Девочка Питера, часть 1, Парк

                Часть 1
                Парк

«Don`t trouble trouble, till trouble troubles you»!

Такая надпись появилась на мониторе ноутбука Митяя после того, как он разбил последний шифр, снял защиту и, наконец, вошел в банк данных Головного Управления Безопасных Афер, где находились списки первых лиц паблисити и шоу-бизнеса, так или иначе связанных с деятельностью этой не совсем формальной организации.

Кто придумал название,  кому понадобилась такого рода деятельность, и что за обязанности выполняли сотрудники этого странного учреждения, которому негласно было дано имя – ГУБА, не знала ни одна живая душа.

О ГУБЕ ходили разные слухи, начиная с нелепых небылиц и заканчивая грандиозной политической полемикой: «Мол, управление имеет настолько большой авторитет в общественном здании и такие подвижные связи, что поймать организацию на лжи или жульничестве, просто невозможно».

А охотников прикончить ГУБУ было крайне много.

Именно это управление придумывало, раздувало и регулировало, а затем, гасило светские скандалы на самом высоком уровне. Оно проделывало трюк за трюком с виртуозным остервенением и ледяным снобизмом, яростно поддерживая интерес к той или другой личности, и при этом не гнушалось никакими средствами для реализации своих планов. Оно имело очень хорошие дивиденды от своей виртуальной деятельности.

Однако подобраться к ГУБЕ никому не удавалось.

И вот, теперь, шестнадцатилетний подросток, сидя на скамейке в городском парке под дубом, добился того, что не могло присниться многим влиятельным организациям и важным персонам. Он добрался, наконец, до сайта ГУБы!

Ладони Митяя покрылись потом, а пальцы, как-то неприятно начали прилипать к клавишам ноута. За надписью, светившейся на мониторе, располагалась информация, которую он мечтал увидеть несколько месяцев.

Это был лакомый кусок. Кусок пирога, который вдруг положили на самое видное место верхней полки буфета, но дотянуться до него было невозможно, потому что не хватало роста, смекалки или чего-то еще. То, к чему он так стремился все это время, теперь не давалось в руки, - и было так неприкрыто, так издевательски нагло, спрятано под этой иностранной пословицей. 

Спиной Митяй почувствовал едва уловимое движение…

Он сидел на одной из двух деревянных скамеек с чугунными бортами в самой отдаленной части парка, закрытый от посторонних глаз густой листвой огромного дуба.

Случайных прохожих здесь быть просто не могло!

Дрожащими негнущимися пальцами он быстро выполнял одну операцию за другой, но, бесполезно. Надпись с экрана не исчезала.

Друзья прозвали Митяя Юзер Гейтцем за неуемную страсть к компьютерным взломам и свободный неряшливый стиль в одежде. Внешне Митяй ничем особенным не отличался от других шестнадцатилетних подростков. Шестнадцать – самый расцвет возраста гадкого утенка. Природа на этой стадии от всей души шалит над пропорциями юношеского тела. Митяя это не особенно задевало, и он старался не обращать внимания на временное, как он сам считал, внешнее несоответствие.

Свои недостатки он старательно подчеркивал и сознательно превращал в достоинства, пользуясь одеждой, как художник контурным карандашом. Он называл свой стиль неприятным словом «чмо».

Это модное направление еще недавно приобрело широкое распространение и стремительно развивалось, принимая всякий раз, свежую замысловатую форму, пополняя свой fashion-арсенал шокирующими деталями, подбрасывая повод для досужих обсуждений с одной стороны и многочисленных интерпретаций с другой. И оно, в конце концов, стало визитной карточкой бунтарей переходного возраста, тайных мыслителей компьютерного действа, законных приверженцев «fast-food».

Митяй не особенно фантазировал и изощрялся в выборе тряпок, но старался в этом вопросе попадать не в бровь, а в глаз.

Сильно вытянутая старая футболка или большой рваный непонятного цвета свитер с просторным воротом, вот и все, что второпях он накидывал на свой торс, выставляя напоказ впалую грудь. Негласно предлагая, пристальнее всмотреться в болезненную худощавость тщедушного тела. Его неприлично потертые джинсы с махрами и дырами могли бы оказать честь гардеробу самого рефлектирующего денди. Правда, подводили ноги, они торчали из-под штанов, как два молодых саженца на только что разбитой аллее.
 
При всем этом Митяй как-то небрежно, торопливо двигался и размахивал руками, что добавляло его фигуре одно исключительное свойство - шарнирную подвижность. Он отчаянно напоминал судорожно извивающегося червяка, посаженного на крючок.

К тому же он был невысок ростом, и это заставляло его изо всех сил вытягивать тонкую шею прямо перед согнутой крючком спиной. Митяй делал это для того, чтобы создать впечатление, что он немного пригибается, стесняясь выпрямиться. Ну, а когда он выпрямится, думал он, то наверняка сумеет поразить окружающих эффектным сказочным преображением.

Сутулость Митяй заработал из-за постоянного зависания над монитором любимого ноута. В этой позе он сам себе напоминал грифа в парике из длинных прямых и сальных волос. При посторонних он любил поспорить об этом вслух, заявляя, что у него душа ворона, упрямо обращая внимание окружающих на иссиня черный цвет, прилипшего к шее, оперения. 

Близко посаженные маленькие глаза с небольшой косинкой придавали его лицу выражение удивления. Это странное выражение никогда не сходило с его лица. Но главной деталью Митяевой внешности, - то, что сразу бросалось в глаза, - были два верхних передних зуба, большие, скошенные друг к другу, нависающие над нижней губой.

«Если у тебя душа ворона, то уж сердце - кролика», - смеялись над ним приятели.

Шорох за спиной в одну секунду оторвал Митяя от его занятия. Выпуклая спина напряглась, а затем медленно выпрямилась, принимая непривычное для нее положение, но Митяю сейчас было не до этой противной боли в позвоночнике. Он напряженно слушал тягостную тишину, впитывая нервными клетками от пяток до кончиков ушей любое ее движение среди таинственно скрытых звуков под дубом.

Полуденное солнце прочно закрывала ветвистая густая крона, а  незащищенное листвой пространство, так прогрелось, что напоминало огромную дымящуюся сковороду. Воздушная раскаленная масса обжигала землю, создавая лишь в тенистом шатре под кроной какое-то подобие оазиса. Маленький кусочек земли служил безмолвным подтверждением того, что в этом царстве жары еще существует место, где температура воздуха может быть сносной, но даже тут не оставалось надежды хоть на малейший сквознячок.

И все-таки спиной Митяй почувствовал едва уловимое дуновение ветра…

Горячей ладонью он смахнул каплю пота с носа. Ему, всего за несколько секунд, до смерти надоели: липкие пальцы, ноющая спина и мутный осадок страха, буравящий внутренности. Митяй с шумом вдохнул теплый воздух, и обернулся.

