Маркиз Астольф де Кюстин и его путешествие по Росс

ч.6
  Оценки  де Кюстина столицы России, ее правителей и состояния  российского общества в целом

      Побывав  в посольстве Франции  где встретившись с послом де Брантом  наш герой узнал первые  великосветские новости Санкт-Петербурга, а затем оправился как я уже ранее писал на прогулку по городу и его окрестностям!

   А вот как он сам описывает свои действия и все что ему  удалось увидеть:

    "Там ( в посольстве) меня постигло жестокое разочарование: я узнал, что бракосочетание великой княжны с герцогом Лейхтенбергским состоится послезавтра и я уже не успею представиться императору прежде этой церемонии.
 Меж тем побывать в стране, где все самое важное вершится при дворе, и не увидеть придворного празднества — значит не увидеть ровно ничего.
   В полночь ( а в Петербурге в отличие от скажем Парижа в это время был период "белых ночей") я вернулся с островов и тотчас вновь покинул гостиницу; я отправился бродить по улицам, чтобы собраться с мыслями и вспомнить самые интересные из бесед, которые вел сегодня; я скоро дам вам о них краткий отчет.
    Прогуливаясь в одиночестве, я вышел на прекрасную улицу, называемую Невский проспект. Вдали поблескивали в лучах заката колонны Адмиралтейства. Шпиль этого христианского минарета — длинная металлическая игла острее любой готической колокольни — сверху донизу покрыт золотом; Петр I пустил на позолоту дукаты, присланные ему в дар Голландскими Соединенными Штатами.
    Моя невыносимо грязная комната на постоялом дворе и этот сказочно роскошный памятник — вот Петербург.
Как видите, в этом городе, где Европа показывает себя Азии, а Азия — Европе, нет недостатка в контрастах.

Народ здесь красив; чистокровные славяне, прибывшие вместе с хозяевами из глубины России или ненадолго отпущенные в столицу на заработки, выделяются светлыми волосами и свежим цветом лица, но прежде всего — безупречным профилем, достойным греческих статуй; восточные миндалевидные глаза, как правило, по-звериному сини, а взгляд их разом кроток, мил и плутоват.

Радужная оболочка этих беспокойных глаз переливается разными цветами от змеино-зеленого до серого, как у кошки, и черного, как у газели, в основе своей оставаясь синей; золотистые пушистые усы топорщатся надо ртом безупречно правильной формы, в котором сияют ослепительно белые зубы, почти всегда совершенно ровные, но иной раз остротой своей напоминающие клыки тигра или зубья пилы.
 Наряд этих людей почти всегда самобытен; порой это греческая туника, перехваченная в талии ярким поясом, порой длинный персидский халат, порой короткая овчинная куртка, которую они носят иногда мехом наружу, а иногда внутрь — смотря по погоде. Женщины из народа не так хороши;(155) на улице их немного, а те, кто мне попадались, мало привлекательны; вид у них забитый
Нынче вечером я узнал много любопытного относительно того, что именуется русским крепостным правом.
Нам трудно составить верное представление об истинном положении русских крестьян, лишенных каких бы то ни было прав и тем не менее составляющих большинство нации.
Поставленные вне закона, они отнюдь не в такой степени развращены нравственно, в какой унижены социально; они умны, а порой и горды, но основа их характера и поведения — хитрость.
Никто не вправе упрекать их за эту черту, естественно вытекающую из их положения.
 Хозяева постоянно обманывают крестьян самым бессовестным образом, а те отвечают на обман плутовством.

 Взаимоотношения крестьянина с помещиками, владеющими землей, равно как и с отечеством, — иными словами, с императором, воплощающим в себе государство, — могли бы стать предметом целого исследования; ради одного этого стоило бы пробыть в сердце России длительное время.
 Во многих областях империи крестьяне считают, что принадлежат земле, и такое положение дел кажется им совершенно естественным, понять же, каким образом люди могут принадлежать другим людям, им очень трудно.


