Чистая Земля

Чистая Земля

Посвящается моей матери


Эта история происходит на самом деле. Некоторые сцены написаны автором с пожеланиями режиссеру и художнику-постановщику.

ДЕЙСТВУЮЩИЕ ЛИЦА:

Рассомахина Полина Викторовна,
бабушка Андрея, жена Виктора Анатольевича, 65 лет, невысокого роста, глаза карие, черты лица добрые и светлые. Работает учителем русского языка и литературы в школе. Много трудится, кормит всю семью за свой счет.

Рассомахин Виктор Анатольевич,
дедушка Андрея, муж Полины Викторовны. На начало пьесы ему 65 лет, в последней сцене – 76. Спившийся человек с голубыми глазами, сед. Не имеет постоянной работы. Когда ему было 12 лет, мать отдала его в детский дом из-за нехватки денежных средств на еду.

Рассомахина Ксения Викторовна (Ксения),
дочь Полины Викторовны от первого брака, 40 лет, затем – 51 год, внешностью похожа на свою мать, глаза бледно-голубого цвета. Работает водителем троллейбуса.

Рассомахин Максим Викторович,
сын Полины Викторовна от второго брака, успешный и влиятельный мужчина 43 лет.

Рассомахин Петр Викторович (Петя),
сын Полины Викторовны и Виктора Анатольевича от второго брака, 27 лет, черные волосы, темно-серые глаза, полноват. Работает футбольным арбитром.

Лида,
сестра Андрея по маме, 7, 9, 20 лет.

Рассомахин Андрей Алексеевич,
молодой человек 17, 20, 31 год, сын Ксении Викторовны. Красивый худенький парень с карий глазами, русыми волосами. Учится на театральном факультете в другом городе, находящимся за полторы тысячи километров. Неврастеник, исповедующий буддизм. Постоянно спорит с педагогом по философии, за что его ненавидят почти все однокурсники. Его считают лицемером и нравственным уродом, который делает совсем не так, как говорит. Андрей считает, что они находятся в иллюзиях и продолжает гнуть свою линию.

Будда

Иисус Христос

Темный Константин Вадимович,
успешный и довольно знаменитый русский режиссер 60 лет. Прямолинейный, приятной еврейской внешности человек. Носит круглые очки, имеет нос с горбинкой, карие глаза. Одевается в клетчатые рубашки, темно-синие джинсы и черные туфли. В разговоре почти всегда держит такт и уважение, всегда следит за словами собеседника, чистый аналитик. Любит точность. Делает все минуту в минуту. Когда что-то идет не по плану, начинает злиться. Демократии предпочитает тоталитарный режим. Эрудирован и подкован в области литературы, живописи, кино, театра, музыки. Считает себя выше всех. Подчиненным может высказывать неприятности из-за неправильной работы в театре. Добился очень многого, и, к счастью, либо, к сожалению, сейчас уже больше занимается организаторской деятельностью. Имеет свой международный фестиваль. Находится в теплых отношениях с губернатором N-ской области. Когда у него хорошее настроение он спокоен и взвешен, при этом не забывает о своем высоком положении. Любит внимание к себе. Он не тяготится им, ведет себя непринужденно и спокойно. Знает, что в театре его боятся, уверен, что пространство находится под его контролем.

Ветров Василий Иванович,
человек 52 лет. Яркие голубые глаза. Его работа - это верстка газеты. Его левое плечо всегда выше правого, он постоянно курит и пьет кофе и очень крепкий чай, живет у себя на работе в маленькой комнатке, где, ложась спать, еле размещается на полу. Человек не богатый, чаще даже бедный. Исповедует буддизм. Одевается в кроссовки с пальцами, старые мастерские штаны, рваную майку, и теплую оранжевую кофту. Одевается он всегда одинаково во все времена года. Обладает низким тембром голоса и стальным притягательным взглядом.

Снежанна,
невеста Петра.

Сергей,
будущий супруг Ксении. Высокий, среднего телосложения, лысый. Украинские корни, довольно простой, комфортный обыватель.

Коля,
26 лет, работает помощником режиссера в театре Константина Вадимовича.

Федор,
30 лет, бородатый, волосы черные, с зелеными глазами, невысокого роста. Ходит в зеленом свитере, светло-коричневых штанах и кроссовках.

1-й монтировщик,
40 лет, полный мужик.

2-й монтировщик,
40 лет, худой мужик.

Катя,
однокурсница с именем.

Первый однокурсник.

Второй однокурсник.

Однокурсница.
 Священник.

В массовых сценах – 10-20 человек.





Действие первое



Сцена
«Мам, я не могу идти…». 2011 год

Улица. Ночь. Зима. Идет снег. Небольшие сугробы. На улице тихо, лишь иногда слышен звук проносящихся на большой скорости машин. На сцене - деревянная лавочка со спинкой. Тусклый свет фонаря справа. На лавочке сидит Виктор Анатольевич с почти пустой бутылкой водки в левой руке. Он одет в старую цилиндрическую мохнатую шапку, грязную рабочую куртку, сапоги, и брюки. Куртка распахнута. Виктор Анатольевич опирается локтями на колени, пытаясь набрать номер на телефоне. Пальцем часто нажимает не на те кнопки. Тяжело вздыхает, что-то бормочет. Наконец, ему удается нажать правильные цифры и он подносит трубку к уху, предварительно сделав еще глоток водки.
Звук пронесшейся машины.

Виктор Анатольевич (протяжно и с трудом выговаривает слова). Алле? Мам? Алле?! (озлобляясь от молчания. Гудок скидывается. Он набирает его снова) Алле? Мам? Слышишь?
Полина Викторовна (голос. Вся на иголках). Слышу тебя!
Виктор Анатольевич (драматично выдохнув). Мам, я не могу уехать домой…

Звук пронесшейся машины.

Полина Викторовна (раздраженно). Почему ты не можешь уехать домой?
Виктор Анатольевич (виновато). Так денег нет.
Полина Викторовна. Ты же зарплату получил, Вить. Ну, куда ты ее дел, а?
Виктор Анатольевич (возмущаясь, но постепенно успокаиваясь). Мам, да не дали они мне ничего. Елки-палки! Мам, такая история: (звук пронесшейся машины) я пришел к Виктору Ивановичу, говорю «так и так, я пришел получать зарплату», а он мне, мол, «я все понимаю, Виктор Анатольевич, но деньги еще не пришли, подождите недельку». Я ему отвечаю… (яростно) «Ты, хули, козел?! Кого обманываешь? Я тут что, бесплатно работаю? Ты меня три недели этим не пришедшим дерьмом кормишь!». А он мне (грустно) «извините, Виктор Анатольевич, но тут правда сложилась такая ситуация, что денег пока что нет, вот вам пятьсот рублей, сами видите, что из своего кармана даю… (кривляясь) Ведь, я человек понимающий, но больше дать не могу - ждите зарплату». Мам, скажи, ну что мне ему морду бить надо было, или что? Ну, я развернулся и ушел.
Полина Викторовна (с сарказмом). Ну да. Развернулся и пошел за водкой.
Виктор Анатольевич (не зная, что на это ответить). Мам, ну елки-палки…

Звук проносящейся машины.

Полина Викторовна. Нет, Вить, тебе не стыдно? (Обвиняя и почти растеряно). Дома денег нет, ты это прекрасно знаешь. Я тебе на проезд последние семнадцать рублей отдала. Мне завтра не на что в школу ехать! Ну, ты бы мог принести хотя бы эти несчастные пятьсот рублей, а? Ну не стыдно тебе?! Дома есть нечего, а ты водку жрешь!
Виктор Анатольевич. Бля, мам, я тебе тут про шишки-елки (яростно), а ты мне про палки-елки! Я тебе тут не про проституток же рассказываю?
Полина Викторовна. Ой, Вить, да при чем тут это? В общем, я не знаю, как ты будешь добираться, у меня денег нет! (Железно)

Звук машины.

Виктор Анатольевич. Мам (жалуясь), я ног своих не чувствую …
Полина Викторовна (с усмешкой). Что, сапоги потерял?
Виктор Анатольевич. Нет, просто очень холодно…
Полина Викторовна. Ну, так ты иди пешком, до дома разогреешься.
Виктор Анатольевич (пытаясь возмутиться, но подавляя в себе гнев). Мам, я не могу идти…
Полина Викторовна. Почему?
Виктор Анатольевич (выдыхая и с грустью). Земля шатается.
Полина Викторовна (укоряя его снова). Это не земля шатается, это водка тебя раскачивает, Вить!

Звук проносящейся машины.

Виктор Анатольевич (дрожащим голосом, произносит как тост, после реплики делает глоток водки). Мам, ты же знаешь, как я тебя люблю! (Выдыхает и пьет)

Звук проносящейся машины.

Полина Викторовна (вздыхая). Вить, знаешь, мне от этого уже ни холодно и ни жарко. (Звук пронесшейся машины). Не знаю, Вить, как ты будешь добираться, денег у меня нет. Все. Пока.

Звук и свет фар проносящейся машины.

Виктор Анатольевич (опускает руку с телефоном. Его тяжелый и несчастный взгляд останавливается в одной точке, где-то на передних зрительских рядах. Звук и свет от машин становятся чаще, одна за другой пролетают на большой скорости). Ой… (говорит протяжно, в нос, почти мямля, но на последнем слоге «на» гул машин учащается и окончание слова не слышно вовсе). Еба… (звук пролетающих машин резко обрывается и в тишине он произносит последнее слово) жизнь…

Из глаз Виктора Анатольевича капают слезы. Он допивает одним глотком остатки водки из бутылки, ставит бутылку на лавочку, поднимается, пытается идти влево, но падает в сугроб, потом неуклюже поднимается и уходит в левый от зрителя портал. Фонарь начинает мигать, лампочка перегорает. Опускается стена, сделанная из ржавеющего металла.



Сцена
«Темный и его подчиненные». 2016 год

Следующая сцена будет идти на авансцене, пока монтировщики меняют декорации на основной сцене. В зрительном зале включается свет, как до начала спектакля. Из фойе к авансцене идет Константин Вадимович. Он одет в клетчатую рубашку, джинсы и туфли. В левой руке у него бумаги, аккуратно сложенные по вертикали и телефон. Правая свободна. Он идет, оглядывая зрительный зал, думая о предстоящем выпуске спектакля и том, как будут располагаться зрители, ничего ли не помешает этому. Мысли заняты только работой. Сейчас идет репетиция. Он раздражен и готов к любому событию, которое может произойти. Он осматривает занавес, останавливает взгляд на торчащей железяке, явно выделяющейся из сплетения остальных. Он обращается к помрежу.

Темный. Коля?
Коля (за кулисами). Да, Константин Вадимович?
Темный (сдерживая злость). Спуститесь сюда, пожалуйста.

Коля спускается и выходит на сцену.

Темный (смотрит пристально ему в глаза). Ничего не замечаете?
Коля (заметно подавляя страх). Чего?
Темный. Скажите, это так и должно быть? (Показывает указательным пальцем правой руки, вытягивая полностью руку, на торчащий кусок металла)
Коля (сглатывая). Нет.
Темный (раздражение нарастает). А почему это до сих пор не убрали?
Коля (оправдываясь, но при этом отстаивая свою позицию). Константин Вадимович, я монтировщикам сказал, видимо, они еще не дошли до него.
Темный (немного прикрикивая). Что значит, не дошли? Когда я даю указания, надо не идти, а бежать, разве это не понятно?
Коля. Константин Вадимович, я все понимаю, но я ведь не монтировщик. (Ставя его перед фактом)
Темный (его тон становится низким и почти угрожающим). Послушайте, вы работаете здесь помощником режиссера, и вы в первую очередь должны были проследить за их работой!
Коля (обидевшись и еще более отстаивая позицию). Константин Вадимович, у меня тут тоже есть свои обязанности, я готовил весь день сцену и реквизит, поэтому я не мог разрываться на части. Я передал монтировщикам ваши указания - они их не выполнили. При чем тут я?
Темный (вздыхая, нервно). Хорошо, позовите мне монтировщиков сюда.

Темный берет телефон и сосредотачивается на нём, перебирая что-то. На сцене никого нет. Темный стоит так около тридцати секунд, затем ставит телефон на блокировку, нервно вздыхает и смотрит куда-то в одну точку в середине зрительного зала, при этом подняв морщины лба, выпучив глаза, явно показывая этим свое недовольство. Правой рукой Темный обхватывает запястье левой руки, чтобы еще больше держать все под контролем, свои конечности, в частности. Начинает напевать «Беловежскую пущу». Вроде бы, лицо его приобретает добрые и чистые черты.

Темный (поет в нос и не очень красиво, но проникается этой песней, в нем рождается что-то былое, глаза загораются каким-то теплым огоньком). Заповедный напев…Заповедная даль… (Постепенно переводит взгляд на железный занавес) Свет хрустальной зари, (в ступоре) свет… (взгляд переводит на верхние софиты и снова в раздраженном тоне) А что за свет? (Обращаясь к световикам) Федя? (Кричит, но только чтобы усилить высоту звука) Федя?! Кто-нибудь позовите Федю!

Проходит секунд пять. Темный поворачивает голову вправо, левым профилем к зрителю, явно разговаривая внутри сам с собой, осуждая работу коллектива. Видимо, это вызвано его сильным мыслительным процессом.

Темный (в ярости). Черт возьми, да почему я в своем театре не могу никого дозваться! Коля! Коля, помреж! Кто-нибудь позовите Колю помрежа!

Проходит около пяти секунд, издали доносится звук беготни. На сцену запыхавшись вбегает помреж.

Темный (издевательски). Вы что, в драму за монтировщиками бегали?
Коля. Нет, Константин Вадимович, монтировщики на обед ушли, я им позвонил, они скоро будут.
Темный (недоумевая). Что значит скоро? (Железно) Через пять минут, чтоб были здесь!
Коля. Хорошо, я им позвоню. (Уходит)
Темный (останавливая). И позовите Федю!
Коля (одернувшись). Да, хорошо. (Снова уходит)

Темный остается один. Достает из кармана жвачку, берет одну подушечку, потом что-то думает и берет две. Но кладет их обратно. Пока он это делает, проходит около десяти-двадцати секунд. На сцену выбегает Федя.

Федя. Да, Константин Вадимович.
Темный (держась правой рукой за левое запястье). Федя, скажите, а почему так странно светят софиты триста девятый и триста десятый?
Федя. Ну, Константин Вадимович, вы так поставили на утренней световой репетиции.
Темный (удивляясь и в полуулыбке.) Что? (Голова его повернута в сторону Феди, наклонена вперед и подбородок притянут к шее. Сам он стоит боком к нему. Смотрит в пол) Мы так поставили? (Поднимая голову на верхние софиты и правой рукой показывает на них уже ладошкой, разгибая руку на сорок пять градусов). А почему я не помню этого света? (Замирает в этом положении, ожидая ответа. Федя молчит. Темный поворачивает голову на него). Вы можете мне сказать или нет? (Смотрит на него)
Федя (просто). Константин Вадимович, на последней световой вы сказали, что оставляем такой.
Темный (раздражаясь). Ну, либо у меня склероз, либо с вами что-то не в порядке. (Приказывая) Свет не должен быть размыт на железном занавесе. Поставьте, пожалуйста, четкий свет! (Федя поднимается в рубку. Наводит правильный свет)
Федя. Вот так, Константин Вадимович?
Темный. Да! И дайте контровые два: слева и справа. (Федя делает) Да, вот так, спасибо. (Выдыхая) Так, ладно все. (Машинально, без всякого почтения, даже говоря это «спасибо» больше себе, нежели чем Феде). Спасибо. (Прикрикнув, но спокойно) Коля? (молчание, раздражено) Коля, помреж?! (На сцену выбегает Коля)
Коля. Да, Константин Вадимович?
Темный. Вы плохо слышите? (Молчание) Где монтировщики, вы им позвонили?
Коля. Да. Они ждут еду.
Темный. Что значит «ждут еду?».
Коля. Я им сказал про пять минут, но они уже просто заказ сделали и оплатили. (Едва заметно пожимая плечами)
Темный. Это когда было? Это было десять минут назад! Они в ресторан, что ли, ушли?
Коля. Нет, в Макдональдс. (На сцену выбегают два монтировщика)
Оба монтировщика (запыхавшись, одновременно). Здравствуйте!
Темный. Да, здравствуйте. Скажите, а что это за металл торчит прямо посредине стены?
Первый монтировщик. Константин Вадимович, мы уже пытались его убрать, но он не сгибается.
Темный (улыбаясь их глупости). То есть, как не сгибается? Металл не сгибается? (Почти смеясь, в этом «почти» присутствует угроза)
Первый монтировщик (осторожно). Там сплетение идет по всей конструкции, мы пробовали. Леша пошёл домой за пилой, там только отпиливать придется.
Темный. Ничего не понимаю. (Снимает очки правой рукой) Металл и не гнется?
Первый монтировщик. Нет, его можно согнуть, если по нему кувалдой постучать, но мы боимся стенку повредить. Так что лучше спилить его аккуратненько. Потом можно приварить по-другому его, когда отпилим. В общем, как вы скажете.
Темный. Ну, в принципе ничего от этого не потеряем. Пилить точно придется, а вот нужен ли он будет после этого - дальше видно. (Прокашлявшись, одевает очки) Так, ладно, этот вопрос мы решили. Коля?
Второй монтировщик. Мы можем идти пока, Константин Вадимович?
Темный. Да, идите, но будьте рядом, потому что в любой момент понадобится ваша помощь.
Первый монтировщик. Да, хорошо (Уходят)
Темный. Коля, помреж? (На сцену выбегает Коля)
Коля. Да, Константин Вадимович?
Темный. Мы же сейчас репетируем ужин, правильно?
Коля. Да.
Темный. Тогда начинаем. (Уходит)

Свет гаснет.



Сцена
«Стекло», 2011 год.
Андрею 16 лет.

Открывается железный занавес. В центре прямоугольный стол, длинной стороной к зрителю. За столом сидят пять человек: лицом к зрителям слева (не во главе стола) Полина Викторовна, рядом с ней справа - Лида, справа, профилем к зрителю сидит (во главе стола) Петя, спиной к зрителю справа сидит Ксения, рядом с ней, слева Андрей. Место слева (во главе стола) принадлежит Виктору Анатольевичу, которого еще нет дома. На арьерсцене стоят четыре кровати, две по центру (боком к зрителю) у стены в затемнении, одна - слева, другая - справа (обе спинками к зрителю) тоже в затемнении. У всех кроватей, кроме двух по центру - телевизоры. На заднике сцены, на всю площадь задника, огромное окно. За окном - тьма. Вокруг стола тоже темно, видно только сидящих людей. Если кто-то отходит от стола, его полностью съедает темнота. На столе пять тарелок с рисом и мясом, салфетница, корзинка с хлебом, салат оливье. У каждого по кружке чая. Напротив места дедушки стоит пустая тарелка, пустая кружка с чайной ложечкой. Все молча едят, никто не выражает никаких эмоций.

Андрей. Петь, передай хлеба, пожалуйста. (Петя берет хлебницу и спокойно протягивает ее Андрею) Да, мог бы и так дать, спасибо. (Берет кусочек хлеба. Петя ставит хлебницу обратно)

Все продолжают молча есть. Проходит еще секунд тридцать. Вдруг Полина Викторовна перестает есть, опускает руки на колени, смотрит влево со стороны зрителя в темноту. Молчит и как будто бы вспоминает далекое прошлое. Петя замечает ее взгляд.

Петя (в полуулыбке). Ты чего, мам, залипла?
Полина Викторовна (тяжело). Нет, ну вот, Петя, как так можно, скажи, а? Мы на мели, он там прохлаждается где-то… Ну, не скотина?!
Петя (с усмешкой). Ой, мам, отца, что ли, не знаешь?
Ксения (подтверждая, с усмешкой). Ну…
Полина Викторовна. Да знаю.
Лида (защищая) Дедушка же сказал, что он пошел за зарплатой - значит ждёт… (Андрей и Ксения переглядываются, усмехаются).
Полина Викторовна. Ну, ждет. Как же, ждет… Ой, когда я уже дождусь…
Ксения. Мам, как будто впервые у нас это происходит. Такой уж он человек.
Полина Викторовна (снова начинает есть). Ну да, давайте теперь оправдывать его.
Ксения. Мам, да никто никого не оправдывает.
Полина Викторовна. А разве ты не это делаешь?
Ксения (возмущаясь). Что я делаю?
Полина Викторовна. Да ничего! Рыбак рыбака… (Закидывая удочку)

Звук трескающегося стекла. После этой фразы Ксения перестает есть и с презрением смотрит на Полину Викторовну, хоть это и не видит зритель, актрисе лучше знать это.
В течение сцены при произнесении определенных фраз стекло будет трескаться дальше. Зритель должен увидеть примерно метровую полоску треснутого стекла. Никто из актеров на это не обращает внимания.

Петя. Мам, ну чего ты заводишься? Давайте поедим спокойно, потом разбираться будете с рыбаками, космонавтами и прочим, а?
Лида. Космонавтами. (Смеется)
Полина Викторовна. Да я, Петь, вообще ни с чем уже разбираться не хочу.
Ксения. Мам, тебе не стыдно? Обязательно надо испортить ужин, да? (С усиливающимся волнением) Ты намекаешь, что я пьяница, да?
Полина Викторовна (ехидно улыбаясь). А что, Ксюш, разве не так?
Ксения. Я напиваюсь, что под забором валяюсь? (Вызывающе, но со слезами)
Полина Викторовна. А мне откуда знать, Ксюш? Ты ж домой приходишь уже к середине ночи, будишь всех, начинаешь что-то выяснять, это считается у тебя нормальным состоянием.
Ксения (удивленно). Сколько раз такое было? Пару раз за всю жизнь! Ты теперь мне об этом до смерти помнить будешь?
Полина Викторовна (улыбается. В глазах виден нездоровый блеск, возникающий в такие моменты, когда человек с удовольствием обнаруживает ложь). Нет, ты посмотри на нее? Врешь ведь!
Ксения. Мам, тебе твои ночные гулянки вокруг фонтана припомнить?
Полина Викторовна. Припомни! Я не отрицаю. (Оправдываясь) Один раз всего-то и было, в отличие от некоторых…
Ксения. Я чего-то помню и не один!
Андрей. Может, лучше и вправду спокойно… (Пытаясь помирить)
Полина Викторовна (грозно). Ты не встревай, сиди и ешь молча!
Петя (по-доброму, успокаивая). Андрей, да это бесполезно, не обращай внимания просто и все. Доедай и иди ко мне в комнату, пару раз сыграем в футбол, я джойстик у Юрка забрал. (Андрей начинает быстро глотать еду). Да не торопись ты, я еще не доел!
Полина Викторовна (говорит так, точно имеет железное алиби). Ну, скажи?

Молчание.