Опираясь на ствол дерева, неподалеку от него стоял Аркаша. Аркашины губы ласково растянулись в улыбку.

- Юзер! Что с тобой, Гейтц? – не двигаясь, произнес Аркаша.
- Кен, как выглядит сердце кролика? – не отрывая взгляда, от  скульптурной позы приятеля, спросил Митяй. 
- Новости есть? – вопросом на вопрос ответил Аркаша, и неторопливым шагом направился к скамейке.
- Есть. Две. Одна хорошая, одна плохая… 
- Начни с хорошей, - Аркаша присел рядом с Митяем.
- Я вошел в банк данных ГУБЫ.
- Класс! Давай, вторую.
- Вторая… Мне, кажется, нет, я точно знаю. Все это время они играли со мной. Как кошка мышкой, понимаешь? Все три месяца я был у них на крючке. Они следили за мной, ждали, когда я перейду черту! Сегодня я получил доказательства.
- Гейтц! Лечись.
- Смотри, Кен!

Они уставились в монитор. Надпись тотчас запрыгала, поменяла цвет, перевернулась и исчезла. Затем экран ноута погас.

- Ну и что? Батарейки сели. Юзер, ты перегрелся. Расслабься.
- А-а-а… - Митяй с перекошенным лицом сполз со скамейки прямо на мелкий красноватый гравий. Он все еще держал ноутбук на своих тощих коленках.
- Вот что я тебе скажу, Юзер, сердце кролика ничем не отличается от сердца сурка, суслика или крота. Кому мы нужны, Гейтц? 
- Ты задал очень правильный вопрос, Кен.

Кен вытянул ноги и откинулся на спинку скамейки. Он устало прикрыл лицо руками.

- А где Кетч? – спросил он, наконец.
- Наверное, там же, где и Самэс, - опять занервничал Митяй.
- Вряд ли. Степа второй час подряд наблюдает из окна за тем одиноким гиббоном, который живет в доме напротив. Сегодня ночью Самэс кинул на его рабочий стол фотки с порнушкой, и теперь плотоядной радости этого дебила нет предела. А Степа изучает траекторию падения его слюней.
- Да что он может разглядеть с такого расстояния? – немного отвлекся Митяй.
- А дедовский бинокль зачем? Потрясающая оптика. Сейчас такие линзы уже не делают.

Послышался треск. Надломившаяся дубовая ветка повисла над скамейками и мягко упала к ногам Аркаши. Митяй резко отпрянул и заерзал по гравию, вглядываясь в крону дуба.

- Ты видел? – встревожено спросил он.
- Юзер, сядь на скамейку.
 
Митяй встал с насыпной дорожки, положил ноутбук и начал отряхивать песок с видавшей виды джинсовой ткани, но сразу же застыл в нелепой позе, как каменное изваяние.

- Кен, ты слышал?
- Что?
- Звук. Из дерева. Ты слышал?

Митяй в три прыжка оказался рядом с дубом и уперся двумя ладонями в ствол.
 
- Вот, прямо отсюда. Скрип, там внутри…
- Гейтц, я ничего не слышал - недовольно выдавил из себя Аркаша, - ты, действительно, переутомился. Тебе надо к психиатру.
- А это что? Тоже галлюцинации помешанного?

Митяй поднял голову вверх. Крона могучего древнего исполина зашевелилась темной листвой, шелест напоминал сакраментальный шепот шамана, совершающего таинственное заклинание, которое обычно бывает понятно только ему одному.

- Кен, что это? Ветра ведь нет!

Послышалось громкое сопение, и Митяй отпрыгнул назад. На маленькой площадке под зеленым тентом из дубовых листьев появился пес.

Огромный лохматый водолаз трусцой обогнул скамейку. Собака, проделав ритуальный круг, хвостом плавно очертила границы оазиса, потом задев крупом ноги Аркаши, подскочила к Митяю, который все еще стоял у дуба, поднялась на задние лапы и положила передние на его сутулые плечи. Пес добродушно уткнулся своим влажным носом в его полуоткрытый рот. Растерянный мастер взлома компьютерных программ, чуть поморщившись, выплюнул из своего рта нос собаки. Огромный шершавый язык тотчас прошелся по его лицу от подбородка до лба, оставляя склизкие дорожки на щеках.

- Здравствуй, Алмаз! – сконфужено произнес Митяй, вытирая кисель собачьей слюны рукавом футболки.
- Привет, - ответил коренастый плечистый паренек с квадратным, угрюмым лицом, появившийся у скамейки напротив.

Паренька звали Костик. Костик Кетч был по натуре добрым, друзья об этом знали и прощали ему его неразговорчивую суровость, вечно насупленный взгляд из-под бровей, растущих кустиками и непослушных коротких волос, подстриженных «под ежик», торчавших в разные стороны. Они любили его. Ценили в нем врожденное чувство верности, отчасти благородное и совершенно напрасное по меркам нынешнего времени.

Костик был необыкновенно постоянным. Его пристрастия многим могли показаться странными. Он любил и почитал супергероев из американских боевиков. Вернее, только одного из них, его олицетворял популярный актер Стивен Сигал. Костик остался его поклонником, несмотря на то, что время слепого поклонения перед добротно сколоченной второсортной продукцией в стиле «пиф-паф» или «бац-бац» для его друзей безвозвратно ушло. Это время унесло с собой и тип доброго молодцеватого громилы с невозмутимым лицом, состоящего из бицепсов и трицепсов, держащего винчестер в руках и кольт за ухом. Конечно, время бежало вперед. Его друзьям изрядно поднадоел стандартный сюжет с разоблачением злодеев, владеющих арсеналом краденого оружия, с покалеченными машинами,  обшарпанными подворотнями и отмороженными компаниями.

«Это истории для малолеток!» - сказали они.

Они были горды тем, что раскусили простодушного благородного парня с накачанными мускулами, он теперь казался слишком понятным. Простота рассуждений о сентенциях добра и зла не вызывала больше интереса. Они решили для себя освободить дорогу новому образу. Мэну – умному, практичному, изобретательному, умеющему использовать все блага и достижения цивилизации в свою пользу. Мэну, который держит в кармане «ноу-хау», а в голове – миллиарды. Вот о чем теперь мечтали его друзья, но не Кетч. Кетч оставался верен своему старому кумиру - Стивену Сигалу.

В глубине души Костик считал себя ретроградом и все из-за того, что не мог быстро перестроиться и выбросить старые привязанности в общий котел на помойку. Но, как говорится, натура – второе счастье!  Конечно, Костик не ломал никому кости, да и готовить не очень умел. Однако справедливое начало и закон «не обижай слабого» он понимал, именно так, как это делал его любимый герой на экране. Если бы Кетчу позволяло воспитание, он бы отпустил волосы и завязал их в хвост. Но в этом, как ему казалось, было что-то девчоночье, поэтому он позволил себе позаимствовать у своего кумира, лишь маленькую сережку в ухе. Такую маленькую, золотую сережку в виде крестика. Она так не подходила всему остальному его внешнему виду, что если бы Костика, как в вестерне разыскивала полиция, то ее, эту сережку, можно было бы записать в перечень особых примет.