 Во многих других областях крестьяне думают, что земля принадлежит им.
Это — не самые послушные, но самые счастливые из рабов.
Встречаются среди крестьян такие, которые, когда хозяин собирается их продать, умоляют какого-нибудь другого помещика, слывущего добрым, купить их вместе с детьми, скотом и землей, если же этот барин, славящийся своим мягкосердечием (не говорю: справедливостью, ибо понятие о справедливости неведомо даже тем из русских, кто лишены какой бы то ни было власти), если же этот вожделенный барин нуждается в деньгах, они готовы ссудить его необходимой суммой, лишь бы принадлежать ему.

Тогда добрый барин, отвечая на просьбы крестьян, покупает их на собственные деньги, и они становятся его крепостными, а он на некоторое время освобождает их от оброка.
Таким образом, зажиточный раб, можно сказать, вынуждает неимущего помещика приобрести в вечную собственность самого этого раба и его потомство, ибо предпочитает скорее принадлежать ему и его наследникам, нежели быть купленным хозяином, ему неизвестным, либо таким, который слывет в округе жестоким. Как видите, русские крестьяне не слишком прихотливы.

Величайшее несчастье, которое может приключиться с этими людьми-растениями, — продажа их родной земли; крестьян продают обычно вместе с той нивой, с которой они неразрывно связаны; единственное действительное преимущество, какое они до сих пор извлекали из современного смягчения нравов, заключается в том, что теперь продавать крестьян без земли запрещено.

Да и то запрет этот можно обойти с помощью всем известных уловок: так, вместо того чтобы продать все поместье вместе со всеми крестьянами, продают лишь несколько тарпанов, а в придачу крестьян, по сто — двести на тарпан.
Если власти узнают об этом обмане, они наказывают виновного, однако возможность вмешаться предоставляется им очень редко, ибо преступников отделяет от высшей власти, то есть императора, целая череда людей, заинтересованных в том, чтобы злоупотребления никогда не прекращались и совершались под покровом тайны…
Помещики, особенно те, чьи дела расстроены, страдают от такого положения дел не меньше крестьян.

Продать землю трудно, — так трудно, что человек, отягощенный долгами и желающий их заплатить, кончает тем, что закладывает свои земли в имперский банк.
Таким образом, император становится казначеем и кредитором всех русских дворян (159), а дворяне, попав в зависимость от высшей власти, утрачивают возможность исполнять свой долг перед народом.

Однажды один помещик хотел продать некий участок земли; узнав об этом намерении, крепостные встревожились; они направили к барину старейших крестьян, которые бросились к его ногам и со слезами признались, что не хотят, чтобы их продавали. «Ничего другого не остается, — отвечал помещик, — не в моих правилах увеличивать сумму оброка; с другой стороны, я не так богат, чтобы владеть землей, не приносящей мне почти никакой прибыли». — «Значит, все дело в этом, — воскликнули крепостные депутаты, — в таком случае, вы можете не продавать нас: мы достаточно богаты». И они немедленно и совершенно добровольно увеличили вдвое тот оброк, какой платили барину с незапамятных времен.

Другие крестьяне, не столь кроткие и наделенные куда более извращенным и хитрым умом, восстают против барина с единственной целью сделаться казенными крестьянами.
Это — мечта всех русских крестьян. Дать этим людям свободу внезапно — все равно что разжечь костер, пламя которого немедля охватит всю страну. Стоит этим крестьянам увидеть, что землю продают отдельно, что ее сдают внаем и обрабатывают без них, как они начинают бунтовать все разом, крича, что у них отнимают их добро.

 Недавно в одной отдаленной деревне начался пожар; крестьяне, давно страдавшие от жестокости помещика, воспользовались суматохой, которую, возможно, сами и затеяли, и, схватив своего супостата, посадили его на кол, а затем изжарили живьем в пламени пожара; они почитали себя невиновными в этом преступлении, ибо могли поклясться, что злосчастный помещик хотел сжечь их дома и они просто-напросто защищались.

Чаще всего в подобных случаях император приказывает сослать всю деревню в Сибирь; вот что подразумевают в Петербурге под заселением Азии.
Размышляя о подобных происшествиях и тысяче других более или менее тайных жестокостей, свершающихся постоянно в глубине огромной Российской империи, где расстояния благоприятствуют и бунту и гнету, я проникаюсь ненавистью к этой стране, ее правительству и всему населению; меня охватывает неизъяснимая тоска и желание бежать отсюда."