Ксения (увиливая). Что? Я тебе напоминать буду? Ты и сама все помнишь! Ты пьяная с соседом домой приходила ночью! Нет? (Понимая, что это самый весомый и железный аргумент) Не было такого?

Снова трескается стекло. В этот раз трещина гораздо больше.

Полина Викторовна (волнительно). Ксюш, я тебе еще раз говорю, я не с ним гуляла. Ему нужно было у нас в гараже забрать свои инструменты. А отца не было, так как он занимался тем, чем занимается сейчас. (Просто, но в обиде) Вот и все.
Ксения. Мам, ты врешь сама мне. А ахи и вздохи?
Полина Викторовна (агрессивно). Ксюш, ну бред городишь, сама того не зная!
Ксения (язвительно). Конечно, мам, прости, что запачкала снова твою белую одежду.

Все замолкают. Полина Викторовна смотрит на Ксению с глубоким разочарованием, обидой и злостью. Проходит около 10 секунд, затем она берет кружку, делает глоток, и отворачивает голову влево от зрителя, смотрит в темноту еще десять секунд.

Полина Викторовна (вздохнув). Знаешь, Ксюш, я, по крайней мере, свою родную мать в ванну с ледяной водой не толкала…
Ксения (холодно). Не надо было за волосы меня дергать - тогда бы не упала…
Полина Викторовна (возмущаясь, повышая тон). Да что ж ты?! Надо же! Посмотрите на нее! Не надо было за волосы таскать! Да я тебя, дуру такую, отрезвить хотела, ты ж «синющая» пришла! А еще гулять хотела! Куда тебе было идти, скажи мне, Ксюш? Ты бы там померла от передозировки! Окоченела бы зимой! Тебе не стыдно матери про такие вещи говорить? Тем более при детях.
Ксения (удивляясь, еще больше раскаляясь). При детях? При детях?! А не ты ли им, милая моя мамочка, рассказываешь, какая у них мать плохая? Как она под заборами пьяная спит, да шляется где попало? Нет?
Полина Викторовна. Больно надо еще что-то рассказывать. Об этом и рассказывать не надо. Все и так знают!
Ксения. Да, мам? Лид, скажи, что тебе бабушка рассказывала про меня? (Все обращают внимание на Лиду)
Лида (делая совсем непонимающий взгляд, хотя она явно все помнит. Девочка испытывает страх перед этим давлением. Она поднимает левый уголок рта и прищуривает левый глаз) Когда?

Андрей усмехнулся.

Ксения. Вчера, Лид. А?
Лида (делая ту же гримасу). Не помню.
Полина Викторовна (удовлетворенно) Ну вот!

Молчание. Смотрят друг на друга. Проходит около десяти секунд и снова трескается стекло, сейчас повреждено около тридцати пяти процентов.

Виктор Анатольевич (слева, не появляясь в свете, веселым пьяным голосом). Ку-ку…

Все сидят спокойно, только Андрей, вздрагивая, бросает вилку в тарелку и начинает часто дышать, явно испытывая страх.

Лида. Дедушка! (Ликуя, вскакивает со стула и убегает в темноту)
Ксения. Куда? (Пытаясь остановить, но опоздав)
Виктор Анатольевич (грозно). Ку-ку…
Полина Викторовна. Явился - не запылился… (Переводит взгляд на свою тарелку)
Петя (смотрит в темноту, откуда слышится голос). Иди есть, пап.

Виктор Анатольевич медленно появляется из темноты, шатаясь, подходит к Полине Викторовне, опирается правой рукой на стол, левой на спинку ее стула, смотрит ей в глаза, улыбаясь мокрыми глазами. Лида бежит обратно и садится на свое место.

Виктор Анатольевич. Мам, я пришел!
Полина Викторовна (саркастично, глядя ему в глаза). Я очень рада.
Виктор Анатольевич. Мам, ну шишки-елки… (Обиженно). Относитесь ко мне, как к чужому человеку.
Полина Викторовна (язвительно). С чего ты взял?
Виктор Анатольевич. Мам, нет. Ты не права. Я тебе честно говорю, положа руку (кладет правую руку на сердце себе) на сердце.
Полина Викторовна. А оно у тебя есть?
Виктор Анатольевич (цокая). Мам?
Петя (указывая). Па, садись за стол, а?
Виктор Анатольевич (оправдываясь). Нет, я нормально… (Садится) С удовольствием поужинаю. (Игриво) Так, что у нас сегодня на ужин?
Полина Викторовна (придвигает ему кастрюлю. Холодно). Рис с мясом.
Виктор Анатольевич (улыбаясь, нежно). А положить любимому мужу в тарелочку?
Полина Викторовна. А что, рук нет?
Виктор Анатольевич (обиженно). А, понятно. Я у вас плохой сегодня… Ладно.

Накладывает себе еду. Вдруг замечает Андрея. Видно, что в нем вскипает кровь. Андрей же, заметив это, глубоко вдыхает и задерживает дыхание. Следующая реплика Виктора Анатольевича начнется в тот момент, когда Андрей выдохнет и снова станет дышать. Пока Андрей задерживает дыхание Виктор Анатольевич сверлит его взглядом, предвкушая добычу.

Виктор Анатольевич (Андрей выдохнул). Ну что, мальчиш плохиш?
Полина Викторовна. Витя, дай ребенку поесть спокойно!
Виктор Анатольевич (оправдываясь). Я плохие вещи говорю? Нет! Я просто общаюсь…
Полина Викторовна (заботясь, Андрею). Доедай и иди к себе в комнату.
Виктор Анатольевич. Мам, такая история: я пришел к Виктору Ивановичу…
Полина Викторовна (перебивая). Вить, я уже слышала несколько раз.
Петя (встает, отодвигая тарелку от себя). Спасибо. (Уходит вправо)
Полина Викторовна (усталым голосом) Пожалуйста.
Виктор Анатольевич. Мам, нет… Ты не права…
Полина Викторовна. Да я у вас всегда камень преткновения…
Виктор Анатольевич (возмущенно) Да при чем тут это?
Полина Викторовна (обиженно). Да ну тебя…
Виктор Анатольевич (тихо). Мам, я же тебе не слова на букву «х» или «м» говорю?
Полина Викторовна (улыбается, скрестив руки). Ну, а что это за слова?
Виктор Анатольевич (тоже улыбается. Увиливая). Ну зачем о них.
Полина Викторовна. Может, я не знаю, о чем идет речь?
Виктор Анатольевич (улыбаясь, не веря ей). Мам? Ты – русская. Ты не можешь не знать, о чем идет речь.
Ксения Викторовна (брезгливо). Прекратите. Дайте поужинать спокойно.
Виктор Анатольевич (серьезно). А что я мешаю чем-то?
Полина Викторовна. Да не лезь ты, Ксюш.
Ксения. А что «не лезь»? Мы нигде не выясняем отношения, кроме как за ужином, честное слово. Так уже надоело!
Виктор Анатольевич. А как не выяснять? (Обращая внимание на Андрея). Когда мальчиши плохиши обижают старших?
Полина Викторовна. Андрей, сядь на Петино место. (Андрей встает и садится)
Виктор Анатольевич (пристально смотрит на Андрея). Нет, честное слово, Андрей! (Его тон повышается, становится похожим на зэковский) Если ты еще раз хоть слово скажешь бабушке! (Пауза, бьет пальцем по столу) Я тебя, бля, закопаю…
Лида (возмущенно). Дедушка, прекрати материться!
Полина Викторовна (со злостью). Витя, замолчи! Кого ты там закопаешь?!
Ксения (повышая голос). Совсем что ли попутал? Такие вещи мне про сына говорить? (Кричит). Или что, я не пойму?
Виктор Анатольевич. А ты, бля, рыло закрой свое, а то рядом с ним лежать будешь!
Полина Викторовна (кричит). Заткнись, итить твою мать, а?!
Виктор Анатольевич (отступая). Я ничего… Так… Пригрозил, чтоб место знали…Бей своих, чтоб чужие боялись (Лида начинает плакать. Улыбаясь и подмигивает , говорит ей) Девчонка, а что случилось, а?
Лида. Вы ругаетесь…
Виктор Анатольевич. Да нет, это мы шутим. Никто не ругается.
Ксения. Придурок. (Встает, берет Лиду и уходит с ней в темноту за спину Лиды) Андрей, ты идешь? (Говорит из темноты).
Андрей. Иду… (Продолжает есть).
Виктор Анатольевич. Нет, Андрей, ты мне скажи… Ты, вот, зачем обижаешь бабушку? Она тебя, блин, с пеленок растила! Нет, не мама, а бабушка. (Почти шепотом). Я тебе честно скажу, твоя мама хотела аборт сделать. Но мы не дали. А больше всего постаралась бабушка! (Опустошенно). А ты ее обижаешь… Я, иногда, слышу какие ты ей там шишки-елки, пальцы в рога (показывает рокерский жест), кричишь что-то… Нет, блин, я, иногда, хочу подойти, взять тебя (показывает, будто, что-то держит двумя кулаками) и сломать пополам.

Андрей не смотрит ему в глаза, продолжает есть. Видно, что ему страшно.

Полина Викторовна. Вить, ну что он мне такого говорит, а? Трезвый ты к нему не цепляешься.
Виктор Анатольевич. А я и трезвый ему говорю, просто ты этого не видишь.
Полина Викторовна. Ага, говоришь. Весь день на диване лежишь и в этот телек пялишься. Скоро глаза на лоб вылезут.
Виктор Анатольевич (возмущенно). Я целый день на кровати лежу? (Повышая голос) А кто хозяйством занимается? А потолок белил дядя Ваня? Не так разве?
Полина Викторовна. Тут ты молодец, никто не спорит. Но сейчас-то зачем вспоминать всякое? Иди спать, Вить!
Виктор Анатольевич. А я еще не покушал… (Берет вилку, начинает есть).
Полина Викторовна. Ешь, и иди спать.
Виктор Анатольевич (шутя). Слушаю и повинуюсь… (Как будто его осенило, достает из кармана сторублевую купюру). А, мам! Вот тебе завтра на проезд! (Кладет деньги на стол перед ней и добро улыбается)
Полина Викторовна (берет деньги, ей стыдно. Сжимает купюру в кулаке и скрещивает руки). Спасибо!
Виктор Анатольевич. Мам, ты же знаешь, что всегда сделаю все для тебя! (Андрею). Видишь, я последние деньги отдаю, а ты ей плохие слова говоришь. (Бьет кулаком по столу и кричит). Нет, бля, я тебе что, шутки шутить буду? Или ты думаешь, что тебя мама и бабушка защитят? Они держать тебя будут, а я тебе язык пассатижами откушу, понял меня?
Полина Викторовна. Так, Андрей, иди наверх и запрись у себя в комнате!
Виктор Анатольевич (успокаиваясь). А как это мне помешает? Я дверь выломаю.
Полина Викторовна (угрожая). Я тебе выломаю!
Виктор Анатольевич (отступая). Ладно, шучу…
Полина Викторовна (раздражено). Андрей, ты меня плохо слышишь? Иди!
Андрей. Хорошо.

Андрей уходит вправо. Виктор Анатольевич и Полина Викторовна остаются одни.

Полина Викторовна. Вить, ну как тебе не стыдно?
Виктор Анатольевич. Мам, а как по-другому? Мы должны воспитывать наших детей!
Полина Викторовна. Оттого он и не слушается, что мы его ругаем и шпыняем.
Виктор Анатольевич (снова накаляясь). А потому что кроме этого они другое не воспринимают!
Полина Викторовна. Конечно, если их только пороть и бить - другое они воспринимать не станут. Чтобы они воспринимали слова - нужно начать говорить.
Виктор Анатольевич. Мам, а кто сказал, что мы этого не пробовали?
Полина Викторовна. Вить, ну смеши меня! Ты если умеешь говорить - так только матом орать, а больше ничего! Мне уже гостей стыдно в дом приводить, зная, что ты там ходишь, да как молитву читаешь: то тебе не так, это - не то, все - такие, я - такой.
Виктор Анатольевич (снова обижаясь). Да за кого ты меня принимаешь? Я у тебя всегда буду, мам, плохим? (Подпирает кулаком подбородок, смотрит на нее. Плачет тихо, не вытирая слез)
Полина Викторовна (мягче). Ну и чего ты плачешь?
Виктор Анатольевич. Нет, я ничего…
Полина Викторовна (вздохнув, вдруг, задумалась о чем-то). Как я устала…
Виктор Анатольевич. Я тоже устал, мам…
Полина Викторовна (сделав глоток чая). Пить устал?
Виктор Анатольевич. Жить устал… (Полина Викторовна тоже подпирает голову кулаком и о чем-то думает). Мам, елки-палки, зачем нам ссориться? И так не долго жить осталось, может, пять лет протянем еще и всё… Зачем?
Полина Викторовна. Пять с вами не протянешь! Тут год хотя бы прожить…
Виктор Анатольевич. Проживем!
Полина Викторовна (встает). Кастрюлю убери в холодильник потом. Я спать пошла. Меня не будить. (Уходит вправо)
Виктор Анатольевич (жалобно). Мама, я желаю тебе приятных снов!

Уходит, не отвечая. Виктор Анатольевич сидит один. Ест. Иногда «цокает», вздыхает о чем-то. Следующий монолог записан на аудио, артист молчит, но проживает телом все, что произносится в аудио.

Виктор Анатольевич. Да… (Вздохнув). Шишки-елки. Что я делаю неправильно? Все понятно. Доступно… Сколько лет живу, столько лет все об одном и том же. Во всем я виноват! (Шепотом. Надрывно. Последние слово закольцовано). Я виноват! Мне шестьдесят лет, а я до сих у них виновник. (Вздрогнув). Когда я уже сдохну! Они же без меня и пальцем не пошевелят. Эти в футбол все играют! Честное слово, я их компьютер разобью к чертям! Пялятся в этот телек сутра до ночи, хоть бы посуду помыли. Нет! Орут, как обезьяны там! Тупеют же на глазах. (Глядя на пустой стул, где сидела Полина Григорьевна). Мам, ну разве я не прав? Елки-палки… Я подхожу к Пете, говорю: Петь, там мать огород капает, ты хоть бы встал, помог ей, а то она старенькая, а ты все в компьютер играешь. А он мне: пап, а мне откуда знать, что она делает? Она бы попросила - я бы вскопал. Она же молчит, делает все сама, а потом обвиняет, что ей никто не помогает. Я ему: Петро, ты же ничего не видишь, кроме этого ящика? Вышел бы на улицу, похозяйничал. А он: сейчас, матч доиграю, пойду помогу… И просидел он так еще три часа, а ты уже все вскопала. (Яростно). Козлина! (Нежно). Я, ведь, по-доброму, мам. Никто ничего делать не хочет, кроме нас с тобой. Ксюха сначала одного повесила ребенка на тебя, мы его вырастили, а теперь и Лиду скинула. Вы воспитывайте, а я погуляю? Да? (Горячо). А этот ходит и огрызается! Ведь, ничего не делает дома! (Кривляется, показывает все). Только и ждет, когда Петро уйдет куда-то, чтобы прыг за компьютер, да в этот экран впялиться. Детей я ее в страхе держу! Я воспитываю их. Как умею. Пойду, вздремну. (Встает и уходит влево, откуда пришел).

На сцену осторожно входит Андрей. Используется тот же прием с техникой. Андрей проходит к столу. Прислушивается, не идет ли кто в кухню. Боязливо озирается. Затем что-то аккуратно ищет на столе. Достает нож. Смотрит в темноту, куда ушел Виктор Анатольевич, и его пробирает злоба, как будто обливают холодной водой из ведра. Он трясётся и дрожит, решаясь то ли на убийство, то ли на самоубийство. Затем резко прикладывает лезвие к венам, но трусость на дает покончить с собой. Он начинает плакать и садится на стул. Плачет беззвучно, чтобы никого не разбудить. Закрывает себе рот. Кладет нож на стол.
Резко трескается окно, до конца. Затемнение.
Слева стоит кровать с телевизором, на которую ложится Виктор Анатольевич. Когда сцена переходит на «сон», то все актеры уже лежат на кроватях. У центральной стены на кровати (слева) лежит Петя, головой к Ксении, правой рукой он держит ноутбук, левой мастурбирует под одеялом. Происходит это тихо. Иногда Петя останавливается, прислушиваясь к звукам. Справа кровать, на которой лежит Полина Викторовна, ногами к зрителям. Она смотрит телевизор, иногда переключая каналы. Лежит она лицом к зрителю. Виктор Анатольевич спит под телевизор, ногами к зрителям, отвернувшись к стенке. Ксения спит справа без телевизора, ногами к Пете, лицом к зрителям. Проходит время и Петя в итоге завершает дело, довольно, скромно, закрывает ноутбук и укладывается спать, отвернувшись к стенке.



Сцена
«Тяжелая рука деда»

Комната Андрея. Везде беспорядок: вещи, бумаги, кружки с чаем, тарелки. Слышно, как летают мошки. Входит вернувшийся из школы Андрей. Останавливает в дверном проеме, осматривает комнату, делает пару тяжелых шагов, бросает рюкзак, подходит к кровати и валится на нее.

Андрей (вздыхает). Фу… Устал. (Мычит. Зевает) Надо спать. Блин, надо раздеться. (Закрывает глаза) Нет, сначала все-таки поспать.

Входит Ксения.

Ксения (удивляясь, осматривает комнату. Строго). Так, ты чего лег?
Андрей (с закрытыми глазами). А что, теперь и лежать нельзя?
Ксения. Гадюшник свой убери!
Андрей. Не буду.
Ксения (иронично). Ну да, ты же у нас свинья. Я забыла.
Андрей. Весь в тебя!

Ксения молча оценила это, но решила пропустить мимо ушей.

Ксения. А уроки мы когда делать будем?
Андрей (язвительно). А мы их вместе делаем?
Ксения. Так, садись за уроки!
Андрей. Я сначала посплю.
Ксения. Сделаешь, потом поспишь!
Андрей (открывая глаза, глядя в потолок. Кричит). Я не понял, ты что, в маму захотела поиграть? Поздно! Детки выросли! (Продолжает смотреть в потолок).
Ксения (глаза ее наливаются слезами). Нет, тебе не стыдно, а?
Андрей (садится, смотрит ей в глаза). А тебе не стыдно учить меня, когда в тебе вдруг, проснутся материнские чувства? (Злобно). До первой бутылки!
Ксения (кричит). Рот закрой свой, поганый! Ты кто такой, а?
Андрей (кричит). Это ты закрой свой рот! Ты мне тут не указывай, ясно тебе? Скучно стало? Решила уму разуму учить? Хочешь, чтобы я как ты стал? Нет! Спасибо!

Входит Виктор Анатольевич. Сегодня он трезв.

Виктор Анатольевич (останавливается рядом с Ксенией). Так, в чем дело, я не пойму?
Ксения. Пап, мы сами разберемся, пытаемся уроки сделать!
Виктор Анатольевич (строго). Так, переодевайся и садись делать уроки!
Андрей (мягко, боясь дедушки). Я спать хочу…
Виктор Анатольевич (кричит). Ты что, тупой? Или все из-под палки делать надо?

Стремительно идет к нему. Останавливается. Немного наклоняет корпус на него. Андрей начинает задыхаться.

Ксения. Пап, не надо, мы сами разберемся, так тоже не воспитывают!
Виктор Анатольевич. Подожди, Ксюша, с ними не разговаривать надо!
Андрей. Я… Хочу! Спать!
Виктор Анатольевич (берет его за волосы). Ты, сука, такая будешь делать, то, что тебе взрослые говорят! А иначе бери вещи и проваливай жить на улицу, сучёныш!
Андрей (плачет.). Не пойду.
Ксения (стремительно подходит к Виктору Анатольевичу. Отдергивает его). Пап, это мой сын, я сама с ним разберусь! Уйди к себе!
Виктор Анатольевич (уходя). Андрей, подожди, останемся мы вдвоем, подожди…
Ксения (сочувствуя). Больно схватил?
Андрей (плача тихо, чтобы тот не услышал). М-м… (Берет себя за волосы, мычит).
Ксения (глядя в сторону, куда ушел Виктор Анатольевич). Ой, скот! Когда уже ты уже подохнешь! А ты, Андрей, знаешь, что у него не все в порядке с нервами, да еще и меня провоцируешь! Сел бы, написал бы их за сорок минут, да делал бы, что хочешь!
Андрей. Нет! (Падает лицом в подушку и начинает плакать).
Ксения. Ладно, живи, как хочешь! Ко мне не обращайся! (Уходит).
Андрей (кричит). Ненавижу вас! Мрази!

В комнату стремительно влетает дедушка. Он движется к Андрею. Андрей замирает.

Виктор Анатольевич. Кого ты мразями назвал, сучёныш? (Бьет Андрея кулаком по лицу). Я тебе предупреждал! И что бы звуку я твоего больше не слышал!

Вбегает Ксения.

Ксения. Пап, ты что, сдурел, ребенка бить?
Виктор Анатольевич. Ты слышала, как он нас назвал?
Ксения. Как?
Виктор Анатольевич. Мразями! Козел! (Ксения замирает, глядя на сына). Заслужил.

Входит Петя.

Петя. Что случилось?
Виктор Анатольевич. Да совсем сума сошел. Среди мразей живет, видите ли.
Ксения Викторовна. Бить зачем? Он ребенок!
Петя. Ты что, ударил его?
Виктор Анатольевич. Петро, а как не ударить, скажи?
Петя. Па, у тебя мозги есть? Ему пятнадцать! А тебе сколько?
Виктор Анатольевич. Петро, разговоры не помогают, как по-другому?
Ксения Викторовна. Ну не бить же.
Виктор Анатольевич. Ой, делайте, что хотите… (Уходит).
Петя (обращаясь к Ксении). Куда он его ударил?
Ксения Викторовна. Кулаком в челюсть!
Петя (подходит к Андрею.). Покажи лицо! (Андрей поднимается) Болит? (Трогает его в щеку)
Андрей. Болит.
Петя. Походишь с синяком. Да в следующий раз знать будешь, как грубить старшим! (Андрей снова начинает плакать и бросается в подушку). Андрей, ну что у тебя за беспорядок в комнате? Ты свинюшка или человек? Думаешь, мне или Ксюше надо это? Мы не живем в твоей комнате, ты можешь накакать посреди комнаты - нам-то ничего. Но ведь ты здесь живешь, понимаешь?
Андрей. Понимаю…
Петя. Давай, успокаивайся, наведи здесь хоть как то порядок. Тут работы максимум на час. А с отцом я поговорю о его рукоприкладстве. (Уходит вместе с Ксенией)



Сцена
«Полина Викторовна идёт на х…»

Школа. В кабинете сидит девятый класс, в котором учится Андрей. Классным руководителем является его бабушка Полина Викторовна. Идет подготовка к ГИА, все происходит в свободном режиме.

