят уничтожить все, что касалось дела Матильды…и Уильяма.
- Значит и нас с тобой нужно также убрать.
- Вот именно.
- Кто же это может быть? -  Тони зашагал по складу, раскидывая носком ботинка перевернутые стулья, ящики, металлические пластины.
- У меня есть адрес… на 22-й улице есть дом 17…пусть ребята разнесут там все в пух и прах. Людей не трогать. Уничтожьте все, что будет в доме.
- Кто там?
- Потом скажу, я еще не уверена. Хочу проверить.
- Тебе угрожали, а ты со мной в прятки играешь?!- возмутился старик.
- Ты много болтаешь…я не могу тебе доверить это дело.
- С ума сошла! Я приставлю к тебе ребят!
- Нет, обо мне не беспокойся. У меня есть надежное прикрытие.
- Да? И что это?
Я поморщилась, но промолчала.
- Эль, если с тобой что-нибудь случится, то Матильда меня на том свете убьет! Ты ее знаешь! А я уже давно не молод…
- Да, и по этому адресу… мне нужно, чтобы по городу ходили слухи, что там…принимают и лечат преступников. Всех! Пусть смело приходят. Я хочу, чтобы там были караваны из уголовников, грабителей и убийц.
- Зачем?
- Нужно! А отсюда пусть все заберут, что уцелело. Перевезите это на склад у реки. И не показывайтесь там некоторое время. Алмазы подождут.
- Хорошо.
- При ней ни слова!- я кивнула на приближающуюся гречанку. Лицо бледное, в глазах испуг.
- А вот это,- я пнула тело возле дверей, - доставь по тому же адресу,- я многозначительно подмигнула.
- Ясно, босс!- кашлянул Тони, скрывая усмешку.
Когда Тони вышел к машине, я притянула к себе Наилию.
- Как ты?
Она пожала плечами.  За дверью взревел мотор и вскоре затих вдали. Мы остались одни.
- Немного не по себе…- Наилия смочила платок в воде и вытерла перепачканные кровью руки.
- Тебе нечего бояться. Пойдем отсюда.
- Как нечего бояться?!-  встрепенулась гречанка сдвинув брови, – у вас тут убийства на каждом шагу! И…и…
 - Да-а-а, прости, что тебе пришлось участвовать в этом…больше такого не будет!
- Не надо кричать!- укоризненно сказала Наилия, - я рада, что смогла помочь Лиму.
- Слушай, к чему этот разговор? Ты знала, кто я, чем я занимаюсь, если страшно, я тебя не держу.  Уговаривать никого не собираюсь! И вообще, мне уже пора уходить! - я прошла к дверям и попыталась их закрыть. Замок сломан, несколько петель сорвано. Я прикрыла насколько возможно створки, обмотав ручки ржавой проволокой.
- Куда?
Я смолчала. И задала встречный вопрос:
- Тебя проводить?
- Проводи…что у тебя с руками?- Наилия разжала ладони и снова ахнула.
- Не смертельно, - я спрятала руки в карманы, и получила испепеляющий взгляд.
- Пойдем к тебе, я обработаю раны, может, зашивать придется! А потом делай, что хочешь…
Я вздохнула.
- Идем, только быстро!
По дороге домой меня не покидало ощущение, что за нами следят. Я испробовала все уловки, но так и не обнаружила того, кто мог бы следить за нами.
Дома ждал очередной сюрприз: дверь настежь, вся мебель перевернута и опрокинута, порванные на полу и столах горы бумаги. Впрочем, я не удивлена. Сол решил больше не мелочиться, скоро он выловит или меня, или Тони…хотя я и так у него, как на ладони.
- О Господи!- протяжно взвыла Наилия, - что здесь произошло?
- Хм…скажи спасибо…- я запнулась прикусив язык.
- Кому?
- Матильды нет, теперь каждая рвань норовит занять ее место…вот и пугают.
- А  ты понимаешь, в какой ты опасности? - набросилась на меня гречанка,- ты…
- Ты тоже, если и дальше будешь со мной…рядом…- я начала убирать сломанные вещи, картины. Расставила по местам опрокинутую мебель, собрала осколки посуды, порванную бумагу. Под столом лежала папка с завещанием Матильды. Документ, порванный на мелкие кусочки лежал ровной кучкой посреди папки.  Теперь понятно, чего добивался Сол, неужели ему нужны только деньги?
Когда я закончила уборку, Наилия обработала мои порезы и сделала повязку. Дело сделано, но она не спешила отпускать мои руки. Положила голову мне на плечо, уткнувшись носом в шею.
- Как мне тебя остановить?- прошептала едва слышно.
- Никак…только, если убить…Прости глупая шутка. Но для меня эти разбои,  стрельба, смерть, это как для тебя сходить на работу…Ничего необычного нет. Хм…у меня идея.
- ?
- Я, конечно, понимаю, что сейчас это немного не к месту…но я хочу поближе познакомиться с твоим отцом.
- Правда?
- Ага. Вы так похожи…а что он скажет, если узнает о нас с тобой? Что мы…
Наилия отстранилась.
- А что тут говорить? Это мое дело, с кем встречаться…он никогда не вмешивается в мою жизнь в этом плане.
- Сейчас Это другое…
- Оставь Это мне.
- Как знаешь…теперь тебе, думаю, пора! Время не ждет.
Наилия нехотя поднялась с пола. Я похлопала ее пониже спины на прощание и закрыла дверь. После ее ухода я наконец расслабилась. Трудно смотреть на нее и не думать, о том, что сделал с Матильдой ее отец. Тяжелые мысли наполняли голову, и чтобы как-то отвлечься я решила сменить замок на входной двери, и врезать еще два дополнительно. Заказала еще одну дверь, на этот раз стальную, может быть в ней и не было смысла. Если кому-то захочется меня найти, ни одна дверь, ни одна баррикада не поможет.
Привела себя в порядок и только после этого отправилась к Солу в клинику. Спускались сумерки, как раз мне на руку. Из больницы доктор уходил обычно в семь вечера, вот- вот должен был появиться. Я устроилась так, чтобы мне была видна не только парадная дверь в больницы, но и черный ход. Около семи вышла Наилия, я проводила ее взглядом до соседней улицы и снова сосредоточилась на ожидании. Примерно через полчаса появился и Сол, сумка перекинута через плечо, походка легкая, но суетливая.
Проводив его до дверей дома, забралась по каменной кладке на второй этаж. Снизу доносились голоса Наилии с матерью. Я обошла весь этаж заглядывая в комнаты. Длинный коридор заканчивался очередной дверью, но оказалась запертой. Немного поколдовав отмычкой я пробралась внутрь.  Видимо это кабинет доктора. Длинный стол в полкомнаты, кожаная кушетка у стены, шкафы набитые книгами, медицинскими справочниками, энциклопедии. Я села в высокое кресло во главе стола, порылась в ящиках – ничего стоящего: бланки, справки, непонятные документы, ручки, пластыри, пузатая бутылка коньяка.
В нижнем ящике, меня привлекла черная коробочка, и не зря! В ней нашлось несколько алмазов. Фиолетовый цвет- довольно редкий в наших краях. Я провела пальцем по граням, очень похоже на работу Лима, он увлекался такой огранкой несколько лет назад.
В коридоре послышались шаги. Я задвинула все ящики и удобно устроившись в кресле, закинула ноги на стол. Замок в двери повернулся щелкнув вхолостую. Неясное бормотание в коридоре. Клацнул выключатель, и я зажмурилась от желтого света. Повозившись еще немного с замком, мужчина  зашел в кабинет. Я молча ждала, когда он меня заметит.  Сол кинул сумку на кушетку, расстегнул ворот рубашки.
Я кашлянула. Вздрогнув, доктор резко обернулся.
- Что? Что ты здесь делаешь?
- Пришла забрать кое-что…
- О чем это ты? К Наилии пришла?- попытался скрыть злость Сол.
Он окинул комнату тяжелым взглядом, проследив путь моих грязных ботинок от двери до стола. Мои тяжелые подошвы, облепленные глиной и землей из клумбы рядом с домом, покоились аккурат посреди его стола. Его передернуло от отвращения. Он медленно подошел к стеллажу возле двери и взял из его недра несколько салфеток и баночку с гелевым спиртом. Я наблюдала, как он протер салфеткой дверную ручку, затем опустился на колени и начал оттирать паркет от моих грязных следов.
- Закрой дверь! Я пришла к тебе, подонок! Хватит валять дурака!
- Что тебе нужно?- он не разгибаясь судорожно возил салфетками по полу то и дело капая на пол антисептическим гелем.
- Для начала я заберу, то, что тебе не принадлежит…кольцо.