(И не удивительно. Ведь согласно переписи населения 1857—1859 годов, в крепостной зависимости находилось 23,1 миллиона человек (обоих полов) из 62,5 миллионов человек, населявших Российскую империю.)

" Цена на человеческий товар меняется в России так, как меняется у нас цена на землю в зависимости от того, как выгодно можно сбыть выращиваемые на ней плоды.
 Живя здесь, я помимо воли постоянно подсчитываю, во сколько семей обошлась какая-нибудь шляпка или шаль; войдя в дом и увидев розу или гортензию, я смотрю на нее не теми глазами, что всегда; все кругом кажется мне политым кровью; я замечаю только обратную сторону медали.

 Я больше думаю о том, сколько душ было замучено до смерти ради того, чтобы купить ткань на обивку кресла или на платье хорошенькой придворной дамы, чем об уборе этой дамы и ее прелестях.

 Эти печальные расчеты так увлекают меня, что я сам чувствую, как становлюсь несправедливым.

Личико той или иной очаровательной особы вдруг, сколько бы я в глубине души этому ни противился, напоминает мне о карикатурах на Бонапарта, распространявшихся в 1813 году во Франции и во всей Европе.

 Издали император выглядел на рисунке совсем как живой, но приглядевшись, вы замечали, что вместо штрихов здесь использованы изуродованные человеческие трупы.

Повсюду бедняк работает на богача, а тот ему платит; но этот бедняк, отдающий свое время другому человеку в обмен на деньги, не проводит всю жизнь в загоне для скота и, несмотря на необходимость трудиться для того, чтобы добыть пропитание своим детям, пользуется некоторой свободой хотя бы по видимости, — а ведь для созданий с ограниченным кругозором и безграничным воображением видимость — это почти все.

У нас наемный работник имеет право переменять хозяина, жилье и даже род занятий; никто не смотрит на его труд как на ренту нанявшего его богача; иное дело русский крестьянин; он — вещь, принадлежащая барину, он вынужден от рождения до смерти служить одному и тому же хозяину, поэтому хозяин видит в его жизни не что иное, как мельчайшую долю той суммы, что потребна для ежегодного удовлетворения его прихотей; без сомнения, в государстве, устроенном таким образом, страсть к роскоши перестает быть невинной забавой; здесь она непростительна.
Всякому обществу, где не существует среднего класса, следовало бы запретить роскошь, ибо единственное, что оправдывает и извиняет благополучие высшего сословия, — это выгода, которую в странах, устроенных разумным образом, извлекают из тщеславия богачей труженики третьего сословия.

Если, как утверждают иные русские, Россия скоро станет промышленной страной, отношения крепостных с их владельцами не замедлят измениться; между помещиками и крестьянами вырастет сословие независимых купцов и ремесленников, которое сегодня еще только начинает создаваться, причем исключительно из иностранцев.
Почти все фабриканты, коммерсанты, купцы в России — немцы.
Здесь очень легко обмануться видимостью цивилизации.
 Находясь при дворе, вы можете почитать себя попавшим в страну, развитую в культурном, экономическом и политическом отношении, но, вспомнив о взаимоотношениях различных сословий в этой стране, увидев, до какой степени эти сословия немногочисленны, наконец, внимательно присмотревшись к нравам и поступкам, вы замечаете самое настоящее варварство, едва прикрытое возмутительной пышностью.
Как ни безгранична власть российских монархов, они до крайности боятся неодобрения или просто откровенности.
Из всех людей угнетатель сильнее всех страшится правды; для него единственный способ избежать насмешек — наводить ужас и хранить таинственность; отсюда следует, что в России невозможно говорить ни о личностях, ни вообще о чем бы то ни было; под запретом не только болезни, приведшие к смерти императоров Петра III и Павла I, но и тайные любовные похождения, которые злые языки приписывают ныне царствующему императору.
Забавы этого монарха почитаются здесь… не более чем забавами!
А раз так, то, какие бы беды ни принесли эти похождения некоторым семействам, о них следует молчать, дабы не навлечь на себя обвинение в величайшем преступлении, какое может вообразить себе народ рабов и дипломатов, — в нескромности.
Мне не терпится увидеть императрицу.
Говорят, она очаровательна; впрочем, здесь ее почитают ветреной и надменной. Чтобы вести такую жизнь, какую ей приходится вести, потребны возвышенные чувства и легкий характер. Она ни во что не вмешивается, ничем не интересуется; кто ничего не может сделать, тому всякое знание — обуза.
Императрица поступает так же, как все прочие подданные императора: все, кто родились в России или желают здесь жить, дают себе слово молчать обо всем, что видят; здесь никто ни о чем не говорит, и, однако же, все все знают: должно быть, тайные беседы здесь бесконечно увлекательны, но кто их себе позволяет?
Размышлять, исследовать — значит навлекать на себя подозрения. Господин Репнин управлял империей и императором; господин Репнин уже два года как отставлен, и за эти два года ни один русский не произнес имени, которое прежде не сходило с языка у всех здешних жителей. Однажды он низвергся с вершины власти в полную безвестность: никто не осмеливается не только вспоминать о нем, но и верить в его существование, как настоящее, так и прошлое.

