Очень Старая Певица

Когда люди переезжают в только что построенный дом, да ещё в новом районе города, где и улицы прямее и шире, и воздуха как будто больше, им часто кажется, что и жизнь у них начинается новая. Потом-то становится понятно, что переехали они вместе со своей старой жизнью, но поначалу это совсем не заметно.

А вот Очень Старая Певица точно знала, что переезжает со всей своей старой жизнью. Жизнь эта была у неё повсюду. В шкафу висели старые платья, в коробках стояли старые туфли, со стен смотрели старые афиши. Сами стены, понятно, были новыми, потому что в новых домах других стен не бывает, но из-за этих афиш и они выглядели как-то странно.  А как ещё будешь выглядеть, если на твои нарядные обои булавками прикололи огромные пожелтевшие листы!
И стены обижались. Но если бы они могли видеть себя со стороны, то пришли бы к выводу, что выглядят в этих афишах совсем неплохо, ведь прежняя жизнь Очень Старой Певицы была ох какая интересная!

Тогда она работала в театре – пела в оперных спектаклях. И особенно любила роли волшебниц. В опере ведь как? Там вместо того, чтобы разговаривать, все поют. Некоторым зрителям с непривычки это кажется странным. Хочет, например, какой-нибудь оперный герой познакомиться с девушкой, так вместо того, чтобы спросить, как её зовут, десять минут поёт на все лады «Я имени её не знаю». Это называется ария. А, казалось бы, чего проще – подойди и спроси!
Но, когда поёт волшебница, это никого не удивляет. Волшебники ведь существа необыкновенные, не могут же они разговаривать, как обыкновенные люди.
И вот, когда Очень Старая Певица была ещё не Очень Старой, а просто Певицей, она выходила на сцену в удивительной красоты платьях, и голос её звучал так, что даже повара в театральном буфете застывали над недоделанными бутербродами, а уж в зале все сразу понимали – так может петь только настоящая волшебница!

Одно её платье было из осенних листьев, покрытых серебристой паутинкой, другое – из веток цветущей сирени, где у каждого цветочка было по пять лепестков, третье из перьев настоящих Жар-птиц… Теперь эти платья висели в шкафу и занимали так много места, что он никогда не закрывался до конца. И какой-нибудь гость мог бы заметить, как из-за полуоткрытой дверцы вспыхнет иногда радужное перо или сверкнёт серебром паутинка.

Но в гости к ней никто не приходил. А сама она не обращала на это сверкание никакого внимания, потому что одежда, которую она носила сейчас, лежала на полке за другой дверцей шкафа и была совсем не похожа на те чудесные платья из её прошлого.  Надевала она теперь бесформенные штаны, которые назывались у неё «тренировочными», хотя ни на какие тренировки Очень Старая Певица не ходила, да растянувшиеся от времени майки и кофты. И если бы вы спросили – а какого же цвета была теперь её одежда, то ответить было бы затруднительно, потому что у таких расцветок и названий-то нет. Сама она определяла эти цвета как «немаркие», а консьержка того дома, где Певица жила, считала, что это цвет половой тряпки.
«Вот ведь приличный подъезд, а она тут ходит и ходит, – неодобрительно ворчала консьержка при виде Певицы, которая иногда спускалась в этом своём наряде к почтовому ящику. – И где она только это старьё берёт? Зимой и летом одним цветом».

И очень неправильно она ворчала. Во-первых, потому что зимой Певица сверху накидывала старую шубу совершенно понятного цвета – чёрного, из меха, который назывался «кролик-под-котик». А во-вторых, потому что как раз зимой из дома Певица выходила редко. Она боялась мороза, гололёда и темноты, поэтому выбиралась раз в неделю только в магазин с длинным названием «Магазин шаговой доступности», а больше никуда. Шагов до этого магазина было всего пятьдесят. Правда, были ещё ступеньки, и вот из-за них-то магазин иногда становился для неё недоступным – это если они покрывались коркой льда. Вот так выйдет она из подъезда, постоит-постоит перед ступеньками – и обратно в подъезд. «Ничего, – бормотала она себе под нос в таких случаях, – зато кролика-под-котика прогуляла».