Сол засмеялся и поднялся с пола. В ужасе уставился на свой стол и ошметки грязи, которые я стряхивала ударяя ботинками друг о друга. Я знала о его небольшой слабости, которая отравляла ему жизнь: наш доктор страдал легкой формой навязчивой чистоты.
- Какая прыткая…еще что-нибудь?
- Да…твою жизнь!
- У тебя богатая фантазия, - Сол вернулся к двери, засунув руки в карманы брюк, и покачиваясь на носках.
- Тебе рассказать, как ты подставил Уильяма Корта? Или Матильду?
Сол перестал качаться и сделал шаг к столу.
- Откуда ты знаешь?
- Еще шаг и прострелю тебе колени…
Доктор замер, играя желваками. Челюсть заходила ходуном. Я видела, как напряглись ноги, Сол прикидывал сможет ли одним прыжком добраться до меня.
- И не пытайся!- я взвела курок, - кольцо!
Сол медлил. Шея побагровела от гнева.
- Я сейчас устрою здесь бойню…внизу жена, дочь. Может ты хочешь, чтобы тайна стала известна и им?  Я охотно поделюсь!
Сол снял перстень и с силой швырнул через стол.
- Это все?- процедил доктор.
- Пока да,- я встала из-за стола,- иди к окну, медленно.
Двигаясь по кругу, мы поменялись с ним местами.
- Сидеть!- дулом указала на кресло.
- Ты покойница, ангелок!- оскалившись, произнес Сол.
- Банально! Кстати, о покойниках, я смотрю, завещание тебя не порадовало?!
- Жаль, старуха зря умерла….- ухмыльнулся доктор.
Не успел он договорить, как я в два прыжка оказалась рядом и наотмашь ударила револьвером  по лицу. Доктор вскрикнув, завалился на бок, но  резко схватил меня за свободную руку, и мы вдвоем повалились на пол, так что я оказалась сверху. Он попытался вцепится мне в горло, но я приставила дуло к его виску. Сол разжал пальцы.
- Я тебя уничтожу!- процедил он сквозь зубы.
Держа его на прицеле, спиной отошла к двери. Док лежал не шевелясь. Я сплюнула на пол, хотя вы скажите, что я могла бы и удержаться от этого ребячества…Затем вытащила отмычку из замка и заперев его в кабинете, бесшумно выскользнула в окно. 

 10

Следующие несколько дней были на удивление тихими и спокойными. Если не брать во внимание толпы битых, раненных, полумертвых преступников, осаждающих скромный дом по 22-й улице с дверью номер 17. Окрыленные надеждой люди толпились возле дома, ночами выстраиваясь в длинную очередь, которая заканчивалась в соседнем квартале. И преступники испытывают боль, страдают от насморка и гриппа, хотя не так часто, как от попыток вздернуть их на соляном столбе.
Как я и хотела, Наилия пригласила меня к себе, познакомится с ее отцом за ужином. Ее мать в очередной командировке, что весьма кстати. Работа в полицейском Управлении давала ей неплохие шансы на постоянное повышение.
Около восьми вечера мы встретились с гречанкой в паре кварталов от ее дома. Шли плечом к плечу, чувствуя кожу друг друга. Пальцы плыли в воздухе, едва касаясь.
- Как дела у Лима?- внезапно спросила она, когда мы поравнялись с ее жилищем.
- Поправляется. Просил поблагодарить тебя и вот так крепко поцеловать!- я смачно чмокнула ее в губы. Наилия делала вид что сопротивляется, через секунду поддалась и обмякла в моих руках. Прохожие удивленно оглядывались, но, поймав мой злобный взгляд, спешили дальше.
- Нам пора...- прошептала гречанка, толкая дверь.
Я помедлила, придавая своему лицу невинное выражение. Напомню, что с моей внешностью это удавалось легко. У меня милые зеленые глаза, миловидное лицо с тонкими губами и вздернутым носом. Ну и конечно же не забывайте про мои волосы. В детстве они напоминали мне мышиную шерсть, растущую клочками, но сейчас я превратилась в длинноволосую рыжую красотку. У меня не высокий рост, но это с лихвой компенсируется моей наглостью и напористостью. Поэтому не советую злить меня. Какая я не скромная скажете вы, и на этот раз я с вами соглашусь.
Я огляделась переступая порог. Сейчас было довольно необычно вспоминать расположение комнат, когда ты как честный человек заходишь через дверь, а не в окно. На звук голосов из соседней залы вышел мужчина. Увидев меня, он замер, но быстро опомнился и, натянув улыбку, радушно поздоровался.
- Я пригласила Эль поужинать с нами.
- Прекрасно,- Сол взял у Наилии сумку и плащ.
Я прошла в гостиную, следуя за гречанкой, в затылок вонзился яростный взгляд. Вот я и в логове врага.
Я развалилась в кресле, рядом на подлокотнике устроилась гречанка. Моя рука покоится на ее талии.
 - Чем обязан такой честью?- Сол сел напротив нас. На скуле заживающий след от моего удара. В глазах раздражение прикрытое вежливостью. Вот дочь и устроила приятный сюрприз отцу.
- Папа…- запнулась Наилия.
Сол не сводил с меня глаз, я подмигнула, растянув губы в оскале. Свободной рукой пожала пальцы Наилии, лежащие на колене.
Док поиграл пальцами щелкая суставами.
- Ужин готов!- вдруг вскочил Сол и умчался на кухню.
- Кажется он не хочет знать о нас правду, - я дотронулась до лица гречанки.
- Он и так все понял без слов. Дальше можно не продолжать,- успокоилась Наилия, - я пойду к нему, ты не против?
- Иди, успокой его душу.
Я осталась одна в просторной гостиной. Секунд через пять…четыре…три…две…одна…должен был появиться Сол и свернуть мне шею.
Подождав еще несколько минут, я поднялась и подошла к противоположной стене с фотографиями. Вот и ее мать, худая, невысокая женщина. Светлые волосы собраны сзади в толстый пучок. На всех фотографиях она неизменно в деловом строгом костюме. Губы стянуты в бледную полоску. Сол везде улыбается, подтянутый, с гордостью обнимает жену и дочь. Наилия - искрящиеся теплотой глаза, поднятый подбородок, гордая осанка. Она их так любит: мать, которой никогда не  было рядом, пока она росла, и отца, отдающего всего себя медицине. Сколько я причиню гречанке боли, когда…
- Очень умно, ангелок!- за спиной вырос Сол,- прикрываться моей дочерью!
 - Но дорогой доктор…- я сделала круглые глаза,- я играю по твоим правилам. Сколько ты в нее играешь? Десять лет? Пятнадцать? Нет, пожалуй больше…больше двадцати, как и твоей дочери.
- Если с ней что-нибудь случится!- Сол приблизился настолько, что я видела каждую пору на лбу и небритых щеках.
- Вот и скажи своим людям, чтобы были осмотрительней. Она везде со мной. Убьют меня, не ровен час попадут и в нее. Кто будет разбираться в драке?
- Я тебя уничтожу!
- Побереги силы. Это твои правила: убирать родственников. Мне они пришлись по вкусу. Теперь не жалуйся, будь мужчиной…хоть иногда.
Сол схватил меня за плечи.
- О, ты пристаешь к девушке своей дочери! Как пикантно! - я засмеялась.
Доктор с усилием разжал пальцы и отступил.
- Ехидна.
- Чем ты от меня отличаешься?
- А почему бы мне не пристрелить тебя прямо сейчас? – Сол скрестил руки на груди.
Мне это понравилось.
- И в самом деле?! Почему ты медлишь?
Сол молчал.
- Может это мне стоит пристрелить тебя?! Почему же я медлю? Ах да, я же приготовила тебе более изощренную смерть, чем может предложить пуля.
Доктор неожиданно засмеялся.
- Ангелок, ты хороша! Предлагаю тебе работать на меня.
Я обошла его рассматривая со всех сторон. Сделала вид, что раздумываю над его предложением.
- Пожалуй нет, мелковато для меня.
- Твой выбор. Кстати, что ты сделала с камнем? – он настороженно следил за мной.
- Инарабиум…думаю продать его и купить какую-нибудь страну…или полицейское управление со всеми его потрохами. 
- Амбиции- это хорошо. Ты находка для преступников. Твоя ангельская внешность и ум… тебя бы в умелые руки!
- Не надейся. Ты думаешь я поверю, что ты мной восхищаешься?
- Каждый борется за место под солнцем своими методами. И что у тебя с моей дочерью?! Используешь ее как страховку?
- Догадайся.
- О чем разговор? - в дверях показалась Наилия с подносом в руках.
- О ерунде, - махнул рукой Сол.