В России стоит министру потерять должность, как друзья его тотчас глохнут и слепнут. Прослыть впавшим в немилость — значит заживо себя похоронить.
Я говорю «прослыть», потому что никто не дерзает сказать о человеке, что он уже впал в немилость, даже если дело к этому идет. Открыто заявить о немилости — значит убить человека. Вот отчего русские не уверены сегодня в существовании министра, правившего ими вчера.
 При Людовике XV отставка господина де Шуазеля стала его победой; в России отставка господина Репнина стала его смертью.
К кому воззовет однажды народ, устав от немоты вельмож?
Каким взрывом ненависти чревато для самодержавия трусливое самоотречение аристократов? Чем заняты русские дворяне? Они обожают императора(166) и становятся соучастниками его злоупотреблений, дабы по-прежнему угнетать крестьян, которых они будут истязать до тех пор, пока их кумир не вырвет кнут из их рук (заметьте, что кумир этот ими же и сотворен). К этой ли роли предназначены дворяне Провидением?
 Они занимают самые почетные должности в огромной империи. Но что сделали они, чтобы это заслужить? Чрезмерная и постоянно растущая власть монарха — более чем заслуженная кара за слабость дворян.
 В истории России никто, кроме императора, испокон веков не занимался своим делом; дворянство, духовенство, все сословия общества изменяют своим обязанностям.
Если народ живет в оковах, значит, он достоин такой участи; тиранию создают сами нации.
И тут же де Кюстин выдает нам свое пророчество:
Или цивилизованный мир не позже, чем через пять десятков лет, вновь покорится варварам, или в России свершится революция куда более страшная, чем та, последствия которой до сих пор ощущает европейский Запад.

Посчитает 1839 г.+50 лет+1889 год!
А первая  серьёзная попытка понять революцию закончившаяся правда  поражением, но тем не менее все же ограничившая русское самодержавие направив его в  форму конституционной монархии случилась в 1905 году!
То есть де Кюстрин ошибся в своем прогнозе всего на 16 лет!
Но это кажется, что он ошибся, ведь к 1889 г. в России уже  распространилась гибельная зараза марксизма.