Полина Викторовна (видя, что Андрей смотрит в окно). Андрей, ты почему не работаешь?
Андрей (задумчиво). Работаю, Полина Викторовна.
Полина Викторовна. Я вижу, что ты в окно смотришь.
Андрей (класс сосредоточен на работе, поэтому на них не обращают внимания). Полина Викторовна, а вам не все равно, что я делаю?
Полина Викторовна. Конечно, не все равно. Мне надо, чтобы ты прилично написал ГИА!
Андрей (неприятно задетый). Для статистики?
Полина Викторовна. И для этого тоже!
Андрей. Тогда я не пойду на ГИА.
Полина Викторовна (раздраженно). Это почему не пойдешь?
Андрей. Чтобы статистику вам не испортить.
Полина Викторовна. Пойдешь, как миленький.
Андрей (язвительно). Конечно!
Полина Викторовна. Знаешь, Андрей, в этом случае будешь разговаривать не со мной, а с вышестоящими инстанциями!
Андрей. Не буду и с ними разговаривать!
Полина Викторовна (повышая тон). Замолчи немедленно, и сиди, работай.
Андрей. Полина Викторовна, не надо разговаривать со мной таким тоном.
Полина Викторовна (пытаясь говорить мягче). А как с тобой разговаривать по-другому, Андрей? Ты, ведь, не сдашь на сто баллов. Хорошо, как семьдесят будет.
Андрей (смягчаясь, но еще обиженно). Полина Викторовна… Вам, ведь, все равно. Ваши любимчики сдадут на сто, я в этом уверен!
Полина Викторовна. Я работаю со всеми одинаково, нет у меня никаких любимчиков.
Андрей. Да? А сейчас я к вам подходил с вопросом, однако, вы выслушали сначала Илью!
Полина Викторовна. Подождал бы, я б и тебе ответила.
Андрей (кричит, но класс также сосредоточен на работе, он, как будто не слышит их). Я первый подошел! Первый! Почему я должен ждать, а не он? Почему? Объясните мне?! Может, я тут самый глупый и ничего не понимаю? Что, Полина Викторовна?
Полина Викторовна (мягко). Я, Андрей, не видела тебя. Я думала, что Илья первый подошел.
Андрей. Вы меня не видите уже очень давно, Полина Викторовна…
Полина Викторовна (лицемерно). Ой, вы посмотрите на него! Чего на жалость давишь? Надо работать, а не страдать. Сирота, что ли? От чего тебе страдать-то?
Андрей. От тупости людской!
Полина Викторовна. Да, а ты у нас уж очень умный?! (Смеется. Говорит классу, как будто спрашивая у него подтверждения на это, но класс по-прежнему в работе). Ну вот, какие дети пошли, умнее родителей. Не смеши.
Андрей. Здесь смешить даже некого, Полина Викторовна.
Полина Викторовна (снова также безответно обращаясь к классу). А, по-моему, ты людей смешишь вокруг себя.
Андрей. А это разве люди? (На этой реплике класс смотрит на Андрея, всё словно замирает)
Полина Викторовна. Люди. (Класс снова отмирает и занимается своим делом)
Андрей. Не люди. (Класс смотрит на Андрея и замирает)
Полина Викторовна. Люди, люди… (Класс отмирает). В отличие от некоторых.
Андрей (злобно). Не люди. (Класс замирает)
Полина Викторовна. Люди! (Класс отмирает)
Андрей. Я же сказал - не люди! (Класс замирает)
Полина Викторовна. Люди!

Звенит звонок и после него класс отмирает, ученики собирают вещи. Все уходят, включая Полину Викторовну. В классе остается один Андрей. Он лениво укладывает рюкзак. Вдруг дверь класса открывается и в нее входит одноклассник. Он подходит к школьной доске, берет мел, пишет на доске «Полина Викторовна идет на х…», явно провоцируя Андрея. Затем поворачивается и с ухмылкой смотрит на него. Андрей снимает рюкзак. Подходит к нему. Они смотрят друг на друга волчьими глазами.

Андрей. Сволочь ты, Илья. (Бьет одноклассника по лицу)

Затемнение.

Через пару секунд на сцену дается луч, в котором стоит Андрей. Идет монолог, опять же с использованием технологий.

Андрей (шепотом). Устал. (Зло). Этот гандон позволяет себе говорить так о моей бабушке при всех! Убить мало! И этих собак она называет людьми! (Смеется). Собак, которые смотрят тебе в глаза так жалобно и жалко, что хочется их просто в засос чмокнуть! (Еще громче смеется). А как только ты отвернешься, они готовы тебя на куски порвать. И где эта жалость? Куда она денется? Никуда! Ее и не было. А я у нее самый плохой! Самый плохой. Да, да, да… В семье не без урода! Нет, я, ведь, правда хочу учиться! Я хочу быть лучшим! Хочу быть самым лучшим! Быть всегда впереди, примером, лидером. А в итоге? Не лидер, а «пидер». Я, (голос дрожит) ведь, (плачет) люблю свою бабулю! Добра ей желаю! Здоровья! За что она так со мной? Почему не я ее любимчик? Почему не я? (Крик шизофреника, истошный, на максимуме, надрывно). А эти сволочи в погонах! Это суки! Твари подзаборные. (Резко спокойно). Как же я устал… (Дрожит. Шепотом). Устал. Никто меня не любит. Ни мать, ни бабушка! (Встает на колени). И я себя не люблю. Не люблю. (Спокойно, а как в обычно беседе). А ты, мам, вместо того, чтобы пить, лучше бы позаботилась о нас! Тебе и так осталось недолго. Убить себя всегда можно. В любую секунду. А спасти – нет. Ты пьешь. Дети твои тоже пить будут. Ты пытаешься покончить с собой… (Кричит и плачет). Вот и я сидел сегодня на русском, пялился в окно, думал, как прыгнуть сегодня после школы этажа с девятого! Ты этой же судьбы нам желаешь, мам? Скажи, мам? (Шепотом). Молчишь. Ты всю жизнь молчишь. А если говоришь, то какие то глупости. А если правду? Однажды захочешь сказать, да будет поздно! Из гроба не скажешь, не крикнешь. Даже шепотом не получится. (Смеется, падая на пол). Даже шепотом не получится, мама. (Спокойно, нормально, как будто идет обычная беседа). Ты думаешь, мам, что ты самая несчастная на этой планете? Что ты ничего не добилась, живешь с родителями, да? Нет, это все, конечно, понятно, но как нам быть? Мы-то видим, как ты живешь! Мы видим твою ненависть к себе, к другим! Я вижу, чего ты хочешь! Но это чистой воды эго, ведь, у тебя есть семья, мам. Понимаешь? Ну что ты молчишь? Тебе нечего сказать? Зря ты так. Зря! Хотя, знаешь… И зачем я тебе это говорю? Ведь, уже поздно! Крыша у меня давно съехала, а у тебя ее и не было. Так, шиферок местами, и то, выгоревший. На солнце... Я, мам, проживу как-нибудь без тебя! Если ты хочешь, можешь прямо сейчас вскрыть себе вены или упасть под троллейбус. Правда! Может, в этот раз получится, мам! Ты же знаешь, какое нам облегчение будет от твоей смерти! Лиду в детдом, меня в интернат! Мы там заведем много хороших и умных друзей. (Иронично весело). Будем скакать по травке, курить сигареты, плеваться в цветы, ругаться матом, насиловать стрекоз. (Смеется от слова стрекоз). Стрекоз! Ха-ха! Ну сказал! (Глядит вверх). Нет. Жизнь - не жизнь… (Начинает снова плакать). Господи, помоги! Если ты меня слышишь, если ты есть там! (Истошно плачет, нервно, надрывно, как в последний раз). Помоги… Умоляю, если есть там хоть кто-нибудь, спасите меня! Пошлите мне знак, умоляю вас! Вы видите, как я страдаю! Вы же не глупые, вы всё видите, спасите меня, не хочу становиться бесом! Не хочу! Хочу добра! (Плачет, кричит и снова плачет). Хочу любви, хочу света! Пожалуйста, умоляю вас, дайте знак, умоляю. Кто бы там ни был, кто бы там ни был! Дьявол или Бог, кто угодно - спасите! Прошу вас! Я пропаду! Вместе с Лидой.  Мы пропадем здесь! Пропадем. Меня… (Шепотом). Никто не любит…

Вспышка.


Сцена
«Сон Андрея»

Голос в темноте (Христос). Я тебя люблю, сын мой!
Андрей (в испуге). Кто? Кто здесь?
Христос. Встань с колен, иди на свет!
Андрей. Что?
Христос. Поднимись и посмотри в небо!
Андрей. Чего?
Христос (из темноты выходит Иисус Христос). Ты что, глухой что ли? Я же тебе сказал: «Иди на свет». Ну что тут непонятного? (обыденно).
Андрей. Христос?!
Христос. Иисус.
Андрей. Но…
Христос. Подожди, сначала надо поужинать. (Подходит к столу). У тебя вино есть?
Андрей. Вино? Э… Не знаю, водка только, наверное, где-то.
Христос. Водка - не то… (В раздумье). Хотя… Помидор есть?
Андрей. Есть!
Христос. Тогда неси водку и помидор. (Андрей приносит водку и помидор). Ага, отлично (Потирает руки.). Бокал неси!
Андрей. Так водку не пьют из бокалов.
Христос (уперев руки в бедра). Так, я не понял, я тут Сын Божий или ты?
Андрей. Понял. (Уходит за бокалом. Приносит)
Христос. Отлично. (Наливает в бокал водку. Разрезает помидор, выдавливает его в водку)
Андрей. Зачем так?
Христос. Теперь вылитое вино! (Смеется). Ну, твое здоровье! (Пьет). Садись!
Андрей. Сажусь. (Садится)
Христос. Рассказывай. (Садится)
Андрей. Что?
Христос. Как что? Чем помочь?
Андрей (в недоумении). Я…
Христос. Так, ты не включай тормоза! Ты прямо и по делу. Слышал, что нужно, решил помочь тебе по воле Божьей! Понимаешь? Это твой шанс - изменить свою жизнь.
Андрей. Так. Господи… Передо мной Иисус!
Христос. Его этим уже не удивишь!
Андрей. Иисус… Я… Хотел бы…
Христос. Все говори, все исполню.
Андрей. Может, хочу, чтобы мама не пила.
Христос. Так она и не пьет.
Андрей. Как не пьет?
Христос. Так вот. Не пьет.
Андрей. А вчера, когда…
Христос (обрывая). Постой, постой! То, что было вчера - было вчера. И его уже нет.
Андрей. Ну, просто тогда, чтобы она не пила больше.
Христос. Так это не от меня зависит, мой мальчик. Глупый ты. Как я могу исправить то, что еще не произошло? Жить надо здесь и сейчас, не потому что так кто-то хочет, а потому, что кроме этого настоящего - другого настоящего у нас нет. Какие-то иллюзии «вчера», «завтра». (Смеется). Честное слово! Сейчас твоя мать пьет? В эту секунду?
Андрей. Я не знаю. Кажется, нет. Она сейчас на работе.
Христос. Вот! А просишь, чтобы она бросила пить. Хотя сейчас она вовсе не пьет. Скажи, чего ты хочешь?
Андрей. Я же уже сказал…
Христос (обрывая). Нет, ты хочешь что-то вернуть, не так ли?
Андрей. Так…
Христос. Думаю, ты скучаешь по своей прежней маме. По старым чувствам… (Андрей кивает головой). Эх, мой мальчик! Ведь, что было - то было. Прошлого не вернуть. Будущее еще не наступило, остается только эта секунда. Понимаешь? Все изменяется. Абсолютно все! И никогда ничего не повторится. Я тебя хорошо понимаю, ведь, я сам был такой. Все мы проходим через одни и те же испытания, разница лишь в форме. Улавливаешь суть?
Андрей. Наверное.
Христос. В крайнем случае, иди в церковь молиться Богу.
Андрей. Это разве помогает?
Христос. Нет. Но люди искренне верят, что напрямую с ним общаются. Я сам с ним связался через знакомого (Показывает рожки на голове). А простые смертные тупо в стенку молятся. И все по их же глупости.
Андрей. Не понял?
Христос. Да тут не мне надо объяснять, понимаешь? Тут тебе лучше с Буддой об этом поговорить. (Шепотом). Я-то не могу попрекать никого, понимаешь? Мне религия не позволяет.
Андрей. С Буддой…
Христос. Да. Задай ему сам вопрос.
Андрей. Да где же я его найду?
Христос. Как где? Да он здесь. Просто он молчит постоянно и улыбается. Я иногда себя чувствую немного некомфортно, когда он так делает…
Андрей. Где же он? Не вижу.
Христос. Будда, тебе не идет мрак (Смеется). Выходи же. (Появляется справа Будда).
Будда. Ом Шанти! (Складывает ладони у груди).
Христос. Бог с тобой. Объясни этому парню жизнь - у тебя это хорошо получается.
Будда. Пусть спросит, если желает знать.
Андрей (заплетаясь). Хотите есть?
Христос (смеется). Есть?! Ну, ты сказанул! Есть! Да он никогда ничего не ест.
Андрей. Почему?
Будда. Не хочу.
Христос. Этого его девиз по жизни - «не хочу». «Нехочучка».
Андрей. Будда, почему Христос говорит, что люди зря в церквях молятся?
Будда. Ну, это как посмотреть…
Андрей. А как смотришь ты?
Будда. Я не смотрю.
Христос (шутя). Несмотрюха-ха-ха…
Андрей. Я хочу знать.
Будда. Понимаешь, Андрей, есть боги. Есть. Есть люди. Есть проблемы у людей, которые они пытаются решить через богов, которые и вовсе не живут на земле этой. То есть, конечно, не логично пытаться достигнуть бога, когда ты живешь не в том пространстве. Здесь люди и животные. А богов нет. Хотя, боги имеют больше возможностей, все же и они смертны, все же и они грешат - только по-божьи. Ты хочешь, чтобы мама перестала пить и идешь просить об этом бога, лицо, которое меньше всех вас в этом заинтересовано. Но ты знаешь, что он обладает силой, которая может сделать то, что ты просишь. Но будет ли это осознанный выбор человека? Не станет ли он механичным после этого чуда? Именно поэтому все наши молитвы - горохом об стену. Это надо, прежде всего, твоей маме. И когда она сама решит отказаться от этого - она сделает сама это чудо. Только вот заслугу эту вы припишете опять-таки почему-то богу. Больше веры, Андрей, в себя, в людей. Иначе вас на каждом шагу ждёт иллюзия страданий. И все.
Андрей. Это, ведь, для ее же блага?!
Будда. Нет, это, в первую очередь, для блага твоего эгоизма, который хочет, чтобы все было, как раньше.
Андрей (понимая, что его поймали за руку. Улыбаясь). Ну да. Наверное, так…
Будда. Ничего. Мы люди - нам свойственно ошибаться. Все будет правильно.
Андрей. Будда, то есть мне просто смотреть на то, как она страдает? Она несчастлива.
Будда. Да. Смотреть. Она глубоко несчастный человек. И именно это, рано или поздно приведет ее к истинному и драгоценному счастью. Может, и не в этой жизни.
Христос. Вот тебе и «на»! Я сам не знаю, что тут сказать, кроме того, что он, возможно, прав!
Андрей. То есть, ты хочешь сказать, что миллионы людей подвержены иллюзиям? Особенно в вере в Бога?
Будда. Да.
Андрей. И это плохо?
Будда. Нет. Ведь, когда мы во что-то верим, это нам приносит утешение. А вера в Бога, хоть и чаще всего безответная, приносит утешение, приносит! Поэтому, мы должны уважать любую религию, которая приносит капельку утешения. Если миллионы людей во что-то верят и черпают в этом вдохновение, нам нужно относиться к этому с уважением. И на это есть много причин.
Христос. Да, именно так. Хотя усобицы между религиями до сих пор существуют. Конфликт растет. Грядут религиозные войны.
Будда (улыбаясь. Мягко и спокойно). Снова предсказания?
Христос. Нет, логические выводы. Я не претендую на пророка. Но на ясновидца! Давайте разберем, что такое ясновидение. Ясновидение - значит «ясность» и «видение». То есть, если я гляжу в чистую воду, то ясно вижу ее. Понимаете, молодой человек? (Обращаясь к Андрею). Следовательно, я обладаю ясновидением!
Будда. Но, ведь, это совсем не означает, что ты видишь будущее.
Андрей. Да!
Христос (в раздумье). М… Да! Вы правы. Ладно, приведу другой пример! Скажем, вы оба слепые, а я зрячий. Я ясно вижу, а вы нет, понимаете?
Будда. Этот пример уже ближе, но мы все-таки тоже видим.
Христос. А вы глаза закройте.
Будда. Нет, так не пойдет.
Христос. Например, солнце! Закат. Я вижу его. Понимаю, что через какое-то время будет рассвет. Следовательно, я предсказал рассвет.
Будда. Так мы тоже видим закат. И тоже предскажем рассвет!
Христос. Я вас поздравляю, у вас тоже есть ясновидение, как и у меня.
Будда. Думаю, мы отклонились от темы.
Андрей. Подождите, я не понимаю. Я сплю?
Христос. Да ну?
Будда. Ты должен помочь себе сам.
Андрей. Почему тогда у вас все просят помощи?
Христос. Видишь ли, есть разные причины на ЭГО.
Будда. Мы можем помогать людям, но решить их проблемы мы никак не сможем, потому что это их жизнь.
Христос. Да, и я хотел именно это сказать.
Андрей (безнадежно). И как же вы можете тут помочь…
Христос. Ты знаешь, что я тебе скажу - «иди в церковь».
Будда. Хочешь подсказку?
Андрей. Да.
Будда. Перестань употреблять в речи местоимение «Я».
Андрей. Зачем?
Будда. Сам поймешь.
Андрей. И что же мне говорить, когда речь пойдет обо мне?
Будда. Говори - «Андрей».
Андрей. Андрей? Люди подумают, что я сума сошел.
Будда. Понимаю. Но это можно сделать шуткой - тогда они будут думать, что у тебя с чувством юмора не все в порядке. (Будда смеется)
Андрей. Да, это куда лучше, чем сумасшествие.
Будда. Нам пора.
Христос. Да, надо бы, а то долго засиживаться в гостях - неприлично.
Андрей. Как вам пора? Куда вы?
Будда. Да. Так вот. Пора.
Христос (Подходит к Андрею).  А вы отдыхайте, мой мальчик, вам нужно хорошенько выспаться. (Повышая голос) Вы меня слышите? Пора спать, Андрей! (Дает ему щелбан в лоб).

Свет гаснет.






Действие второе
Лето

Сцена
«Раздоры, опять раздоры»

Андрей просыпается у себя в комнате.

Андрей (резко). Куда вы? (Тяжело дышит. Осознает, что произошло. Трогает лоб). Е-мае. (Падает на подушку). Ну и приснится же. (Смеется). Христос и Будда. Так. Надо собираться в город. Сколько время? (Ищет телефон). Двенадцать! Полдня проспал. (Одевается).

Заходит Полина Викторовна.

Полина Викторовна. Андрей, вставай, надо гараж убрать.
Андрей. Я сейчас уеду.
Полина Викторовна. Куда ты уедешь?
Андрей. Куда, куда? Туда.
Полина Викторовна. Нет, меня такой ответ не устраивает. Ты мне скажи, куда ты собрался.
Андрей. Гулять.
Полина Викторовна. Где ты денег возьмешь на это «гулять»?
Андрей (удивленно). У тебя. Мы же вчера договаривались?
Полина Викторовна. Нет. Сначала ты поможешь мне убрать дом, а потом уже поедешь, куда захочешь.
Андрей. Я не могу ехать, куда захочу. У меня конкретная встреча назначена.
Полина Викторовна. Отмени свою встречу.
Андрей. Не могу!
Полина Викторовна. Ну, перенеси на завтра.
Андрей. Господи, да что же за… Я же сказал, что мне нужно сейчас!
Полина Викторовна. Я тебе ничем помочь не могу. Значит - в следующий раз.
Андрей. Я не буду убираться. И пойду пешком.
Полина Викторовна. Никуда ты не пойдешь!
Андрей. Пойду.

Создается напряженная пауза.

Полина Викторовна. Уйдешь, дом не открою. Так и знай.
Андрей. Больно надо.
Полина Викторовна. Смотри, я тебя предупреждала. (Уходит)


Вспышка.



Сцена
«Извинение-1»

Улица, на лавочке сидит Василий Иванович Ветров. Кормит голубей. Рядом присаживается хмурый Андрей.

Василий. Чего хмурый?
Андрей. Что?
Василий. Чего хмурый такой, говорю?
Андрей. Не знаю. Почему-то…
Василий (показывает пальцем в небо). Посмотри туда.
Андрей. Зачем?
Василий. Посмотри.
Андрей (смотрит). Да, небо, как небо.
Василий. Небо сверху?
Андрей (улыбаясь). Сверху.
Василий. Земля снизу?
Андрей (вздохнув). Снизу…
Василий. Зачем грустить?
Андрей. Не знаю…
Василий (саркастично). О-о-о, тяжелый случай. (Достает телефон). «Скорую» или реанимацию?
Андрей (посмеиваясь). И то, и другое.
Василий. Так, тогда в срочном порядке вызываем и спасаем бедного ребенка. Чего случилось-то? Из дома что ли выперли?
Андрей. Почти так.
Василий. Да… Обратно не впустят?
Андрей. Куда денутся? Впустят, как миленькие.
Василий. Чего тогда грустить?
Андрей. И правда, чего…
Василий. Тебя как звать?
Андрей. Андрей.
Василий. Андрей Андреевич?
Андрей. Андрей Алексеевич.
Василий. Очень приятно, Андрей Алексеевич. (Протягивает руку. Улыбается). Василий Иванович.
Андрей (улыбается). Очень приятно, Василий Иванович.
Василий. Мороженное?
Андрей. Нет, спасибо. (Неловко). Как-то неудобно.
Василий. Ладно тебе. (Достает из сумки два мороженных). Держи!
Андрей (улыбается). Спасибо!
Василий. На пользу! На кого злишься?
Андрей. На бабушку.
Василий. Почему?
Андрей. Да. Маразм старческий… Дура…
Василий (кивает). Дура… Дура - дурой, а в чем виновата?
Андрей. Она обещала денег дать на проезд, а сама утром зашла и стала шантажировать уборкой. Мол, если не уберусь, никуда не поеду.
Василий. Что ответил?
Андрей. Пешком пойду.
Василий. Пешком полезно. А чего не помог?
Андрей (вскипая). Потому что мы не договаривались, я бы по делу опоздал.
Василий. Сказал бы, что поможешь вечером или завтра.
Андрей. Ну да…
Василий. Почему нет?
Андрей. Не знаю…
Василий. Бабушка. Значит, - старенькая. Представь, каково ей? Ты - молод, тебе это как зубы почистить, а ей тяжело, ведь. Капельку сострадания?
Андрей (стыдясь). Я…
Василий. Она умрет, а тебе еще жить половину века. Думаешь, правильно поступаешь с ней?
Андрей (краснея). Просто…
Василий. Совесть есть - не все потеряно. Андрей, встречу важную не пропустил?
Андрей. Да не было никакой встречи. Просто нужно было уйти из дома, иначе бы продолжили гноить.
Василий. Вот как. Может, ей твоей заботы не хватает?
Андрей. На хрен ей нужна моя забота.
Василий. Понял. А тебе ее забота нужна?
Андрей. Нет.
Василий. Нет?
Андрей. Говорю - нет.
Василий. Или да?
Андрей (вздохнув). Ладно… Нужна.
Василий. Знаешь, я человек посторонний, но, все же, лучше помирись с ней, жалеть потом будешь! По себе знаю.
Андрей. Да как же тут помириться…
Василий. Наверное, позвонить ей, сказать о том, как сильно ты ее любишь. Поможешь завтра убрать дом. Или сегодня.
Андрей. Не знаю.
Василий. Ты попробуй.