Вечер прошел как нельзя лучше. За столом мы с гречанкой сидели бок о бок, что раздражало Сола. Наилия ничего не замечала, а если и обнаруживала, то списывала это на шок, которым огорошила отца. Сол бросал на меня уничтожающие взгляды, но я парировала их злорадной улыбкой.
Благодаря этому ужину, я на некоторое время обезопасила себя, Лима с Тони от людей Сола. Бедняга будет землю рыть, чтобы понять какие у меня козыри в рукавах. Но на самом деле их у меня не было. Четкого плана тоже не было,  только жгучее желание уничтожить мерзавца убившего Матильду и Уила. Меня мучила только одна вещь. Боль, которую я причиню Наилии, убив доктора.
Помозолив Солу глаза еще несколько часов, я удалилась в приподнятом настроении и довольная собой. Сейчас он начнет вытирать антисептиком везде, где я находилась. А я постаралась как можно больше наследить и оставить влажные отпечатки на всех фоторамках, зеркалах и стеклянных поверхностях. Надеюсь он еще долго не заснет.


****
На следующий день нигде не могла найти гречанку. Мы договорились о встрече в парке, но она не пришла. Дома никто не открывал, и в клинике говорили, что она очень занята и просили не беспокоить. Дверь не открылась ни на второй, ни на пятый, ни на восьмой день. Я не находила себе места, но не могла найти ее. Возле ее дома дежурило несколько амбалов претворяющихся обычными гражданами. Кто за чтением газеты, кто за чашкой чая. Я наблюдала за ними в течении нескольких дней, ища лазейку, чтобы проникнуть в дом, но они не оставляли мне шанса. Конечно, я могла пойти на пролом как часто это делала, но чутье подсказывало, что именно на это Сол и рассчитывает. Все знают о мое взрывном характере. Все знают, как я легко могу попасться, когда ярость застилает глаза и глушит доводы разума.
Как глупо обивать пороги домов, где тебя не хотят видеть!  Гречанки нигде не было. Раз не хочет меня видеть, больше не буду настаивать. Никак не могла понять, чем я ее обидела? Может доктор что-то нашептал про меня? Скорее всего именно так. Он не собирался спускать мне это с рук. Но его подлые способы лишь вызывали презрение.
Я в очередной раз немного постояла возле клиники и решила вернуться домой. Я медленно плелась по 24-й улице, когда заметила двух крепких ребят неотрывно следующих за мной. Понятно. Передышка закончилась. И как назло оружие осталось дома. Свернула на узкую улочку. Справа и слева высились каменные стены домов, в сотне метров впереди, высокий дощатый забор, перегораживал проулок, образуя тупик.
Приехали! Святая Афродита! Где мои мозги, когда они так нужны?
Шаги не спеша приближались. Я огляделась. Бежать некуда. Забор высок, даже нет окон на уровне моего роста. Слева зияла неглубокая ниша, пригнув голову, я спряталась в ней.  Мимо проскочили люди Сола, не найдя меня, остановились как вкопанные.
Не в моих правилах убегать с поля боя, особенно если предоставляется возможность убить или умереть.
- Заблудились мальчики?
Головорезы обернулись. Один высокий и худой, затянутый в черное, с угрюмым, злым лицом. Второй толстый с квадратной головой, пухлые губы раздвинуты в хищническую ухмылку.
- Какая куколка! - толстяк распахнув объятья двинулся мне на встречу- мы за тобой!
Угрюмый шел за ним.
Чтобы поторопить события, я резким движением выхватив нож из-за пояса метнула его в толстяка. Угрюмый отскочил от падающего великана. Нож попал в яблочко. Рукоятка блестела, торча из жирного горла толстяка.  Теперь я безоружна. Я вам говорила, что драться я не мастер?
Угрюмый неумолимо приближался, руки разведены в сторону, в левой скручена петля из тонкой проволоки. В сотый раз пожалела, что не сильна в рукопашном бою. Нужно как-то добраться до ножа! Но перехватив мой взгляд, головорез еще шире развел руки и спиной загородил мертвого товарища.  Я пятилась к выходу с проулка.  Взмахнув несколько раз петлей, он прыгнул ко мне, стараясь задеть лицо, но я увернулась ударив локтем в грудь. Размахивая перед собой петлей, угрюмый пытался прижать меня к стене, но близко подходить не решался. Увернувшись от проволоки, я с размаху ударила ногой в бедро, с силой толкнув пяткой вниз. Угрюмый повалился на землю. Я запуталась в петле и упала рядом. Цепкие пальцы вцепились в горло. Еще пара мгновений, и он сломает мне кости. Длинное лицо нависло сверху, губы обнажили подгнившие зубы. Я вам не говорила, что у меня острое обоняние? Лучше бы он придушим меня сразу, прежде чем я уловила вонь из его перекошенного рта. Я даже успела разглядеть кусочки пиши между передних зубов. Боже, ну и зрелище!
- Полиция! Скорее сюда! - сверху из окна донеслись вопли и резкая трель тревожного свистка. Теперь многие граждане обзавелись такими, чтобы привлекать внимании полиции к нашим делам.
Я пнула Угрюмого в пах, и он со стоном скатился с меня. Тыкая в нас пальцем из окна, пожилая женщина кричала, все громче и громче повышая голос.
Мы синхронно вскочили и выбежали из проулка. Я свернула направо, Угрюмый помчался налево, слегка прихрамывая. Проскочив несколько кварталов я остановилась перевести дух. Только отменная реакция может спасти от смерти. Над головой просвистели пули. Я пригнулась и кубарем повалилась на землю, впереди стояла лавочка, я заползла за нее. Выглянула.
    Раздалось еще два выстрела. Я затаилась вжавшись в брусчатку. Внезапная тишина насторожила. Я подняла голову, навстречу шла команда из шести человек, затянутая в синюю униформу. Значки дружелюбно поблескивали на солнце, переливаясь золотом и серебром. Меня, лежащую на земле, с окровавленными руками, в порванной одежде и разбитой скулой, заметить не трудно. Я вскочила, намереваясь бежать, но впереди идущий, вынув из кобуры оружие, взял меня на прицел. Я метнулась вправо, к широкому тротуару, но через секунду упала накрытая пулей. В меткости полицейским не откажешь! Они кинулись ко мне пытаясь скрутить руки за спиной. Мне удалось подняться отбиваясь изо всех сил. Сломала нос одному, разбила лицо второму, но их становилось все больше. Меня ударили в грудь, от чего перехватило дыхание, и я снова повалилась на землю.
Придавили к земле, связав руки за спиной, и натянув мешок на голову.
- Лежать!
Я не оставляла попыток вырваться, мне предупреждающе ткнули дулом в рану на плече, прокручивая стволом в месте, где застряла пуля. Взвыв от боли я затихла.
- Ну вот, кажется поняла, - раздалось сверху. Грубо дернув поставили на ноги, крепко вцепившись в локти и плечи.
Плотный и вонючий мешок, туго стягивал голову и горло. Пуля, так неуместно застрявшая в плече, острой болью пронзала нервы и взрывалась в голове.
- Кто у нас тут разгуливает средь бела дня с оружием?!- кто-то ткнул кулаком в ребро, за что тут же получил болезненный пинок в колено.
- Какое оружие? Я с голыми руками офицер.
Меня ударили в грудь, живот и стали ковырять рану. От боли помутилось сознание, воздуха катастрофически не хватало. Собрав остатки сил, ударила головой в подбородок ближнего и свалилась без чувств.
Помню, как меня несли, не сильно заботясь об удобстве. Голова болталась под собственной тяжестью, руки то и дело ударялись об углы и двери. Хлопнули дверцы и меня погрузили в машину зажав между двумя полицейскими. Я старалась дышать через рот, чтобы не чувствовать вонь внутри мешка. Кажется кого-то рвало в него…Мы куда-то ехали, не удивлюсь если в полицейское Управление. Примерно через полчаса машина остановилась и меня выволокли под руки. Три ступеньки вверх. Щелчок дверей. Длинный коридор со странным запахом белизны и щелочи. Мы остановились. Справа раздался еще один легкий щелчок и что-то с лязгом отъехало в сторону. Я дернулась пятясь назад, но меня оглушили ударом в висок.
Когда меня бросили на прохладный пол я окончательно потеряла сознание. Кажется, я приходила в себя, но каждый раз глаза упирались в черноту. Я все еще лежала связанная, я все на том же холодном на полу. Кажется ко мне кто-то приходил. Меня поднимали и трясли, но я не реагировала, и меня оставляли в покое, забыв снять мешок и освободить руки.