    Справка: Российская социал-демократическая рабочая партия (РСДРП) — основана в Российской империи в марте 1898 года на съезде в Минске
   С 1 по 3 марта 1898 года 9 делегатов от различных марксистских организаций России нелегально провели в Минске учредительный съезд, который должен был объединить многочисленные социал-демократические группы в единую партию[4]. В нём участвовали: от «Союза за освобождение рабочего класса» 4 человека — Степан Радченко, Александр Ванновский, Павел Тучапский и Казимир Петрусевич, от Бунда — Шмуэл Кац, А. Кремер и А. Мутник, и 2 человека от «Киевской Рабочей газеты» — Б. Эйдельман и Н. Вигдорчик.
   Съезд провозгласил образование Российской социал-демократической рабочей партии и принял «Манифест Российской социал-демократической рабочей партии», написанный Петром Струве. Официальным органом партии стала «Рабочая газета»[5]. Однако вскоре практически все делегаты съезда во главе с избранным Центральным Комитетом (А. И. Кремер, С. И. Радченко и Б. Л. Эйдельман) были арестованы полицией, и он не смог реально объединить разрозненные группы в партию.
   В декабре 1900 года была создана газета «Искра». В редакцию вошли: П. Б. Аксельрод, В. И. Засулич, В. И. Ленин, Ю. О. Мартов, Г. В. Плеханов, А. Н. Потресов.
 Потом РСДРП  совершила  ноябрьский переворот 1917 г. и захватив  власть в России  начав с расстрела последнего российского императора Николая Второго  и всех членов его семьи путем террора и гражданской войны строить новое коммунистическое общество!!!