Андрей достает телефон, не решается набрать номер.

Василий (смеется). Смелее, не президенту звонишь.
Андрей. Ну да… (набирает номер). Алле? Да, привет, это я. Слушай, м, я, это… Хотел сказать, (быстро) что люблю тебя и помогу тебе убрать вечером или утром. Да, понимаю, хорошо, извини, ладно. Пока.
Василий (улыбается). Молодец! Герой!
Андрей. Да какой там герой?
Василий. Переступить через себя - это герой. Всегда. Ты заслужил чай. Пойдем чай пить.
Андрей. Пойдемте.

Переходят в комнату к Василию Ивановичу. Комната обставлена большими статуэтками Будды. Их семь. Самая большая два метра. Потом на убывание. Кровать слева на полу, состоит из каремата и одеяла. Стол с компьютером, стоящий торцом к зрителю справа. Слева два стула для гостей. И столик. Столик с благовониями по центру. Справа маленький холодильник, столик с электрочайником, буддийскими принадлежностями. На потолке протянуты буквой «х» лунгты и электрогирлянда. Горит гирлянда и три палочки благовоний. На окне горит светильник в форме Будды.

Андрей. Ух ты. Вы здесь живете?
Василий. Да. Живу.
Андрей. Здорово. Красиво у вас тут.
Василий. Присаживайся.
Андрей. Спасибо. (Садится на стул)
Василий. Чай, кофе?
Андрей (в неловкости). Чай. Вы буддист, да?
Василий (смеется, садится за стол, ожидая пока чайник нагреется). Сегодня - буддист…Завтра - нет. Никогда не был. Всегда буду…
Андрей (не понимая причину смеха). Почему смеетесь?
Василий. Не знаю. Смешно называть себя кем-то, когда ты никто…
Андрей (удивленно). Почему?
Василий. Слишком много условностей. Не всегда получается им быть. Не всегда получается быть… (задумчиво, как будто сам с собой спорит). Или не быть… «Гамлета» читал?
Андрей. Да, но очень давно… Не помню уже ничего. Я не понимаю вас… Как это: сегодня буддист, а завтра не буддист?
Василий. Распространённый случай: буддисту не следует, например, злиться, и на это существует определенный ряд причин, но когда тебе три месяца не платят зарплату, то сдерживать свой гнев становится труднее, понимаешь? Хотя для меня это все-таки мелочи, но для кого-то это вопрос хлеба и воды…
Андрей. Три месяца не платят зарплату? Почему?
Василий. Считают, что не надо. Не знаю. (Смеется). Карма.
Андрей. Нельзя уйти?
Василий. Можно. На тот свет, если только. (Просто) А так некуда уходить.
Андрей. Что же делать?
Василий (заметив, что чайник вскипел). Чай пить, что же делать еще?
Андрей (улыбаясь). Чай.
Василий (ставит кружку чая, рядом кладет салфетку и ложечку). Извини, но к чаю ничего нет. (Оправдываясь) Забыл…
Андрей. Ладно, ничего страшно, мне чая хватит, правда. Спасибо…
Василий. Сейчас в магазин схожу, куплю что-нибудь.
Андрей. Не стоит, правда, я обойдусь.
Василий (тревожно). Точно?
Андрей. Точно. (Улыбаясь) Честное слово!
Василий. Хорошо! Тогда и я себе сделаю чай. (Делает себе чай, закуривает сигарету, садится за рабочий стол)




Сцена
«Диалоги с Максимом», 2015 год

Полина Викторовна сидит одна в комнате. Приглушенный свет. Паутина.

Полина Викторовна. Привет. (Радостно)
Голос Максима. Привет, мам. (Приветливо)
Полина Викторовна. Как ты там?
Голос Максима. Здорово. Я сейчас в Сингапуре. (Приветливо, но деловито)
Полина Викторовна. Это где это? (Изумленно)
Голос Максима. Страна в Азии.
Полина Викторовна. Дома наверно совсем не бываешь? (Сочувствуя)
Голос Максима. Работа - жизнь. Жизнь - работа.
Полина Викторовна. Ясно…
Голос Максима. Ты получила деньги? (Серьезно)
Полина Викторовна. Да, пришли. (В неловкости) Замоталась, забыла тебе сказать. Спасибо.
Голос Максима. Как там у папы дела?
Полина Викторовна. Гуляет. Вечно молодой, вечно пьяный. (Пытается шутить, отводя от темы денег, но не выходит)
Голос Максима. Ксения?
Полина Викторовна. Тоже хороша. Живет с Сергеем теперь. Иногда, выпившая, звонит, все обижается, что мы им переехать не дали к нам в дом.
Голос Максима. Это со временем пройдет, с их образом жизни здоровье недолго позволит гулять так. Нечего общагу из дома делать. (Холодно).
Полина Викторовна. Да, ты прав.
Голос Максима. Мне она тоже звонит. (Смеясь) Все позабыть старое не может. Украли мы у нее всё. Всё: семью, деньги, любовь. И почему я виноват?
Полина Викторовна. Ты ведь много добился. Имеешь большие деньги. Зависть ее грызет.
Голос Максима. Там же грызть ничего не осталось… (Лицемерно)
Полина Викторовна. Да…
Голос Максима. Петр на работе?
Полина Викторовна. В игры компьютерные играет. Все наиграться не может.
Голос Максима. Петро, как всегда. Помогает по дому?
Полина Викторовна. Нет… (Жалобно)
Голос Максима. Обормот на шее сидит? (Хихикая)
Полина Викторовна. Ты про Андрея? Да. Ужасно себя ведет. Не слушается никого. Дерется. От деда получает. Матери хамит. Не знаю, что с ним делать, этот ребенок меня точно в могилу заведет, и так в ней и оставит. Как бы еще не плюнул сверху.
Голос Максима. Мам, думаю, возрастное, пройдет. А не пройдет - тюрьма ему светит. Такие туда и попадают.
Полина Викторовна. Да, ты прав, тюрьма. (Вздыхает) Может, одумается… Наберется ума…
Голос Максима. Поживем - увидим. Мам, если надо ему что сказать, я вмешаюсь.
Полина Викторовна. Нет, сынок, пока не нет. Он и так огреб по уши недавно. После тебя еще пуще будет. Пойдёт, да выкинет что-нибудь. Боюсь я за него.
Голос Максима. Смотри.
Полина Викторовна. Сынок, надо поговорить с тобой. Я тут перечитывала завещание…
Голос Максима (обрывая). Мам, мне пора. Перезвоню. Целую. (Бросает трубку)
Полина Викторовна. Пока, сынок.


Сцена
«Попытка извинения-2»

Полина Викторовна и Андрей пьют чай.

Полина Викторовна (после некоторого молчания). Ничего сказать мне не хочешь?
Андрей. Извиниться?
Полина Викторовна. А как же?
Андрей (холодно). Извини.
Полина Викторовна. Так лучше.
Андрей. Как там мама?
Полина Викторовна. Да как мама? Отдыхает…
Андрей. Ясно.
Полина Викторовна. Приезжал Сергей кости собаке отдать, угостила чаем. Попили, пошла показать ему огород, виноградом угостила, а он морщится, говорит, червивый. Плюет. Ну, надо же! Я тогда так на него посмотрела. Думаю, «вот это да…». И ведь не червивый виноград, я ему самый спелый сорвала, а ему все черви мерещатся. Скажи, не стыдно так харчами перебирать при хозяйке?
Андрей. Может, ты не заметила просто?
Полина Викторовна. Нет, Андрей, там не может быть червей. Это спелый здоровый виноград, я его все время обрабатываю. Ну не может он быть плохим. Не может!
Андрей. Странно.
Полина Викторовна. Да ничего странного. Это человек такой. Мать такая и он такой. Денег совсем перестали давать на вас с Лидой. Совсем… Это надо же! Я каждый день пру сумку домой магнитовскую, желтую, тяжеленую, одна, чтобы прокормить, извините, пять ртов, а она даже на проезд вам в школу сто рублей удавится, но не даст. А на водку денег хватает. Эта песня известна давно… Звонит постоянно ему, матом ругается, а он в другой стране где-то находится… Ужас.
Андрей. Бабушка, что же ты мне мать мою в таком свете выписываешь постоянно дерьмовом?
Полина Викторовна. Что ты говоришь такое? Я не выписываю ее не в каком свете… Это правда всё? Ну что она делает, сам посуди? Я говорю, как есть.
Андрей. Как есть? А хорошее что-нибудь рассказать можешь?
Полина Викторовна. Не могу. Очевидно, нечего рассказывать. Ты пойми, Андрей, бабушка у тебя одна. Долго не проживет. Жалеть потом будешь о всех гадостях, которые сделал.
Андрей. Ну да. Вы-то у нас свет богородицы, ясен пень. Вы сразу в рай, по предварительной записи, не иначе. (Язвительно) Да?
Полина Викторовна. Что ты такое несешь?
Андрей (шутя). Счастье.
Полина Викторовна. Правильно он сказал, что тюрьма тебе светит. Будешь потом шататься по притонам! Дурак. (Встает и уходит)
Андрей. От такой же слышу

Полина Викторовна останавливается, несколько секунд смотрит на него.

Полина Викторовна. Спасибо тебе, сынок. (Уходит)
Андрей. Пожалуйста.

Наступает тишина. Андрей неподвижен, молча плачет, смотря куда-то перед собой.



Сцена
«Воспитание»

Ксения и Сергей привозят Лиду домой. Лиде уже десять лет.
Входят втроем. Важно, что на протяжении всей сцены никто, кроме Лиды, не садится, все стоят в проходе.

Лида. Бабушка, мы дома! (Кричит)
Сергей. Хух, ну и жара. Невозможно.
Ксения. Ой, я сама с ума схожу от нее уже. Когда зима?..
Полина Викторовна (появляется). Здравствуйте! (Притворно радуется)
Сергей. Здравствуйте. (Точь-в-точь также)
Ксения. Привет, мам!
Полина Викторовна. Ну что, поджарились в микроволновке? (Ласково).
Ксения. Ой, не говори, мам.
Сергей. Ужасно душно, ужасно… Я мокрый весь, в море купаться не надо (Смеется).
Полина Викторовна. Как море? (Сергею).
Лида (перебивая). Честно, я чуть не ****улась… (Делает гримасу).
Полина Викторовна (пораженно). Лида, это что за речи такие?
Ксения (шлепает ей по губам). Ты, Лида, совсем совесть потеряла?

Лида начинает всхлипывать, садится на диван. Диван стоит посередине. Слева за ним стоят Оксана и Сергей, справа Полина Викторовна. Так получается, что между ними складывается небольшое пространство, отделяющее их друг от друга.

Полина Викторовна. Это надо же, у бабушки - учителя русского языка, внучка учится в той же школе и разговаривает матом! Оксана, это она так себя вести начинает после того, как с вами побудет! (С упреком)
Ксения. Ой, мам, как будто мы там с ней матом общаемся! (Обиженно, вызывающе). Это она со двора приносит, а не от нас, как ты считаешь!
Сергей. (Оксане) Ладно, я в машине подожду. (Язвительно) До свиданья, Полина Викторовна.
Полина Викторовна. До свидания. (Играя приличия, с выдохом)
Лида. Я провожу тебя, пап!

Полина и Ксения остаются одни. Никто не садится. Никто не смотрит друг другу в глаза некоторое время. Ксения разворачивается лицом к зрителю и облокачивается руками на диван. Следом делает тоже и Полина Викторовна. Обе смотрят куда-то в зал.

Ксения (спокойно). Где папа?
Полина Викторовна (задумчиво). Гуляет где-то… Опять.
Ксения. Понятно…
Полина Викторовна. Я могу быть не права, но ведь это в интересах Лиды. Ее воспитывать надо. Понятно, что она каждый день среди детей, которые далеко не из культурных семей. Но надо приучать ее как-то к культуре, воспитывать… А то, что из нее вырастет?
Ксения. Я согласна, мам, но ты любишь всех обвинять во всем…
Полина Викторовна (оправдываясь). Я не обвиняю…
Ксения (вызывающе). А сейчас ты не обвинила нас в том, что мы учим ребенка мату, нет?
Полина Викторовна (поучительно). Оксана, я же тебе говорю, что при мне она не матерится… В школе кто будет материться? Там учитель за всеми смотрит… Где она успеет еще? Не будет же никто носиться по школе и матом орать на всю округу.
Ксения. Понятно, мам, мы у тебя юродивые вечно!
Полина Викторовна (раздраженно). Ну что ты опять жалеешь себя? Я, может, и не совсем про тебя говорила. В частности, Сергея имела в виду.
Ксения. Мам, Сережа не матерится при ребенке.
Полина Викторовна. Ясно все… (Саркастично). Ну, это я, наверное, сажусь с Лидой за домашние уроки и говорю: «Бери, Лида, карандаш, пиши… Это «х», а это «у».
Ксения. Нет, я не говорю, что ты, мама… У нас дома некому материться что ли? Отец матом через каждое второе слово пуляет. К нему в первую очередь надо претензии предъявлять.
Полина Викторовна. Да, дед в первую очередь, конечно… (С чувством вины). Ладно, может, я не права, прости…
Ксения (слегка махнув рукой, слезясь). Ладно… Как Андрей? Не звонит чего-то совсем…
Полина Викторовна (раздумывая, что сказать). Не знаю… Не знаю с кем он проводит время, чем занимается… Учебу забросил. Не слушается никого… Погибнет ребенок.
Ксения (обнадеживая). Преувеличивать не будем, это подростковое. Пройдет.
Полина Викторовна. Будем надеяться. Позвони ему сейчас. Он где-то в городе. Куда ушел - не сказал. Чем занимается, с кем - тоже…

Входит Лида.

Лида. Мам, папа там уже психует, что тебя нет!
Ксения. Ладно, все. Мы поехали, если что - на телефоне.
Полина Викторовна (спокойно). Давайте, езжайте.

Ксения и Лида уходят, Полина Викторовна остается на том же месте. Смотрит в зал, зевает, икает, и уходит обратно к себе в комнату.


Вспышка.


Комната Василия. Василий Иванович и Андрей. Продолжение разговора.

Андрей. Если всем так сострадать - то тебя превратят в грязь и размажут по стенке!
Владимир. Сострадать можно по-разному.
Андрей. Как мне сострадать деду, когда он меня бьет, чуть ли не каждый второй день?
Владимир. Понять, почему он это делает.
Андрей. Почему! (Язвительно). Потому что в дрова - вот почему.
Владимир. Если так рассуждать - то, конечно, сострадать не получится. Ты хочешь себя пожалеть или действительно его понять? Ты уж разберись с этим.
Андрей (остыв). Разобраться хочу.
Владимир (спокойно, рассудительно). Вот, это другое дело. А тебя кто-то еще бьет, как он?
Андрей. Нет.
Владимир. Как у него сложилась жизнь?
Андрей. Не очень. Мать его в семь лет отдала в детдом. Из-за бедности. Там он пробыл до пятнадцати, по-моему, лет, когда она его забрала обратно. Работал где-то как-то. Образования не получил, понятно. Но, не смотря на это, был культурным. Когда он встретил бабушку в двадцать лет, то влюбился в нее по уши, она рассказывала. Стихи ей писал. (Понемногу все больше наполняется добротой). Она говорила, что он на Есенина похож был (Улыбается). Стоял под ее окном в семь утра. И читал стихи. (Совсем забыв о злости, по-доброму). Сам писал! Они ему снились, он ночью просыпался и наспех записывал, а телефонов не было, конечно, и он поскорей хотел прочитать их. (С упоением). Вставал утром и топал пару километров по деревне. Будил ее вместо питуха. (Смеется). Он мастер на все руки был. Чинил все, что ломалось. Качественно, надежно! Ни как сейчас узбеки чинят. (Радостно, улыбаясь). Он умел все! Шить даже умудрялся. У бабушки тогда была дочка уже маленькая, когда он ее встретил. (Взахлеб). Так он ей кровать смастерил, игрушек понаделал, варежки шил, шапки. Бабушка в шоке была, конечно, от такого мужика. Так и поженились. Затем он устроился моряком работать, стал уходить в рейсы на полгода. (Задумчиво, останавливаясь). Возвращался с подарками, много чего привозил: икры черной, жвачку. Моя мама была тогда очень популярной в школе. Ни у кого не было жвачки, кроме нее! Жевала вся школа. Директор тогда вызвал бабушку спросил у нее: ваш муж был в рейсе? Она ему: был, как вы узнали? Да вот, говорит, жвачка у нас по всей школе. Дети жуют. Бабушка тогда посмеялась, конечно. Вот. Он приезжал и приезжал, а потом как-то плитку клал дома, что-то не получилось, и тут бабушка впервые услышала от него мат… Бабушка в тот день сильно с ним поругалась, и он остепенился. Сильно извинялся, снова стихи писал, правда, не такие уже как раньше. (Задумчиво, все депрессивней). Курить начал, сильно нервничать. Нервничал часто и из-за каждой мелочи, будь то дождь или что-то из рук выпадет. Пить стал. Первое время скрывал это. Где-то ночевал, а утром приходил трезвый. Если ночью приходил , то тихо, чтобы никто не заметил, ложился спать, а утром молчаливый ходил и весь в себе Видимо стыдно было. Не хотел , чтобы его таким жена и дети видели. У них тогда уже было два сына Петр и Максим. Пил редко, но часто. Потом уже окончательно пил, не скрывая этого. Матерился жутко, с женой ругался, посылал ее к чертям. Лупасил пацанов. Снова уходил в море, снова приезжал нервным. И приезжал уже спившимся окончательно: с мутными глазами, тупой головой, и вечно депрессивный. И так с тех пор и стало. Общаться по душам они перестали, былая любовь прошла. Все изменилось. Ни стихов тебе, ни жвачки. (на лице промелькнула молнией улыбка). Недавно проснулся ночью, еще пьяный, стихотворение ему приснилось, он его записал, что-то там про снег на шапке, бабушкины глаза, про него. Но как-то обрывочно, почти непонятно. Больше прозы. (Ошеломленно). Хм, кажется, понял, почему он бабушку мамой называет.

Нависает пауза. Андрей смотрит в одну точку. Проходит секунд 10-12. Медленно гаснет свет. Владимир задумчиво смотрит на Андрея. Курит. Смотрит на дым.

Гаснет свет.





Сцена
«Прощание». 2015 год

2015 год. Герои сцены внешне несколько поменялись. Одни – подросли, другие – постарели. К примеру, Полина Викторовна еще больше поседела и располнела. Стала постоянно носит очки. Виктор Анатольевич «вечно молодой», бодрый. Лида вытянулась, подстриглась. Андрей почти не изменился, разве что поменял прическу и вкусы в одежде.
Солнечный день. Двор дома. Виктор Анатольевич измазан во что-то, одет в рабочую одежду, что-то ремонтирует, у него не получается, он что-то брякает себе под нос, но непонятно что.

Андрей (выходит с вещами на улицу). Ну что, дед, пора?
Виктор Анатольевич (бодро, но с печалью) Ну что, отчаливаешь?
Андрей (ставит сумку на землю). Да…
Виктор Анатольевич (подходит к нему. Жмет ему руку) Андрей, ты нам пиши, как там и что… (Голос начинает дрожать) Если что – мы поможем денежкой, без копейки не оставим.
Андрей. Да, дедушка, обязательно буду! (Обнимаются)
Виктор Анатольевич. Давай, если кто пугать начнет – бей сразу в нос, чтоб потерялся.
Андрей. Буду.

Выходит Полина Викторовна.

Полина Викторовна. Что, собрался? (Улыбаясь)
Андрей. Да, бабуль.
Полина Викторовна. Вить, последи за кашей, пожалуйста.
Виктор Анатольевич. Хорошо. (Андрею) Давай, пацан, чтоб не стыдно нам за тебя было! (Улыбается и уходит)
Андрей. Пока.

Полина Викторовна  и Андрей остаются вдвоем

Полина Викторовна. Во сколько у тебя поезд?
Андрей. В семь часов.
Полина Викторовна. Все собрал?
Андрей. Да.
Полина Викторовна. Ну, давай, сыночек. Пиши нам, если трудности настанут.
Андрей. Да, бабуль, непременно.
Полина Викторовна. С мамой уже попрощался? (Ласково)
Андрей. Да, бабушка.
Полина Викторовна. Ну, в путь дорогу!
Андрей. Люблю тебя, бабуль.
Полина Викторовна. И я тебя. (Обнимаются)

Вбегает запыхавшаяся Лида. Ей десять лет.

Лида. Андрей!
Андрей (улыбаясь). Лида!
Лида (бросаясь со слезами его обнимать). Андрюша, не уезжай!
Андрей (садится, сдержано). Ты чего ревешь? Я зимой приеду! (Лида что-то ему отвечает сквозь всхлипывания, но ничего не понятно). Эй, смотри мне в глаза! (Лида не смотрит, все также плачет). Лида! Лидочка, милая, посмотри на меня, я тебе кое-что скажу. (Лида перестает плакать, смотрит на него) Я зимой приеду и привезу тебе подарки, если ты сейчас пообещаешь успокоиться и не плакать! Хорошо? (Улыбаясь, Лида обнимает его шею. Андрей улыбается, хотя горло его сдавливают слезы) Ну все, с меня воздушный змей! (Лида резко переменяется в лице).
Лида (удивленно). Правда?
Андрей. Кривда, если успокоишься.
Лида (радостно). Ура-а-а…
Андрей. Все, мне пора.
Лида. Пока, братик.
Полина Викторовна. Счастливо, сынок.

Андрей уходит со сцены. Полина Викторовна крестит его вслед.




Сцена
«Избиение». 2015 год

Проходит в другом городе, где Андрей обучается на актерском факультете. Сейчас он лежит посередине сцены. Пьяный. С бутылкой дешевого шампанского в руках. Свет приглушен. Виднеются непонятные предметы: шкафы, стулья, двери, грязный пол. То ли это комната, то ли подвал, то ли лестница. Посторонний шум шагов. Из темноты выходит первый однокурсник.