- Ты сегодня опоздал, Костик, - Аркашу совсем разморило от жары и он сидел без движения, откинув корпус на спинку скамейки, по-барски зацепив щиколоткой левой ноги правую коленку.
- Да, - спокойно ответил Кетч, присаживаясь на скамейку. В руке он держал бутылку пива и собачий поводок.
- У Гейтца мания преследования, - поделился новостью Аркаша.
- Да? – удивился Кетч.

Он повернул голову в сторону, стоящего у дерева, Митяя. От кислого выражения на лице мастера компьютерного взлома сводило челюсти.

- Митяй, сегодня дошел до последнего уровня защиты и не смог его вскрыть. Зато получил двусмысленное послание с угрозами в наш адрес. Он считает, что это виртуальное вторжение может для нас плохо кончиться. А я не понимаю, почему? Мы же не посягаем на их бизнес. Нам нужен лишь список лиц, которых они обслуживают. Да и из него-то всего одна фамилия. Нам нужен человек, владеющий программой бесконечной памяти. Я правильно понял, Юзер?
- Пива хочешь, Гейтц? – Кетч протянул руку с запотевшей бутылкой в сторону Митяя.
- Спасибо, - Митяй приблизился к скамейке, схватил бутылку и жадно сделал глоток, - На самом деле все гораздо серьезнее, Кетч.

Митяй присел на краешек скамейки и оказался прямо напротив Костика. Он судорожно сглотнул накопившуюся во рту слюну, и быстро, очень быстро заговорил.

- Хранилище бесконечной памяти – это такая панацея виртуального мира, понимаешь? С его помощью можно управлять всем киберпространством. Всем. Даже тем, в котором ничего нет.

Митяй остановился, вскочил со скамейки и вытер пот со лба.

- Наряду со здоровыми, то есть хорошими программами, там существуют программы больные. Самые простые, программы-вирус, они сразу видны, лежат на поверхности и отслеживаются на раз. Более сложные, построены по слабой логической схеме. Они подвержены незаметному процессу мутации, и, если учитывать кривизну четырехмерной непрерывности, ну, многообразия пространства, приносят гораздо больший вред. Проследить направление отклонения практически невозможно.

Митяй встал на четвереньки и начал чертить круги и линии на красном гравии, заканчивая рисовать одну схему, он переходил к другой. Он бормотал все тише и тише, и почти перешел на шепот.

 -  Так вот, все они автоматически попадают в хранилище бесконечной памяти и подвергаются коррекции. Обладать хранилищем, значит, обладать Вселенной. Ты понимаешь, что это такое? Копируя эту программу, мы устанавливаем пьедестал второму претенденту на роль Властителя Вселенной.

Митяй закончил говорить, встал и обвел беспокойным взглядом всех присутствующих. Глаза его забегали по лицам, беспрестанно перескакивая от одного к другому, потом перекинулись на листву дуба и, немного поерзав по зелени, удрученно уставились на бесполезно лежащий рядом с ним ноут. Пес, мирно дремавший у него в ногах, вдруг поднял голову и вяло гавкнул в пустоту. Митяй с ужасом перевел глаза на его лохматую шкуру и уставился бессмысленным взглядом в чернеющую темноту волос.

- Глупости, - Аркаша вытянул затекшие ноги вперед и закинул руки за голову, - копия, есть копия. Она ничего не дает, кроме подтверждения того, что такая программа существует. Ты ж не скопируешь чужие мозги?
- Включи свою игрушку, Гейтц, - прервал дискуссию Кетч и пересел на скамейку поближе к Митяю.

Пальцы Митяя забарабанили по кнопкам. Потом он зажмурился и приложил руку к экрану.

- Вот!

Когда он открыл глаза, то увидел, как на экране одна за другой проявляются строчки. Это был список клиентов Головного Управления Безопасных Афер. Собака, лежащая у ног Митяя, подняла голову и, оскалив желтые клыки, тихо зарычала. Аркаша, Митяй и Кетч на мгновение замерли. Затем три носа, прилипшие к стеклу, плавно поползли вверх, по ту сторону открытой створки ноутбука стоял Степа Самэс, нагло и глупо улыбаясь.

- Ну, что порядок? – спросил он.

Степа был единственным ребенком в семье, к тому же поздним ребенком. Все свои шестнадцать лет он знал, что «подарок судьбы» - его основное предназначение. Он относился к этому спокойно и немного снисходительно. Все дело в том, что Степа родился самым заурядным человеком, бог обделил его талантами. К тому же он был ленив и ни к чему не стремился. Единственное, что он в этой жизни хорошо делал – это умел болтать. Чесать языком он мог часами, не закрывая рта. Причем он делал это так искусно, что собеседник за несколько часов общения со Степой становился совершенно измученным от обилия слов и отсутствия в этих словах какого-либо смысла. После разговора со Степой человек выглядел так, будто побывал в самой дикой камере пыток. И вот когда собеседник начинал терять остатки разума от чепухи в переполненной голове, тогда Степа быстро и безжалостно выжимал из оппонента, как из губки, три-четыре важные фразы, которые ему, Степе, были нужны. Таким образом, Степа убивал двух зайцев сразу. Он утолял жажду своего бешеного самолюбия и вносил  полезную лепту на благо общего дела, используя слабости, окружающих его людей. В общем, Степа умел добывать информацию.

Весь непомерный Степин эгоцентризм и заносчивость природа вложила в форму его носа, кончик которого всегда был устремлен вверх. Ну и, по прошествии шестнадцати лет, о Степе можно было сказать, что он был курносым, долговязым мальчиком с кудрявыми светлыми волосами и совершенно пустой головой.

Глядя в лицо Степе, Аркаша задумчиво изрек.

- В списке сто двадцать три фамилии, если исключить мыльные пузыри, то есть мертвые души, останется примерно семьдесят потенциальных владельцев программы, а нам нужен один, настоящий. Вопрос, как нам его вычислить?
 
Позади скамейки раздался треск. Звук был очень громким, похожим на скрежет сломанного ствола после которого дерево непременно должно было упасть. Аркаша, Степа, Митяй и Кетч развернулись не дыша. Дуб стоял, где стоял; как и прежде, живой памятник вечности, прочный, надежный, основательный. Вслед за этим послышался громкий щелчок и все четверо повернулись обратно. Ноутбук выключился, - сам собой, нагло и быстро, без предупреждения. Экран быстро потемнел.

- Мамочки мои, что здесь творится, - протянул Самэс.