  К счастью сам де Кюстин  не дожил до этих времен, но   зато лично был  знаком с Карлом Марксом,  этим первым "красным Моисеем"  для всех коммунистов.
   К. Марксу очень понравилась книге де Кюстина о России и он в свою очередь добавил ряд "гениальных" характеристик!
 Он лично считали Россию главным препятствием для осуществления своих замыслов о мировой революции: «Славянские варвары – природные контрреволюционеры, особенные враги демократии» (Маркс).
 Да и сам Энгельс не отставал от Маркса, так Энгельс об угрозе панславизма цивилизованным нациям Европы: «это нелепое, антиисторическое движение, поставившее себе целью ни много, ни мало, как подчинить цивилизованный Запад варварскому Востоку, город — деревне, торговлю, промышленность, духовную культуру — примитивному земледелию славян-крепостных...
    За этой нелепой теорией стояла грозная действительность в лице Российской империи... в каждом шаге которой обнаруживается претензия рассматривать всю Европу как достояние славянского племени». 
    Энгельс писал о том, что необходима «безжалостная борьба не на жизнь, а на смерть с изменническим, предательским по отношению к революции славянством... истребительная война и безудержный террор».
     «Да, ближайшая всемирная война сотрет с лица земли не только реакционные классы и династии, но и целые реакционные народы, - и это также будет прогрессом!».
   А теперь оставим все выше процитированное на совести К.Маркса и Ф. Энгельса тем более ,что их прогнозы на тотальное уничтожение "реакционных народов"  не сбылись! если конечно не считать тот Холокост, что что еще один социал- демократ  А.Гитлер совершил над  иудеями и продолжим цитирование  из книги де Кюстина!
  Но я тут не могу не сказать, что в сравнении в Марксом и Энгельсом, да Лениным  если уж говорить откровенно, то взгляде и оценки де Кюстина  это взгляде  честного и благородного человека пытающегося в любой  ситуации быть справедливым и объективным  наблюдателем!!!
Убедитесь сами в этом:
   "Я замечаю, что вызываю у здешних жителей страх, ибо известно, что писания мои убедительны. Всякий иностранец, ступающий на здешнюю землю, непременно подвергается строгому суду. «Это человек честный, — думают судьи, — а значит, опасный».
   Вот в чем разница: в стране, где правят адвокаты, честный человек всего-навсего бесполезен! "
   Ну  и раз мы  затронули тему адвокатов то уместным будет и познакомить читателя с мнения российских императоров о так нам уже привычных  адвокатах и их надобности в России!
; Когда адвокаты у сих дел употребляются, оные своими непотребными пространными приводами судью более утруждают, и оное дело только паче к вящему пространству, нежели к скорому приводят к окончанию. ( ПЕТР I )
; …посетив Вестминстер-Холл (суд), Петр увидел там «законников», т.е. адвокатов, в их мантиях и париках. Он спросил:
— Что это за народ и что они тут делают?
— Это все законники, Ваше Величество.
— Законники! — удивился Петр. — К чему они. Во всем моем царстве есть только два законника, и то я полагаю одного из них повесить, когда вернусь домой. ( ПЕТР I )
; Адвокаты и прокуроры у меня не законодательствуют и законодательствовать не будут, пока я жива, а после меня будут следовать моим началам. ( ЕКАТЕРИНА II )
; Кто, кто погубил Францию, как не адвокаты?… Кто были Мирабо, Марат, Робеспьер и другие?! Нет, пока я буду царствовать, России не нужны адвокаты и без них проживем. ( НИКОЛАЙ I )
;
       А наш де Кюстин  продолжая  сравнивать Россию с Францией  правдиво далее пишет:
    «Французы ненавидят деспотизм, впадая в преувеличения, не имея о нем понятия ясного и просвещенного, — говорят русские, — поэтому их ненависть нам не страшна; но если однажды путешественник, чьему слову верят, ибо сам он — верующий, расскажет о подлинных наших злоупотреблениях, которые непременно бросятся ему в глаза, все увидят нас такими, каковы мы есть. Сегодня Франция лает на нас, толком нас не зная, но если завтра она нас узнает, то непременно искусает».
Разумеется, своей тревогой русские оказывают мне честь, которой я не заслужил, однако озабоченность их очевидна, как ни пытаются они ее скрыть.
Не знаю, стану ли я высказывать все, что думаю об их стране, но знаю, что, опасаясь моих правдивых суждений, они оценивают себя по заслугам.
У русских есть названия для всех вещей, но нет самих вещей; они богаты только на словах:
прочтите объявления, и вы увидите, что в России имеются цивилизация, общество, литература, театр, изящные искусства, наука, но нет ни единого врача; юному обществу глубокие познания неведомы.
   Вы больны, у вас жар? лечитесь сами или зовите врача-иностранца. Если вы по случайности пригласите к себе врача, пользующего обитателей вашего квартала, вы подпишете себе смертный приговор, ибо русская медицина еще не вышла из пеленок.
    За исключением лейб-медика, которого, несмотря на его русское происхождение,( мне отрекомендовали как человека весьма ученого, единственные доктора, чей приход не грозит вам смертью, — немцы, пользующие великих князей; однако великие князья не сидят на месте, а выяснить точно, где они находятся в данную минуту, нет возможности; итак, по сути дела, вы не можете рассчитывать на медицинскую помощь.
 Все это не выдумки, но результат моих многодневных наблюдений, которые я не хочу продолжать, дабы никого не скомпрометировать.
 Кто станет посылать слугу за двадцать, сорок или даже шестьдесят верст (два французских лье равняются семи верстам), чтобы узнать причину своей болезни? Вдобавок может случиться так, что ваш посланник не найдет врача в резиденции великого князя.
В этом случае надеяться вам будет не на что. «Господина доктора нет дома» — другого ответа вы не дождетесь. Что же предпринять? Обратиться с вопросом к кому-ни будь другому?
 Но в России все покрыто тайной, на всем лежит печать главной здешней добродетели — сдержанности; всякий почитает большой удачей лишний раз выказать свою скромность.
 Какой русский откажется от этой удачи, если она, вдобавок, сама идет ему в руки?
Никому не следует знать о намерениях и маршрутах вельмож и их приближенных, к числу которых принадлежит и врач; все, о чем эти люди не считают нужным известить официально, должно оставаться в секрете.
 Здесь молчание — золото; итак, если однажды вас выпроводили, дав уклончивый и неясный ответ, не вздумайте возвращаться и возобновлять расспросы. Вы больны?
 Ну и прекрасно: либо вы поправитесь самостоятельно, либо умрете, либо дождетесь возвращения вашего врача.
Вдобавок, самый ловкий из этих великокняжеских докторов сильно уступает худшему из наших лекарей; ученейшие знатоки своего дела после многолетнего пребывания при дворе не могут не утратить мастерства.
Пусть двор и заменяет петербуржцам все на свете, врачу ничто не может заменить опыт, приобретаемый у постели больного.