Сознание возвращалось рывками, мешаясь с ноющей болью, слабостью и странным спокойствием, которое дарило беспамятство. Я окончательно пришла в себя, когда в камере стало совсем светло. Оказывается с меня сняли мешок и развязали руки. Я находилась в маленькой камере с одним узким окном под потолком. Справа лежали доски накрытые гнилой тканью- моя новая шикарная постель. Слева стояло пустое ведро. Я медленно поднялась стараясь плавно двигаться, чтобы голова снова не начала кружиться. Рана на плече при движении сочилась кровью, но она достаточно свернулась, чтобы не хлестать ручьем. Итак, меня поймали. И как банально это произошло. Мне стало не на шутку стыдно за такой промах. Ни оружия, ни отмычек, ничего, чем я могла бы воспользоваться, чтобы выскользнуть отсюда.
Я прислушалась. Издалека доносились крики толпы и вопли очередного пойманного карманника. Значит я действительно в Управлении, рядом с ним расположено три пыточных столба, поэтому так хорошо слышно место казни.
Я до последнего надеялась, что это дело рук Сола, что я попала в его логово. По крайней мере с ним я могла бы договориться. Оттянуть время. Пообещать золотые горы. Отдаться ему в лапы и работать на него. Ничего бы ты такого не сделала, скажете вы. Я не знаю. Сейчас я устала и мне нужно прийти в себя. Слишком много событий за такой короткий промежуток времени.
Я легла на покрытые грязною тканью доски и заснула. Впервые за это время я смогла полностью расслабиться и даже увидеть сны. Правду говорят, что только в тюрьме преступник успокаивается и может позволить себе безмятежный сон. Воистину я оценила преимущество камеры заключения.
Я проснулась на закате. В камере и коридоре по-прежнему было тихо. С площади ни доносилось ни звука. Я перевернулась на спину и снова заснула.
Утро медленно подступало окрашивая мою келью бледным светом. Я проснулась задолго до рассвета и теперь сидела на импровизированной кровати скрестив ноги в позе лотоса. Стена была холодной, но я упорно прижималась к ней спиной. Кажется у меня был жар.
- Интересно, кормят ли здесь пленников?- спросила я у себя и засмеялась скрипя пересохшим горлом.
- Эй твари! Меня будут кормить или нет? – крикнула я в сторону двери.
Насколько я знаю, перед тем как казнить преступника его несколько дней держат в камере, чтобы сломить дух и просто поиздеваться. Но чем я могла не угодить полицейским? Я была безоружна. Да, мой помятый вид просил мыла и пары бинтов, но это еще не повод хватать красивую девушку и волочить в камеру!
В животе предательски урчало и сводило желудок. Я уже второй день на голодном пайке. Когда я вообще последний раз нормально питалась? Я прикинула в уме прошедшие недели, но не смогла припомнить ничего стоящего, кроме сытного ужина в гостях у Сола. Я вам говорила, что он прекрасно готовит? Боюсь, что это не умаляет его недостатков и мне придется переломать его руки. Каждую фалангу пальцев…
В коридоре послышались шаркающие шаги и вскоре моя дверь открылась впуская внутрь двух охранников.
- Ты что-то сказала маленькая сучка? – осклабился один из верзил.
Я сделала удивленные глаза и покачала головой. Кажется это не сильно сработало так как он присел около меня на корточки и наотмашь ударил по лицу.
- Тебя завтра казнят маленькая дрянь.- он поднялся и отошел к двери. Второй охранник невозмутимо загораживал проход упершись руками в проем.
- За что? – согласна глупый вопрос, но мне стоило попытаться.
- Не строй из себя пай-девочку. Ты маленькая испорченная дрянь. Мы давно следим за тобой. В Управление поступило заявление, что ты шантажируешь доктора. Честного гражданина между прочим! Хирурга в конце-концов! Ты знаешь, как в нашем городе не хватает врачей высшей квалификации? И что мы видим? Какая-то потаскушка мелкого пошиба угрожает честному человеку, если он не начнет лечить преступников!
Мелкого пошиба? Он так и сказал? Мелкого пошиба?!Я задохнулась от возмущения и ярости.
- Сидеть! – охранник поставил на пол кувшин с водой и пятясь спиной вышел.
Я прильнула к кувшину и сделала несколько глотков. Вода была противно теплой и отдавала какой-то химией. Я сделала еще глоток и с удивлением повалилась на пол. Как подло подсыпать снотворное девушке, которой и так осталось жить всего несколько часов.
Я не знаю сколько часов прошло с тех пор, как вышли охранники. Сознание плавало где-то на границе между явью и сном, больше погружаясь с сон и темноту камеры.
Я пришла в себя, когда меня прислонили к чему-то липкому и теплому. Руки заведены за спину и закованы в железо. Сдернули мешок, ощутимо дернув за волосы. Я зажмурилась вдыхая чистый воздух. Когда открыла глаза успела заметить плеть, летящую в лицо.
Огнём опалило шею и грудь. Я прикована к столбу. Рядом палач в черном, а вокруг почтенная толпа зевак. Никогда не верила, что когда-нибудь окажусь здесь! Никогда не верила, что умру как сотни соратников до меня! Неужели последнее, что я увижу- толпа любопытного сброда, жадно пожирающая глазами и приговаривающая: "так ей!!! Подбавь жару! Соли! Соли!". Разум медленно ворочался отряхиваясь от дозы снотворного и обезвоживания. Мне нужно было срочно, что-то придумать, но внутри рождались бесполезные возгласы вроде: О боже, теперь все знают меня в лицо!
В голове неслись мысли о всякой ерунде, что шрамы от плетки долго не заживут, и как стыдно умирать глупо попавшись на улице. К чему вообще была вся эта драка и война неизвестно с кем? Вспомнилась Матильда, также прикованная к столбу.
Теперь всем известно кто я и где меня можно найти - на столбе в центре города! Как глупо...Мне уже не хотелось бороться, бежать, мстить, искать правду, жить...Итак, я умираю в 19 лет…а в этом месяце должно было бы исполниться 20. Видимо я уже не увижу своих будущих лет, своей зрелости и старости. Да и не только своей…я больше ничего не увижу. Скоро мои кости обольют кислотой и сбросят в яму около городской свалки. Я буду лежать и тлеть, а мир будет все также вертеться сменяясь временами года с завидным постоянством. Мои кости иссохнут под ветром, дождем и снегом. Но я этого не увижу.
Я рассматривала людей: ни одного знакомого лица. Интересно, когда Тони узнает, что меня казнили? Что будет делать? Похоронит меня или оставит на столбе? Как обрадуется Сол, что избавился от бревна в глазу...Зачем ему все это? Зачем ему наша земля? Наши склады и полудрагоценные камни? Как будет плакать Наилия...она всегда плачет, увидев страдание. Будет ли она просить мать заступиться за мое мертвое тело? Бедняжка, я ее втравила в жизнь, которая ей не по силам. Интересно, она выйдет за кого-нибудь? Захочет ли она жить той жизнью, которую ей приписывает общество? Нет, я не могу ее представить с кем-то…она же моя…Она всегда была и будет только моей! Хотя меня уже практически нет…
Пряча лицо от плетки, размеренно опускавшейся справа и слева, я прокрутила запястья, удобнее обхватив цепь. Толпа бесновалась жадно потирая руки и хлопая друг друга по спинам. Можно сказать, что не я здесь главный герой этого зрелища. А они, выводок честных граждан, умывающих руки в нашей крови и боли. Тело горело рассеченное многохвостной плетью. Если я выберусь отсюда, то напишу книгу «Садомазохизм- путь плети ». Я всегда считала, что могу спокойно выносить боль так как мой болевой порог достаточно низок. Но действие плети, когда она рассекала кожу снова и снова становилось все больше и больше невыносимым. Если я сейчас же не выберусь отсюда, то скоро меня лишат последних сил. Матильда и правда меня убьет, если я попаду к ней на небеса.
Через минуту боль отошла на задний план. Я могла воспринимать только резкий свист воздуха, рассеченный длинным кнутом.
Мои ноги свободны от цепей, что ж, раз они допустили такую оплошность, придется ею воспользоваться. Чтобы быть отменным игроком в карты, что подразумевает- быть отменным шулером, необходимо иметь ловкие пальцы, мастерски владеть эмоциями и своим телом, особенно лицом и руками. Я тренировалась годами, чтобы пальцы и кисти приобрели гибкость и большую подвижность. Я с легкостью могу достать пальцами как до внешней стороны запястья, так и до внутренней, практически безболезненно выкрутить плечевые суставы и локти.