Митяй, захлопнул крышку ноута, лежащего на коленях, и сложился пополам. Аркаша задумчиво рассматривал выступающие позвонки согнутой до земли спины. Между футболкой и джинсами образовалась полоска голого тела, на которую, прорываясь сквозь резную дубовую листву, солнце пускало яркие блики.

- А что здесь творится, Самэс? – спросил Костик.

Степа запрыгнув на сиденье скамейки, устроился на ее спинке.

- Костик, - многозначительно начал Степа, - тебе цифра восемь ни о чем не говорит?

Не дождавшись ответа, Степа вытянул обе руки, сведя их в замок и выставив вперед два указательных пальца, направил их на оголенный участок спины Митяя. Воображаемый пистолет выстрелил.

- Бах! Это перевернутый знак бесконечности. На этом ликбез заканчивается.
- Дебил, - произнес Аркаша и опустил голову.

Степа поднес сведенные руки к лицу и дунул на пальцы.

- Видишь тень на спине Митяя? Видишь, да? Тебе никогда не приходило в голову, что лист дуба похож на знак бесконечности. Вспомни древнюю легенду о том, как люди превращались в свиней. А толстяк Крылов, между прочим, сделал очень популярным анекдот о свинье. А что свинки любят есть? Правильно, желуди. А еще, из этих желудей получают красильное вещество. Интересно, какого оно цвета?.. Правильно, красного. А ты когда-нибудь слышал, чтобы свиньи ели листья дуба? Нет. А сказку о пегом кабане слышал?

Тут Степа принял величественную позу, чтобы придать большее значение словам. На Митяя напал столбняк, он сидел, глупо вытянув шею, в застывшей позе с открытым ртом.

- Пегого кабана никто никогда не видел, - вдохновенно продолжал Степа, - известно, только, что он не ест желудей, а питается воздухом. Он появляется под дубом в день Великих откровений. Еще одна деталь. Это дерево имеет мощную корневую систему и достаточно крепкую древесину, поэтому может простоять весь отпущенный ему век, одно. Восхищайтесь, люди! Одинокий исполин противопоставляет себя миру. Но это заблуждение. Дуб очень любит общаться. Он разговаривает! С такими, как он. Между деревьями этого вида существует невидимая астральная связь – сетевое сообщение, посредством которого деревья поддерживают друг друга и передают необходимую информацию на эмоциональном уровне. Если одному дубу из эмоциональной паутины становится плохо, то постепенно заболевают и погибают деревья всей цепочки.

Самэс приблизился вплотную к Митяю.

- Дуб и свинья – это аллегория, проекция Вселенной и Человека. А всякая проекция будет плоской. Это трафарет, тень, если хотите… Копия, которую мы сделаем, станет тенью программы бесконечной памяти. И в ней все будет происходить в зеркальном отражении, с точностью до наоборот.  Бесконечной памяти не будет! – подытожил он.
- А почему это так произойдет, СаМэС? – задал второй вопрос Костя Кетч.
- Какая тень! Почему наоборот? Программа самодостаточна, в ней изначально заложен смысл бесконечности. Ну, эта ваша цифра восемь, - заорал Митяй,-  Она делает сама себя!
- Дорогой, Митяй!- Cтепа продолжил пламенную речь. - Я открою тебе страшную тайну, она в духе нашей любимой ГУБЫ. В стародавние времена жил один старик с белой бородой. Он сделал грандиозное открытие и сказал людям: «Закон основывается на молве!» Подумал, а потом добавил: «Он всегда будет стоять посередине!» А теперь ответь мне, Митяй, посередине чего?
- Придурок! – Аркаша поднял голову.

Но Степа уже никого не слышал, он вошел в раж.

- С одной стороны закона находится молва, с другой – слава. Стоит лишь поменять знак: положительный на отрицательный. И одно сменит другое.

Степа театрально повел рукой, тень от нее беспокойно метнулась в ту же сторону.

- Значит, если я правильно понял, для того, чтобы идентифицировать программу, нам нужен Знак. Знак смысла бесконечности, что и у настоящей версии, чтобы сохранить равновесие - подытожил Кетч.
- Однажды человечество уже пыталось решить эту проблему. На земле было создано тайное общество, интеллектуальное, священное и самодостаточное. Оно во всем следовало правилу цифры восемь: восемь направлений пространства, восемь языков земли, в устав были внесены восемь добродетелей, и символом для них стал восьмиконечный крест – вселенский орден. В результате от них осталась лишь эмблема, геральдический знак.
- Ты в этом уверен, Самэс? –проговорил Костик Кетч, поглядев на хвост собаки, которым та взбивала пыль.
- Потрясающая история! Совершенное ораторское искусство! Идиот, для начала нам надо узнать имя человека из списка. Надеюсь, к масонскому обществу и Мальтийской геральдике он не имеет никакого отношения, - раздраженно заметил Аркаша.

Место под дубом располагалось довольно далеко от входа в парк. Оно надежно укрывало своих обитателей от посторонних глаз. Их не было видно с чистеньких замощенных дорожек, усаженных высокими кустами. Кусты и остальные деревья плотными рядами, окружившие одинокий дубовый шатер, не давали ни малейшего шанса рассмотреть, что творится на этом пятачке. Чтобы пробраться в тенистый уголок парка, нужно было иметь крепкие ноги, ангельское терпение и располагать довольно большим запасом времени. Далеко не каждый посетитель способен на такое.  Но площадка под дубом имела еще одно исключительное преимущество - со скамеек, сквозь резную, кованую решетку ограды, хорошо просматривалась часть дороги, в то время как для случайных прохожих, то, что происходит в парке оставалось тайной. Серый асфальт, край монументальной стены в сочетании с огороженным решеткой садом делали эту часть парка необычной, почти сказочной. Большую часть дня и с той, и с другой стороны чугунного кружева ограды стояла первозданная тишина. И вот эту полуденную томную тишину и спокойствие неожиданно нарушил звук мотора и визг тормозов.

Толстые колеса черного БМВ мягко прошипели по зернистой поверхности асфальта, сделали еще один оборот и замерли у свежевыкрашенного бордюра на тротуаре. Через долю секунды открылась передняя дверь и на серый асфальт из машины выкатилась худенькая девушка. У приятелей, сидевших на скамейке и молча наблюдавших за происходящим, создалось впечатление, что из машины выбросили большую ветку без листьев или длинный коряжистый сук. Им хорошо были видны худые нескладные ноги, с выпирающими во все стороны, маслами, такие же худые плечи да шапку из рассыпавшихся по плечам каштановых волос. Девушка сидела на асфальте абсолютно голая. На ней не было ничего. Ничего, если не считать, конечно, нижнего белья. Прошла еще пара секунд и иномарка, мягко хлопнув дверцей, помчалась на большой скорости дальше.

Сквозь решетку ограды парка, все также были видны: стена дома, асфальтированная дорога и сидящая на ней девушка. По ее руке из рассеченного локтя тонкой струйкой стекала кровь. Вскоре на асфальте образовалась маленькая смешная лужица. Девушка прижала разодранный локоть к коленке, но это не помогло. Она поморщилась, послюнявила палец и приложила его к ранке.