Но летом… Летом кролик-под-котик отправлялся в отпуск – в чехол, на дне которого лежали пластинки от моли, а Певица доставала коробку с летним гардеробом. Там была тонкая серая ветровка, которую она называла «пыльник», розовые брюки и соломенная шляпка с двумя пластмассовыми вишенками. И каждый день, если не было дождя, в девять часов утра Певица отправлялась на прогулку вокруг дома.
Вокруг дома было много интересного: росли кусты, отдыхали автомобили, стояли фонарные столбы, сплошь заклеенные разными объявлениями. В общем, было на что посмотреть. Но главное, что в девять часов на улице, как правило, никого не бывало – взрослые на работе, а детям, кто не уехал на дачу, выходить ещё рано. В это время во дворе можно было увидеть разве что котят, игравших в прятки под машинами. Их мама работала в магазине главной кошкой и обычно сидела перед входом, чтобы прямо с рабочего места наблюдать за детьми. Да ещё прилетали с соседней крыши голуби, один из которых был замечательно рыжего цвета. Так что никто не мешал Певице на прогулке спокойно заниматься своими делами.
 
А дела у неё были такие. Сначала она кормила голубей. С собой у неё всегда была авоська с необходимыми на прогулке вещами, и вот оттуда Певица доставала пакетик с крошками и высыпала их на крышку канализационного люка. Голуби заранее ждали её около этой крышки – они уже привыкли, что летом у них завтрак ровно в девять.
Потом Певица проверяла, как себя чувствуют кусты.  Она подходила к каждому кусту и потихоньку с ним разговаривала. Расстраивалась, когда видела обломанные ветки, осматривала листья, что-то поправляла. А если куст в это время цвёл, она задерживалась около него надолго. Любовалась цветами, нюхала их, улыбалась, а иногда негромко пела. Особенно это нравилось Сиреневому Кусту. Он тоже ей улыбался, качал ветками – как будто дирижировал! И тогда Очень Старая Певица начинала петь громче, всё громче и громче… Сиреневый Куст был высокий и пышный, он закрывал Певицу целиком, и редкий случайный прохожий вздрагивал от неожиданности, увидев на своём пути поющий куст. Но в следующую минуту его взгляд падал на музыкальную школу, которая была в двух шагах, и прохожий успокаивался, думая, что пение доносится оттуда.

Но это пел не куст, не ученики музыкальной школы, а Очень Старая Певица. Когда она вот так распевалась, её голос начинал звучать, как он звучал когда-то на сцене. Может быть, цветущий Сиреневый Куст напоминал ей то время, когда к её ногам из зала ложились букеты других цветов – роз, тюльпанов, хризантем… А если она начинала свой любимый романс «Соловей» композитора Алябьева, то послушать прилетали не только позавтракавшие голуби, но и соловей из соседнего парка. Он незаметно сидел на ветке и старался запомнить особенно красивые музыкальные фразы, чтобы повторить их на собственном концерте.

Но самой большой страстью Певицы были машины. Вокруг дома их было припарковано множество, и со всеми она была знакома. Обычно Певица медленно обходила двор, здоровалась с каждой машиной, смотрела, не появилось ли где новых царапин, расстраивалась, когда видела, что машину давно не мыли… Машинам это ужасно нравилось. Им ведь скучно стоять день-деньской без дела. Они даже завидовали мусоровозу и фургону с продуктами, который каждый день приезжал в магазин. И потом, это же так приятно, когда с тобой разговаривают! Ведь не каждый хозяин разговаривает со своей машиной – кроме тех случаев, когда, например, спускается колесо или садится аккумулятор. Но тогда хозяева не разговаривают, а ругаются, а кому это понравится?
А Очень Старая Певица с машинами именно разговаривала. Она рассказывала им разные истории, шутила, задавала вопросы, и хотя машины ответить не могли, они так внимательно на неё смотрели, что было понятно всё, что они хотели сказать.

Одну машину она особенно любила. Это была машина красного цвета. Кстати, вы замечали, что чаще всего машины бывают серыми? Их хозяева вам скажут, конечно, что это не серый, а серебристый, жемчужный или, допустим, стальной, но, если смотреть на автостоянку сверху, видишь обычно много серого – как будто собралась мышиная стая. Встречаются, правда, и чёрные. Они обычно большие и солидные, и хозяева у них часто бывают большими и солидными. Наверное, им кажется, что чёрный – это самый убедительный цвет.

А вот цветных машин не так много. Жёлтых вообще не найдёшь – разве что такси. Красные, те иногда встречаются. Красная машина, которая нравилась Очень Старой Певице, была такая яркая, что освещала всё вокруг, особенно, когда она приезжала из мойки. Это так радовало Певицу, что она делала своей любимице подарки – находила в своих бесчисленных коробках какую-нибудь открытку или искусственный цветок и клала ей на ветровое стекло. Хозяйка машины потом удивлялась, когда находила эти странные подарки, а сама машина ничего не могла объяснить.