Когда палач приблизился, намереваясь теперь порадовать меня порцией соли, я оттолкнулась от его груди ногами и взметнулась вверх через голову. Сальто назад, с внушительным ударом носка в челюсть, и я перемахнула через столб. За пару секунд освободила руки от кандалов просунув большие пальцы внутрь ладони. С легким щелчком вернула вывернутые плечи и кисти на свои места. Палач в испуге замер, открыв рот, видимо я ему вывихнула челюсть.
- Кто хочет получить порцию железа? - я раскрутила цепь с кандалами и описав широкую дугу, накинула ее на шею опомнившегося палача и дернула на себя. Сломанные позвонки чавкнули, и грузное тело повалилось рядом, подняв облако пыли.
- Спасибо за внимание! - я двинулась сквозь замершую толпу.
Никто не преграждал путь. Те, кто только что кричал "подбавь жару! Соли!"-почтительно расступались вжав голову в плечи.
Никто не мог избежать казни, если ты пойман. Никто до меня. Приговоренные заранее смирялись со скорой, мучительной смертью, убежденные опытом других, что спасение невозможно. Это как клеймо на лице, даже если спасешься – его ничем не сотрешь. И этот миф всячески поддерживала полиция и честные граждане. Сначала тебя избивают. Затем морят голодом. Снова избивают и поят оглушительной порцией снотворного. Вот почему никто, никто никогда не мог покинуть столбы. Они были одурманены болью и снотворным. Их тела были измотаны и сломлены. Их сознание было скованно дурманом и покорностью. Мы всегда знали, что умрем только там.  Мы глупцы, так долго и свято в неё верили! В чем еще нас успели убедить? Что еще мы принимаем за святую правду, не подлежащую сомнению?! Я перебирала в уме очевидные истины, но они казались аксиомами, догмами втиснутые в наши головы. Я еще плохо соображала, но мне стало почему-то важным разобраться в этом.
Я побыстрее скрылась из виду, но мой внешний вид привлекал внимание. Сумерки вяло спускались, и еще не могли служить мне укрытием. Запал адреналина проходил, и я чувствовала подступающую слабость и тошноту. Еще немного и свалюсь где-нибудь в углу. Куда мне идти? Где безопасно? Я свернула в сквер, затянутый деревьями вперемешку со старыми домами. Нырнула в первый дом, под лестницей оказалась маленькая дверь. Видимо дворник держит здесь свое добро. Внутри сухо и пыльно. Брошенные в углу метла, лопаты, убогая уличная утварь. Я забилась в темный угол, закрывшись доской, изрезанной гвоздями и зубьями пилы. Как только прислонилась к стене, мгновенно заснула. Силы покидали с каждой минутой, но мне необходим этот отдых.
Проснулась от шороха в глубине каморки. Схватила нож, но рука уткнулась в пустое бедро. У меня все отобрали...
Открыла глаза всматриваясь в темноту. Кажется - это крысы шуршат бумагой. Ноги затекли, плечо горело потревоженное моим прыжком и вывихами. Наощупь выбралась из укрытия. У стены стоял железный чайник и я смогла разглядеть в нем свое отражение. Святая Афродита! Лицо рассечено на неровные части. Левый глаз подбит, белок затянут лопнувшими сосудами. Губа разбита. Подбородок в синяках и ссадинах. Ну хотя бы прическу не испортили, скажите вы, а я зло на вас посмотрю.
Выглянула на улицу. Ночь, наверное, около трех или четырех утра. Город дремал, не попасться бы кому-нибудь на глаза! Я осторожно двигалась вдоль домов, срезая где возможно. Я знала только одного человека, могущего мне помочь. Я шла к Наилии, но передвигалась так медленно, что меня в любое время мог застать рассвет. На каждом углу мерещились палачи и полицейские. У каждого столба я видела прикованных людей, корчащихся от боли и стонов. Сосчитала до пяти, глубоко вдохнула и открыла глаза- видения исчезли, а шум в ушах остался.
Окна Наилии на втором этаже. Я не смогла подняться по выступам, раненная рука онемела и не двигалась.
Немного поколдовав над замком, я вошла с черного хода. В любую минуту меня могли заметить, что если я разбудила Сола? Здесь могут быть его люди…как они вообще меня не заметили, неужели уже не охраняют его?
Не дыша прокралась наверх, нашла комнату гречанки. Медленно открыла дверь. Проскользнула внутрь. Рассвет прокрался в окна и я легко различила предметы в комнате. Пока шла представляла как Наилия спит, спрятав руки под подушку. Представляла, как я ее разбужу, предварительно зажав рот, чтобы не вскрикнула.
В комнате пусто. Постель застелена.
Я замерла, соображая, где она может быть и что мне делать дальше. Прошла вглубь комнаты. Значит придется поискать другого человека, или вытащить пулю самой. Я подошла к столу, пробежалась глазами по вещам, надеясь найти что-нибудь похожее на скальпель или нож. Я совсем потеряла бдительность и когда сзади раздались тихие шаги, я схватила стул, намереваясь бросить его в кого бы то ни было.
Прижав ладонь к лицу, Наилия вышла из-за двери.
-Что с тобой? - голос гречанки дрожал,- я слышала как кто-то проник в дом. Вот и спряталась…ты меня напугала.
- У меня  свинец в плече. Кровь почти остановилась, но это ненадолго. Запри дверь. За мной охотится полиция.
Я без сил села на пол. Наилия смотрела не веря глазам. Выглядела я ужасно: плечо и вся рука в засохшей крови, одежда изодрана плетью, в дырах видны полоски разодранной кожи. На шее и лице те же следы. Лицо в крови и серой пыли. На голове нечто жуткое, свалявшийся кусок грязи, а вы говорите –преческа! Штаны грязные и порванные. И пахла я отнюдь не розами.
Наилия отвела меня в ванную, отводя взгляд от следов казни, дрожащими руками смывала кровь и пыль. Я оглядела себя в зеркале. Вода все смыла, но не справилась с грубыми рванными полосками. Я не знала, я белая в красную полоску, или же красная в белую полоску. Аккуратный круг от изящной полицейской меткости Наилия обрабатывала особенно тщательно. Бедная, она едва сдерживала слезы, глотая их и украдкой вытирая лицо рукой.
Я сползала со стула от бессилия и тошноты. Гречанка зашивала глубокие рубцы, но я уже ничего не чувствовала. Когда Наилия закончила, я уже спала прижавшись лицом к ее животу, вцепившись здоровой рукой в стену.
-Теперь вытащим пулю...-тихо сказал гречанка,- Эль...просыпайся.
Помогла дойти до кровати и вышла за новой порцией воды.
-Эль! -Наилия села рядом, разложив на столе бинты, пинцет, прозрачную мазь и спирт.
- У нас нет морфия! Мне нечем обезболить...
- Что за семья врачей, у которых нет морфия? Шарлатаны...- я слабо улыбнулась,-вытаскивай так.
Может я отключусь едва она коснется раны?
Гречанка обработала плечо йодом, протерла спиртом пинцет и скальпель. Дала мне в зубы ремень. Я отвернулась. Едва она коснулась раны, меня выгнуло дугой от боли.
- Нет! Я не могу!- Наилия кинула пинцет на стол. Ее трясло, руки и губы дрожали,- я не могу…
-Ну и что! Я руки не чувствую,  вытаскивай!
-О, Господи...
Гречанка неуверенно взяла инструмент, прижала плечо к кровати, попыталась нащупать пулю. Я завыла упираясь ногами в стену.
-Не могу!- в отчаянии отпрянула Наилия, слезы застилали глаза.
-Вытаскивай!
- Нет! Я позову отца!..
-С ума сошла?! Я в окно выпрыгну! Мне совсем не больно, рука как чужая. Иди сюда...
Наилия прижала руки к моему лицу, прижалась лбом к голове.
-Возьми себя в руки! Больше нет врача, который мне поможет. Так или иначе, тебе придется это сделать. Ну же... Давай скорей покончим с этой пулей, у меня еще столько дел на сегодня.
Мы посидели так немного, Наилия успокоилась и решительно взялась за пинцет. Я старалась не двигаться и не кривиться от боли, но подушка уже вся промокла от слез  и пота. Сделав быстрый, неглубокий надрез, Наилия сумела извлечь пулю. Чертов кусок железа! Заставил ее поволноваться.
Сделав тугую повязку, она затихла рядом положив руку мне на повязку.
- Эль?
-Ммм.
- Мне нужно знать что случилось.
Я клевала носом прислонившись к стене. Наверное это все еще снотворное действовало на меня. Я никогда так много не спала и отключалась в мгновение ока. Наилия легла рядом иногда вздрагивая в полусне. Я тоже забылась, но это был не сон, а липкий, мерзкий кошмар, который напоминал в чьем доме я нахожусь.