Она не торопилась вставать со своего пыльного пьедестала. Дом мрачно взирал на нее пустыми пыльными глазницами окон. Она тоскливо сидела на тротуаре и беспомощно озиралась вокруг в поисках того, чем можно завязать руку. Нужного предмета поблизости не нашлось. Она второй раз лизнула палец и снова поморщилась, а затем открыла грязную ладошку и поднесла ее к глазам. На ладони лежал… камень. Девушка повернула руку и на него упал солнечный луч. Теперь из-за ограды было отчетливо видно, что это вовсе не камень, а драгоценное украшение, старинный тяжелый кулон на толстой витой цепочке. Несмотря на большое расстояние, отделяющее тенистую площадку от того места, где сидела девушка, друзья смогли хорошо его разглядеть. Золотая массивная цепь замысловатого плетения заканчивалась прикрепленным к ней треугольником с объемными немного вогнутыми внутрь краями.  Украшение одновременно пленило изяществом формы и удивляло грандиозностью замысла.  А, на причудливых завитках чугунной парковой решетки прыгали, плясали золотистые блики. Тяжелая старинная цепь скользнула вниз и неподвижно повисла на запястье тонкой девичьей руки.

Собака Кетча метнулась к резной ограде, остановилась, замерла на месте. Она, не мигая, смотрела на девушку.

- Алмаз, – негромко позвал пса Костик Кетч.

Собака даже ухом не повела, она стояла, как вкопанная. Костик набрал в легкие побольше воздуха и свистнул. Пес не обращал на него никакого внимания. Костик встал со скамейки.

- Не связывайся, - махнул рукой Аркаша, - Алма-а-аз!

Пес стоял не шевелясь. Костик, размахивая поводком, направился к ограде парка. Следом за ним, один за другим с нагретых досок поднялись Аркаша, Самэс и Митяй.

- Фотография на память! – большой палец Степиной руки опустился на кнопку айфона.

И в этот миг произошло невероятное. С асфальта прямо там, где сидела девушка, вверх взметнулись узкие ярко-рыжие огненные языки пламени, выпуская в небо миллиарды цветных искр. Степа тихо охнул. Ребята отшатнулись от ограды. Собака дико взвыла и, поджав хвост, рванула вглубь парка. Кетч едва успел выхватить телефон из ослабевших рук изумленного Самэса.

- Ты, смотри! – воскликнул Кетч.

Друзья перевели взгляд на снимок. Цветной экран айфона воспроизвел все до мельчайших подробностей. Оранжево-желтые контуры костра таинственно мерцали на глянцевой поверхности.

- Святая… – промямлил Митяй.
- Инквизиция! – хором подхватили остальные.

Они завороженно смотрели через решетку. Прямо перед ними на асфальте за оградой, там, где только что полыхал огонь, снова сидела девушка и с любопытством следила за происходящим. Рот Самэса медленно открылся, но вместо слов оттуда вырвался хриплый гортанный звук, очень похожий на слово, которым он три года подряд исписывал материю любимых штанов:

- Yo! – сказал он.
- Дина! – отозвался глубокий мягкий голос, - Дина Сорока!

Девушка подняла руку с зажатым в кулаке украшением и надела цепочку на шею.

В следующее мгновение ребята почувствовали сильный толчок в спину, почва ушла из-под ног, и они мигом очутились по ту сторону решетки парка, возле дома, рядом с сидящей на земле девушкой. Треугольник темного золота упал в углубление на груди, и невозможно было оторвать взгляда от темнеющего проема, в котором неясно поблескивал золотой огонь. Митяй закашлялся, поперхнувшись слюной. Аркаша, Кетч и Самес быстро подняли глаза вверх. Солнце слепило и било наотмашь им в лицо.

И Дине подумалось: «Наверное, они всегда вот так здесь стояли, не двигаясь. Рядом с этим домом, с этим парком и изучали безупречно чистое голубое небо». Ей захотелось, чтобы эти три статуи ожили. Она смущенно повела плечом.

- Что это было? – немного помолчав, спросил Aркаша.
- Не знаю. Мне надо чем-нибудь завязать локоть, - жалобно, снизу вверх, прошептала Дина.
- Да, и одеться не мешало, - буркнул Кетч и мотнул в сторону стриженой головой.
- Я живу в этом доме, - махнул рукой Аркаша, показывая на стену рядом с ними, - внизу прекрасный уютный подвал, подожди там, через полчаса будешь одета от Кутюр. А пока завяжи руку. Вот.

Он снял с себя футболку и протянул ее Дине.

- Ну, вроде как, мы с тобой теперь чем-то похожи, – он оглядел себя, слегка улыбаясь.
- Не очень, - рассудил Самэс, выковыривая носком сандалии, камушки из потрескавшегося асфальта.
- Неудачная шутка… И семьдесят долларов коту под хвост, - выдохнул от досады Аркаша, косясь на футболку в руках девушки.
- Спасибо, - Дина виновато наклонила голову к коленкам и стала наматывать майку на руку.

Вскоре она закончила, локоть был крепко замурован в кокон и отдаленно напоминал дикий пчелиный улей, а по кремовой поверхности намотанной ткани медленно растекалось алое пятно.

- Больно? – зачем-то поинтересовался Кетч.
- Немножко, - ответила девушка.

Он хотел сказать еще что-то, и он бы обязательно сказал, но Аркаша одернул его.

- Значит так, вон подъезд. Мы на третий этаж, ты – в подвал. Федор, обслужи девушку, -  и Аркаша зашагал, не оглядываясь.
 
Напротив входа в старый дом притулился старик. Он сидел на бетонном бортике ограды парка неподвижно, как изваяние, сливаясь с чугунной решеткой. Нависшая над ним листва и серый парапет добавляли образу человека, лишенного человеческого вида, трагической таинственности и монументальной скорби. Если бы было возможно убрать все, что находилось рядом с ним, стереть листву, парапет и ограду, то старик показался бы во всей наготе своей первозданной правды, и, она, эта правда оказалась бы страшной. Старик был ужасен. Он являл собой не просто опустившееся безликое существо, а омерзительно вонючую, грязную тварь. Большая всклокоченная седая борода прикрывала часть покрытого крупными пятнами серого одеяния, которое, когда-то, видимо, считалось пиджаком. Сальные волосы, скорее всего, были темные, нежели светлые, хотя, определить это наверняка, было невозможно из-за толстого налета пыли и грязи. Огромные мешковатые коричневые штаны держались на теле благодаря куску бельевого шнура, и, несмотря на объем, были коротки и открывали разбитые грязные ботинки, рваные, с глубокими трещинами. Загорелое лицо пестрело коричневыми корками то ли от ссадин, то ли от язв. Густые брови двумя мохнатыми пучками добросовестно укрывали веки. Различить с первого раза, есть ли вообще у старика глаза или нет, становилось трудной, невыполнимой задачей. Похоже, ему глаза были и вовсе не нужны. Именно, косматые брови на его лице разговаривали с миром,  городом, улицей.

