Глава 16. Земля не заплёванная

         Свежий ветер лохматил головы. Слепящее солнце заставило прикрыть глаза ладонью. А в ушах гремело и шумело. Это справа и слева спадал, шурша по горным выступам, могучий водопад. Путешественники увидели себя, а точнее даже почувствовали, стоящими  на каменном плато горы. Гриф тоже стоял с ними, и что-то типа рации поблёскивало в его руке. Глядя на всё великолепие, даже Альдонсо Марту не подумалось, как хрупок мост, перекинутый с земли нашей грешной на Землю новую не заплёванную, - оброни Федя своё чудо света, и ни с того, ни с этого света, было бы не выбраться! Рядом с ними находился в три советских этажа замок – крепость с зубчатыми стенами, арочными окошками. Замок напоминал гнездо горной птицы, свитое в ущелье, - на то и был расчёт. Вверх и вниз от него уходили каменные ступени, высеченные как раз посередине двух рукавов водопада, спадающих с вершины горы.
Когда Альдонсо понял, где он стоит, у него сильно закружилась голова, он медленно опустился на четыре конечности и схватился за пришедшийся под руки кустарник. Выкатив глаза, он запричитал, стараясь перекричать рокот водопада: «Вы с ума сошли! Я же высоты не переношу! Мамочки, уведите меня куда-нибудь отсюда!..» Его попытались поднять, чтобы увести в замок, но он так и не поднялся, а на четвереньках пополз в его сторону. Внутри дизайн замка представлял собою синтез времён короля Артура и века двадцатого, ибо лестницы, анфилады его, двери были взяты из старины, но открывались последние при нажатии кнопок. По всей видимости, здесь было множество своих потайных ходов и секретов. Отдышавшись, Альдонсо вопрошал: «Где же находятся твои ещё два замка?»
- Ещё выше, надо подниматься по ступенькам, иначе не доб…
- Ты с ума сошёл! Как же ты думаешь, я буду ходить к тебе в гости?
Гриф отмалчивался. Незачем было говорить Альдонсо, что существует в этом старинном замке внутри горы современный лифт, который может за семь минут домчать вниз и вверх своего хозяина.
- А до третьего моего  замка вообще надо идти через висячий мост, - улыбнулся Гриф – он понимаешь, соединяет через расщелину две скалы.
- Грандиозно! Признаться, кому угодно будет не по себе от этой высоты… - мяукнула восхищённая Кошка.
-Ну, что за высота особенная, вниз советских этажей эдак тридцать – тридцать пять и вверх до второго замка этажей пятнадцать – семнадцать. А там только пропасть перейти и третий замок сразу же.
- Грандиозно!
- Если хотите – прогуляемся!
- Уволь, Федя, то есть Феодор! Я и шагу не смогу  ступить по твоим ступеням! Как тебе в голову пришло проложить путь между двух водопадов? Если даже ты сумеешь не оступиться и тебя не смоет - таки одним из них, то нервишки всё равно не выдержат, и тогда… - нервная дрожь передёрнула Альдонсо при одной мысли, что тогда… скажи, Феодор, есть ли на твоей земле места поспокойнее?
- Есть. Внизу лежит долина. Ты можешь видеть её даже из окна замка…
- Уволь. Я посмотрю на неё потом, снизу. Так и кажется, что если я подойду к окну, то угол твоего замка перевесит и мы все долбанёмся к чёрту на кулички…
- Горные реки питают долину и кое-где образуют небольшие островки, расположить на которых поместья, будет на мой взгляд очень симпатично.
На этой ещё никем не заплёванной земле тянуло говорить возвышенным слогом.
- Феодор, должен тебе признаться, что вода мне тоже не рекомендуется. Я не умею плавать. Однажды я чуть было не утонул. Если бы не Альбина, меня не было бы уже в живых.
- Какая ещё Альбина? – подозрительно спросила Кошка.
- Ах, Боже мой, Аля – Альбина… мы с ней познакомились на пляже. Уже после того, как она меня спасла. Я ей жизнью обязан! Ах, как я это чувствовал, а она нет – всё смеялась! Она мастер спорта по плаванию была. Сподобил же меня чёрт в одном омуте с мастером спорта искупнуться! Я ей сразу сказал: «Выходи за меня замуж. Готов ради такого случая пожертвовать своим личным счастьем».
- А она?
- Смеялась! Ух, как меня это доставало! Скалит свои зубища – и всё! Зубы у неё белые, здоровые, как у лошади! Любые удила перегрызть такими зубищами можно. И в глазах бесы носятся! Косища у неё тяжеленная, чёрная – ни как у других, жидняк взбитый! Намотаю, бывало, на руку: «Ну, чего скалишься?» - говорю. А она смеётся тебе в морду, и хоть ты тресни: «У меня – говорит – жених есть. Поздоровей тебя будет!» Ох, я её лупил за жениха! Трепалась всё! Не было у неё никакого жениха. «Пойдёшь за меня?» - говорю – « Пойду, отпусти только!» - я её отпущу, а она опять скалится: «Не пойду! – говорит.
- Ну, ладно, разовспоминался, сердешный, - прервала Кошка, - уже сил нет никаких твои похождения слушать.
- Ничего. Ей тоже есть, что вспомнить. Не захочет, а вспомнит. У неё на память от меня шрам остался, прямиком на левом боку… уж, как она тогда из-под ножа увернулась – хрен её знает…
- Какая ты сволочь! Она тебя спасла! А ты её чуть не зарезал! – в сердцах крикнула Кошка и выбежала из замка.
- А, правда, свинья ты, Альдонсо!
Толстуха Мари кинулась вслед за подругой, опасаясь, как бы та не сбросилась с обрыва. Известно – бездна притягивает.
- Послушай, Альдонсо, когда ты будешь находиться в Феодории, не смей говорить здесь больше ничего подобного… знаешь, это неприятно, когда тряхают тебе прямо в лицо чужое грязное бельё, а ты всем свои носки показываешь…
- А по-твоему, надо всю жизнь спать на одном белье? Я есть такой и я не украшаю свою голову лавровыми венками, а впрочем, я постараюсь щадить ваши уши, отец Феодор, и считайте, что я всё придумал, соврал, согласитесь, слушать  было любопытно?.. У этой юной карьеристки всё сложилось замечательно. У неё есть горячо любящий и любимый муж и сколько-то там детёнышей. Здоровье из неё так и прёт, хватило бы всем нам на долгие годы. Будучи уже с маленьким ребёнком и повторно беременна, она ездила каждый день туда – обратно, чтобы сдать дурацкие экзамены в дурацком институте! Я не совсем точно выразился – она  ездила не только на экзамены, но и каждый день на занятия! А вы говорите! Что от неё убудет от этой коровы, мастера спорта? А каплю любви ей было для меня отдать жалко?..