Первый однокурсник. О, постыдитесь, лежит тут… (Ухмыляясь) Алкашок, напился? (Переворачивает его ногой лицом к себе) Бля… Вот это рожа! На *** ты так набухался? Андрей! (Кричит) Андрей! Э!

Андрей просыпается. Звуки болью отдают в голове. Первый однокурсник пинает его ногой в ребра. Входит второй однокурсник, тоже пьяный.

Второй однокурсник. Кирилл, на *** тебе он нужен? Пойдем… (Берет его за руку)
Первый однокурсник. Нет, погоди… (Улыбается) Андрей! Темный идет! Слышишь! Просыпайся!.. У нас пары начинаются!
Андрей. Что? (Вскакивая, но падая)
Второй однокурсник (смеется). ****ец! Он в хлам!
Первый однокурсник. Бля… (Смеется)

Выходит однокурсница.

Однокурсница. Что он? Опять?
Первый однокурсник. Как видишь.
Однокурсница. Когда он уже сдохнет?! Выродок курса, блять! Как таких земля вообще носит?!
Первый однокурсник. Как видишь – носит!
Второй однокурсник (злится). Бля, на *** вы эту падаль обсуждаете? Погнали в Жоржу!
Первый однокурсник. Давайте его изобьем! (Улыбаясь)
Однокурсница. Кирилл, оставь его, погнали!
Первый однокурсник. Нет, ****ь, я ему ****ьник ща разобью за его поведение!

Начинает его сильно бить. Андрей кричит от боли, но все равно не понимает что происходит. Другие не останавливают Первого однокурсника, а делают безразличный вид.

Первый однокурсник. На, сука! На! (Бьет его по лицу) Тварь конченная! Крыса, ****ь! Думаешь, я не знаю, что ты Темному стучишь на нас, а? (Бьёт его. Кричит) Уебок!
Андрей (почти крича). Не надо… Что…
Первый однокурсник. Что? Что ты сказал? Не надо?! Надо, Вася, надо!

Бьет Андрея, ломает ему ребро. Андрей сильно начинает кричать еще сильнее.

Однокурсница. Кирилл, хули ты делаешь? (Одергивая его) Ты совсем охуел? В тюрьму хочешь?
Второй однокурсник. Ой, хватит тебе, он даже и не вспомнит, кто его там бил.
Первый однокурсник. Чтоб знал, тварь… Чтоб знал…

Все уходят. Выходят пять или семь остальных однокурсников. Молча смотрят на Андрея, который продолжает стонать от боли и истекает кровью. Они безразлично смотрят на него и уходят. Выходит молодая красивая девушка.

Девушка. Андрей! Андрюша! Ты мой бедный! Что они с тобой сделали! У-у… Плохие люди, плохие! Садится на него, целует его в щеки, губы.
Андрей. Юля… Юля, как дела? (Пьяно, больно)
Юля. Хорошо, малыш. (Целует его в засос) Я хочу тебя! Хочешь меня, а? (Целует в шею)
Андрей. Юля, Юля, хочу, но болит здесь… (Показывает на ребро)
Юля. Бедный! (Целует его в больное место. Затем все ниже и ниже. Расстегивает ему ширинку)
Андрей. Юля… ****ь…
Юля. Что, малыш?

Раздевается. Снимает с него одежду. От авт. - не знаю, как это показать или не показать, но они занимаются сексом.

Юля. О, да. Да, малыш.
Андрей (то ли от приятных ощущений, то ли от боли). Да, ой, ой, а. А! У! А-а-а. Э…
Юля. Я сейчас кончу. Кон… (Кончает) А-а-а-а…
Андрей (напряженно). Я сейчас тоже…
Юля. Хочешь кончить мне в ротик?
Андрей. Что?
Юля (немного смущена). В рот.
Андрей. Хочу.

Юля берет его член в рот, Андрей кончает.

Юля. Тебе понравилось? (Целует его в губы)
Андрей. Да. А тебе?
Юля. Да. (Лежат некоторое время вместе) Я вчера виделась с Сергеем.
Андрей. Что?
Юля (грустно). С Сергеем.
Андрей. ****ец!
Юля (вызывающе) Андрей, ты чего?
Андрей. Ничего!
Юля. Ты нормальный вообще? (Показательно одевается)
Андрей. ****ь, мы только что трахались, а теперь ты мне рассказываешь про своего бывшего парня! Заебись!
Юля. Я тебе это рассказываю, как другу!
Андрей. А с ним ты, ****ь, виделась как девушка? Так получается?
Юля. Слушай, я просто ничего не понимаю! Ты чего завелся?
Андрей (зло). Ты что, ****утая совсем на голову?
Юля. Да пошел ты на ***!
Андрей. Сама иди на ***!
Юля. Ладно, извини меня, я не должна была тебе этого говорить.
Андрей. Ты не должна была туда ходить!
Юля (целует его). Прости!
Андрей (обиженно) Да иди  ты…
Юля. Прости, дорогой!
Андрей (задумчиво). Прости, прости… (Злобно) Проститутка!
Юля. Что, ****ь? (Бъет его по лицу)
Андрей. Проститутка – вот кто ты.
Юля. Пошел ты! (Уходит)
Андрей (кричит) Сама ты пошла! (После небольшой паузы) Как вы все заебали! Суки! Сволочи ублюдские! (Плачет) Ненавижу вас, мрази! Суки… Ничего, ничего! Время, мать вашу, все расставит на свои места, слышите, мрази? Таланты, ****ь, деревенские. Быдло – вот вы кто! (Катается по полу, в истерике). Ненавижу вас! Ненавижу! Помогите… Господи, помоги мне! Пожалуйста! Умоляю! Помоги! (Начинает смеяться, смахивает на сумасшедшего) Ха-ха! А! Сам себе помоги, да? Сам?! (Еще больше начинает смеяться) Ну, на ***, сдохну в этом болоте, на зло тебе всевышний! (Показывает фак богу) Фак ю!

У Андрея звонит телефон. Андрей, немного оторопев. Лицемерно.

Андрей. Что, ****ь, позвонить мне решил, да?

Несколько секунд Андрей смотрит на телефон. Включает трубку.

Ксения. Привет, сынок.
Андрей. Привет, мам!
Ксения. Как ты там?
Андрей (скрывая слезы). Хорошо, мам, ты как?
Ксения А что с голосом?
Андрей Ничего…
Ксения. Чего ты расстроенный, рассказывай!
Андрей (не смог сдержаться). Домой хочу, мам!
Ксения. Сынок, ну-как перестань, возьми себя в руки!
Андрей Не могу.
Ксения. Чего случилось?
Андрей. Устал.
Ксения. Сынок, это понятно, что учиться в дали от дома трудно. Думаешь, ты один такой? Мы все через это проходили: и я, и бабушка. (Смеясь) Только Петр у нас один никак от бабушки не отлипнет. Взрослая жизнь, она такая! Я же переживаю за тебя сильно. Перестань там страдать. А то мое сердечко болеть будет, сыночек.
Андрей (со слезами). Хорошо, мам!
Ксения. Давай! Бабушке давно звонил? Она, говорит, голос твой забыла. Позвони ей, а то она же тоже скучает! Не забывай о нас!
Андрей. Не буду, мам!
Ксения. Давай, сынок! Денежка у тебя есть?
Андрей (смотрит на бутылку. Почти шепотом. Кивая головой) Есть…
Ксения. Хорошо. Ладушки, сынок, звонить дорого, целую тебя, люблю!
Андрей. Пока, мам! И я целую. И я люблю!
Ксения. Пока.

Андрей бросает трубку, словно мертвый кладет голову на пол. Слезу текут, но почти на автомате, он уставший, вымотавшийся, смотрит тупо в пол. Набирает номер телефона.

Андрей. Алле?
Василий. Привет тебе!
Андрей. Здравствуйте, Василий Иванович!
Василий. Ё! Как жизнь?
Андрей (холодно). Никак.
Василий. Рассказывай.
Андрей. Нечего рассказывать.
Василий (смеется) Нечего? Нечего (Делает ударение на первый слог) нечего – это хорошо. Говорят, буддисты, что нечего – это нирвана. (Смеется)
Андрей (улыбается). Да, здорово…
Василий. Чем занимаешься?
Андрей. Лежу.
Василий (смеется). Лежу! Хорошее занятие!
Андрей (смеется). Да!
Василий. С кем лежишь?
Андрей С бутылкой…
Василий. А-а-а… гуляй, мама родная! (Весело)
Андрей (слезясь). Мама!
Василий (удивленно). Чего ты, эй? Умер кто?
Андрей. Нет.
Василий. То есть, все живы и здоровы?
Андрей. Да.
Василий. Крыша над головой есть?
Андрей. Есть.
Василий. Деньги на еду есть?
Андрей. Есть.
Василий. Одежда есть?
Андрей. Да. Есть.
Василий. Руки, ноги целы?
Андрей. Да. Но, кажется, ребро сломано.
Василий. Елки-палки. Ты где сейчас?
Андрей. В общаге. В коридоре лежу.
Василий. Сейчас «скорую» вызову.
Андрей. Не надо, кажется, что оно просто ушиблено.
Василий. Слушай, давай без этого женского… Пусть врачи приедут посмотрят.
Андрей. Ладно. (Проходит пауза)
Василий. Алле?
Андрей. Да?
Василий. Ты на каком этаже?
Андрей. На седьмом.
Василий. Десять минут. Жди.
Андрей. Спасибо.
Василий. Эх... Ты скажи, а чего  ты пьешь? До нового года еще далеко!
Андрей. Не знаю... Просто есть девушка у меня… Она… Я ее люблю. А она вчера была с бывшим. И…
Василий. Ты ее любишь или ты ее хочешь?
Андрей (быстро). Люблю. (Думая) Хочу. (Сдаваясь) Хочу любить…
Василий. Это уже честнее.
Андрей. Что мне делать?! К чему это все приведет!
Василий. Тут два исхода: либо ты ее убьешь, либо себя.
Андрей. Как?
Василий (вздыхая). Эх, мать… Андрей, ты сейчас самый несчастный человек на земле. Ты в капкане зависимости. Но не любви, уж точно! Ты в рефлексиях и чувствах, поэтому мой тебе совет – забыть сейчас обо всем, а через пару дней на трезвую голову мы поговорим об этом. Иначе – бессмысленно. Ты пьяный, а с пьяными говорить, все равно, что дальтонику объяснять, что это черное, а не белое.
Андрей. Да, наверное.
Василий. У тебя есть кто-нибудь, кто сейчас может прийти к тебе? Воды хотя бы принести?
Андрей (в раздумье). Есть. Но, боюсь, что меня снова трахнут…
Василий. Понял, тогда ждем врачей.
Андрей. Как у вас там погода?
Василий. Дождь целый день льет! (Смеется) Это Новороссийск, детка!
Андрей. Да… (тоже смеется) Это Новороссийск…

Входят врачи.

Андрей. Врачи приехали. Я перезво… (Теряет сознание)
Василий. Андрей? Алле? Андрей?!

Первый врач берет трубку, пока второй осматривает, проверяет пульс.

Первый врач. Алле?
Василий. Что случилось там?
Первый врач. Сознание потерял. А вы кто?
Василий. Я – приятель его.
Первый врач. Мы вам перезвоним, как узнаем, что с ним. Извините. До свидания.
Василий. Он сказал, что у него… (Голос обрывается)
Первый врач. Как можно так нажираться?
Второй врач. Как, как? Вот так. Ладно, что там с ним?
Первый врач. Перелом.
Второй врач. Перелом… (Задумчиво) Что тут ломать, когда жизнь сломана?
Первый врач. Да, вот и я о том же подумал.
Второй врач. Вызывай бригаду. Забирать надо.
Первый врач. Сейчас.

Выходит Темный.

Темный. Стоп! (Смотрит в зал) Дайте свет!

Актеры поднимаются, как ни в чем не бывало, смотрят на него. Выходят все остальные: студенты, девушка.

Тменый. Да… Ну я не знаю, что и сказать. Это отвратительно. Андрей, у нас премьера через неделю, а вы так плохо играете, я не знаю… (Накаляясь) Я не верю элементарным вещам! Вы когда последний раз пили, скажите?
Андрей (скромно). Года два назад.
Темный. Два года назад! А что вы здесь тогда играете? Кирилл! (Обращаясь к студенту) Если вы играете быдло, то это не означает, что вся ваша психологическая платформа заключается в тупом мате! Нет, есть причины по которым ваш персонаж так себя ведет. Есть определённая система поведения, логика которая у вас отсутствует. Катя! (Обращаясь к девушке) Хорошо, нормально. Сексуально. Хорошо. Ну, а к вам, Андрей… Не знаю… Глядя на вашу игру у меня вообще складывается впечатление, что вы профессией ошиблись. Что вы читаете? Что вы знаете о жизни? По-моему мнению, ни фига вы о ней не знаете! Вот и причина вашей бездарности. Расскажите мне о вашем персонаже.
Андрей (робко). Ну… Он студент.
Темный (нервно, агрессивно). Это понятно, что он студент. Это в программке написано. Что его волнует? Кто он? Что внутри? Как переживает?
Андрей. Студент Андрей - тяжело переживающий одиночество в другом городе. Скучающий по своим родителям. Брошенный и никому не нужный. Хотя он не понимает того, что его все очень любят. Бабушка, мама, даже дедушка, который его когда-то бил. Он просто так умеет любить и все. Он так его воспитывал. Учил. И кто, если бы не он? Ведь отца него нет. Сейчас он находится один на большой дороге. С людьми, которых он раньше никогда не знал. Он явно с необычной психологической судьбой, которая отталкивает окружающий от него, что стало причиной его статуса: «изгой». Его ненавидят за то, что он не такой, как все. За то, что он не боится быть не таким. Несмотря на свое поведение, он очень умный мальчишка, даже мудрый. Парадокс двадцатилетний. И он это понимает. Не зря же он имеет в свои двадцать лет друзей, старших его на тридцатник? То, что он пьет, говорит нам о том, что где-то на окраине мозга, он пытается измениться. Пытается стать другим. Обычным. Стандартным. Чтобы быть, как все. Но слишком много ума. Это, знаете ли, современное горе от ума. в этой жизни ему точно глупым не стать. Судьба в этой жизни у него абсолютно другая. Не люблю этого слова, но, скажу даже, - странная. Конечно, еще этот буддизм, который пока что не укладывается  в его голову, но который когда-то станет его дыханием и всем остальным. Он сыграет большую и очень важную, - даже главную роль - в его жизни. Знаете, это из той оперы, когда у него не останется никого: ни мамы, ни доброго старика Василия, ни друга, ни-ко-го. Вот тогда ему придется познать буддизм так, как он его, возможно, не знал никогда. Но ведь до этого еще далеко. Еще столько придётся пережить. Столько поплакать, столько посмеяться. Сейчас он этого не понимает, ведь он персонаж этой пьесы. А я актер, который его играет. Сейчас ему нужно быть таким! Необходимо! Иначе как еще придется к покою, мудрости? Только через обратное.
Темный (раздумывая). Ну, мысли есть. Логика есть. Но не точно. Все – не точно. Понимаете, пока что все расплывчато. Вы же играли на прошлой неделе, помню, цельно и логично. Сейчас же все куда-то пропало! Понимаете?
Андрей. Константин Вадимович. Отсутствие логики – тоже логика. Но иная.
Темный. Видимо, вы меня не понимаете. Андрей, я боюсь, что вы не оправдаете моих ожиданий. Пересмотрите роль и еще раз обдумайте логику его действий. Потому что я это не верю. Не бывает мудрых людей в двадцать лет.
Андрей. Их не бывает только потому, что вы им не были? Или что вы их не встречали?
Темный (раздраженно). Нет, потому что таков закон природы. И не только. Вас я далеко не считаю умным или мудрым.
Андрей. Постойте. Я не говорил, что я умный. К чему это? Мудрость и ум – разные вещи. Ум – это эрудиция. А мудрость – это истинное знание, которым обладают все при жизни, но не все этим пользуются в ней. Можно быть необразованным человеком совсем, но жить и радоваться маме, которая тебя бросила, потому что ты понимаешь, что другой мамы у тебя не будет. Это, как в пример.
Темный. Бред какой-то несёте. Понимаете, вы еще никто. Говорите о том, о чем сами толком не понимаете. По-моему, у вас мания величия зашкаливает.
Андрей. Не в этой, а в предыдущей.
Темный (с ухмылкой). О-о, опять про буддизм? (Строго) Так, не обсуждается! Вернуть то, что я видел и завтра в одиннадцать генеральный прогон. Если увижу сегодняшнюю работу – спектакль снимаю, а вы идете в деканат за документами. Вы меня хорошо поняли?
Андрей (начинает нервно дрожать) Да.

Все расходятся, остается один Андрей.

Андрей. Жаль. Как жаль, что свет лишь там,
Где он является природой матери-земли…
И мрак - где здравствует лишь холод омрачений
Вечно, вечных, встречных…
У рук властительных мечи, кинжалы,
У наших рук: мозоли, молотки.
Чужим мы добываем деньги, славу,
Проклятие несем на собственном горбу,
Мечтая лишь о часе смерти, гадая, как
Гадают чародейки в полнолунье…

Монолог обрывает голос Темного из-за сцены.

Темный. Отвратительно! Бездарно! Как советские актеры! Боже мой!







Действие третье
Зима



Сцена
«Смерть бабушки». В ночь на 2017 год

Зима, Новый год в семье Рассомахиных. На сцене стоит тот же прямоугольный стол, накрытый белой скатертью. На столе салаты, картошка, мясо, оливье, в общем, все, как на Новый год. Работает телевизор. За столом в глубине сцены стоит красивая живая ель, ее украшают Ксения и Лида. Полина Викторовна приносит салфетки, вилки, что-то еще доставляя на стол.

Лида (достает большую игрушку). Мам, а эту на самый верх.
Ксения. Лид, я не достану.
Лида. Сейчас я Петю позову. (Уходит за Петей)

Входит Полина Викторовна с тремя бокалами.

Полина Викторовна (Радостно) Елка у нас красивая получается.
Ксения. А то!
Полина Викторовна. Думаю, садиться скоро? (Спрашивая совета) Полчаса на отдых и можно за стол.
Ксения. Да, так и сделаем.

Входят Петя и Лида.

Петя (шутя) Ну что вы тут, немощные?
Ксения (улыбаясь) Ой, отвлекли от компьютера!
Лида. Петя! Мы – не немощные.
Петя. А какие вы?
Лида. Мы – необычные.

Все смеются.

Полина Викторовна. Вот, Лида, учительница правильно про тебя говорит, что ты умная девочка, но поведение хромает.
Ксения. Ладно, мам, давай сегодня без воспитаний.
Полина Викторовна. Я не воспитываю, а напоминаю.
Петя. Че помочь? Че повесить?
Лида (берет игрушку). Вот эту игрушку на самый вверх повесить надо.
Петя (примеряет) Сюда?
Ксения. Да, Петь.
Петя. Все?
Ксения (шутя) Да, спасибо, можешь идти дальше стрелять.
Петя (шутя) Можно было и без комментариев. Ща сниму. (Уходит)
Полина Викторовна. Ну, елочку можно и зажечь теперь?
Ксения. Можно.
Лида. Чур, я зажигаю.
Ксения. Включай.

Лида включает елку, она загорается.

Полина Викторовна. Ура-а-а. (Натирает бокалы у стола. Ставит их рядом с тарелками)
Лида. Стойте! (Выключает)
Ксения. Чего?
Лида. А как же волшебные слова?
Ксения. О, е-мае…
Лида. Р-а-а-з! (Играя)
Полина Викторовна. Два! (Играя, как с маленьким ребенком)
Лида. Мама!
Ксения. Два с половиной!
Лида. Два на ниточке!
Полина Викторовна. Три!
Лида. И все вместе!
Вместе. Елочка – гори! (Вновь загорается елка)
Полина Викторовна (повторно) Ура-а!
Ксения. Новый год будет!

Полина Викторовна выходит за другими бокалами. Входит Виктор Анатольевич. Он одет в белую рубашку, черные брюки, но все дешево и просто.

Виктор Анатольевич (улыбается) Ну что, разбойники? (Садится за стол слева на главное место. Скрещивает ноги, ладонью подпирает подбородок)
Лида. Дед, ты все пропустил!
Виктор Анатольевич. Что пропустил, интересно знать?
Лида. Как мы елку зажигали!
Виктор Анатольевич. Ну, елку пропустить не страшно. Страшно, если бы я Новый год пропустил. (Смеется, вместе с ним подсмеиваются и другие. Каждый – про своё)
Лида. Между прочим елка – это… (Забыла, что хотела сказать) Елка – это главное… Это превосходство Нового года!
Виктор Анатольевич. Иди ты! А я думал, шампанское – превосходство Нового года, а оказывается, что елка… Вот беда… Надо идти спать ложиться.
Лида. Нет, дедушка, никуда ты не пойдешь!

Возвращается Полина Викторовна.

Полина Викторовна. Ну, у меня все готово, можем, конечно, и за стол садиться уже.
Виктор Анатольевич. Мама, так давно пора, (шутя) я уже рюмку в штанах приготовил. Еще со вчера.
Полина Викторовна. Главное, чтобы не две.
Виктор Анатольевич. Мам, так мы можем и три себе позволить!
Ксения (поддерживая разговор). Да, папа, особенно ты… (тоже шутит)
Лида. Так, отстаньте от дедушки!
Виктор Анатольевич. Правильно, девчонка, чего они, скажи, деда обижают, да?
Лида. Вот именно! Бабушка, натирай бокалы!
Ксения. Лида, ты игрушки свои убрала, как я просила?
Лида. Мам, давай завтра.
Ксения. Нет, иди, убирай.
Полина Викторовна (Ксении) Говорила, что сегодня без нравоучений, а сама воспитываешь.
Ксения. Так я ее еще со вчера пытаюсь заставить это сделать.
Полина Викторовна. Ладно, давайте садиться за стол.
Ксения Викторовна. Лида, иди, позови Петю.

Лида убегает за Петей. Оксана садится слева от главного места, слева от нее садится Полина Викторовна. Входит Петя, садится справа на главное место. Лида садится рядом с дедушкой, получается спиной к зрителю, рядом с ней остается пустой стул.

Полина Викторовна. Ну, Петь, открывай бутылочку белой, наверное.
Ксения. Давайте.
Виктор Анатольевич. Может, коньячку, Петь?
Петя. Попозже давай, пап. А то мы с тобой ничего не запомним, если сразу с коньяка начнем. (Смеется)
Виктор Анатольевич. Как скажешь!

Петя открывает шампанское, вылетает пробка.