***


Я знала, что Сол пунктуален и предсказуем в своем стремлении делать все по давно заведенному расписанию. Я слышала, как он ходил внизу между кухней и залой. Я слышала, как он одевался в коридоре посвистывая между делом. Наверняка повязывает галстук стоя перед зеркалом. Он вышел ровно в 7-36. Наилия вздрогнула от хлопка двери, но не проснулась. Я осторожно выскользнула из ее объятий и вышла из комнаты.

***

Для начала, нужно обзавестись револьвером и патронами. Оружие дома, возможно там же и ловушка, но с другой стороны прекрасный шанс уничтожить людей Сола. Может быть, проще убить его и прекратить бессмысленную беготню? Я еще не могла определиться с выбором мести. Разберусь с охотой, потом буду думать дальше.
Сделав небольшой крюк я пробралась к антикварной лавке Тони. В подвале у него находился целый арсенал оружия и боеприпасов к ним. Я выбрала привычный револьвер небольшого калибра и заперев дверь отмычкой выбралась на улицу.
К дому пробиралась по закоулкам и дворам. Чтобы хоть как-то скрыть лицо, украла кепку с платком. Спрятала под нее волосы и натянула козырек на глаза. Нервы напряжены так, что я ретируюсь при любом появлении людей в синей форме, будь то полицейские или просто горожане. По дороге я перехватила кое-что из еды и даже заплатила за стакан крепкого кофе.
 Возле моего дома подозрительно тихо, нет даже бродяги, который уже несколько лет не покидает свой пост под лестницей. Я беспрепятственно проникла на крышу соседнего особняка, а оттуда спрыгнула  на крышу своего дома. В квартире надо мной кажется никого не было, взломав замок проникла внутрь.  Я легла на пол, приложившись ухом к поверхности.  Снизу из моей квартиры доносились голоса. Двое или больше. В кухне неизвестных соседей, нашелся ржавый топорик, узкий молоток с зазубринами, несколько ножей и моток старой веревки.  На первый взгляд она обещала жить еще долго.
Я вышла на террасу, построенную вместо балкона. Внизу тихо. Обмотав веревку вокруг решеток, я начала спускаться вниз. Веревка скрипела и трещала. В любой момент она могла порваться, но чувство опасности давно притупилось и уступило место безразличию.
До моей террасы добрых пять - шесть метров. Замирая через каждые несколько секунд, я, наконец, добралась до своего этажа. Замерла втиснувшись с стену. Через окно разглядела большую залу. Развалившись в кресле сидел мужчина и играл револьвером, напротив сидел еще один. Из кухни доносился бас и звон бьющейся посуды и ломающейся мебели. Я прицелилась в того, кто сидел в кресле. Слегка отвернула лицо в сторону от осколков. Оно лопнуло, проваливаясь в комнату, тут же метнула топор второму в спину. Ввалилась в надтреснутый проем, держа револьвер нацеленным на дверь кухни. Не успела подняться, как на меня уже смотрит дуло «Анаконды», от такой голова слетает с плеч. Чего он ждет? Я нажала на курок и пуля отправляется в кухню пролетая мимо темнокожего верзилы, отступившего вглубь.
Я подползла к убитому в кресле, забрала его кольт. Проверила карманы второго. Пусто. Только за поясом оказался приятный сюрприз. Мой «леди- смит» с полным барабаном!
Шаг за шагом подобралась к кухне, из-за стены то и дело доносились выстрелы, больше для запугивания, чем для поражения. Подобравшись вплотную к стене, слышу, как с той стороны лихорадочно перезаряжают «Анаконду». Минус в таком оружии, что гильзы часто заклинивают барабан. Именно с ними сейчас боролся владелец гиганта. Я вышла из укрытия не опасаясь. Парень от неожиданности открыл рот, но тут же швырнул в меня клинком. Щелкнул курком, но мимо. Я прицелилась в голову. Темные волосы прилипли ко лбу, глаза налились кровью и страхом. Я покрепче сжала рукоятку и помахала дулом перед его лицом. «Анаконда» упала к ногам.
- Сколько людей ведет охоту?
Мужчина хранил молчание.
Я прицелилась ему в колено, и выстрелила, но не в него, а на миллиметр левее.
- Стая! Охоту ведет стая!
- Нет, уже меньше. Полиция?
- Не без них.
- Где остальные?
- Повсюду.
Парень заметно расслабился, рассматривая меня. Попытался выхватить нож из-за пояса, но я предупреждающе прострелила ногу, и для верности еще и вторую.
И так, два трупа и один трус истекающий кровью и страхом. Если люди Сола не дураки, то они еще раз проверят это место. Нужно бежать. Вот только какой смысл бегать по городу, спасаясь от охоты и полиции?! Я слишком заметна с этими метками на лице. Буду сидеть здесь.
Пока была возможность, наспех переоделась. Надвинула шляпу на глаза, нашла коробку с патронами для своего «ледисмита», даже нашла свой нож с кастетом.
Также по хлипкой веревке поднялась на этаж выше. Убрав ее, засела на террасе. Плана никакого не было. Только адреналин стучал в виски и сжимал кулаки. Глупо пытаться убить всех охотников. Их может быть несколько сотен. Нужно просто убрать Сола. Началось все с него, а закончится кем? Может моей смертью? Неужели я так ее люблю, что готова умереть, чем причинить боль?! Убить ее отца и тем самым убить ее?! Откуда во мне столько нерешительности?
Я сидела, сложив ноги по-турецки и прислонившись к теплому кирпичу.  Солнце в последний раз озаряло сонные крыши и затихшие деревья. Через несколько часов похолодает и окончательно стемнеет. В темноте сложнее вести охоту, и сложнее убегать от нее.
Я забыла, что нахожусь на террасе чужой квартиры, и когда в комнате загорелся свет, мне пришлось вернуться на свой этаж. Оттуда я вышла на лестницу и поднялась на крышу. Перепрыгнула на другую и спустилась на ночную улицу. В темноте все кошки серые. Сегодня я буду самой серой кошкой из всех возможных.
Пробродив несколько часов, я каким-то образом оказалась у дома Сола. Покружила по улице, не зная зачем пришла. В одном из окон мелькнул силуэт гречанки. И он все ближе и ближе подходил к окну. Через мгновенье отодвинулась занавеска и она, приложив ладони к лицу, прильнула к окну. Я прислонилась к противоположной стене прячась в тени. Как она узнала, что я здесь?
Окно опустело. Хлопнула входная дверь, выпуская высокую тень. Она медленно двигалась ко мне. Когда подошла совсем близко, толкнула. Лицо перекошено от злости и страха
- Что ты здесь делаешь? Почему ты ушла ничего не сказав мне? Почему ты приходишь, только когда тебе плохо?
 Я прикоснулась к скуле. Пальцы прошлись по следам затянувшихся рубцов.
Я медлила не зная, что сказать. Разве можно на меня злиться из-за того, что я утром незаметно ушла, когда на меня столько всего навалилось?
Наилия стояла сложив руки на груди. Поняв, что мне нечего сказать развернулась и пошла к дому.
Я успела схватить ее за рукав.
- Подожди! Где ты пропадал эти дни? Почему не хотела меня видеть? Что тебе успели наплести про меня?
- Правду!
- Какую?
Наилия стряхнула мою руку. Смерила долгим гневным взглядом.
- Зачем ты убила бабушку? Зачем ты украла перстень отца?
Я схватила ее за руки. Тряхнула так, что голова запрокинулась. Ненависть душила, и я крепче сжимала пальцы. До боли сжала челюсти, стараясь сдержаться, чтобы не ударить или убить.
- Отец сказал?!
Наилия вырывалась и всхлипывала от боли.
- Отлично! Сейчас покажу, КТО убил ее…
Я схватила ее лицо и повернула к окнам ее дома.
- Вот! Вот здесь живет человек, убивший ее! Смотри внимательно! Смотри и не бойся!- не дав ей опомниться, потащила по улице, крепче сжимая запястье.
- Куда?!- только спросила гречанка, продолжая отбиваться и останавливаться на каждом шагу.
- За правдой!
- Морочишь мне голову! Я заметила, как перед тобой склоняют головы Лим и Тони, наверно и все остальные в вашей братии. После смерти бабушки, ты главный приемник ее…дела. Тебе нужна была эта власть. О боже! Ты в нее стреляла!
- Заткнись!
- Ты чудовищна!
Я промолчала. В голове звенело от ее слов. Голос резал на куски и тыкал, пронзая внутренности.
- Мне больно!- Наилия вырвала руку. На коже проступили синие пятна.
Захотелось влепить ей пощечину. Злость застилала глаза и рвалась наружу. Я неслась вперед, не разбирая дороги и позабыв об опасности.
- Я не пойду в твое логово!