- Пошли, - Аркаша взялся за ручку большой дубовой двери. Появившийся из правого пролета улицы Алмаз, пронесся к подъезду. Три раза пикнул ключ домофона, и огромная инкрустированная виньетками дверь открылась и проглотила жильца, его друзей и здоровую черную собаку.

Дина продолжала сидеть на асфальте, растерянно озираясь по сторонам. Федор сполз с поребрика и потихоньку заковылял к тому месту, где сидела притихшая девушка. Он приближался так медленно, что время, казалось, прекратило свое движение. Сколько его утекло сотни лет, тысячи, сотни тысяч Дина не знала. Она чувствовала, как происходит что-то неотвратимое, страшное, но противиться этому не могла. Еще плотнее прижав колени к подбородку и, сжавшись в комок, она здоровой рукой ухватилась за треугольник, висящий на шее, как утопающий хватается за соломинку. Помощи ждать было неоткуда, над ней уже возвышался этот грязный старик и протягивал ей руку. Он находился так близко, что от запаха давно немытого тела закружилась голова и к горлу подступила тошнота.

- Я сама, - прошептала девушка и встала на ноги.

Девушка и старик были почти одного роста. Лицо его оказалось рядом с лицом Дины. Гримасничая, оно расплылось в улыбке, обнажив редкие черные останки зубов.

Время отказывалось идти вперед…

- Ты со мной, Дина? – слетали, с обветренных потрескавшихся губ, слова.

Нет, ей, наверное, послышалось. Он просто сказал: «Иди за мной, Дина». Мысленно успокоила себя девушка.

- Пожалуйста, - еле слышно пролепетала она.

Широкая лестница старого подъезда пропиталась запахом влажной пыли и отсыревшей штукатурки, от этого запаха у Дины запершило в горле.

- Ты считаешь ступени, по которым идешь? – внезапно спросил старик.
- Да, их ровно семь, - ответила девушка.

 Крутые ступеньки с отбитыми краями внезапно закончились. Дина очутилась на небольшой площадке перед обитой жестью и выкрашенной в светло-зеленый цвет маленькой подвальной дверью. Старик навалился на неровную поверхность плечом, дверь тяжело заскрипела и поползла внутрь. Девушка вздрогнула, и ее худенькие плечи подпрыгнули вверх.  Беспомощно моргая и прищуриваясь, Дина пыталась разглядеть то, что находилось в темноте, внутри, за этой некрасивой дверью, обитой жестью.

- Ты боишься темноты? - раздался голос старика из глубины комнаты.
- Здесь еще кто-то есть, - девушка глубоко вздохнула, и сделала шаг вперед.
- Глаза сейчас привыкнут, ты все увидишь. Амулет.
- Что?
- На тебе аму…

Голос старика внезапно оборвался на полуслове. Девушка шагнула в темный проем и медленно, пробуя ступнями пол, шаг за шагом, стала продвигаться внутрь.

- Стой!

Резкий окрик заставил ее остановиться.

- Что? – Дина замерла, боясь пошевелиться.
- Сделаешь еще шаг, и я скажу тебе: «Добро пожаловать в ад…».

Старик громко усмехнулся и чиркнул зажигалкой. В темноте вспыхнул огонек, и девушка увидела, что стоит на краю открытого квадратного люка, очень похожего на погреб или глубокий колодец.

- Это не смешно, - произнесла она совершенно безразлично, пытаясь доказать, что ничуть не боится.
- Надеешься на бирюльку, висящую у тебя на шее, да?
- Не твое дело, на что я надеюсь. У тебя с головой не все в порядке. А чего еще можно ожидать от бомжа? Я хочу уйти, - сказала девушка и повернулась обратно к выходу.
- Нет, Дина. Я не сумасшедший. И пока на тебе амулет, ты никуда отсюда не уйдешь.
- Я уйду, уйду, уйду… - девушка взяла себя в руки и немного успокоилась, потом показала пальцем на зияющую внизу квадратную дыру, - в этот глубокий ствол шахты я могла запросто упасть и разбиться.

Он опять засмеялся. Ей стало страшно; от того, что она одна, от того, что находится в темноте наедине с бомжом, от которого, неизвестно чего можно было ожидать, и, еще от того, что, наверное, он знает больше, чем знает она… Она старалась не злить старика, поэтому прилагала все усилия, чтобы голос звучал спокойно и ровно.

- Почему ты так нервничаешь? – спросил старик.
- Здесь еще кто-то есть, - упрямо повторила она.

Старик утвердительно махнул рукой, огонек зажигалки погас, и в подвале на секунду воцарилась кромешная тьма. Когда фитилек снова вспыхнул, Дина расплакалась.

- Откуда у тебя амулет? – бесстрастно спросил старик.

Она глубоко возненавидела старика, за его вежливый, его невозмутимый тон. Ей захотелось исчезнуть, раствориться, перестать стоять в этом подвале и отвечать на его дурацкие вопросы. Но, она все же ответила.

- Из огненного моря.

Он, вновь, чиркнул зажигалкой.

- А что произошло?

Дина совсем не собиралась говорить, что произошло рядом с огненным морем, но какая-то сила заставила ее, и она тихо заговорила.

- Море выплеснулось из берегов, а потоки расплавленного металла сжигали на пути все живое.

Старик холодно взглянул на нее и спросил.

- Путь медной лаве преградил фонтан воды?
- Нет, это сделал Человек.
- Кто?!
- Человек бросился в огненную воронку, и все прекратилось.
- Ты уверена в этом?

Старик чеканил ледяные слова, и они стальными булавками впивались в мозг девушки. И вдруг, она остро почувствовала, что,  сейчас, он скажет то, чего не надо было говорить. Девушка схватила висящий на груди треугольник и вытянула руку вперед.

- Тогда откуда вот это?!

На срезе едва различимо проступила надпись. Старик приник головой к треугольнику. Пламя от щелкнувшей зажигалки, затрещало в его волосах. Дина отпрянула назад. В подвале опять стало темно.

- Там что-то написано. Ты можешь прочитать? – улыбнувшись, спросил старик.
- Нет.

Огонек зажигалки снова мигнул.

- Хорошо.

Старик заглянул в квадратный проем на полу.

- Хирам - большой выдумщик. Огненное море – его лучшее творение! Знаешь, как он нашел этот амулет? Он прыгнул в кипящую медь. Но, амулет в руках одного, ничто! У этого знака два хозяина.

Старик немного помедлил, а затем подошел к девушке так близко, насколько это было возможно.