 С живейшим интересом прочел бы я секретные и правдивые записки российского придворного врача, но предписания его выполнять бы не стал; эти люди созданы скорее для того, чтобы сочинять летописи, нежели для того, чтобы лечить больных.
Итак, вот мой совет: если вы заболеете во время своего пребывания среди этого якобы цивилизованного народа, самое верное будет признать, что вас окружают дикари, и положиться на волю природы."
    Интересное замечание! Но как  оно обстоит с реальным положением медицинского обслуживания в России времен Николая Первого? И тут я  сразу скажу что в  той николаевской 60 млн. России в то время жили и только работали 4-5 известных врача!
Развитие  медицины носило зачаточный характер. Скажем  кратко только в отношении хирургии:
1) неприменение антисептики;
2) незнание хирургами анатомии;
3) неприменение наркоза.
В это время наиболее передовые хирурги признавали, что необходимо очень точно знать анатомию человека для того, чтобы преподавать оперативные вмешательства. Надо сказать, что в России не было так называемого цехового деления медицинских работников. Одновременно с этим в странах Западной Европы такое деление имелось.
И. Ф. Буш (1771–1843) – хирург из Санкт-Петербурга был автором первого оригинального русского учебника по хирургии. И. Ф. Буш четко характеризовал отношение русских врачей к хирургии: «Русские врачи никогда не входили в тщетные и врачебной науке вредные прения иностранных врачей об отделении хирургии от медицины».
Хирургические вмешательства в этот период развития медицинской науки в России были не слишком распространенными. Они ограничивались наружными частями и конечностями человеческого тела. В больницах создавались различные отделения: наряду с отделениями «для внутренних болезней» – это терапевтические отделения, создавались отделения «для наружных болезней» – это для больных с хирургическими заболеваниями.
Обозначим некоторых наиболее известных и выдающихся анатомов и хирургов первой половины XIX в.: И. Ф. Буш (1771–1843), Е. О. Мухин (1766–1850), П. А. Загорский (1764–1846), И. В. Буяльский (1789–1866), Н. И. Пирогов (1810–1881 гг.). Все эти талантливые анатомы и хирурги неоднократно подчеркивали в своих атласах, учебниках и различных других сочинениях, что хирургам необходимо хорошо знать анатомию.
Н. И. Пирогов основоположник военно-полевой медицины..
С.Ф. Хотовицкий, врач, один из тех, кто заложил основы педиатрии в России
Матвей Яковлевич Мудров (1776–1831 гг.) – декан медицинского факультета Московского университета.
 Один из самых выдающихся терапевтов того времени. Педагогические и научные взгляды Мудрова базировались на характерной для русской медицины демократической традиции, учении о целостности и индивидуальности организма больного, идеях нервизма и высокогуманных принципах подхода к страдающим. Матвей Яковлевич
Мудров неоднократно высказывал свои общественные и научные воззрения на торжественных заседаниях Московского университета.
Наверное, самые полные представления о его взглядах дает речь «Слово о способе учить и учиться медицине практической или деятельному врачебному искусству при постелях больных» (1820 г.). В этой речи (а также и в других работах Мудрова) была изложена программа подхода к профилактике здоровых, к лечению больных, выдвинут ряд положений, ставших афоризмами.
1. «Не должно лечить и самой болезни, для которой части и названия не находим, не должно лечить и причину болезни, которая часто ни нам, ни больному, ни окружающим его неизвестны, а должно лечить самого больного, его состав, его орган, его силы».
2. «Одна и та же болезнь, но у двух разных больных требует весьма разного подхода».
3. «…Начав с любви к ближнему, я должен бы внушить себе все прочие, проистекающее из одной врачебной добродетельности, а именно: услужливость, готовность к помощи во всякое время, и днем, и ночью; приветливость, привлекающую к себе робких и смелых; милосердие к чужестранным и бедным, бескорыстие снисхождения к погрешностям больных; кроткую строгость к их непослушанию; вежливую важность к высшим; разговор только о нужном и полезном; скромность и стыдливость во всяком случае; умеренность в пище; ненарушимые спокойствия лица и духа при опасностях больного; веселость без смеха и шуток при случайных семейных беспорядках; обуздание языку в состязаниях по какому то поводу ни было; радушное принятие доброго совета, от кого бы он ни шел, убедительное отклонение вредных предложений и советов, удаление от суеверия; целомудрие…словом, мудрость. Медицину должно соединить с мудростью, ибо, по словам Гиппократа, врач, любящий мудрость, подобен отцу».
4. Врач должен «…хорошо руководить больным ради здоровья, заботиться о здоровом ради того, чтобы он не болел, заботиться о здоровых и ради благополучия поведения».
5. «Взять на свои руки людей здоровых, предохранить их от болезней наследственных или угрожающих, предоставлять им надлежащий образ жизни, есть честно и для врача покойно. И то легче предохранить от болезней, нежели их лечить…».
Мудров неоднократно подчеркивал значение влияния психики, которую он связывал с деятельностью мозга, требовал «исследовать действия душевные, зависящие от мозга, состояния ума, тоску, сон».
  Но это все повторяю были редкие практики, а остальные  только теоретики и посему  прав  был все таки де Кюстин когда он в 1839 году отмечал:
"......цивилизованного народа, самое верное будет признать, что вас окружают дикари, и положиться на волю природы"...
     Тут я вновь прерву цитирование и скажу, что пока наш де Кюстин "весело и интересно" гулял по Петербургу и его окрестностям, его "друзья" из числа российских масонов узнав от французское посла о его прибытии, стали "активно  действовать" лоббируя его интересы и преуспели в этом!
    Им удалось  получить для его пропуск на  церемонию венчания  дочери императора Николая Первого! Вот как это все описал де Кюстин:
    "Вернувшись домой сегодня вечером, я обнаружил письмо, которое меня приятно удивило.
Благодаря ходатайству нашего посла я смогу присутствовать завтра в дворцовой церкви на бракосочетании великой княжны.
Появиться при дворе, не будучи представленным, — значит нарушить все законы этикета; я на это и не надеялся. Но император удостаивает меня этой милости.
 Граф Воронцов, обер-церемониймейстер, не предупредив меня, послал в Петергоф, находящийся в десяти лье от Петербурга, курьера с письмом, в котором умолял Его Величество решить мою судьбу; я ничего не знал об этом, ибо граф не хотел дразнить меня смутными надеждами.
 Его любезные хлопоты не остались напрасными.
Император ответил, что я смогу присутствовать на бракосочетании в придворной церкви, а вечером без лишних церемоний представлюсь ему на балу.
 Итак, завтра, вернувшись из дворцовой церкви, я продолжу свой рассказ...."