И вот в одно прекрасное июньское утро во двор приехала ещё одна машина. Вот здесь было бы трудно определить, какого она цвета – наверное, немаркого, как те тренировочные штаны, в которых ходила дома Очень Старая Певица. Видно, машину эту много раз ремонтировали и перекрашивали, да не целиком, а частями, так что некоторые детали выделялись на общем фоне, как заплатки. Машина к тому же была грязная и очень, очень старая. Ну, может, не такая старая, как Певица – тогда машина называлась бы антикварной, и хозяин бы хорошо за ней ухаживал – а просто старая, битая и грязная.

Дверь открылась, и из Старой Машины вылез её хозяин – высокий толстый мужчина с багровым лицом. Он с силой захлопнул дверь, так что Машина даже покачнулась, и вошёл в подъезд. 
Во дворе, как и обычно в это время, никого не было, кроме других машин, голубей, котят и Очень Старой Певицы. Она проверяла, как себя чувствует Сиреневый Куст – накануне вечером сильный дождь сбил с него последние цветки, и Куст был очень расстроен. Певица как раз говорила ему всякие утешительные слова, когда услышала резкий звук захлопнувшейся двери. Она осторожно выглянула из-за ветвей и увидела Старую Машину.

Да, таких машин во дворе ещё не бывало! И дело даже не в том, что она была старая, помятая и неухоженная, а в том, что она была очень-очень грустная. Она печально смотрела на дверь подъезда, куда вошёл её хозяин, и поэтому не сразу заметила, что рядом с ней кто-то есть.
– Ах ты, бедняжка! Да у тебя и стекло с трещиной! – услышала Машина чей-то голос и увидела прямо перед собой очень старую женщину в соломенной шляпке с пластмассовыми вишенками.

Старая Машина уже и не помнила, когда с ней кто-то разговаривал, разве что когда она была совсем новой. Но с тех пор у неё сменилось столько хозяев, что ей казалось, что вся её жизнь теперь состоит из подготовки к продаже, когда ей наскоро закрашивают ржавчину и выправляют самые заметные вмятины. С хозяевами ей не везло – они покупали её только для того, чтобы научиться водить, и совсем не жалели.
 
– Сколько ржавчины! И бампер весь в царапинах! Как же тебе не повезло! – и старая женщина погладила Старую Машину по грязному капоту.
Машине стало ужасно стыдно за то, что она такая неумытая, хотя в этом она была нисколечко не виновата. Но от ласковых слов она почувствовала себя ещё и необыкновенно счастливой. Она вдруг заметила, какое сегодня замечательное утро, как весело машут ветками кусты, как приветливо улыбаются ей другие машины, как беззаботно играют два симпатичных котёнка, то забегая ей под днище, то снова выскакивая на солнечный свет. Машина даже почувствовала, как её приятно щекотнул кошачий хвостик. Котята в этом году у кошки родились чёрные, и им особенно нравилось играть в прятки, ведь в тени их было почти не видно.
Старая Машина робко посмотрела на Певицу и только хотела улыбнуться в ответ, как вдруг…

Как вдруг послышался сердитый крик:
– Эй, ты, бабка! А ну, отойди от машины!
Это кричал хозяин Старой Машины, высунувшись из окна третьего этажа. Потом он исчез и уже через пару секунд выскочил из подъезда. Да-да, через пару секунд, а может, ещё и раньше – вот как быстро он бежал по лестнице.
– Ты что наделала? Откуда эти царапины? Их тут не было! Ты ободрала мне весь капот!
Хозяин Старой машины был очень большим мужчиной. Наверное, он часто ходил в спортзал и поднимал там тяжёлые штанги. А Певица была маленькая, хрупкая и старая. Хозяин нависал над ней, как огромная тёмная гора.
– Отойди от машины немедленно! Убирайся! – и хозяин толкнул Певицу в сторону.

Певица упала. Шляпка свалилась с её головы и откатилась к Сиреневому Кусту, который от неожиданности перестал качать ветками.
Остальные кусты тоже замерли. Котята от испуга спрятались за колесом. Даже голуби, которые после завтрака курлыкали на проводах, взлетели повыше, на крышу соседнего дома.