- Расскажи мне о Соломоне. Все, что ты знаешь. О нем, о его храме, о его жене?
- О, Соломоне… Он был умным человеком. Он воздвиг чудесный храм. Жалко, что его разрушили.
- Дальше, - старик стиснул ее плечи, - ну…
- Балкис, все знают, как царицу Савскую и она никогда не была женой Соломона, – выпалила Дина.

Лицо старика запылало гневом; голова затряслась, а огромные брови совсем закрыли глаза.

- Неправда. Соломон и Балкис совершили обряд венчания, - он говорил так, будто переворачивал камни.
- Их брак был фиктивным. Он ничего не значил, - Дина постаралась сказать это, как можно мягче.

Старик поднял голову и девушка, наконец, увидела его глаза. И она удивилась тому, что увидела. Это были глаза человека, гордого, непокорного… и злого. А еще, она в них прочитала боль и страх.
   
- Почему?

Девушка устало склонила голову, ее руки безвольно повисли вдоль тела, голос стал бесцветным, и она негромко произнесла.

- Потому что амулет принадлежал Хираму и Балкис.

- Ох, и как же все запутано! – расхохотался старик.

Щелкнул выключатель. Лампы осветили подвальное помещение. В дверном проеме стояли Аркаша, Степа и Костик.

- Почему без света? – спросил Аркаша.

Дина, щурясь, вглядывалась в фигурки вошедших, она улыбалась им в ответ. Она была рада, что они пришли. Она была счастлива, что ей не придется больше один на один находиться здесь с этим бомжом. Ей стало легко и свободно, оттого, что они здесь, такие обыкновенные, уверенные в себе, довольные всем, веселые, теперь старик не сделает ей ничего плохого и теперь, наконец-то, она оденется.

- Тысяча извинений, - сверкая голливудской улыбкой, подтвердил свой приход Степа Самэс.

Подбородком он придерживал, собранную наспех одежду для Дины. Джинсы, футболку, ветровку и кроссовки он свалил к ее ногам и отошел в сторону. Костя Кетч аккуратно положил сверху бинт и уселся на радиатор отопления у стены. Митяй, замешкавшись в дверях, поправлял засунутый под мышку ноутбук, руки у него были заняты коробкой с ватными тампонами и пузырьком с йодом. Вскоре и коробка, и йод, тоже, перекочевали на пол и красовались рядом с одеждой. Поставив аптечку, Митяй вскарабкался на подоконник подвального окна. Степа уселся рядом с Митяем.

- Мозги кипят, - сообщил Степа, -  предлагаю сойтись в одной точке.

Аркаша и Костик подошли к ним и, повернувшись спиной к Дине и Федору, встали у подоконника. Между ними просочилась голова Самэса.

- Просьба не беспокоить. У нас совещание.

Он заговорщицки подмигнул Дине.

- Одевайся детка.

Федор примостился на полу в углу комнаты, лег на бок и укрыл голову пиджаком. Подождав немного, Дина принялась примерять обновки.

- Значит так, - начал Степа, - у меня есть план, как вычислить фамилию клиента из списка ГУБЫ.
- Начинаешь расти в моих глазах, - сказал Аркаша.

Митяй открыл ноутбук и полез на сайт. Костик Кетч засунув руки в карманы джинсов, недоверчиво смотрел исподлобья на Степу.
Степа почувствовал, что может говорить, все присутствующие, заинтересованы в том, что он скажет и, даже, выслушают его до конца. И он, волнуясь, начал.

- Митяй должен сделать рекламу… и запустить ее на сайт. Такое возможно, Митяй?
- В принципе ничего невозможного нет. А какого содержания?
- Рекламу дадим программе.
- Нет, – рассмеялся Аркаша, - так о ней узнает вся ГУБА.
- Прекрати ржать, – поддержал Степу Костик, - пусть узнают. Они не поверят, что такая программа существует. Самое главное, чтобы от этого файла невозможно было избавиться, и в тексте должен быть намек на то, что в скором будущем информация появится в общем доступе.
- Останется подсмотреть, кто станет стирать рекламу, - подытожил Степа.
- Ты прав, Степа, прав! Сочиняй текст, - улыбнулся Аркаша.

Дина к тому времени успела надеть футболку, натянуть джинсы. Потом взяла в руки аптечку, растолкала Федора и попросила помочь. Он вполне сносно забинтовал ей локоть.

- Я готова!
- Покажись, подруга, - не отрывая глаз от клавиатуры, произнес Степа.
- Вот!

Дина несмело подошла к компании приятелей. Футболка болталась на ней, как на вешалке, ворот был явно великоват,  две выступающие из него ключицы, никак не хотели прятаться под майку. Длинные штаны пришлось изрядно закатать, но они, как ни странно пришлись ей впору. К тому же к ним прилагался прекрасный кожаный ремень с великолепной застежкой. Волосы она замотала наверх в пучок и теперь с нетерпением ждала, что скажут ребята.

- Тебе идет! – Аркаша тянул слова.
- Ты очень красивая девушка, Дина, и в одежде, и без нее, - перебил его Кетч.

Дина смотрела на Костика так, будто увидела его впервые. Ей нравился Кетч, но она не могла объяснить себе, почему. «Вот он похвалил тебя – ты и растаяла!» - подумала Дина и поспешила отвернуться, хотя ей очень хотелось посмотреть, как он к этому отнесся.  Аркаша неторопливо подошел к ней. Он будто читал ее мысли. Он встал рядом. Дине было неловко под его взглядом, не уютно, от этого затянувшегося молчания, от настороженного внимания его друзей. Но она ждала, что будет дальше. Немного постояв рядом с ней, он сделал шаг назад, но потом вернулся и тихо заговорил.

- Дина, послушай меня, это не честно - сказал он, - с тех пор, как мы познакомились, прошло не больше часа, а мне кажется, что мы знаем друг друга целую вечность. Скажи, что это не так?

Дина молчала. Она стояла и ждала, что будет дальше! Аркаша опустил голову, усмехнулся, потом крикнул куда-то вверх, в воздух.

- Кетч!

Собака, наблюдавшая за происходящим, издали, угрожающе рыкнула, поднялась со своего места, в два прыжка пересекла комнату и уткнулась головой в Динины колени.

- Пес, с тобой не согласен, - произнесла девушка, - я пойду.
- Нет, - грубо прозвучало в ответ.

Федор смотрел на нее из дальнего угла комнаты.

- Вот как, - ответила ему Дина, - а, что ты сделаешь?

- Yo! Получилось!!! – две головы у компьютера качнулись в такт.

Степин палец нажал на последнюю клавишу.