Я скрылась за дверью и через минуту швырнула ей, склеенное из неровных кусков, завещание Матильды.
- Читай!
Наилия вцепилась в бумагу затаив дыхание. Я стояла рядом и пыталась унять ярость и отвращение. Я привычна к предательству, но сейчас мне было так больно, что пульс останавливался и с неохотой бежал дальше.
Гречанка отдала мятый листок.
- Здесь ничего не сказано…
- Камень Уила- это Инарабиум. Сколько лет он у твоего отца? Не помнишь? Сол подставил Уила и украл камень! Я всего лишь вернула его обратно…
- Вранье! Замолчи! Как ты смеешь говорить такое про моего отца?!
- Ты уже не хочешь знать правду?! Вот она! Вся правда! Твой отец убил и Матильду! Сейчас его люди охотятся на меня!
- Нет! Нет! Ты лжешь! - она оттолкнула меня и побежала вверх по улице.
Мрачнее тучи я пошла в другую сторону. Шла, ни от кого не прячась, сдвинув шляпу на затылок, завещание зажато в кулаке. В любую секунду меня могли найти люди Сола, но теперь мне было все равно. Меня словно это не касалось. Навалилась апатия и опустошенность. Мне все равно кому она верит. Мне или отцу.
Близилась полночь, а я все ходила и ходила по улицам, сворачивая в самые грязные подворотни и дворы.  Но даже там было тихо и спокойно. Ни одного пьяного или избитого. Никто не просит кулака или пули. Столбы на удивление пусты и не сочатся кровью. Пройдя город вдоль и поперек, свернула к мосту. Мутная вода, обволакивая камни, мчалась мимо, едва касаясь моих ступней. «Если не знаешь, как поступить,- говорила Матильда,- жди… решение придет!». Ждать? Я не знаю, что делать. Месть…мой долг…
Все перепуталось, простые вещи теперь настолько сложны, что я не знала за что браться. Утром Наилия боялась за меня, а сейчас ненавидит. Я старалась оградить ее от боли за отца, а она и слушать меня не стала. Не удивительно, скажите вы, ты же личность сомнительного пошиба. Ты всю жизнь только и делала, что воровала и обчищала карманы честных граждан. Как можно было бы тебе поверить? Наивная, ты не знаешь людей. Пусть так. Пусть остается со своей правдой. Отец ей дороже. Она часть его, его плоть и кровь. А я? Кто я?
Я усмехнулась погружая пальцы в ледяную воду. Мое отражение кривилось и рябило ускользая прочь. Еще одна безумная ночь под открытым небом. Я забилась под основание моста прислушиваясь к ночным шорохам и плеску воды.
После восхода солнца, отправлюсь к Тони в лавку, несмотря на мои уговоры, старик наверняка уже вернулся в город и встал за свой обожаемый прилавок.
Просидев всю ночь под мостом, я не сомкнула глаз. Усталый мозг проигрывал одну и туже сцену: «Ты чудовищна!», слова бессвязными предложениями бродили по кругу, вызывая тоску и отвращение к себе. Как угомонить этот патефон в голове? Как не слышать ее слова и свою ненависть?
Когда солнце поднялось я уже была ну пути к антикварной лавке.

***

Тони в сотый раз вздохнул и покачал головой: 
- Кто бы мог подумать…родной зять!
- У честных граждан еще больше скелетов в шкафу, точнее трупов, чем у нас,- я закрыла глаза, покачиваясь в кресле- качалке.
- Ты устала, девочка.
- Я убита, - показала пальцем на сердце.
- Что будем делать с Солом? - Тони деловито осматривал новый клинок с матовой ручкой.
- К черту его…
- Ребята вели охоту, но безрезультатно.
- Конечно безрезультатно, он за МНОЙ охотился! Меня несколько раз чуть не поджарили!
-Матильда меня убьет! – простонал антиквар,- я тебя не могу защитить.
- Оставь Сола, лучше побереги людей.
- Кстати, по тому адресу, что ты давала.
- ???
- Побочная клиника Сола.
- А, ну да,-  вежливо кивнула, мне это уже было не интересно.
- Туда стекаются все преступники побережья, заполонили весь квартал!
- Хоть одна веселая новость. Скоро его честной карьере придет конец, хороша будет репутация: «преступный доктор!».
Тони протянул мне дымящуюся чашку и судя по запаху, добавил туда чего-то крепкого. Скула ныла от удара кнута, я вздохнула:
- Может, я и вправду чудовище?
- Разве защищать честь того, кто погиб, чудовищно?!
- Но эта девчонка…она…Знаешь Тони, давай оставим этого выродка в покое. Я уеду. К черту все! Я устала. Она меня ненавидит, - я открыла глаза,- скажи нашим людям, пусть разгонят толпу несчастных на 22-й улице.
- Не делай поспешных выводов.
- Это не вывод. Это решение…и у меня есть еще одно дело.
Я вынула из кармана перстень Сола.
- Сможешь извлечь камень?
Антиквар взял кольцо и исчез в мастерской. Пока его не было, я задремала в кресле, но в голове продолжал звучать голос гречанки: «ты чудовище! Чудовище! Ты убила, ты стреляла…».
- Эль…
Когда я открыла глаза, Тони протянула Инарабиум, чистый, не ограниченный черным золотом и запахом Сола.


11
Так как идти мне было совершенно некуда, то я осталась жить у Тони в лавке. К ней прилегало небольшое помещение использующееся как склад и квартира одновременно. Прошло почти две недели с последней встречи с гречанкой, а тоска и разочарование, не проходили
Все странным образом преобразилось: охота друг на друга, стрельба, поиски, доносы честных граждан, они, кажется, поутихли в своем рьяном стремлении поймать кого-нибудь из наших нерасторопных ребят. Затишье никогда не предвещает ничего хорошего.
Я подсчитывала какая сумма мне потребуется, чтобы перебраться не просто подальше от побережья, а вообще из страны. Какими путями лучше улизнуть, чтобы за мной не потянулся кровавый след?! Чем я там буду заниматься?! В прочем все равно…Жизнь  всегда воспринималась мной как вызов, как чудовищное приключение, которое я обязана пройти до конца и без потерь.
Жизнь…все краски как-то потускнели, запах  пороха уже не тревожил и не будоражил. Мне не хотелось бросаться в погоню или играть в покер срывая каждый ход ва-банк. Даже туго набитые кошельки граждан вызывают только глухую злобу. Я потеряла счет времени и дни напролет сидела в лавке  качаясь в кресле. Вопросы мучили, но я отмахивалась от них, как впрочем, от разговоров с кем бы то ни было.
Однажды, ближе к обеду, в лавку забежал Бо. Я стала его бояться, особенно когда он вот так врывается, - жди дурных новостей.
- Что на этот раз?- нехотя спросила.
- Вчера схватили честного гражданина!- выпалил мальчик.
- Давно такого не случалось в наших краях,- заинтересовался старик,- помню…последний раз это было…когда мне едва минуло двадать кажется, или тридцать лет.
Когда в руки Управления попадается кто-нибудь из граждан, то его не казнят сиюминутно, как нас. У гражданина есть ровно неделя доказать полиции, что он невиновен.  И только по истечении этих часов их имеют право либо казнить, либо отпустить. Если полиция ошибается, и гражданин невиновен, то Управление обязано пожизненно выплачивать ему пенсию за причиненные неудобства. И как правило, честных граждан, практически не оправдывали. Проще казнить, чем разоряться по чьей-то глупости на пенсию.
- Эль, тебе неинтересно?- разочарованно протянул Бо.
-Кто попался? – нетерпеливо спросил Тони.
- Не знаю…но я видел возле управления ту медсестру, что спасла моего отца от пуль.
- Она врач,- поправил Тони.
- Тони!- я нависла над стриком,- я же сказала - разогнать толпу  у дверей доктора!
- Я …я забыл распорядиться и…
- Ты? Забыл?- я хлопнула рукой по столешнице,- эта толпа калек навела полицию на Сола!
- Поделом негодяю!- Тони устало потер переносицу,- все по справедливости. Око за око.
- Старый шляпник!- я махнула рукой и снова села в кресло.
Что же, либо его оправдают, либо нет.  Вот и решение. Даже думать не пришлось. От тебя никакого толка, скажите вы. Сидишь в лавке и жалеешь себя, как последняя тряпка. Ну и пусть скажу я вам и снова сяду в кресло-качалку. Я устала бороться. Система была так туго закрыта сама на себя, что с ней бесполезно бороться. Такова суть нашей природы: всегда будут плохие и всегда будут хорошие. Вопрос только в том, к какому лагерю принадлежишь ты? Увы, мне не повезло. А как насчет вас?