Полина Викторовна. Ух, как стреляет.
Лида. Чур, пробка моя! (Забирает пробку у Пети)
Петя. Сначала женщинам. (Наливает Ксении и Полине Викторовне)
Лида. Я вообще-то еще девочка! (Все смеются)
Виктор Анатольевич. Мадам, а когда начали употреблять? Как я это мог пропустить?
Петя. У тебя еще кишка тонка, чтоб пить такие вещи.
Лида. Вот и не надо! У меня есть пепси!
Петя. Правильно. (Наливает Виктору Анатольевичу, себе)
Лида. А мне налей колы!
Петя. Давай бутылку. (Берет у нее бутылку, наливает колу)
Полина Викторовна. Ну давайте. (Протягивает бокал к центру)
Виктор Анатольевич. Мам, а Андрей что? Не звонил?
Полина Викторовна. Звонил: «у меня учеба». Не может.
Виктор Анатольевич. Ну, предлагаю тогда за тех, кого с нами нет.
Полина Викторовна. Папа, ну это не из той оперы совсем.
Петя. Отец уже до нас видимо пару тостов пропустил. (Все смеются)
Виктор Анатольевич. Ну, вас, чего вы!
Ксения. Давайте, за Андрюшу.
Лида. За Россию. (Все снова смеются)
Петя. И за нее тоже.

Чокаются, выпивают.

Виктор Анатольевич. Так, мама, хочу попробовать твоих щей.
Полина Викторовна. Каких щей? Оксана все готовила, я только стол накрыла.
Виктор Анатольевич. Тогда, Оксан, хочу попробовать твоих щей.
Ксения. Давай, пап, чего тебе положить?
Виктор Анатольевич. Мясо по-французски.
Ксения. Держи. (Кладет ему еду)
Виктор Анатольевич. Спасибо. Ну, между первой и второй перерывчик не большой?
Петя. Да, верно. (Все снова чокаются)
Ксения (Пете). Анжелика не приедет?
Петя. Нет, она с родителями, не может. Завтра, наверное.
Ксения. Да прям! Завтра все дружно от Нового года отходить будут.
Виктор Анатольевич. Это точно. Я в прошлом году утром поехал по делам, так в городе ни души. Только узбеки по пустым улицам ходят, в шоке смотрят по сторонам, не понимают, что происходит.
Петя. Пап, они же зарабатывают, а не отдыхают так, как мы. Это понятно.
Виктор Анатольевич. Нет, я не говорю, что плохо. (Улыбается) Надо же о чем-то начать.
Полина Викторовна (смеется) Хорошая тема для начала.
Лида (протягивает бокал). Тост!
Виктор Анатольевич. Давай, девчонка!
Лида. За меня! (Все смеются, чокаются)

Входит Андрей с двумя бутылками шампанского, в цветастой шапке, теплой узорной кофте, одет он весьма нестандартно.

Андрей. Ну че, ширли-мырли! (улыбается)
Лида. Андрей! (Лида вскакивает, обнимает брата)
Андрей. Привет, Лид. (Целует ее)
Виктор Анатольевич. О-о-о, какие люди!
Полина Викторовна. Я так и знала, что ты приедешь! (Улыбается) Обманщик! (Целует его)
Ксения (подходит к Андрею). Здравствуй, сынок. (Обнимает, целует его)
Андрей. Привет, мам.
Виктор Анатольевич (подходит к нему). Ну, что студент? (Жмут руки, обнимаются)
Андрей. Привет, дедушка! (Подходит к Петру, который тоже идет к нему навстречу) Привет, Петь. (Жмут руки, обнимаются)
Петя. Здарова! Че не предупредил, что приедешь?
Полина Викторовна. Ну, иди, располагайся. И за стол! Голодный с дороги?
Виктор Анатольевич. Так мы накормим! Мы тебя голодным не оставим.
Андрей (уходя). Студент – всегда голодный.
Лида. Я с тобой. (Уходят)
Ксения. Ну, все в сборе!
Полина Викторовна. Все, да не все, конечно. (Вздыхает)
Ксения. Всеми вместе мы только летом собираемся.
Полина Викторовна. Да, к сожалению.
Виктор Анатольевич. Мам, тебе что, в нашей компании плохо?
Полина Викторовна. Ой, Вить, ну тебя! Ты только два бокала выпил, а уже как будто бутылку!
Виктор Анатольевич (навеселе) А что еще на новый год делать?
Ксения. И правда?
Петр. Па, не слушай маму, ее саму уже унесло. (Полина Викторовна смеется, скрестив руки и держа наполовину опустошенный бокал)
Ксения (Полине Викторовне). Ты мясо смотрела?
Полина Викторовна (легко удивившись) Забыла.
Ксения. Я посмотрю, все равно Андрею надо взять посуду.
Полина Викторовна (вдогонку). Ксюш, я хлеба маловато нарезала, принесешь еще?

Возвращается Андрей. С ним Лида. Лида держит в руках воздушного змея.

Виктор Анатольевич. Ух ты! Это у тебя что?
Лида. Воздушный змей. (гордо)
Виктор Анатольевич. Ничего себе! Ну что, садитесь! Шампанское, коньяк, водку, чай, воды?
Андрей. А сок есть?
Виктор Анатольевич. Есть! (Берет с полки две коробки. Смотрит на первую, потом на вторую) Тебе с яблоком? Или… с яблоком? Да, выбор у нас не большой. Так что давай водки!
Андрей (смущенно) Спасибо, но алкоголь не пью.
Виктор Анатольевич. Как скажешь – тогда чай? Тебе какой?
Петя. Зеленый или зеленый? (Все подсмеиваются)
Виктор Анатольевич. Не надо! Что я чая черного для внука не найду? К соседям пойду!
Петя. Па, не смеши! На Новый год к соседям за чаем! Ты еще хлеба и соли попроси.
Виктор Анатольевич. Не, Петь, ты не прав! Он – наша родня! Если хочет это и это – мы все должны сделать для этого, понимаешь?
Петр. Ну не чай же просить по соседям.
Виктор Анатольевич. Если придется – то и чай.
Андрей (смущенно) Мне любой пойдет, правда.
Виктор Анатольевич. Сейчас, я к твоей маме схожу, скажу ей, что ты хочешь чаю! (Встает)
Андрей. Да я схожу, дедуль.
Виктор Анатольевич. Как скажешь. (Садится. Андрей встает, уходит)
Петя (ему вслед). Андрюх, там кола в холодильнике еще есть.
Андрей. Хорошо.
Виктор Анатольевич (Полине Викторовне, дрожащим пьяным голосом). Мам, к нам приехал внук!
Полина Викторовна (заметив эту пьяную наигранную мимику). Ой, не умер же. Чего расстраиваться так?
Петя. Ладно вам. Давайте бокала свои. Па, открываем коньяк?
Виктор Анатольевич. Так давно пора!
Петя (открывая коньяк). Андрей? (Кричит)
Андрей. А?
Петя. Ну, где вы там?
Андрей. Идем!
Полина Викторовна. Петь, а мне налей еще вина, оно так хорошо пошло.
Петя. По тебе видно.

Возвращаются Андрей с Ксенией. В руках Ксении корзинка с хлебом, она ставит ее на стол.

Петр. Садитесь. (Издеваясь) У Лиды очередной тост.
Лида. Эй, нет у меня тоста! Пусть Андрей скажет!
Петр. Закончились?
Лида (язвительно). Нет, просто берегу на всякий пожарный.
Полина Викторовна. Ну, Андрей, тебе предоставляется первое слово!
Андрей (смущенно). Да я не умею их говорить.
Полина Викторовна. Знаю, что умеешь.
Ксения (радостно). Сынок, говори.
Андрей (встает). Так, ну… (Подыскивая слова). Я хочу пожелать… Чтобы мы собирались вот так каждый год. Чтобы помнили, что мы - самые близкие и родные друг другу люди (Задумывается, дальше говорит все от души, от сердца). Что кроме тех, кто сидит за этим столом, ближе у нас в жизни никогда не будет. И счастье – это не где-то что-то. Счастье – это то, что мы все еще живы. Что мы можем сказать друг другу о любви. Что мы можем обнять. Мы забываем об этом. Все в делах. Жизнь, она, конечно, собака, длинная. Но может оборваться в любую секунду. И потом… В общем, с Новым, наступающим годом, друзья! За нас! (Поднимает бокал. Все чокаются)
Полина Викторовна. Вот это тост! (Показывает большим пальцем) А говоришь – не умеешь!
Ксения. Стесняется!
Виктор Анатольевич. Андрей, я даже прослезился.

Диктор говорит по телевизору: «Сегодня Владимир Путин лично поздравил жителей Украины с Новым годом, пообещав им дальнейшую помощь в эти трудные времена. Так же корреспондентами было отмечено радушное принятия президента в Верховной Раде. Участники процесса обсудили новые военные положения и разграничение границ между Россией и Украиной. Напомним, что президент Америки Хиллари Клинтон выступила в Белом доме с заявлением о том, что союз между Россией и Украиной – это прямой вызов к конфликту с западными державами».

Петя. О, в следующем году отдыхать поедем в Киев.
Виктор Анатольевич. Да ну, Петь! К тому времени от этой Украины ничего не останется. Они же ее, как волки овцу на чужой земле раздербанят. Кому она потом нужна будет?
Петя. Пап, я тебе скажу так, пока у власти Путин – такого не произойдет. Он, человек грамотный. А факт остается фактом, часть Украины теперь наша.
Виктор Анатольевич (распаляясь). Вот ты ж, Петь! Я тебе про одно, а ты мне про другое. Там же война гражданская идет! Что после нее останется? Сейчас местные разбегутся, а дальше руины! Эти, бля, американцы никак успокоиться не могут, что у нас самая большая страна!
Петя (поучая). Па, поверь мне - причина не в этом.
Виктор Анатольевич. А в чем?
Петя. На Украине что есть?
Виктор Анатольевич. Уголь.
Петя. При чем тут нефть? Уголь, может, есть. Но там находится кое-что еще.
Андрей. Ядерное оружие.
Петя. О, правильно. Держи (Протягивает бокал, чтобы чокнуться, чокаются).
Виктор Анатольевич. Да если у них было ядерное оружие, они бы никого не подпустили в страну, Петь.
Петя. Это верно, но надо еще не забывать о том, что оружия мало. Оружие – скорее второстепенный фактор. Первый – это экономика. А у них она страдает.
Виктор Анатольевич. Эт да.
Петя. Вот и все. Америке нужно оружие, как и всем другим странам. А зачем его отдавать России?
Виктор Анатольевич. Ну да.
Петя. Просто другое дело, что у них не получилось грамотно его заполучить, поэтому они устроили там войну, а свалили все на Россию. Хотя она единственная хотела помочь землякам. А в итоге мы все в говне, а Америка - в белом. Путин все равно получил то, что хотел. Средства оправдывают цели.
Ксения. Я все равно считаю, что все это дико и аморально. Двадцать первый век на дворе, тут НЛО вот-вот прилетит, а мы все между собой договориться не можем. (Андрей сильно начинает смеяться)
Петя. Оксан, какое НЛО! Соберись!
Виктор Анатольевич. Так, Ксюхе больше не наливаем (Все смеются)
Полина Викторовна. Я согласна. Ну как можно настраивать два родных народа против? Это надо быть чистой сволочью.
Виктор Анатольевич. Мам, им деньги нужны. Это мы с тобой живем рядом с лесом, нам ничего не надо. А у них знаешь, как там все сплетено?
Ксения (развязно, пьяно). Папа – большие деньги всегда портили людей. Даже самых хороших.

Ксения выпивает. Полина Викторовна с упреком смотрит на да дочь.

Полина Викторовна. Это ты, Оксан, о ком говоришь?
Ксения (уходя от прямого ответа, заедая и запивая свою фразу). А что, я не права, что ли?
Полина Викторовна. Тебе не стыдно?
Ксения. Да почему ты решила, что я о нем говорю?
Полина Викторовна. А о ком еще?
Ксения. Не начинай. Я и слова о нем не сказала.
Петя. Началось!
Виктор Анатольевич (улыбаясь, пьяно) Девчонки, что вы ссоритесь? Мы ж о политике, а не о шишках-елках.
Полина Викторовна. Я и не начинала. Я защищала свою семью.
Ксения (смеется) О-о, понятно! А я – не семья, да?
Петя. Оксан, перестань! Ты часть семьи, как и мы все. Мам, а ты прекрати, пожалуйста, вот эти утопии начинать. Давайте хоть раз спокойно Новый год встретим.
Лида. Прекратите ссориться – иначе я уйду!
Ксения (гладя Лиду по голове). Никто не ссорится, любимая, никто! И не будет. Обещаю. Веришь мне?
Лида (приживаясь к ней) Верю.
Виктор Анатольевич. Конечно, наши политики, я так скажу: пидо…
Полина Викторовна (останавливает его). Витя!
Виктор Анатольевич. Ладно, ладно! Просто я не могу смиряться с тем, блин, что они сидят где-то наверху в своих кожаных креслах и убивают людей, как тараканов.
Петя. По-другому никак, пап. Если бы мы с тобой там оказались, мы бы делали тоже самое.
Виктор Анатольевич. Нет!
Петя. Да, это ты здесь так говоришь. А там – не выполнил, под раздачу.
Виктор Анатольевич (вызывающе) Петь, если бы меня к стенке, даже, вот так, при-ставили, и вставили бы дуло автомата в рот, даже тогда бы я отказался! Я сукой быть не хочу!
Ксения. Папа! Здесь ребенок.
Виктор Анатольевич (извиняется). Нет-нет-нет… Я - ничего.
Петя. Просто, пап, там одна сила – деньги.
Виктор Анатольевич. Здесь, Петь, соглашусь.
Ксения. Об этом я и говорила.

Полина Викторовна с недоверчивой улыбкой броско глянула на Ксению.

Петя. Ладно, давайте выпьем, что ли. Оксан, говори.
Ксения. Я хочу сказать… Что я всех, без исключения очень люблю, ценю! И храню вас, как зеница око. Ой, не могу, давайте выпьем.
Виктор Анатольевич (пьяно, дрожащим голосом). Ксюш, я тебя тоже очень люблю! (Чокаются, выпивают, Полина Викторовна тяжело вздыхает) Так, теперь моя очередь.
Петя. Па, тебе лишь бы выпить (смеются)
Виктор Анатольевич. Так. Максим (запнулся), то есть, Петя, всех собрал. Я просто хочу сказать о том, чтобы мы друг друга не обижали! (Андрею) Правильно, Андрей? Чтобы… Нет, вы не думайте, что я такой сякой, шишки-елки, блин! Я любого порву на части, если хоть кто-то (бьет сильно пальцем по столу) хоть пальцем тронет кого-то, я того, блин…
Петя. Пап, ближе к делу.
Виктор Анатольевич. Я, вот, недавно вспоминал, как строил этот дом. Я его строил семь лет. Вот этими руками. Блин (смеется) я даже помню, как мы все спали внизу на кухне в цементных стенах, в пыли. А сейчас – сидим в тепле и уюте. Елку поставили. И руку ломал здесь, и плечо выбивал. В общем, чего только не было. Мам, вы тогда жили в центре…
Петя (обрывая). Па, у мамы еще нет склероза.
Виктор Анатольевич (улыбаясь). Нет. Наша мама, конечно, в добром здравии. Просто я вот вспомнил. Как-то вы приехали летом, у нас еще один этаж был тогда. Андрюхе – лет семь было. Повел я его на задний двор, где начал огородик разбивать. Там маленький кустик малины. На нем созрели семь ягодок. Я говорю: «Андрюш, можешь скушать эти темно-красные ягодки, а зеленые не рви». Андрей говорит: «Да, да, конечно». Я пошел маме показывать, что успел построить. Потом все уехали. Андрей с красным малиновым ртом (смеется). Я себе чайку сделал, пошел на задний двор под Максимкину черешню посидеть. Прохожу мимо куста, а он – пуст. Ни одной ягоды. Даже зародышей. Думаю: «Тьфу, елки-палки, ну надо же, все ягоды съел. Сразу бы и куст съел бы с корнем». Да. Так к чему я это? (Задумывается).  Чтобы жизнь у нас была – малина, а не голый куст. (Чокаются)
Петя (смеется). За малину.
Полина Викторовна. Но чтобы жизнь малиной не казалась.
Андрей. Кажется, я логику потерял.
Петя. Найди.
Виктор Анатольевич. Расскажи нам, Андрей, чем ты там занимаешься?
Андрей (мягко и легко) Театром. В двух пьесах уже играю. Роли не большие, но все же подъем есть. В Питер летали на гастроли в Малый драматический. У нас мастер продвинутый. Сейчас где-то в Берлине, смотрит какой-то спектакль (Делает жадный глоток сока).
Полина Викторовна. А в каких спектаклях?
Андрей. В «Дураках на периферии» играю милиционера и актера в «Безлюдном пе-реулке».
Виктор Анатольевич. Платят, хоть?
Андрей. Да, этим не обижают.
Виктор Анатольевич. Слава богу. Главное, Андрей, чтобы честь не унижали, а все остальное притерпится. Как главную роль получишь – ты нам сообщи, мы тут все соберемся, приедем смотреть.
Андрей (смеется). Да, главная роль… До нее еще как до Китая.
Виктор Анатольевич. На поезд сел и поехал.
Петя (весело). Да. До китайской стены. А там тебя кто-то с лука пришибёт.
Виктор Анатольевич. Нет, Петь, Китай – сильная страна. Зря ты так. Все не так, как кажется на самом деле. Вчера по новостям передавали, что за три года у них родилось двадцать три миллиона китайцев. Ты можешь себе такое представить? Им и автоматы не нужны, они добежать успеют.
Петя. Папа, а что ты хочешь? У них социализм. Если не тоталитаризм. Они – крупнейшая социалистическая машина. Современные татаро-монголы.
Виктор Анатольевич. Да, с ними ссориться не выгодно.
Ксения. Я, скажу, ссориться никогда не выгодно.
Полина Викторовна. Это точно.
Андрей. Конечно, современный Китай – это что-то с чем-то. Недавно журнал FOREBS признал Путина самым влиятельным человеком в мире. Это странно. Может вы не знаете, но Китай люто ненавидит Далай-Ламу.
Полина Викторовна (перебивая). Кто это?
Андрей. Это духовный лидер Тибета. Нобелевский лауреат. Так вот. Китай люто ненавидит Далай-Ламу. За что – это сейчас неважно. Важно другое. Российские буддисты ждут не дождутся его визита в Россию. Но ему все время отказывают в визе. Как вы думаете, почему? Мы сидим тут, Новый год справляем, мечтаем про будущее, загадываем желания. А Китай на сто лет вперед всё продумал. Он желаний не загадывает. Он их исполняет. Не то, что мы.
Виктор Анатольевич. У нас есть то, чего нет у Китая: «Тополь-М». Нам бояться нечего.
Полина Викторовна. Ладно вам. Нашли тему на Новый год.
Андрей. Бабушка, любое застолье кончается политикой – ты разве не заметила? Даже похороны. Это суть русского человека: обвинить во всем президента.
Ксения. Нет, Андрей, ты не прав. Ты не можешь разбираться в политике, коли ты не в ней.
Андрей (язвительно) Дело не в ней -  а в нас. В тупых – нас.
Полина Викторовна. Андрей, у тебя это какая-то больная тема. Ты чего?
Андрей. Да ну… Это у всей страны больная тема. У всего мира. Что вы мне тут чешите.
Ксения (строго). Андрей, прекрати, ты хамить начинаешь.
Виктор Анатольевич. Товарищ, у нас же тут не собрание партий, ты чего?
Андрей. Ладно, извините. Пойду воздухом подышу. Там снег идет. (Уходит)
Лида. Я с тобой! Мам, а можно спросить?
Ксения. Да, моя хорошая?
Лида. А Путин – это такой лысый дядька? (Обстановка моментально разряжается. Все пронзились смехом и улыбками)
Ксения (самозабвенно открыто смеясь). Да, моя роднюлечка. Это лысый дядька.

По телевизору начинается трансляция поздравительной речи президента.

Виктор Анатольевич. О, послушаем.
Полина Викторовна. Петь, далей в бокалы.
Ксения. Где пульт? Громче бы.
Полина Викторовна (улыбаясь) Я на нем сижу. (Протягивает пульт Ксении, та прибавляет звук)
Петя. Зовите Андрея с Лидой.
Полина Викторовна (кричит) Лида! Лида!

Вбегает одетая в зимнюю одежду Лида.

Лида. Чего?
Полина Викторовна. Идите президента слушать. Зови Андрея.
Лида. Сейчас! (Убегает. Вбегает через несколько секунд). Он не хочет. Сказал, что салют смотреть будет.
Ксения. Ну и не надо. Садись с нами.
Лида. Я к Андрею хочу.
Ксения (указывая). Потом пойдешь! С нами посиди.
Лида (расстроенно) Ну ладно (Раздевается, садится за стол)

Происходит общее затемнение. Пока все сосредоточены были на видео и сцене на переднем плане, актеры за столом готовятся к следующей сцене, которая происходит через три часа после поздравления Путина. Стол наполовину опустошен, все – пьяные. За столом все еще сидят Полина Викторовна, Виктор Анатольевич и Ксения. Андрей и Лида ушли спать, Петя шел спать к себе. Работает телевизор, показывают какой-то старый советский черно-белый фильм.  Виктор Анатольевич жует салат и смотрит в телевизор. Ксения смотрит в тарелку, небрежно ест кусок мяса, Полина Викторовна задумчиво смотрит куда-то в сторону.

Ксения (вяло, замечая взгляд Полины Викторовны) Мам, ты чего?

Полина Викторовна молчит.

Ксения (усмехнувшись, машет перед ней рукой) Мам, ау, ты где там? (Полина Викторовна переводит тот же задумчивый взгляд на Ксению Викторовну, оставаясь  где-то в мыслях) О чем думаем?
Полина Викторовна (отмирая) А? Чего?
Ксения. Ты так сидишь уже минут десять.
Полина Викторовна (устало) Устала.
Ксения. Иди спать.
Полина Викторовна. Посижу еще немного – и пойду.

Возникает Голос Максима. Его никто не слышит кроме Полины Викторовны. На протяжении следующего диалога Полина Викторовна снова упирается взглядом в ту самую точку, в которую смотрела до этого.