Стало очень тихо. Так тихо, что все услышали, как тикают часы на руке у хозяина Старой Машины. Часы эти тоже были внушительного размера. Они тикали всё громче и громче, так что хозяин в недоумении посмотрел на руку. Может быть, в этот момент он понял, что погорячился. А может, ничего не понял.

И тут у стоящей рядом красной машины, любимицы Очень Старой Певицы, включилась сигнализация. За ней заголосили серые машины – серебристые, жемчужные, стальные. Присоединились и чёрные – у этих голос был особенно громким.
Звук был такой, как будто все духовые инструменты в оркестре начали вдруг играть вместе и заглушили всё вокруг. В опере это бывает – особенно, когда на сцене происходит какое-нибудь волшебство.

Сиреневый Куст опомнился и замахал ветками. Замахали ветками и остальные кусты – так сильно, что поднялся ветер.
Голуби слетели с крыши и стали кружиться над хозяином Старой Машины, стараясь задеть его крыльями по лицу.
А котята принялись вокруг него бегать – от мамы они знали, что люди почему-то не любят, когда им перебегают дорогу чёрные кошки, даже такие маленькие.

И солнце неожиданно потемнело, как будто случилось небольшое солнечное затмение, хотя в календаре на этот день никаких затмений запланировано не было.
Хозяин одной рукой стал отмахиваться от голубей, другой попытался заткнуть себе сразу оба уха, а ногой старался ещё и отогнать котят. Но у него ничего не получалось. Тогда он схватил Старую Машину за ручку двери, чтобы поскорее уехать из этого двора.

Но Машина решила не открываться. Первый раз в своей длинной жизни она поступила по-своему и не только не открыла дверь, но даже включила сигнализацию. Голос у неё был робкий и на фоне остальных почти не слышный, но всё же это был голос – её собственный голос!
Хозяин дёргал дверь накачанными руками, но смог всего лишь оторвать ручку. Машина так и не открылась. Тогда прямо с ручкой в руке он побежал прочь. Кусты вдоль дороги хлестали его ветками.

Когда он исчез из виду, солнце опять стало светить, как ни в чём не бывало. Сигнализация в машинах затихла, голуби успокоились и подлетели к Сиреневому Кусту, рядом с которым лежала шляпка с вишенками. Там уже бегали котята, не понимая, куда же пропала Очень Старая Певица – никто не заметил, как она исчезла.
«Да-да, –  переговаривались голуби. – Вот на этом самом месте… Минуту назад… Такого просто не бывает!»
Но никаких следов они не нашли. Это были очень хорошие, но совершенно обычные голуби – голуби, которые не знали, что на свете иногда случаются чудеса. И если бы кто-нибудь сказал им, что Очень Старая Певица улетела, они бы, конечно, этому не поверили.

А вот рыжий голубь вполне мог бы поверить – он был очень наблюдательным и заметил, как во время этого переполоха мимо него пролетела какая-то фигура в платье из серебристой паутинки. Теперь он сидел на проводе прямо над Сиреневым Кустом и думал, что, может быть, Очень Старая Певица была на самом деле не певица, игравшая роли волшебниц, а Настоящая Волшебница, которая временно захотела побыть певицей… А уж волшебницы-то, ясное дело, летать умеют. Но потом голубь решил, что серебристая паутинка ему показалась, а это был обычный клочок тумана.  Хотя какой может быть туман солнечным летним утром?

Хозяин Старой Машины никогда больше не появлялся в этом дворе. За Машиной потом приехал эвакуатор, и её увезли. Голуби по привычке ещё несколько дней в девять часов собирались на крышке люка, но никто больше не приходил к ним с крошками, и они перестали туда прилетать. А в остальном жизнь во дворе нового дома потекла совершенно по-старому.

Никто из соседей не заметил исчезновения Очень Старой Певицы. Даже консьержка её быстро забыла –  ведь в доме жили куда более интересные люди!
А через некоторое время жители увидели, что во дворе выросли вдруг два маленьких вишнёвых деревца. Откуда они появились, было совершенно непонятно, но дворнику сразу же дали указание поаккуратнее махать метлой, чтобы случайно не задеть нежные веточки. А потом ещё и обнесли каждую вишенку заборчиком. На всякий случай.

Постепенно жители знакомились друг с другом и иногда обсуждали, как перед домом вырастет вишнёвый сад, и это будет второй местной достопримечательностью. Потому что первая достопримечательность в этом районе уже есть: в здешнем парке, оказывается, живёт необыкновенный соловей, который умеет петь романсы композитора Алябьева. Даже телевидение приезжало его снимать.
 
И где только он этому научился?