   Справка: граф Иван Илларионович Воронцов-Дашков (2 июня 1790 — 26 июня 1854) — русский дипломат, действительный тайный советник; обер-церемониймейстер при дворе императора Николая I (1789 г.); после смерти последнего из рода князей Дашковых, с соизволения императора Александра I, в 1807 году стал называться графом Воронцовым-Дашковым

   Служил по ведомству иностранных дел, в 1822—1827 годах состоял посланником в Мюнхене, в 1827—1831 — посланником в Турине. В 1831 пожалован в обер-церемониймейстеры Высочайшего Двора, со 2 апреля 1838 — действительный тайный советник; занимал должность управляющего экспедицией церемониальных дел при Особой канцелярии Министерства иностранных дел.
  С 1846 член Государственного совета; за службу удостоен ряда высших российских орденов, до ордена Святого Владимира 1-й степени включительно.
   По отзывам современников, он был в свое время самым видным лицом среди петербургской аристократии.
   За постоянно веселое выражение лица его называли «вечным именинником». Его дом в Санкт-Петербурге был одним из наиболее блестящих, самым модным и привлекательным. Балы, им задаваемые, уступали только придворным балам.
    И вот этот "самый важный  в Петербурге  аристократ" вдруг  быстро бросает все свои дела и лично мчится к императору с докладом о приезде какого-то там французского маркиза  писателя ( сочинителя) и прочит императора  его срочно принять?
   Все  это со стороны выглядит очень странным и не логичным, если не обратить внимание на тот факт, что и Воронцов-Дашков  тоже  был российским масоном с высокой степенью посвящения!!!
   А все это вместе и объясняет нам ту скрытую сторону  визита де Кюстина, указывая, что и сам де Кюстин был не частным лицом, как он себе представлял на границе российским таможенникам, а высокопоставленным посланцам от французских масонов прибывшего в Россию со специальной тайной миссией!
                (конец ч.6)