Голос Максима. Привет.
Полина Викторовна. Привет, сынок.
Голос Максима. Как семейство?
Полина Викторовна. Как видишь (хихикает). Напились все. Как вы там Новый год справили?
Голос Максима. Хорошо. Все спят уже, только с Егором мучаюсь, проснулся чего-то.
Полина Викторовна (улыбаясь) Привет Егорке передавай.
Голос Максима. Обязательно. Вы за столом еще?
Полина Викторовна. Да. С Оксаной и с отцом. Андрюша с Лидой и Петей спать ушли.
Голос Максима. Как Оксана?
Полина Викторовна. Да как? Нажралась.
Голос Максима. Дело не хитрое. Для нее. (весело) Отец тоже борется с темной силой?
Полина Викторовна (подхихикивает) Да. Точно. (Неловко) Мы тут решили скважину пробурить на метров тридцать. У нас вода опять замерзла.
Голос Максима (приобретает металлический оттенок, напряженно) Так. Что для этого нужно?
Полина Викторовна (с черным стыдом). Пятьдесят тысяч.
Голос Максима. Мам, я могу прислать половину. Остальное добавьте сами.
Полина Викторовна (робко, просительно, извиняясь) Где же мы такие деньги возьмем? Это же надо двадцать пять тысяч.
Голос Максима (строго, железно, металлически, повелительно) Мам, а вы не зарабатываете ничего?
Полина Викторовна. Конечно, зарабатываем, сыночек. Но ведь деньги уходят на еду и мелкий быт. Остается совсем ничего. А еще Лида на мне. Мне ее каждый день в школу отправлять. Еще и за свет, за газ платить. Я же все одна.
Голос Максима. А Петя?
Полина Викторовна. У него девушка. Ее надо содержать. Он, конечно, помогает. Но мы все равно не справляемся, сынок.
Голос Максима. А Оксана?
Полина Викторовна (с презрением) Ты что, Оксану не знаешь? Она и на Лиду-то не дает. Думаешь, в дом будет вкладываться? У нее только на водку всегда есть.
Голос Максима. Хорошо, мам. Понял. Я подумаю. Сейчас ничего сказать не могу.
Полина Викторовна. Хорошо. (Нищенски, жалобно) Я буду ждать.
Голос Максима. Ты им сказала?
Полина Викторовна. Нет еще, сынок. Только Вите. Знаешь, я подумала, что лучше не стоит им говорить. Пусть живут. Они и так ссорятся за копейки. Знаешь, что начнется, если скажу? Пусть живут спокойно. Не хочу всей этой ненависти, проклятий. Придет время – узнают, а сейчас ничего ведь не изменится от этого: узнают они или нет?
Голос Максима. Мудро. Хорошо, тогда откладываем этот разговор на более актуальное время.
Полина Викторовна. Да, сынок. Лучше отложить.
Голос Максима. Ладно, мам, будем прощаться. Если что – я сейчас дома и всегда на связи.
Полина Викторовна. Хорошо, сынок! Целую тебя, люблю, обнимаю.
Голос Максима. Пока, мам.

Ксения (снова заметив тупой взгляд Полины Викторовны) Мам, тебе серьезно пора отдыхать. А то я беспокоиться за тебя начинаю.
Виктор Анатольевич. Мам, посиди с нами еще десять минут. Я еще на тебя не нагляделся.
Полина Викторовна. Ой, Вить. За полночи не нагляделся?
Виктор Анатольевич. Мам, я за всю нашу жизнь не нагляжусь.
Полина Викторовна. Мне теперь тут вечность сидеть?
Виктор Анатольевич. Нет, без проблем. Если хочешь отдыхать – иди, конечно.
Ксения. Правда, мам. Тебе лучше отдохнуть.
Полина Викторовна. Надо еще со стола убрать.
Виктор Анатольевич. Зачем? Мы еще с Ксюхой хотим посидеть, да, Ксюх?
Ксения. Да. Я еще, например, не хочу уходить.
Полина Викторовна. Ладно, пойду спать тогда. (Встает)
Виктор Анатольевич. Утром я тебе сделаю чай в постель.
Полина Викторовна. Ой, Вить, ну. Добрых снов. Только сильно не шумите.
Ксения. Добрых снов.
Полина Викторовна. Добрых. (Уходит)

Виктор Анатольевич (скрестив руки на столе, наклонив немного вперед корпус, протяжно, пьяно). Оксан, я хочу с тобой поговорить.
Ксения. О чем?
Виктор Анатольевич. Оксан, скажи, зачем ты обижаешь нашу маму?
Ксения (возмущено) Пап, как я ее обижаю?
Виктор Анатольевич (жестикулируя ладонями перед грудью). Нет, Ксюх, я не хочу ссориться или что-то шишки-елки. Понимаешь? Она старенькая, мы ее беречь должны.
Ксения. Пап, ну что я плохого ей сегодня сказала, скажи?
Виктор Анатольевич. Как? Ты сказала, что все с большими деньгами такие-сякие.
Ксения. Я же не ее имела в виду.
Виктор Анатольевич. Оксан, ну мы же не дурачки какие-то? Все поняли, что ты говорила про Максима.
Ксения. Пап, а я и тут не ошиблась.
Виктор Анатольевич. Давай так: Макс живет отдельно, у него своя семья. Зачем ты о нем говоришь плохо?
Ксения. Пап, не хочу это обсуждать.
Виктор Анатольевич. Я понимаю тебя, Ксюх, но так ведь нельзя? Мы – семья. (Терпеливо) Как в школе учили, помнишь? Семь «Я». Семь букв «Я».
Ксения. Мы не школе.
Виктор Анатольевич. Оксан, бабушка обо всех нас забоится.
Ксения. Что ж она, такая заботливая, доченьку из дому выправила?
Виктор Анатольевич. Да кто тебя выгонял? Ты сама к Сергею жить ушла. Зачем ты так? Мы тебя в шею выгнали?
Ксения. Я не про это. Нас ведь не пустили жить с ним вместе.
Виктор Анатольевич. Оксан, понимаешь, мама…
Ксения (перебивая) А мама была и не против. Это ведь Максим ей запретил. Не хочет устраивать общагу. Боится, что мы сопьемся, а все остальные вместе с нами.
Виктор Анатольевич. Ксюх…
Ксения (повышая тон) Какое он имеет права запрещать мне жить здесь с моим мужем? Мне разрешила моя мать! Его мать! Кто он такой? Бог? Он живет где-то у себя в Питере и руководит всем. Он вообще давно стал только каким-то голосом. А мама его слушает, как будто ей Бог в уши шепчет. (Расстроившись) Мне мать разрешила жить…
Виктор Анатольевич. Ксюша, я тебе скажу так: Максим имеет полное право определять жителей этого дома.
Ксения. Вот. Я же говорила. Деньги все решают. Все молятся на него только потому, что у него миллионы в кошельке. А мы – нищеброды, значит молчите в тряпочку, живите на помойке.
Виктор Анатольевич. Нет, Ксюша, ты не права.
Ксения. Папа, в чем я не права?
Виктор Анатольевич. Ксюша. Максим имеет полное право на то, чтобы определять жителей этого дома…

Виктор Анатольевич как-то странно смотрит на Ксению, будто пытается ей что-то сказать.

Ксения (притаившись, в ступоре) В смысле?
Виктор Анатольевич. В прямом. (Возникает тяжелая пауза). Бабушка переписала дом на Максима. (Ксения ошарашено смотрит на Виктора Анатольевича). Да…

Ксения переводит взгляд в зрительный зал. Так она тупо смотрит секунд десять, затем ставит локти на стол, закрывает лицо ладонями и начинает истошно, в голос, не останавливаясь рыдать. Виктор Анатольевич вздыхает. Подходит к центру стола, берет водку, наливает себе рюмку, садится на место Полины Викторовны, слева от Ксении, выпивает. Гладит Ксюшу по плечу. Она не реагирует. Выходит сонная Полина Викторовна.

Полина Викторовна (тревожно) Что случилось, Оксана? (Ксения не отвечает) Вить, что случилось?
Виктор Анатольевич. Мам, как тебе сказать…
Полина Викторовна. Как? Отчего-то она же плачет?!

Появляется сонный Петя в одних черных трусах.

Петя. В чем дело? Оксан, что случилось?

Оксана что-то пытается объяснить Пете, но ни он, никто другой не понимают слов. Виктор Анатольевич переживает за то, что его выдадут. Появляются Андрей и Лида.

Андрей. Мам, что с тобой?
Лида (начинает плакать, повторяя маму) Мама, что с тобой?

Полина Викторовна скрещивает руки на груди.

Полина Викторовна. Да ничего с ней! Допилась!
Ксения (наконец, собравшись с силами, сквозь всхлипы). Собирай вещи, Лида. Скоро нас вытурят отсюда совсем.
Петя. Оксан, что случилось, говори. Пап?
Виктор Анатольевич. Петь, как тебе сказать…
Полина Викторовна (понимая, наконец). Витя, я же тебя просила молчать?! Ничего доверить человеку нельзя. Я тебе завтра устрою!
Виктор Анатольевич. А что я? Я ничего…
Андрей (повышая голос) Что, блин, случилось-то, мам?
Ксения. Мама, как ты могла так поступить? (Смотрит на нее) Как ты могла?
Полина Викторовна. А у меня, Оксана, выбора другого не было. Я не тяну этот дом уже. У меня физически не хватает денег на него. Что я еще могла бы сделать? Как наша соседка баба Валя, - от долгов в петлю полезть?
Петя. Мам, ты о чем?
Полина Викторовна. О том, что я переписала дом на Максима.
Петя (в шоке) Зачем?
Полина Викторовна (нервничая). Я же сказала. Я не тяну этот дом. Он требует больших денег, которых ни у кого из нас нет, кроме как у Максима. Только он в состоянии содержать его понимаете? (Петя замирает, думая о чем-то, затем уходит)
Ксения. Ты же знаешь, мам, как Максим ко мне и моим детям относится? Ты за что так со мной? Скажи?
Полина Викторовна. Оксана, ты пьяная. Иди, ложись спать, а утром поговорим.
Ксения. А ты разве никогда не пила? Эх, мама… Спасибо тебе большое. Спасибо, что выкинула родную дочь с детьми на улицу. Спасибо! (Андрею) Скоро мы, сынок, будем жить на улице. Мелочь просить будем.
Андрей. Мам, не будем, успокойся.
Ксения (злостно) За что ты меня так ненавидишь, а? Ты, лицемерка! Ты хочешь, чтоб я, как сука какая-то подзаборная поскорей сдохла где-нибудь? Чтобы я сдохла? Чтобы твой единственный позор семьи сгнил где-нибудь? Ну да!.. Гнилой водитель гнилого троллейбуса. (Кричит) Да? Гниль!
Полина Викторовна (тоже начинает кричать) Оксана, как ты можешь такое мне говорить? Где совесть у тебя? Никто тебя выкидывать не хочет! И смерти тебе никто не желает. Гадина такая, прекрати немедленно, чтобы я от тебя больше не слышала!
Ксения. А что ты хочешь, чтобы я молчала до гроба? Да? Нет уж! Не собираюсь больше молчать! Ты меня всю мою жизнь уничтожаешь! Всю мою жизнь!

Виктор Анатольевич снова наливает себе водки.

Петя. Это бесполезно. (Машет рукой, уходит)
Полина Викторовна. Оксана, что ты такое городишь? Кто тебя уничтожает всю жизнь? Я? Я тебя от несчастий всю жизнь спасаю. От твоих дружков, от подружек. От тебя самой. Как ты смеешь мне теперь говорить, что я гублю тебя?
Ксения. Очень просто. Ты всю жизнь меня не любила. Никогда. Нянчилась то с Максимом, то с Петей. А я у тебя козлом отпущения была. Я все помню! Как ты меня наказывала, как била только меня. А знаешь, что самое интересное? Что ту хрустальную вазу, за которую ты меня до крови исполосовала, укокошила не я, а Максим! Максим! Я, как старшая, взяла вину на себя. Потому что меня Максим тогда на коленях умолял не выдавать его.
Полина Викторовна. Не правда. Это ты ее разбила. Мне Максим ничего про это не рассказывал.
Ксения (кричит) Конечно! И не расскажет!
Полина Викторовна. Ну, и при чем тут эта хрустальная ваза, скажи? Разве о ней сейчас речь?
Ксения. Речь о том, что ты никак не можешь признаться ни себе, ни мне, что ты просто меня не любишь. Не любишь. Вот в чем дело. В нелюбви. Ты ведь только думаешь, что любишь! Потому что обязана любить родную кровь, ведь все любят родную кровь. Но не ты. Почему-то не ты. И не признаешься. Потому что боишься.
Полина Викторовна (смеется в голос). Какая же ты дура, Оксана. Такого я от тебя еще не слышала. Не слышала… Раз так, собирай свои манатки и проваливай к черту. Чтобы я тебя больше не видела в этом доме.
Ксения (снова начинает плакать). Ой, бля, за что?! Лида, собирайся. Андрей!
Полина Викторовна. Не трогай детей. Сама вали! (Подходит к Ксении, пытается забрать Лиду, но та крепко держится за маму, Ксения держит ребенка) Ребенка отдай сюда, скотина такая.
Ксения (кричит) Ушла прочь. Это мой ребенок.
Полина Викторовна. Пьянь такая, Лида иди сюда. (Бьет Ксению по голове). Отдай, я сказала.
Ксения (в гневе). Ах ты, сука.

Ксения встает, толкает Полину Викторовну. Та падает и больно ударяется об пол.

Андрей (кричит и плачет, подбегает к бабушке, поднимает ее, Виктор Анатольевич наспех гасит одну рюмку за другой, затем берет бутылку и начинает пить водку, захлебываясь ею). ****ь, вы что, охерели совсем?!

Выбегает Петя, у него эрекция, видимо  мастурбировал.

Петя. Оксан, хули вы тут устроили на Новый год, ****ь?
Полина Викторовна (встает) Сейчас я тебе устрою! Погоди, мразь. Снова меня толкаешь? Сейчас я тебя так толкну, голову потеряешь. (Уходит)
Ксения. Попробуй. Только попробуй.
Петя. Андрей, что случилось?
Андрей. Что? Драться начали – вот что.
Петя. Так, все разбежались по комнатам. Чтобы я никого не видел больше сегодня. Иначе – все получат.
Ксения (открывает сервант и начинает забирать оттуда что-то, складывает все на стол) Это мое. Сейчас я все заберу в этом доме, что мое. Она еще об этом пожалеет.

Виктор Анатольевич, шатаясь встает и уходит в другую комнату, по дороге падает и снова поднимается. Пьяный вдребезги.

Андрей. Мама, ложись спать, пожалуйста. Прекрати все это.
Ксения. Сынок, собирай вещи.

Входит Полина Викторовна.

Полина Викторовна (красная, тяжело дышит, злая). Максим, они все взбунтовались. Оксана с ума сошла. (Кричит) Слышишь сынок. Она сейчас весь дом вынесет на улицу и скажет, что это ее.
Голос Максима. Оксана, значит так. Сейчас ты собираешь все свои вещи и уезжаешь из дома. В противном случае я беру билет на самолет и тебе сильно не поздоровится.
Ксения. Пошел ты к черту, Максим! Ты лучше расскажи матери, кто тогда вазу разбил?! А?
Голос Максима. Оксан, прекрати врать, ты ее и разбила.
Ксения (в шоке) Что? (шепотом) Что ты сказал? (Плачет тихо, как Виктор Анатольевич) Я? Я разбила…
Полина Викторовна (ехидно улыбаясь) Вот. Я же говорила.
Ксения. Да. Да… (смеется) Я разбила. (Берет маленькую хрустальную чашку из серванта, где стоит много хрусталя самых разных форм и роняет ее на пол. Чашка разбивается. Ксения берет еще один предмет и снова роняет). Я разбила. Да. (Смеется) Я. Точно. Как я могла забыть! (Бешено кричит) Я разбила! Я!

Ксения смахивает все предметы со стеллажа. Хрусталь бьется. Лида в испуге бежит к Полине Викторовне.

Полина Викторовна. С ума сошла совсем. Оксана, прекрати, что ты делаешь?! (Кричит) Петя! Петя! Максим, она сейчас убьет кого-нибудь. Меня убьет точно!
Голос Максима. Оксана, прекрати! Я тебе приказываю!
Ксения. Ты – никто. Ты всего лишь голос, иди ты в жопу, сукин ты сын.

Вбегает весь потный, красный Петя, у него еще эрекция, в руках влажные салфетки.

Петя. Бля, когда вы уже кончите, а? Я из-за вас сам кончить не могу. Затрахали уже все мозги. Оксана, мать твою, что ты делаешь, ложись спать, блин.
Ксения (берет осколок хрусталя, примеряет его к запястью руки). Суки… Сука ты, мам, сука…
Андрей. Мама, прекрати! Брось это, я тебе сказал.

Играет музыка Пола Уинтера «Lullaby From The Great Mother Whale For The Baby Seal Pups».
Ксения улыбается, делает резкий рывок рукой, перерезает себе вену, брызжет кровь.

Андрей (бросается к ней) Мама! Мама! (Истошно кричит) Бабушка, бабушка! Вызывай «скорую»!

Андрей срывает скатерть со стола, перевязывает матери кисть. Полина Викторовна, взявшись за голову, в шоке смотрит на дочь.

Лида (плачет, падает на колени) Мама, что ты делаешь? Мама! Не умирай мама.
Полина Викторовна (уводит Лиду в другую комнату) Сейчас, сейчас, доченька, вызову тебе «скорую», сейчас. Сейчас… (Уходит)
Андрей (падают вместе с Ксенией на пол. Ксения плачет, упершись головой в плечо Андрею. Андрей в панике сжимает ее запястье и плачет) Мама, что ты наделала…



Входит Полина Викторовна.

Полина Викторовна. Вызвала, сейчас приедет, три минуты сказали. Как она?
Андрей. Никак. Не знаю. Ничего не знаю.
Полина Викторовна (хватается рукой за сердце) Ой… Чего-то мне дурно.
Андрей (с ужасом смотрит на Полину Викторовну) Бабушка, что с тобой?
Полина Викторовна. Дышать не могу. (Сипло) Ох… Сердце… Петя? (Петя подбегает к Полине Викторовне, та падает на колени). Петенька. Родненький.
Петя. Мам, ты че? Мам?
Андрей (плачет) Бабушка! (Ксения теряет сознание). Мама! (Кричит) Мама! Мам, мам, мам не умирай, мам. Мамочка, родненькая… Что же вы наделали!!!
Петя. Мама?
Полина Викторовна. Сынок, дышать не могу. Сынок.
Петя (сквозь слезы) Мама, мама ты че?
Андрей. Бабушка, бабушка!
Полина Викторовна (смотрит на Андрея) Внучек, не теряй голову. (Умирает)
Петя (кричит) Мама! (Парализовано) Мама!
Андрей (плачет) Бабушка! Бабушка! Бабушка…

Вбегают врачи, начинают осматривать Ксению и Полину Викторовну.

Первый врач (смотрит Ксению) Пульс есть, срочная госпитализация. (Один из врачей оттаскивает Андрея) Все хорошо, мы ее вытащим, мальчик, не переживай. (Андрей подползает к бабушке)
Второй врач. Время смерти четыре утра одиннадцать минут. Инсульт, похоже.
Андрей (дрожа) Ба… Ба… Бабушка…
Петя (молча смотрит на труп, лежащий у него на коленях, смотрит в открытые глаза, затем поднимается, подходит к столу, пьет водку из горла, умывается ею, поднимает хрустальную чашку с злостью разбивает ее пол, берет себя за волосы, тупо смотрит в пол) М… М… М… М...
Андрей (берет ладонь бабушки и кладет себе под щеку) Это все неправда. (Шепотом) Это сон. Не правда. Я сплю. Я сплю. Мы спим. Мы все спим…

Затемнение.





Сцена
На похоронах

Кладбище. Снега нет. Светит солнце. Посередине открытый гроб. В нем лежит Полина Викторовна. Священник заканчивает отпевание. Много неизвестного народу. Слева стоят Андрей, Лида и Ксения. Все в черном. Ксения в инвалидной коляске, левым профилем к зрителю священник. Справа стоит неизвестный мужчина в красивом черном смокинге, дорогом пальто, среднего телосложения. Лицо его нахмурено, жестко. За ним стоят Петя со Снежанной, так же в черном, но только в куртках, за ними - Виктор Анатольевич. Где-то в толпе стоит Василий Иванович.

Священник (посыпает крестообразно землю на тело умершего с произнесением слов: «Господня земля и исполнение ея, вселенная, и вси живущие на ней»). А теперь о не менее важном. (Обращается ко всем) Я тут часовню строю, помогите кто чем может, ради Бога. (Сказав это, священник уходит).

Андрей. Вот и все.
Лида. Мам, тебе не холодно?
Ксения. Нет, доченька.

К ним подходит мужчина. Это Максим.

Максим (легко). Оксана.
Ксения. Привет, Максим.
Максим (нерешительно) Как ты?
Ксения (с легкой усмешкой) Как видишь.
Максим (протягивает руку Андрею) Привет, Андрей.
Андрей (отвечает) Привет.

К ним подходят Петя, Снежанна и Виктор Анатольевич. Народ постепенно уходит со сцены. Где-то у гроба остается Василий Иванович.

Петя (обращая на него внимание) А это кто там стоит? Ученик ее, что ли?
Андрей. Это мой добрый приятель.
Петя. А. Ты как, Оксан?
Ксения. Хорошо. Все хорошо.
Виктор Анатольевич. Какая-то непонятная зима. Снега нет. Солнце есть. Ни холодно. Ни жарко.
Максим. Приморский город. На юге всегда так. Воздух свежий.
Андрей. Это да.
Лида. Смотрите. (Обращает внимание на Василия Ивановича. Тот, сложив ладони, молится. Наклоняется, ложится на землю, протягивает руки вперед, снова встает. Делает это закрытыми глазами, читая какую-то мантру).
Петя. Что он делает?
Андрей. Молится. Все хорошо.
Ксения. Он тоже буддист?
Андрей. Да, мам. Он тоже буддист.
Максим. Да…

Между ними возникает молчание. Молчание, в котором все перед друг другом извиняются. Виктор Анатольевич пытается сдержать слезы, но не получается, отворачивается, вытирает их, чтобы никто не видел. Следом за ним все начинают, причащаясь плакать. Лишь только Максим сдерживается. Но его все равно душат слезы. Он поднимает голову вверх и смотрит на чистое синее небо. Взгляд его мягок, почти светел.  Закрывает глаза. Андрей, Лида и Ксения обнимаются, тоже плачут. Петя и Снежанна обнимаются. Виктор Анатольевич подходит к Максиму и обнимает его, они вместе начинаются по-мужски плакать. Василий Иванович смотрит на них и ласково, нежно улыбается. Он тоже всхлипывает.
Сцена замирает, все останавливается. Отмирают только Андрей и Василий Иванович. Андрей подходит к Василий Ивановичу.