Перед глазами возник образ плачущей Наилии, пусть рыдает. Ее отца казнят…пусть я немного причастна к этому, но надеюсь она этого не узнает. Хотя какая разница?
Я тряхнула головой и уставилась в витрину отгоняя ее образ. Оттуда на меня смотрели темные глаза гречанки. Я зажмурилась. Но мираж не только не исчез, а вошел в дверь, звякнув колокольчиком.
- Моего отца увели…к соляному столбу.
- Соболезную, - тихо ответил Тони. 
Я продолжала качаться в кресле, то и дело отталкиваясь пятками от пола.
- Вы можете помочь? Его ведь казнят!
Тони отрицательно помотал головой.
- Тони, его казнят! Эль?!- лицо гречанки исказилось болью и ужасом.
Почему, несмотря на то, что она узнала о своем отце, она продолжает защищать его? Просить о помощи?! Почему его слов было достаточно, чтобы она поверила, будто я убила Матильду, украла кольцо, что я жестока и…почему этого оказалось достаточно, чтобы отказаться от меня?!
Кресло ритмично скрипело в наступившей тишине.
- Эль, ради Бога!
- Чудовище не спасает,- отрезала я, - а только убивает.
Наилия выбежала из лавки.
- Пойду посмотрю! Не могу пропустить такое зрелище!- Тони и Бо выскользнули из лавки.
Я продолжала качаться, разглядывая потолок и висящую в воздухе пыль. Затем не спеша поднялась. Посмотрела в зеркало, погрозила себе револьвером и вышла. До площади полицейского Управления несколько минут быстрым шагом.

12
         Доктор Бэрнс Сол был врачом не только от Бога, но и от приложенных им усилий. С детства пытался лечить больных и здоровых животных. Когда ему было 5 лет его родители перебрались из родной страны, сюда на Северное побережье.
Его отец был ювелиром, но не из честных граждан, а из масти шарлатанов. В родных краях бизнес не очень процветал, и, узнав, что здесь конкуренции практически нет, переехал всей семьей. Дело не заладилось, конкурентов действительно не было, кроме одного молодого и очень удачливого афериста Уильяма Корта. Ниша оказалась занятой. Занятой настолько, что через несколько месяцев семья эмигрантов разорилась. Когда его отец начал потихоньку спиваться, а мать сбежала с труппой артистов, Бэрнсу Солу едва стукнуло 6 лет.  Чтобы как-то прожить, мальчик за деньги лечил домашних животных соседей. Взрослые пророчили ему большое будущее, а родной отец не сказал ни одного ласкового слова с тех пор, как их бросила мать и жена. Он все больше и больше спивался, и большую часть времени проводил в винном беспамятстве. Пребывая в пьяном бреду отец постоянно проклинал ловкого торговца алмазами, который не дал ему выйти на рынок. Проклинал и деньги из-за которых его бросила жена. Чертов город. Чертов Уил Корт!
      К сожалению Уильям знал их семью и искренне сочувствовал им. Но честь честью и если ты не смог подняться на ноги за счет своих сил и талантов, то ни один уважающий себя вор не будет тебе помогать. В каждой банде свои законы и Уил не мог поступиться ими ради спасения алкоголика-неудачника. Тем более у него самого на попечении была беременная жена и Уил не мог опорочить себя проявлением слабости к ближнему.
Близился седьмой день рождения юного ветеринара. В этот день он  решил сделать себе символический подарок к празднику. Так как от отца толку было мало, а точнее были только одни убытки, так как тех скромных средств, которые мальчик зарабатывал на лечении животных, совсем не хватало. Особенно их не хватало на выпивку пьянице.
Бэрни решил усыпить отца, как усыпляют старых больных животных. Дабы они сами не мучились и не терзали своей болью хозяев. Репутация мальчика с каждым днем росла, а отец только портил ее. И Бэрни легко и быстро принял решение. Когда отец умер, то Уильям, зная о мальчике, тайком отдал того в приют. Откуда тот вскоре сбежал и бесследно пропал.
С тех пор минуло около сорока лет, а сегодня доктор Бэрнс Сол долго не мог прийти в себя после начала казни. Его не оправдали. Его не могли оправдать, когда вся улица была заполнена перебинтованными преступниками хваставшимися, что их спас честный гражданин.
Казнь все же состоялась. Тяжело заживали раны, нанесенные палачами: от скулы и до шеи тянулись тонкие рваные полоски от многочисленных плетей и рассеченных хлопушек. Шею покрывали аккуратные круглые рубцы оставшиеся от деревянного ошейника. Несколько ребер были сломаны, но в целом Док держался молодцом.
К сожалению от его честной карьеры пришлось отказаться. К несчастью от него ушла жена подав на развод. Все его статьи, изданные в известном медицинском журнале, возращены обратно с красной печатью на титульном листе.
Выйдя из депрессии, Сол залечивал раны алкоголем и крепким табаком. Еще несколько месяцев и он спился бы от горя и позора, конец докторской степени, конец амбициям, конец денежным вливаниям. Если бы не старый добрый Тони…Сол давно бы застрелился, но старый пройдоха нашел для доктора дело, которое не только воскресило его, но и обнадежило. Честной карьере пришел конец, а ничего кроме как лечить людей Док не умел, поэтому Тони предложил ему быть доктором среди наших людей.
- Либо ты умрешь нищим, либо будешь заниматься тем, что тебе дороже жизни. Ты врач с золотыми руками, но дрянной головой, с поганым сердцем…но мы предлагаем тебе работу и деньги.
Сол согласился. Люди которыми руководил Сол, отъявленные мерзавцы и убийцы, разбежались узнав о его казни. Команды больше не было. Уважения больше не осталось.  Жена ушла, а дочь так и не смогла его простить. Говорят, что Наилия уехала на Южное побережье ни с кем не простившись.
Я зашла к Тони в лавку. В углу, с мрачным видом сидел доктор. Все также горд, заносчив. Встал на встречу:
- Ты разрушила мою карьеру, мою семью, почти убила меня! Но и спасла…- Сол протянул узкую смуглую ладонь.
Я с опаской пожала руку.
- Кстати… как тебе это удалось? – Сол испытующе смотрит, задрав подбородок, - еще никому не удавалось спастись…уйти от казни.
- Я же говорила, что куплю полицейское Управление со всеми потрохами.
Брови доктора поползли вверх и он молча отступил в свой угол, и снова уселся на диван.
Я передала Тони маленькую коробку для Наилии, вдруг когда-нибудь она заглянет сюда? Отдала завещание Матильды, которое я подделала и заверила у адвоката. Теперь все ее деньги переходили к Наилии. К ее внучке. А я кто? Я все еще никто…
- Куда ты?- спросил Тони,- Матильда меня убьет!
- Куда-нибудь…передашь гречанке, что я…да ничего не передавай.- не прощаясь, я вышла.

13
Поезд не спеша набирает скорость. Теперь на перроне никого, кроме проверяющих и полицейских. Я покидаю побережье с чувством грусти и легкой досады. Я покидаю свой опустевший дом. Снова одна, как после смерти родителей, как после смерти Матильды. Прошлое оставалось позади не успевая за скоростью поезда. Будущее мне было неизвестным, но я примерно догадывалась как все обернется. Я приеду на новое место. Снова возьмусь за старое. Наживу себе неприятностей и буду бегать от них по всему городу. Ты предсказуема, скажите вы, и я грустно покачаю головой.
- Позвольте ваш билет?- в купе просунулась волосата рука. После проверки контролер бесшумно вышел, забыв закрыть дверь. Со злостью захлопнула ее, больно ударившись. Так мне и надо! Когда в дверь снова постучали, с раздражением гаркнула:
- Никого нет!
Я же выкупила целое купе! Какого черта меня надо беспокоить?!
Дверь бесшумно скользнула в сторону впуская гречанку. Впилась в меня взглядом. Мне стало смешно. Смешно от боли, которая столько месяцев раздирала и душила. И в которой я не хотела признаваться. Особенно себе.
- О, черт!- я покатилась со смеху.
Наилия вошла в купе. Медленно закрыла дверь. Села на соседнюю кровать. Ждет пока я успокоюсь. Я села как примерная ученица, положила руки на стол. Меня все еще разбирал смех.
- Удиви меня!- прыснула я, не сдержавшись.
Вместо ответа гречанка влепила мне пощечину, но мне было все равно. Пусть хоть убивает, я посмотрю на это.
- За что?- взмолилась я.
- Ты хотела меня бросить? Вот так уехать?!
Я уже не могла сдерживаться и залилась слезами давясь смехом.
- Святая Афродита, я без ума от тебя…

Конец. 
2014г. апрель