Свет погас. Ввысь взметнулись языки пламени. Надсадно залаял Алмаз. В пронзительном лае собаки были слышны визгливые нотки. Аркаша успел схватить его за холку и отскочить к стене. Самэс и Митяй пытались выбраться из огненной ловушки и добраться до двери, но у них ничего не выходило. А Костик Кетч стоял, не двигаясь, он наблюдал за бушующим пламенем. Огонь появился также неожиданно, как и в первый раз, там на улице. Теперь Кетч находился так близко к огню, что смог разглядеть. Ему стало понятно, что когда возникает пламя, Дина никуда не исчезает. Костер полыхает на том месте, где она есть в тот момент, не вместо нее, а вместе с ней.  Пламя поглощает ее, и она оказывается внутри этого огненного столба. Вернее сказать не она, а ее прозрачная оболочка. Костик, не переставал смотреть на нее, и видел, как она  разговаривает с ним, пытается что-то объяснить, но голоса ее он не слышал. Он понял - она старается уберечь его от чего-то, спасти, предупредить. Он понял это по движению ее прозрачного тела, по взмахам рук, что хотели вырваться из огня, но у них не получалось высвободиться из горящего плена. Языки адского пламени отбрасывали магические тени на стены подвала. Кругом стояла невыносимая жара.

Костер исчез также неожиданно, как и появился.  Запахло выгоревшей пылью, стены и потолок прокоптились, сажа падала на пол  мучнистыми хлопьями, похожими на почерневший снег и прилипала к полу. Дина  повернула голову и уставилась в угол комнаты, туда, где до этого находился Федор. Старика в углу не было. Не было его и в центре подвала, и у окна, и у двери. Его вообще здесь не было. Аркаша, Костик, Митяй и Степа открыли рты. Алмаз тихонько скулил, обнюхивая цементный пол. 
 
Пес тряхнул головой, пытаясь освободиться от налипшей, забившейся в ноздри жирной сажи, и пополз к колодцу, виляя хвостом. Голова его повисла над темной, квадратной дырой, зияющей посередине подвальной комнаты. И вдруг, собаку резко подбросило вверх, она перевернулась в воздухе и исчезла в темной дыре шахты.

- Алмаз! – закричал Костик Кетч и подбежал к колодцу.

В комнате стало тихо. Так тихо, что тишина звенела в ушах, заполняя пространство гнетущей пустотой.

- И что это может значить? - выдавил из себя Степа Самэс.
- Это значит, что у меня больше нет собаки, - угрюмо ответил Костик.
- Федора тоже нет, – устало съязвил Аркаша, продолжая издали всматриваться в квадратное отверстие, зияющее в полу.
- Эти два события, как-то связаны между собой? – попытался уточнить Степа.
- Я сбегаю, позову кого-нибудь на помощь, - истерично завопил Митяй и бросился к выходу.

Кетч скомкал пачку от сигарет и бросил ее в шахту. Через несколько секунд послышался мягкий стук.

- Значит, у колодца все-таки есть дно, - задумчиво произнес он.
- Ничего не понимаю, - начал Степа.
- Дина, ты можешь объяснить, что происходит? – спросил Аркаша.
- Нет, - ответила Дина.
- Нет? – ее ответ окончательно вывел из себя невозмутимого Костика, - гори все, синим пламенем!

Кетч схватил Дину за руку и потащил к колодцу.
 
- Прекрати, Кетч, –  испугался Степа.
- Ты полезешь в шахту со мной, - решительно произнес Костик, обращаясь к Дине.
- Лезть, так всем вместе, - мирно предложил Степа и обвел вопросительным взглядом всех присутствующих.

В подвал с улицы вбежал Митяй.

- Дуб!

Отдышавшись, он добавил.

- Дуб свалился…
- Как? Куда свалился? – поинтересовался Аркаша.
- Он упал прямо на скамейки! - ответил Митяй.
- Врешь, - бросил Костик Митяю.
- Как хорошо, что нас там не было, - вклинился в разговор Степа.
- Рок какой-то! – взвыл Митяй.
- Хватит молоть чепуху, - отрезал Аркаша.
- Нас кто-то проклял! – сказал Степа и подошел к Митяю.
- Это так! Это так! – заверещал Митяй, - Сначала отключился компьютер, потом загорелась, выпавшая из машины, девушка, затем  Алмаз упал в шахту… и, в довершение всего, исчез Федор.

Все замолчали. С минуту в подвале было слышно, как по трубам бежит вода.

- Дина, - мягко начал Аркаша, - что ты чувствуешь, когда с тобой происходит такое.

И Аркаша руками нарисовал в воздухе огненный столб.

- Я не могу сказать, - ответила Дина.
- Тебе придется это сделать,  - прокричал Митяй.
- Когда, вы видите пламя, я ничего не чувствую. Я нахожусь в другом времени, - выдохнула Дина.

Костик отпустил ее руку. Он присел перед ней на корточки и спросил, глядя на нее снизу вверх.

- Стоя, там, в пламени ты разговаривала со мной. Я не понял, что ты мне сказала.
- Что? – хором спросили Аркаша, Степа и Митяй.
- Так, что ты мне говорила, Дина?
- Я не помню.

Кровь прилила к щекам Костика, он рванулся вперед, схватил Дину за руку и потащил к отверстию в подвальном полу.

- Кетч, не надо, остановись, - засеменили за ним остальные.

Из черной дыры шахты несло гнилью, плесенью и цементной сыростью. В опалубке бетонных стен с двух сторон виднелись, вколоченные заржавелые прямоугольные скобы. По этим выступам им предстояло спускаться вниз, и никто из них не мог знать наперед, что будет потом, там, внизу, в утробе этого квадратного колодца.

Головы свесились вниз, пытаясь разглядеть в кромешной темноте, немного света, стараясь услышать в этом мраке какой-нибудь звук.

- Алма-а-аз! – крикнул Костик в колодец.
- А-аз-а-аз-а-аз, - услышал он в ответ.
- Хоть бы гавкнул, что ли, - посочувствовал Кетчу Степа.

Им стало страшно. Первобытный инстинкт, инстинкт самосохранения не давал им сделать первый шаг в эту пропасть.

- Пошли! – коротко бросил Костик и опустил ногу на ржавый витой выступ балки.

Одна за другой, в квадратном проеме колодца исчезали головы подростков и, вскоре, подвальная комната совсем опустела. Еле слышный стук обуви о скобы железобетона, и шелестящие звуки осыпающейся, вниз ржавчины взлетали над шахтой, разбивались о стены, о потолок подвала, чтобы оттолкнувшись от них превратиться в гулкое эхо. 

В освещенном холодным светом пространстве под звуки эхо воздух  становился все плотнее и плотнее. Сгустки его, цепляясь друг за друга, превращались в бестелесную массу. Наконец, воздушное облако приняло отчетливые контуры и, силуэт, сотканный из этого воздуха, медленно поплыл к выключателю. Рука, коснувшаяся кнопки, перестала быть прозрачной, вслед за ней появились и голова, и губы, и нос, потом стали ясно видны непонятного кроя грязный серый пиджак, широкие коричневые штаны, подвязанные бельевой веревкой и седая всклокоченная борода. Федор выключил свет и плотно прикрыл за собой скрипящую железную дверь.