Андрей. Привет, Вась. (Обнимаются)
Василий. Ом шанти, привет!
Андрей. Как дела?
Василий. Никак (Ласково). Вы все большие молодцы.
Андрей. Как же?
Василий. Правда. Это начало великого единства.
Андрей (смотрит за замершую картину) Думаешь?
Василий. Знаю. Я боялся, Максим после смерти матери станет равнодушным. Но, оказалось, наоборот. Андрей, люди делятся на две категории: те, у кого мама еще жива, и те, у кого она уже умерла.
Андрей. Да, неожиданно таким видеть Макса. Я и подумать не мог.
Василий. Это большое счастье, что на него именно так повлияла смерть. Есть такие, которые становятся холодными. Другие – агрессивными. Третьи, ненавидевшие мать при жизни, еще больше начинают ее ненавидеть.
Андрей. Как можно ненавидеть мать? Ладно, когда ты подросток пятнадцатилетний. Но когда тебе двадцать, тридцать, сорок, пятьдесят?
Василий. Знаешь, некоторые остаются десятилетними мальчишками и в сто лет. У меня знакомый был один. Паренек тридцати лет. Маменька у него старенькая была. Он ее люто ненавидел. К нему приходила часто девушка, им надо было где-то потрахаться, и он выгонял ее на улицу. Зимой, в мороз. При чем, не на пять минут, а на минут сорок, на час. Они еще и забывали о ней. Пару раз у нее инсульт случался на морозе, ее реанимация забирала. Она, по-моему, так и померла. Он ее босиком выгнал зимой. Села в троллейбус. Там и умерла, упершись головой в стекло.
Андрей. Ничего себе.
Василий. Да, бывает и такое. Так что я говорю: вам всем повезло чуть больше, чем остальным.
Андрей. Что теперь будет?
Василий. Не знаю. Надеюсь, что чуточку полегче.

Андрей задумчиво смотрит на гроб.

Андрей. Да…
Василий, Бабушка ушла легко. Не привязываясь. Твоя бабушка – была мудрой. И остается мудрой. Она уже с Буддой.
Андрей. С Гаутамой?
Василий. Да, с ним. Кто уходит в первый день – тот попадает к Гаутаме.
Андрей. Это здорово.
Вова. Андрей, я тебя ни о чем не просил. А теперь вот хочу.
Андрей. О чем?
Василий. Не становись таким, как Максим. Чего бы ты ни добился, кем ты ни стал, сколько денег бы у тебя ни было – не теряй голову. (На глазах Андрея выступили слезы) Чего ты?
Андрей. Ничего. Просто, мне то же самое бабушка сказала перед тем...
Василий (по доброму улыбается). Ну хорошо. Это знак. Видишь, когда бы еще твои родственники так друг друга любили, как сейчас? (Смотрит на них)
Андрей. Да. Действительно. Но все-таки не такой ценой.
Василий. Какая получилась. (Недолго думая) И давай не цепляться друг за друга. Пора научиться отпускать.
Андрей (удивленно) Что ты имеешь в виду?
Василий. Мы расстаемся надолго сейчас.
Андрей. Ясновидение?
Василий (смеясь) Оно, родненькое. Не переживай. Любые встречи заканчиваются расставаниями. Помнишь?
Андрей. Да. А любые расставания – встречами.
Василий. Молодец. (Улыбается, приобнимет его)
Андрей. Ты куда-то уезжаешь?
Василий. Я? Нет, что ты. Я умру здесь, в тупичке у моря. А тебя ждёт новая жизнь.
Андрей. Почему я?
Василий. Потому что в свои двадцать ты думаешь о карме, когда я в свои двадцать пил водку ведрами. У тебя хорошая карма.
Андрей. Я бы не хотел прощаться с тобой, Вась.
Василий. Зачем же прощаться? Мы и не будем. Если мы не попрощаемся, то значит мы все еще рядом.
Андрей (улыбаясь) Это точно.
Василий. Ты только помни, Андрей, что все, что между нами было: было важным, нужным. Не бывает случайностей, Андрюш. Это была, будет, есть карма. То, что мы заслужили. Видишь, каждый по-разному выражает свои чувства. Я выражал их, как мог. Ты уж не обижайся на меня за это. Я тебе зла никогда не желал.
Андрей. Я знаю, Вась. А я тебе желал.
Василий. Ой, ладно тебе, какое это было зло? Какие-то постпубертатные рефлексии. Тем более у тебя профессия такая, так что тебе это и простительно. Тебе так надо, Андрей. И посмотри на них. Посмотри. Ты всех их потеряешь. Кто-то даже потеряет тебя. Мы все умираем каждую секунду. Они забыли об этом, а вот ты – нет. Ты – исключение. Ты - другой. И именно за это тебя ждет то, о чем ты всегда мечтал, о чем ты видел во снах, о чем знал, о чем догадывался. Понимаешь?
Андрей. Понимаю. Но…
Василий. Никаких «но». Пойми, родственники сами портят или не портят себе карму, не стоит лезть в это, иначе испачкаешься. Но можно обойти. Можно показать им, что они в грязи.  Тебе в жизни придется многое сделать, многое… Только не теряй голову. Она у тебя бесценна. Я тебя сейчас не хвалю, а говорю, как есть.
Андрей. Вась, страшно. (Берет его за рукав свитера)
Василий. Кому не страшно? Думаешь, Максиму с его необъятным кошельком не страшно? Ему еще страшнее, чем тебе. И он сможет освободиться от этого, в лучшем случае, в следующей жизни. Все страшно. Все происходит из-за страха: все наши зависти, обиды, злости. Поэтому мы забываем о своих мамах. Поэтому мы все – уроды. Дрожим и боимся. И никому не признаемся в этом. Но ты в свои двадцать лет признаешься себе в том, в чем люди не признаются до конца жизни. Это тяжело. Но это не означает, что неправильно. Лет через десять ты уже и забудешь этот разговор. И меня забудешь. Будешь жить с семьей где-нибудь в чистой земле и будешь счастлив. Только не теряй голову.
Андрей. Не буду.
Василий. Ты всегда сможешь найти меня. Маму. Любого человека. Мертвого или живого. Ты ведь знаешь где?
Андрей (почти плача) Знаю.
Василий. Ты ведь хочешь быть добрым, хорошим, нужным. Это сложно. Но возможно. Ты сам определил себе судьбу. Ты сам в ответе за нее. И никто ее не улучшит и не испортит, кроме тебя самого. Помни и это.
Андрей. Вот и все. Столько лет прошло. Столько событий. И уже расстаемся. Хотя только вчера познакомились.
Василий. Да… Вчера, много жизней назад.
Андрей (улыбается) Да. Что сказать?
Василий. Все сказано.
Андрей. Сказано… Увидимся в следующей жизни?
Василий. Да, я напишу тебе через пару сансар письмо.
Андрей. Буду ждать. (Улыбается) Пора?
Василий. Да. Не забудь о моем завещании и о моей просьбе. Это важно.
Андрей. Помню. Твое тело – мое тело. Помню. Не волнуйся. Когда ты умрешь, я тебя развею в Чистой Земле. Там, где ты будешь счастлив. Где все будут когда-то счастливыми. Обещаю. Сделаю.
Василий. Спасибо, родной. Тогда доброй дороги?
Андрей. Доброй дороги. (Обнимаются, целуются в губы, оба плачут) Ом шанти. (Делает намастэ)
Василий. Ом шанти. (Делает намастэ)
Андрей. Пустоты тебе.
Василий. И тебе. (Вася открывает гроб, залазит в него, сцена разыгрывается по-гоголевски) Жаль, что я умер, и мы так и не увиделись с тобой.
Андрей. Ты же сказал, что в следующей жизни?
Василий. Точно, как я мог забыть! (Смеется, щелкает себя по лбу) Дурная голова! Совсем ничего не помню, совсем.

Андрей накрывает его крышкой гроба, имитируя тяжелую бетонную плиту. При этом он истошно кричит, кричит, как в последний раз. Постепенно происходит затемнение. Когда крышка гроба закрывается, то свет гаснет полностью.



Действие четвертое



Сцена
«Слепота прозрения». Десять лет спустя

Уютная и просторная квартира. Слева в коляске сидит сильно постаревшая седая Ксения. В центре на диване двадцатилетняя Лида. Она что-то пишет в телефоне. Слева от девушки сидит дряхлый Виктор Анатольевич. Лида улыбается про себя. Раздается звонок. Лида вскакивает и бежит открывать дверь.
В течение всей сцены будут использованы световые спецэффекты и звук поющей тибетской чаши.

Лида. Приехал!

Входит в комнату вместе с Андреем, высоким, красивым статным мужчиной в пальто. Выглядит он очень дорого. На сцене легкий свет. Слышен легкий звук чаши.

Андрей. Как дела, сестренка? (Улыбается)
Лида. Как моя красивая жопа!
Андрей (удивленно) Что?
Лида (тоже удивленно) Что? Как жопа? Не понял? Ты совсем отстал? (Смеется) Ой, ка-кой ты смешной! (обнимает его)
Андрей. Мама, здравствуй. (Подходит к маме, обнимает ее)
Лида. Зря стараешься, она оглохла совсем.

Свет мигнул, Андрей обратил на это внимание.

Андрей. Лид?
Лида. Че?
Андрей. Нельзя так.
Лида. Ок!
Андрей. Мамочка, привет! (Обнимает ее, целует в щеки)
Ксения. Андрюша. Андрюша приехал. (протягивает ему руки)
Андрей (улыбаясь сквозь слезы) Мамочка, родненькая, ты так постарела. (становится на колени)

Звук чаши слегка усилился.

Ксения. Чего? (Крича)
Андрей. Я люблю тебя, мам.
Ксения. Чего-чего?
Андрей. Мама… (Гладит ее волосы, кладет голову ей на колени)
Ксения (тяжело, дрожащими руками гладит его по голове) Есть хочешь?
Андрей. Хочу, мам!
Ксения. Чего?
Андрей (радостно кричит) Хочу, мама! Хочу есть, мама!
Виктор Анатольевич. Андрей, ты меня не замечаешь что ли?
Андрей (разворачивается) Дедушка! (Бросается к нему, обнимает его, целует) Дедушка!
Виктор Анатольевич. Ну что, мальчиш плохиш, приезд твой отметить надо.
Андрей (смеется) Ой, дедушка, какой же ты у меня вечно молодой, вечно пьяный. Как же я соскучился по тебе, дед! (Обнимает его еще раз)
Виктор Анатольевич. Ну, будет тебе. (Ворчливо) Лида, поставь чай. Тебе зеленый или черный?
Андрей. Любой.
Лида. Ща! (Пишет кому-то СМС)

С полки падает книга, Андрей подходит и ставит ее обратно.

Андрей (внутрь себя) Достоевский. «Записки из мертвого дома»… Лид, ну потом пообщаешься. (Радостно) У тебя брат приехал.
Лида. Братик мой любимый. Иду. (Уходит)
Виктор Анатольевич. Она совсем обнаглела. Вот молодежь пошла. Матери хамит. Эх, был бы я молод, я бы ее стукнул.

Входит Лида.

Лида. Поставила. (Ксения Викторовна начинает кашлять) ****ь старая! (Раздраженно) Я же говорила, что нельзя тебе окно открывать, простудишься. (Закрывает окно)

Справа со столика, как по волшебству, падает графин с водой и разбивается. Никто, кроме Андрея этого не замечает. Андрей в шоке смотрит на это, не подходит, пытается понять, что за чертовищина происходит.

Андрей (парализовано) Что за… ? (Повернувшись к Лиде) Лида! Я не понял! Ты что говоришь такое? (Удивленно)
Лида (внезапно агрессивно) А че?

Свет усилился и послышался удар палочкой по чаше, гудение продолжается, Андрей удивленно обратил на это внимание. Андрей шлепает ладошкой себя по щеке, проверяя не спит ли он.

Андрей Это же мама твоя.
Лида. И че?
Андрей. Ничё… (Смотрит на нее с непониманием)
Виктор Анатольевич.  Я же тебе говорил, Андрей. Бить ее надо.
Лида. Сейчас сам получишь. (Открылась форточка, подул сильный ветер)
Андрей (волнительно) Дедушка, пойдем я тебя провожу на кухню.
Ксения. Андрюша приехал! Андрюша.
Андрей. Привет, мамочка. Привет!

Провожает деда на кухню, дедушка опирается на палочку. Затем возвращается и перевозит маму на кухню, она снова обрадовалась его приезду, и понятно почему: болеет сильным старческим склерозом. Лида сидит на диване, снова кому-то пишет. Возвращается Андрей.

Лида. Че? Чай готов? (Не отрываясь от телефона)
Андрей (строго). Лида, убери телефон.
Лида. Ща.

Лида продолжает копаться в телефоне, удар чаши.

Андрей (повышая тон) Лида, убери телефон.

Удар чаши. Андрей засовывает палец в ухо, как будто бы его прочищает, озирается, пытается понять, что это за звук.

Лида. Погоди.
Андрей (вырывает телефон из рук) Я же сказал!

Гудение усилилось.

Лида. Ты че, ****ь?
Андрей. Что ты сказала?
Лида (агрессивно) А ты че, не слышал?
Андрей. Ладно, остынь. Но скажи, ты с матерью всегда так разговариваешь?
Лида. Андрей, не делай мне мозг! Отдай телефон, и уже пойдем, что ли, пить чай.
Андрей. Лида, ответь на вопрос.

Лида встает напротив него.

Лида. Так. Ты че хочешь от меня?

Сверху на Андрея срывается какая-то пыль, он стряхивает ее с себя.

Андрей. Ты как с матерью всегда разговариваешь?
Лида. Она заслуживает.
Андрей. Ты что, с ума сошла? Тебя не смущает, что она – овощ в инвалидной коляске? Да?
Лида. Андрей, не начинай, пожалуйста. Аргументов все равно не хватит. Отдай телефон и пошли пить чай. (Устало)
Андрей. Нет, Лида, я тебе не отдам телефон.
Лида. Почему?
Андрей. Потому что меня не устраивает твое отношение.
Лида. Меня тоже много чего не устраивало, но я молчала в тряпочку. Тебе того же советую.
Андрей. Я не понял. Я не понял, какого черта ты так со всеми нами разговариваешь?

Звук чаши усиливается.

Лида (распаляется. Теперь окончательно  понятно, что нервы у нее на взводе, и весь хрупкий мир – сплошная игра воображения) Такого черта?! Что тебе, ****ь, не понятно? Что? Я тебе отчитываться должна? Я тебе, *****, что? Жена? Или че?

Несколько раз мигает свет, Андрей снова удивленно смотрит на него.

Лида (еще более гневно) Хули ты только приехал и начал говно разводить? Вали, ****ь, обратно в свою новую Россию, в свой Киев, в свой Голливуд сраный, или где ты там живешь? Че от меня надо?

Свет усиливается, становится немного неприятно от него, Андрей на секунду закрылся ладонью.

Андрей (берет ее за волосы, жёстко) Хорошо, говорим по-твоему. Ты че, сука, не вдупляешь?

Звук усилился.

Лида (кричит) Отпусти меня, пидор ****ый! Я эту суку колясочную, ****ь, с этажа спущу, когда ты уедешь отсюда. Понял меня?

Андрей в порыве ярости бьет кулаком ее в лицо, разбивает ей нос, та падает на диван. Свет и звук выключаются.

Лида (в темноте кричит) Сука! Как ты смеешь? Кто ты такой?

Андрей в шоке смотрит на Лиду, он никак не ожидал, что ударит ее.

Лида. Ты спрашиваешь?

Свет слегка нарастает вместе со звуком чаши.

Лида. Ты спрашиваешь, как? Да вот так! Где ты был все эти десять лет? Где? В фильмах снимался? Путешествовал? (Ревет и кричит) А я говно за ними убирала, мыла их жопы, ****у ей мыла!

Звук и свет становятся еще больше.

Лида. И ты спрашиваешь почему? Потому что все детство мое эта сука загубила! Вот, ****ь, почему! Где ты был все это время? Звезда ты наша! Она, *****, на тебя молилась каждый день. Все уши проела, какой ты у нее ****атый.

Свет и звук становятся нормальными для восприятия.

Лида. А я что? Я кто? Я, может, тоже хотела бы в фильмах сниматься. Ты справедливости хочешь? Многого ты хочешь!
Андрей. Лидка, чего ты?

Свет и звук нарастают, удар чаши.

Лида. Да ничего! Я в пятнадцать лет уже нюхала и трахалась в туалетах школьных, (удар чаши) пока ты (свет и звук становятся неприятными) свои гребаные романы про любовь писал. И тебе насрать было! Всей семье срать было на меня. А теперь я - козел отпущения у деда и мамки. Козлиха. Охуеть! Что ты мне скажешь? Что? Карма? Да пошел ты со своей кармой! (Удар чаши) Все вы пошли! Тебя не было. Не было рядом. А мне помощь твоя была нужна! Петя с Снежанной свалили, им Максим доходное место дал. Дом, на ***, продал. Конечно… зачем нам дом, который этот старпёр строил?

Свет и звук становятся еще сильнее, Андрей со страхом пытается понять, что происходит, берется за голову.

Андрей (в шоке) Лида, я наш дом, купил обратно.
Лида. Да мне теперь он на хер не нужен!

Удар чаши, яркая вспышка света.

Лида. Ты мне, братик, жизнь купи другую. Подальше от тебя. Господи, как же я тебя ненавижу! Вы все эгоисты проклятые – вот вы кто. Вы ничего не видели! Видели только себя. Несчастных…

Андрей парализовано смотрит на Лиду.

Андрей. Я…

Удар чаши. На протяжении следующего монолога Лиды звук и свет нарастают до 100 %, а предметы начинаются передвигаться и рушиться.

Лида (свет на 50%) Я… (80%) Я… (100%) Я… Меньше «якай» - умнее будешь. Ты, Андрей, мастак уму (звук 50%) разуму учить. Мастак следить за другими, мастак! Только за собой в первую очередь надо следить (звук 80%) Если тебе не нравится мое отношение к маме, надо было самому с ней сидеть, а не скидывать мне деньги (звук 100%, переворачивается стол)

Андрей ослеплен, закрывается от Лиды руками, ничего не видит. Ему больно, он начинает кричать, Лида тоже кричит ему все в истерике и панике.

Лида. Думаешь, ты меня деньгами купил? (переворачивается диван) Мне они на фиг не нужны (падают полки). Жри свои деньги сам. Ненавижу тебя! (падает вешалка) Вы всю жизнь мою испортили. Вы меня не заметили…

Уходит, плача в другую комнату. Звук и свет медленно уходят до нуля. Андрей остается один на полу.
Затемнение. Опускает занавес. Андрей выходит на авансцену. На заднем плане летний штормовой ветер бесшумно рвет огромное дерево.

Андрей (смотрит в пол. Затем обращается к зрителям) Думаете, это всего лишь пьеса? Не совсем так. (Пауза) Это история о семье. Ничего в ней не вымышлено и все было на самом деле. Большая трагедия маленькой семьи. Некоторые сцены могут показаться слишком театральными и непонятными. Из-за трюков и спецэффектов. Но, такой уж сложилась эта жизнь. Настоящая жизнь.
А знаете что… (Хихикает) Вот вы сейчас все уйдете, и, возможно, забудете напрочь о том, что увидели. И правильно! Зачем переживать чужие чувства? Зачем, вообще, переживать, правда? Главное, что с вами такого не случалось. Это главное.
Знаете, про кого была пьеса? Про нас. Про всех. Про семьи. Про нашу грустную страну. Про тяжелые судьбы. Про плохих актеров, в конце концов. (Смотрит за кулисы, будто слышит чей то голос) Да, Константин Вадимович? (За кулисами: «Ужасных»). Вот, истину говорю.
Лида. Очень жаль, что мы все не заметили среди всех нас – таких эмоциональных, нервных, скорых на выводы, аморальных, эгоистичных до уродства, - тебя, маленькую девочку. Прости меня ты, Боже мой. И ведь пьеса сыграна – а жизнь загублена. Мудрость вылечит. Меня. И Лиду. Но Лиду он начнет лечить немножко позже. Она еще должна всех нас ненавидеть.
Зрители домой, актеры тоже. Лида, однажды, обретет мудрость. Все мы обретем мудрость. И покой. Все. Только каждый в свое время.
Лида. Лидочка станет умницей. Я знаю. Иначе быть не может.
Хотите знать, что случилось с Максимом? Скажу. После воссоединения Украины с Россией он переехал жить с семьей в другую страну. Петр уехал вместе с ним. Сначала Макс как-то поддерживал с нами связь, но потом перестал. Дом решил продать. Избавлялся от воспоминаний. Глупо. Подумать только, он продал дом, который его отец строил семь лет. Да… Тяжелую судьбу сделал наковеркал себе человек. Но и он в свое время признается в своих страхах. Ведь труднее всего признаваться себе в своих страхах. Петя иногда звонит по скайпу Лиде. Спрашивает про отца, сестру. Но птицы улетели.
Все мы до сих пор трудно переживаем смерть бабушки. Конечно, это тяжело. Тяжело…
Вася умер. Он просто умер. Мне позвонили как-то, я был на съемках в другой стране. Через два часа я летел в родной Новороссийск. Надо было выполнить обещание. И я его выполнил. Я светло о нем помню. (Смеется) Да, великие живут неуловимо – неуловимо живут великие. Многое из того, о чем говорил Вася, уже произошло. Помню, как он говорил. Помню его голос.
Вот и все, пожалуй. (Хочет уйти, останавливается).
Большинство наших проблем появляется из-за того, что мы сразу же начинаем осуществлять идею, только что пришедшую в голову. Не исследовав. Семь раз отмерь... Это вовсе не о том, как резать ткань. А о том, как принимать решения. И автор, и режиссер, и актеры очень рады всех вас видеть. И в зале, и в жизни – на улицах, в магазинах, в вечерних окнах… Мы очень хотим, чтобы вы улыбались. Чтобы вы были счастливы. Умели вовремя прощать, вовремя любить. Чтобы мягче относились к миру. Чтобы ваши жизни не превратились в то, что вы увидели сейчас. Вы все умираете, вы знаете? Любите. Сострадайте. Дышите. Будьте спокойны, прошу вас. Это просил передать автор. (Хочет уйти, останавливается).
Совсем забыл! А это очень, очень важно. Сейчас закончится спектакль… Автор просил вас не хлопать. Ну… не бить в ладоши, понимаете? Актеры не выйдут на поклон, даже если вы начнете. Не сочтите это невежеством. Просто Автор – здесь. И смотрит на свою жизнь. И ему кажется, что нечему тут аплодировать. И он будет вам очень признателен, если вы с пониманием отнесетесь к его просьбе. Да и чем тут хлопать? Жизнь – она и есть жизнь… Правильно? А я свою очередь оставлю все, как есть… (Уходит).

(Это конец пьесы, но если зал все-таки будет аплодировать, то на сцену выходит Темный)

Темный. (Очень спокойно, на грани с цинизмом, но исключительно на грани) Зачем вы аплодируете? Вас же просили! (Обращается к какой-нибудь зрительнице) Девушка, вы органично, хорошо плакали. Если у кого-то есть цветы – не волнуйтесь, я передам их актерам. (Всем) Идите домой, пожалуйста, не хлопайте. Спасибо, что пришли. (Убеждается, что никто аплодировать больше не собирается и уходит).

Конец.